Картина VIII. Выборы
Никто не сомневается, что Красса и Помпея изберут консулами. Один Катон суетится. Остальным все равно. Рим смирился — раз это неизбежно, значит, пусть будут Помпей и Красс. А потом Помпей отправится в Испанию, а Красс — в Сирию. Красс хочет идти на парфян.
С Кипра Катон привез семь тысяч талантов — все имущество царя, и передал деньги в казну. Я тут же отправил ему письмо с поздравлениями и с просьбой поглядеть отчеты — как это он умудрился выколотить из маленького Кипра такую огромную сумму. Вот что значит — честный человек! Катон ответил кратко: книги с отчетами сгорели по дороге. Надо же! Какая беда! Катону нечем подтвердить свою исключительную честность. Он так гордится своими добродетелями, как уродливая девица — тем, что еще ни с кем не предавалась Венериным утехам. Говорят, у него есть книга о том, как заведовать казной. Катон купил ее за пять талантов, чтобы подготовиться к должности квестора, и никому больше не показывает. Как будто другие не должны заботиться о казне! Но Катон хочет быть единственным честным человеком в Городе, чтобы блистать своей тусклой добродетелью на ярком фоне чужих пороков.
Теперь он поддерживает меня, ведь только благодаря мне он совершил поездку на Кипр, которой очень гордится. Главное, говорит Катон, действовать по закону. В моих полномочиях он никогда не сомневался. В отличие от моего капитолийского врага Цицерона.
Из записок Публия Клодия Пульхра
Конец января 55 года до н. э
I
Деньги в открытую раздавали сами соискатели — Красс и Помпей. Да и что им скрывать? Желающих конкурировать с ними за должности не нашлось. В римских выборах есть одна особенность: не важно, сколько квиритов придет на голосование. Все решают те, кто явился первым и за кем осталось Марсово поле, на котором происходят выборы.
Правда, Катон еще пытался бороться. Он уговорил Луция Домиция Агенобарба выставить свою кандидатуру, агитировал за него, как мог, убеждал всех, что голосовать римляне будут не за Домиция лично, а за принцип, за Свободу свою, в конце концов. Такие вот метаморфозы — Свобода неожиданно для всех приняла облик рыжего Агенобарба.
Катон буквально пихал в спину своего кандидата, демонстрируя его избирателям, как заботливый папаша демонстрирует засидевшуюся в девках дочурку.
Ветераны Цезаря и Помпея нагло отбирали кормушку у Клодия и его избирательных коллегий. Но это кратковременное изменение сил: Красс уведет легионеров в Сирию, Помпей должен послать своих ветеранов в Испанию, отпускники Цезаря, что теперь будоражат Город, уже в феврале вернутся в Галлию. А Клодий останется в Риме.
Помпей и Красс вели себя так, будто их уже избрали. При встрече они с преувеличенной любезностью приветствовали Клодия. Зато Публий Красс, столкнувшись на улице с бывшим народным трибуном, лишь сухо кивнул и прошел мимо. Молодой легат только что прибыл из Галлии вместе с солдатами Цезаря, чтобы обеспечить Помпею и Крассу недостающие голоса. Вот и сейчас за молодым Крассом следовало с десяток ветеранов. А за Клодием — Зосим с Полибием и десять гладиаторов. Но Клодий не собирался ни с кем драться. Он хотел пройти мимо. Хотел. Но почему-то остановился и спросил молодого Красса:
— Ты прибыл для выборов?
— Для выборов. После я отправлюсь вместе с отцом в поход. В Парфию.
— Что?… Ты не вернешься к Цезарю?
— Нет! — Публий Красс приосанился. — Цезарь дал мне тысячу галльской конницы для Парфянского похода.
Клодий на миг опешил.
— Что твоим галлам делать в Парфии? Они сдохнут там от жары.
— Публий Клодий! — Молодой Красс презрительно скривил губы. — Что ты понимаешь в военном деле? Ты всю жизнь сидишь в Городе и устраиваешь драки на форуме. А мой отец спас Суллу в решающей битве за Рим у Коллинских ворот.
— Когда ты был учеником Цицерона, ты говорил куда лучше, поверь мне. Возможно, Цезарь научил тебя сражаться. Так возвращайся к Цезарю, Красс!
— Видно, правду говорят о тебе, Клодий… — Молодой легат сделал многозначительную паузу. — Будто Добрая богиня поразила тебя безумием после твоего кощунства. Ты и в самом деле чокнутый. Похоже, ты забыл, что я командовал у Цезаря кавалерией и покорил всю Аквитанию, пока ты трахал своих сестер!
— А кто будет трахать твою юную женушку, когда она останется вдовой?
Публий шагнул вперед, оглянулся. Силы были примерно равны. Но его солдаты не имели навыков боя на узких римских улочках. В шеренгу здесь не построишься. У гладиаторов Клодия было явное преимущество. Крассу хватило благоразумия отступить.
— Парфянский поход не популярен в Италии. Кажется, он нужен лишь старику Крассу, — усмехнулся Зосим, глядя, как удаляется молодой легат со своей свитой.
— Я был на Востоке с Лукуллом и кое-что понимаю в военном деле. Легкая галльская конница окажется бессильной против персидских катафрактариев, — проговорил Клодий.
Но молодой Красс его уже не слышал.
II
Почтари Цезаря каждые десять дней доставляли почту из Галлии в Рим. Они ехали целый месяц, чтобы сообщить столице, что творится в далекой провинции. Но писем от Цезаря Клодию не было. И денег не было. Впрочем, Цезарь и не обещал в этот раз ничего: за выборы платили Помпей и Красс. Зато пришли два послания от приемного отца Фонтея. Они были написаны с разницей в три дня и отправлены с одной оказией.
«Публию Клодию, сыну Аппия, Пульхру, в Рим.
Мы готовимся к новому походу. В этот раз Цезарь планирует отправиться в Британию. Все легионеры твердят наперебой, что там много жемчуга. Представь, сынок, жемчуг! Я имею дело с торговцами, но никогда не слышал от них, что с этого острова привозят жемчуг. Да и какая иная ценная добыча там может быть? Красивые ткани? Дорогие рабы? Ничегошеньки там нет. Однако легионеры не задают таких вопросов. Будь здоров».
Британия? Ну, конечно! Вслед за Галлией Цезарь объявит себя еще и покорителем Британии. Уж Британию Александр Великий не покорял.
Клодий сломал печать на втором письме.
«Дорогой сынок, — писал Публий Фонтей, — тут на днях удалось мне подслушать разговор Цезаря с одним из его людей. Не самый, я скажу, хороший разговор. Я решил тебе написать. Предупредить, чтобы ты знал правду. Хотя говорят, что истина рождает ненависть. Эту фразу один раз сказал император, вроде бы она из какой-то нашей латинской пьесы. Рядом с Цезарем можно набраться всяких красивых фраз, и латинских, и греческих! Что за человек! Умнейший. И, главное, денежки никогда не придерживает. Деньги ему нужны, чтобы тут же отдавать другим — тем, кто с ним рядом. Легионеры его обожают. Так вот, о том разговоре. Я зашел в преторий и, ожидая Цезаря, присел к огню и накинул поверх своего плаща еще плащ колона, что лежал на скамье, — было очень холодно. Цезарь вошел с одним из своих вольноотпущенников — тот отправлялся с молодым Крассом в Рим, а затем должен был сопровождать легата в Парфию. Цезарь не знал, что я рядом, думал, это один из его колонов, который не понимает по-гречески. Он догадывается, что я обо всем пишу тебе, и при мне никогда не сообщает ничего тайного. Так вот, Цезарь зашел и стал напутствовать вольноотпущенника по-гречески. Велел доносить Цезарю все, что происходит у Красса. И пока молодой Красс будет в Городе, и когда отправится к отцу в Парфию. И еще он сказал такую фразу: „Молодой Красс — хороший полководец. Но старику я не доверяю. Если старик вернется из Парфии живым, ему очень повезет. Я уже просил Публия Красса беречь мою конницу. Будет жаль потерять этих всадников. Ну, а ты береги легата“».
Клодий отложил таблички. Вот как! Занятно. Значит, Цезарь не верит в победу Красса. И, скорее всего, никогда не верил. И одновременно всячески толкал Красса в поход. Выпихивал Богатого из Рима.
Цезарь, Цезарь, что же тебе нужно? Легионы? Британия? Что еще? Неужели всего лишь царская власть?
III
Рано утром Агенобарб со своими людьми при свете факелов отправились на Марсово поле.
Клодий в этот раз не торопился. Полибий и Зосим выведут людей Клодия лишь на рассвете — ветераны Помпея и ветераны Цезаря уже заняли Марсово поле с ночи, чтобы обеспечить доступ только нужным людям. Утро выдалось холодное, низины были затоплены синим туманом, лишь вершины холмов возвышались. Спустившись с Палатина, Клодий погрузился в синюю пелену, идущий впереди факелоносец зябко передернул плечами, а факел его зачадил. Впереди замелькали неясные тени, расплылись желтые пятна чьих-то фонарей. Клодий невольно замедлил шаги и положил ладонь на рукоять кинжала. Два клиента, идущие следом, спешно приблизились к своему патрону.
Из тумана вынырнул человек, потом другой, они прыжками пронеслись мимо и скрылись. Лица бегущих с остановившимися выпученными глазами, как у глубинных рыб, казались неживыми. Впереди кто-то кричал. Заунывно, протяжно, на одной ноте. Один из мятущихся огней погас. Факелоносец Клодия остановился, вглядываясь в туман и пытаясь разобрать, что же происходит впереди. Лицо его застыло и сделалось рыбьим, как у встреченных беглецов. Уже явственно слышались крики и звон железа, тяжкое дыхание и топот тяжелых кальцей. Клодий увидел бегущих навстречу — человек двадцать, а то и более. Они, не останавливаясь, пронеслись мимо, последний, приотставший, хромал, и при свете факела можно было разглядеть, что щека его распорота и течет кровь. Пола тоги была вся в грязи, беглец постоянно на нее наступал и чуть не падал. Вслед за раненым трусил в своей белоснежной тоге кандидат Агенобарб, вмиг утративший восхитительную спесь.
— Разве ты не идешь на поле? — с деланным удивлением спросил Клодий, уже догадываясь, что произошло.
Агенобарб безнадежно махнул рукой:
— Ну его в Тартар, это консульство. Жизнь дороже. На следующий год изберут.
Уже когда Агенобарб и его спутники скрылись и туман начал потихоньку редеть, навстречу Клодию попалась еще одна группа. Три человека вели раненого сенатора; его тога безобразным комом была заброшена на здоровое плечо. Локоть сенатора и шею наскоро обмотали тряпками, сквозь бинты проступала кровь. Присмотревшись, Клодий узнал в пострадавшем Катона.
— Пусть Агенобарб вернется! — кричал Катон, напрасно пытаясь вырваться из рук клиентов и размахивая здоровой рукой. — Пусть он вернется. Он должен бороться до конца!
Поравнявшись с Клодием, Катон сурово глянул на бывшего народного трибуна:
— Идешь устраивать очередное побоище?
— Нет, я буду вести себя тихо. Не хочется, чтобы перед поездкой меня отделали, как тебя.
— Я выставлю свою кандидатуру в преторы! Не позволю Помпею захватить власть!
— Смелым Судьба помогает, — усмехнулся Клодий. Он, правда, подозревал, что Фортуна помогает не смелым, а хитрым.
Катон не ответил, лишь погрозил кулаком, губы его беззвучно шевельнулись. Еще несколько человек попалось навстречу. Они несли на плаще неподвижное тело; голова, вся в крови, свесилась, волосы превратились в красные сосульки. Один из носильщиков что-то бормотал и постоянно оглядывался. Клодий остановился. А, собственно, зачем он идет на поле? Раз Агенобарб бежал с выборов, то теперь остались только два кандидата — Помпей и Красс. Их изберут независимо от того, явится на выборы Клодий или нет. Так какой смысл идти? Правда, Помпей заплатил Клодию за голоса его сторонников. Ну что ж, обещание надо держать — пусть Гай Клодий ведет коллегии на выборы. А сам Публий Клодий Пульхр может не спешить…
Клодий повернулся и зашагал домой.
