Глава 64

Многоголовый совет пришел к нехитрому решению: ждать прилива.

Ждать и догонять — нет ничего хуже! Впрочем, Бурцев себе дело нашел. Сгреб корабельные бумаги, которые пытался выбросить за борт пленный эсэсовец. Сложил в стопку. Почитаем. «Дойч» он знал не ахти — на слабенькую троечку, но читать с грехом пополам в школе научился. А здесь, в тринадцатом столетии — так уж сложилось, — его научили и понимать, и говорить по-немецки не хуже самих германцев. По-старонемецки, точнее. Ничего, придется совмещать старые и новые знания. Может, и выйдет что путевое.

Бурцев выставил из рубки всех. Приказал хмуро:

— Вскрывайте пока трюм. Только без меня вниз не лезьте.

— Без ключа вскрывать? — спросил Бурангул.

— А где я ключ возьму? — огрызнулся он. — Рожу, что ли? У Гаврилы вон есть ключик — булава называется. Авось хватит. И все! Мне не мешать. Воевода думать будет.

Бурцев заперся в рубке, стараясь не обращать внимания на гулкие удары тяжелой булавы о палубный люк. Карты, судовые журналы и бумаги из планшета он бухнул на штурманский стол. Вот ведь елы-палы! Читать все это — не перечитать. Но осилить нужно. Бурцев пробегал рукописные и печатные тексты с той скоростью, на которую только способны были его глаза. Понимал через слово, но общий смысл улавливал. И для начала просто сортировал бумаги.

Так, судовую роль — в сторону. Список экипажа его не интересовал. Машинный журнал со скупыми пометками вахтенного механика, свидетельствовавшими о безупречной работе двигателя, — под стол. Тоже ничего интересного... Туда же полетела и подробнейшая опись корабельного имущества, боеприпасов и снаряжения, в которой почему-то ни словом, ни полусловом не упоминался запертый в трюме груз. А вот разграфленный и только-только начатый шканечный журнал показался более увлекательным чтивом. И радиотелеграфный журнал. И тексты радиограмм. И приказы с совсекретными грифами. И отчеты. И личный дневник капитана. И большой запечатанный конверт с надписью: «Вскрыть по выходе из Венеции».

Что ж, они из Венеции вышли. Бурцев вскрыл конверт. «Кляйне атоммине» — вот что сразу, с первой страницы, с первого абзаца резануло глаз. Он зажмурился. Проморгался. Но нет — не привиделось, не почудилось. Угловатой латиницей, черным по белому на плотной бумаге со свастикой выведено: «Кляйне атоммине». Бурцев снова прикрыл веки, стараясь успокоиться, утихомирить бешено колотящееся сердце. Не получалось Е-пэ-рэ-сэ-тэ! Кто-то намеревается развязать ядерную войну в тринадцатом столетии. С ума сойти можно!

Еще несколько секунд он вообще не мог ни читать, ни думать. Не слышал даже, как Алексич на палубе взламывает трюмовый замок. Только — бум-бум-бум! — билось о ребра и — тук-тук-тук — часто отдавалось в висках. Вундер-ваффен, вундер-ваффен, вундер-ваффен... Атоммине, атоммине, атоммине... Так вот ты какое, чудо-оружие Третьего Рейха!

Бурцев заставил себя подняться, пройтись по рубке катера. Туда. Обратно. Вроде бы движение помогло. Способность мыслить, воспринимать и анализировать информацию возвращалась.

Он снова сел к штурманскому столу. Зашуршал секретной документацией.

Гитлеровцы аккуратно, дотошно и разборчиво описывали любую мелочь. Так что Бурцеву оставалось возблагодарить Бога и немецкую пунктуальность. Ну и «синьора Ганса», конечно, который все свое бумажное хозяйство держал в одном месте, а не распихивал по разным тайникам.

По всему выходило, что капитан «раумбота» был большой шишкой в средиземноморской цайткоманде. Был он, вероятно, шишкой никак не меньше монаха-штандартенфюрера отца Бенедикта. Иначе не имел бы доступа к ТАКИМ сведениям!

Бурцев листал секретные бумаги. И впитывал всю информацию, какую только мог разобрать в строгих шрифтах и четком почерке. И потихоньку выпадал в осадок.

Из разрозненных кусочков складывалась та еще картинка. Простая такая. И жутковатая. Главной деталью ее являлся атомный заряд, который покоился в трюме «раумбота».

Насколько было известно Бурцеву, ядерная программа Третьего Рейха канула в Лету благодаря успешной диверсии британских спецназовцев и норвежских партизан на заводе по производству «тяжелой воды», расположенном возле городка Рьюкан. А последующая массированная бомбардировка авиации союзников окончательно добила секретный объект. В распоряжении Германии имелось достаточно чешского и бельгийского урана, однако поставки «тяжелой воды», требовавшейся немецким физикам для производства оружия массового уничтожения, прекратились уже на начальной стадии атомного проекта. Но...

Но два небольших, одинаковых, как братья-близнецы, экспериментальных заряда фашистская ядерная кухня состряпать все же успела. Правда, эффективные и надежные средства доставки громоздких «братцев» к цели отсутствовали. А что такое два немобильных атомных заряда в глобальных масштабах Второй мировой? Да, они, без сомнения, помогли бы Гитлеру выиграть пару локальных сражений или сжечь пару городов. Да, возможно, они оказали бы временное деморализующее воздействие на противника. А может, наоборот, спровоцировали бы союзников антигерманской коалиции на более активные действия, заставили бы их форсировать события. В любом случае радикально изменить ход войны в пользу Третьего Рейха столь ограниченный арсенал чудо-оружия не способен. Если использовать его традиционно. А вот если проявить гибкость и изощренность мышления...

Бурцев утер пот со лба. Теперь-то ясно, каким образом фашики намеревались высвободить силу арийской магии, понятно, чем надеялись пробить свой цайттоннель. Вспомнилось все. И по-восточному витиеватый рассказ китайца Сыма Цзяна о невиданной «очень-очень громадный и очень-очень плохой» разрушительной энергии ша ци, без которой нипочем не пропихнуть древний магический потенциал из прошлого в будущее сквозь сопротивление вездесущей энергии ци. И прямолинейные, полные жесткой образности объяснения покойного штандартенфюрера в рясе странствующего монаха.

Отец Бенедикт не обманывал, когда вдохновенно вещал о дранге нах цайт и «спице древней магии, отточенной мощью германского оружия», которой надлежало проколоть «зыбкую материю мироздания». Да, по сравнению с атомным «точилом» магических «спиц» взорванный Бурцевым арсенал Взгужевежи — так себе, новогодняя петарда. А он-то, смешной, еще не хотел верить штандартенфюреру! И к словам папского шпиона-брави Джеймса Банда — профессионала, между прочим, высшей пробы — отнесся с непозволительной беспечностью. А ведь Джеймс тоже упоминал о чудо-оружии Хранителей Гроба, способном сжечь целый город. Как оказалось, не без основания упоминал. И вот, пожалуйста...

Секретные бумаги со свастикой свидетельствовали: фашики решили пойти ва-банк. Перебросить с помощью заклинания-якоря обе «кляйне атоммине» в прошлое и устроить там конец света в миниатюре. А в качестве полигона использовать башню перехода арийских магов. Платц-башню... Одну из многих. Незримой нитью древнего колдовства связанную с остальными.