Глава 73
Шлем с него сняли. И кто-то нещадно бил по щекам. От хлестких ударов горела кожа. В голове гудело. А он жадно ловил ртом воздух. И не желал открывать глаза, пока не надышится вволю. Хорош-ш-шо! Потом… Потом вдруг стало плохо. Он вспомнил…
— Аделаида?!
Глаза распахнулись сами.
Было все еще темно. Но темнота другая. Ночная, подсвеченная звездами и молочно-желтой луной. Света хватало, чтобы увидеть…
Малопольская княжна Агделайда Краковская сидела рядом. Живая! Невредимая!
Вот она, его Аделаидка! Кутается в тевтонский плащ. Заглядывает ему в лицо. В блестящих глазах — огоньки надежды. На губах — улыбка.
Бурцеву залепили еще одну звонкую пощечину. Голова дернулась.
— Да хватит же! — взвизгнула княжна.
Бурцев перехватил руку бьющего. Блин! Это Джеймс Банд лупит его почем зря.
— Чего дерешься, брави?
— Ага, очухался-таки! — удовлетворенно хмыкнул папский шпион. — Наконец-то! А мы уж думали, ты колдовского дыма надышался.
— Не-е-е, — слабо улыбнулся Бурцев.
— Вот и я говорю «не-е-е». Рановато тебе загибаться, русич! Должок за тобой. Ты мне еще о Хранителях Гроба расскажешь и грамотки их прочесть поможешь.
— Расскажу, брави, помогу. Только позже. Все — позже.
Аделаида отпихнула Джеймса, повалилась на Бурцева. И — заревела в голос.
— Ну вот, опять, — нежно проговорил он. — Куда же мы без слез-то, а?!
— А-а-а… — тихонько подвывала княжеская дочка.
— Воевода очнулся! — басом прогудел Гаврила.
— Василь! — В поле зрения появился Дмитрий.
— Вацлав! — и Освальд, и Ядвига.
— Вацалав! — и юзбаши Бурангул.
— Васлав! — и китайский мудрец Сыма Цзян.
— Каид! Василий-Вацлав! — и Хабибулла.
Молча подошли дядька Адам и Збыслав…
Народ обступал плотной живой стеной. Улыбались, гомонили, хлопали по плечу. Все были тут, все были в сборе. Все живы-здоровы.
А Бурцев осматривался потихоньку.
Громадные обветренные глыбы на взгорье, глубоко вросшие в землю… Не иначе, развалины какой-нибудь неведомой платц-башни. И ни намека на центральный хронобункер СС. Получилось, значит! Ушли, значит! И от фашиков, и от газовой атаки, и от ядерного взрыва. Но вот куда ушли-то?!
Было тепло, душно даже. Опять Палестина? Нет. Вокруг явно не Святая земля. Природа не та. Лес вон рядом густой, буреломный, лиственно-хвойный, из тех, что в палестинских песках и камнях не произрастает. Скорее уж средняя полоса России? Или Восточная Европа? Или Центральная? Блин, так сразу и не разберешь!
Бурцев снова обратил лицо к ночному небу. М-да, смотрите, Вацлав, звезды… Эх, был бы он опытным штурманом, астрономом или звездочетом каким, на худой конец! Вычислил бы не время, так место, в которое их занесло. А так… Так его знания исчерпывались Ковшом Большой Медведицы. Ковш вроде был на месте. И вроде ничего в Ковше этом не изменилось. Вроде…
— Сыма Цзян, Хабибулла, — позвал Бурцев по-татарски. — Вы ведь у нас мудрецы изрядные. В небесных светилах, наверное, смыслите?
— Аюа. Швайа-швайа, — скромно ответил сарацин. — Да. Чуть-чуть. Мункыз, конечно, прочел бы звезды лучше. Я же знаю немногое.
— А моя смысляся, — заверил китаец. — Хорошо смысляся.
— Тогда гляньте-ка на созвездия. Все ли там нормально?
Сначала мудрецы переглянулись между собой. Недоуменно. С тревогой за душевное здоровье воеводы-каида. Потом все же подняли очи горе. Всматривались долго, внимательно. Все более и более заинтересованно. Тыкали в небо пальцами, о чем-то тихонько спорили, перешептывались.
— Ну? — поторопил Бурцев.
— Мы сейчас не в Эль Кудсе и не в его окрестностях, — заявил Хабибулла.
Открытие, блин, сделал! Чтобы это понять, на небо смотреть не обязательно. Это и без звезд определить можно.
— Но где же мы тогда, Хабибулла?
— Севернее Палестины. Гораздо севернее. Точнее сказать не могу.
— А созвездия? Сами звезды и их расположение? С ними все в порядке?
— Рисунок небес не изменился. И звезды и созвездия мне знакомы, — осторожно ответил сарацин.
Слишком уж осторожно.
— Но? — навострил уши Бурцев.
— Но яркость некоторых светил не та, что была раньше. Так мне кажется. Посмотри на голубой аль-таир или на желтый аль-дабаран…
Бурцев смотреть не стал — поверил на слово. Повернулся к китайцу:
— Ты что скажешь, Сема? Куда нас занесло?
— Моя не знается. Но вся светила висится на своя места. А еще…
Сыма Цзян завороженно пялился на небосвод.
— Что? Что ты там увидел?
— Сиин кэ! — отозвался старик.
— Объясни по-русски, а? — попросил Бурцев. — Или хотя бы по-татарски, что ли.
— Сиин кэ! — повторил китаец, не опуская глаз. — Звезда-гость! Вон тама! Твоя видится? Маленький яркий точк.
Палец Сыма Цзяна указывал куда-то влево от Млечного Пути.
— И что? Что значит «звезда-гость»?
— Что раньше она не былася тама, на неба!
— Ты уверен?
— Моя верена-верена! — Китаец был возбужден чрезвычайно. — Моя изучилась восемь книга «Син чжань» великая древняя мудреца Гань Гун из царства Чу и еще восемь книга «Тянь вэнь» такая же великая мудреца Ши Шень из царства Вэй. В «Гань ши син цзин» нет эта звезда. Нет эта звезда и в списка У Сянь, и в списка Чжан Хэн, и в карта Лу Цзы, и в карта Су Сунн. И у Хуан Шан нет, и в карта Ван Чжунь тоже нет!
От обилия имен древнекитайских астрономов у Бурцева зачесалось в затылке.
— Значит, раньше этой звезды точно не было?
— Моя знается, что моя говорится, Васлав! Об эта звезда еще никогда не писалась древняя мудреца. И эта звезда моя собственная глаза тоже не виделась. Никогда не виделась!
Сверхновая, что ли? Похоже на то. Иначе как объяснить?
— Еще что-нибудь?
— Хуэй сиин! — торжественно объявил Сыма Цзян.
— Сема, не ругайся! Что за хуэй такой?! Просил же изъясняться понятнее. Китайского тут, кроме тебя, никто не знает.
— Хуэй сиин! Хуэй сиин! Звезда-метла!
— Метла? Где?
— А вона! Туда посмотрися.
Бурцев постарался проследить за пальцем не по годам востроглазого китайца. И… Оп-с!
— Комета! — выдохнул Бурцев. — Хуэй, блин, сиин!
— Така-така, — радостно закивал старик. — Хуэй-блин-сиин! Она тоже не былася тама раньше.
