Мэллоу позволил себе расслабиться в первый раз за полгода. Он лежал на спине в солнечной комнате своего нового дома, совершенно раздетый. Его мускулистые загорелые руки были раскинуты в стороны, и мышцы ходили в такт дыханию.

Человек, сидевший рядом с ним на стуле, сунул сигарету ему в рот и зажег ее. Затем он откусил конец второй сигареты и сказал:

— Вы явно переработали. Вам нужен длительный отдых.

— Может быть, Джаель, но лучше уж я отдохну в кресле советника. Потому что я собираюсь получить это место, а вы мне поможете.

Анкор Джаель поднял брови и спросил:

— А причем тут я?

— То есть, как причем? Во-первых, вы лишились своего портфеля благодаря трудам Джорана Сатта, того самого человека, который скорее бы согласился потерять глаз, чем увидеть меня в кресле советника. Вы считаете, что у меня мало шансов, не правда ли?

— Немного, — согласился экс-министр Основания. — Вы со Смирно.

— Юридически это не имеет значения. Я получил образование на Основании.

— Не будьте ребенком. С каких это пор предвзятость имела какие-нибудь законы, кроме своих собственных? А как насчет вашего собственного человека… как его, Джейма Твера? Что он говорит?

— Он говорит о том, что я мог пройти в Совет еще год назад, — спокойно ответил Мэллоу. — Но он — человек без глубины мысли и суждений, и у него все равно бы ничего не вышло. Он кричит громко и сильно, но в данном случае этого мало. Я должен пройти в Совет. И мне нужны вы.

— Джоран Сатт — самый умный политик на планете и он будет против вас. Я не могу быть уверенным, что мне удастся переиграть его. И не думайте, что он не умеет бороться жестоко и грязно.

— У меня есть деньги.

— Это уже лучше. Но чтобы подкупить предвзятость, требуется куча денег!

— У меня их куча. — Ну что ж, я посмотрю, что можно сделать. Но потом не начните корчиться на полу и блеять, что это я вас втянул в это дело? Кто это?

Уголки губ опустились вниз и он сказал:

— Насколько я понимаю, Джоран Сатт собственной персоной. Я и так избегал его целый месяц. Послушайте, Джаель, пройдите в соседнюю комнату и включите микрофон. Я хочу, чтобы вы все слышали. Он шутливо подтолкнул члена Совета из комнаты голой ногой, затем встал на накинул себе на плечи шелковый халат. Синтетический солнечный свет сменился обычным.

Секретарь мэра торжественно вошел в комнату, а безмолвный мажордом закрыл за ним дверь. Мэллоу затянул ремень халата и сказал:

— Выбирайте себе любое кресло, Сатт. — Тот даже не улыбнулся. Он выбрал себе кресло достаточно удобное, но усевшись, не расслабился ни на минуту. С самого краешка кресла он произнес:

— Если для начала вы выскажете свои условия, то можем перейти.

— Я передал вам отчет много месяцев тому назад. Тогда вы были довольны.

— Да. — Сатт задумчиво поте пальцем лоб. — Но с тех пор производимые вами действия приобрели большое значение. Мы много знаем о ваших делах, Мэллоу. Мы точно знаем, сколько новых заводов вы открыли, с какой скоростью вы это делаете и сколько вам это стоит. И этот дворец, который вы себе отгрохали, — он окинул комнату холодным оценивающим взглядом, — стоит вам в месяц больше, чем мое годовое жалованье. И путь, по которому вы идете — очень важный и дорогостоящий путь — по верхним слоям общества Основания.

— Ну и что? Не спорю, у вас, конечно, прекрасные шпионы, но о чем все это говорит?

— Это говорит о том, что у вас есть деньги, которых не было год назад. И это говорит вообще о чем угодно… например, что вы заключили прекрасную сделку на Корелии, о которой мы ничего не знаем. Откуда у вас деньги?

— Мой дорогой Сатт, вы ведь не ждете, что я расскажу вам об этом?

— Нет. — Я так и подумал. И именно поэтому я вам расскажу. Они текут ко мне рекой из сундука Комдора Корелии.

Сатт моргнул. Мэллоу улыбнулся и продолжал: — Но, к большому сожалению для вас, эти деньги вполне законные. Я Главный Торговец и деньги получаю кованым железом и хромом в обмен на кое-какие безделушки, которые я был в состоянии предоставить ему. Пятьдесят процентов прибыли мои по нерушимому контракту с Корелией. Вторая половина идет правительству в конце года, когда добрые граждане платят налоги.

— В вашем отчете не было никакого упоминания о торговых сделках.

— Там также не упоминалось, что я съел на завтрак в тот день, или имя моей недавней любовницы, или что-нибудь такое же несущественное.

Улыбка Мэллоу перешла в гримасу. — Я был послан — процитирую вас, — чтобы держать свои глаза открытыми. Вы хотели выяснить, что случилось с тремя захваченными в плен торговыми кораблями Основания. Я о них ничего не слышал и не видел. Вы хотели выяснить, имеет ли Корелия атомную энергию. В моем отчете говорится об атомных бластерах у телохранителей Комдора. Других признаков я не видел. А те бластеры, что я видел — реликты старой Империи, может быть, даже вообще давно не работают, насколько я знаю.

До этой поры я следовал приказам, но я вольный человек и свободен поступать так, как мне заблагорассудится. Согласно законам Основания Главный Торговец имеет право открывать новые рынки сбыта там, где ему только хочется, и, собственно, получать пятьдесят процентов понимаю.

Сатт осторожно отвел глаза к стене и, с трудом сдерживая раздражение, ответил:

— Общепринятый обычай всех торговцев укреплять и продвигать религию, когда они продают какие-нибудь товары.

— Я повинуюсь законам, а не обычаям.

— Есть времена, когда обычаи стоят выше законов.

— В таком случае обращайтесь в суд.

Сатт поднял на него свои мрачные глаза, которые, казалось, ввалились на самое дно глазных впадин.

— Да что там говорить, вы все-таки смирниец. Кажется, ни переселение, ни образование, не смогли изменить порочность вашей крови. И все же послушайте и постарайтесь понять. Это не имеет отношения ни к деньгам, ни к рынкам сбыта. У нас есть наука великого Хари Сэлдона, который доказал, что от нас зависит будущая Галактическая Империя, и с пути, который ведет к ней, мы не можем свернуть. Религия, которую мы насадили, где могли, наиважнейший инструмент для достижения этой цели. С ее помощью мы взяли контроль над Четырьмя Королевствами, хотя наступил момент, когда они могли сломить нас, как спичку. Это самое хорошее оружие, которым можно контролировать как людей, так и новые миры.

Первопричина развития торговли и появления торговцев заключалась в том, чтобы распространять эту религию как можно скорее, а вместе с ней внедрять новую технику и новую экономику, которая будет находиться под нашим тщательным и безграничным контролем.

Он остановился перевести дыхание, и Мэллоу спокойно сказал:

— Я знаю теорию и великолепно ее понимаю.

— Вот как? Это более того, что я ожидал. Тогда вы, конечно, сами должны видеть, что ваша попытка торговать ради самой торговли при массовой поставке бесполезных приборов, которые только искусственно могут поднять экономическое положение планеты, при гибельной постановке вопроса только о выгоде, при отторжении атомной энергии от нашего контроля — может окончиться только полным провалом той политики, которую мы вели уже на протяжении ста лет.

— Вполне достаточное время для того, — сказал Мэллоу, — чтобы превратить политику в устаревшую, опасную и бесполезную. Как бы хорошо ваша религия не преуспевала в деле с Четырьмя Королевствами, редкая планета на всей Периферии переняла ее. К тому времени, как мы захватили контроль над Королевствами, одна Галактика знает сколько эмигрантов оттуда распространяла истории о том, как Сальвор Хардин использовал священников и предрассудки народа, чтобы свергнуть независимость и власть светских монахов. А если этих слухов было недостаточно, то дело Асконии двадцать лет назад объяснило все и всем как дважды два. Теперь по всей Периферии не найдется ни одного правительства, которое скорее перережет себе глотку, чем пустит к себе хотя бы одного священника.

Я не хочу заставлять Корелию или любой другой мир принимать что-то, чего они не желают. Нет, Сатт. Если атомная энергия делает их опасными, искренняя дружба через торговлю будет во много раз лучше, чем шаткий контроль, основанный на невидимой всеми иностранной духовной власти, которая слабеет хотя бы ненамного, уже полностью дискредитирует и не оставляет после себя ничего, кроме смертельного страха и ненависти.

— Прекрасная речь, — цинично ответил Сатт. — Но вернемся к началу нашего разговора. Каковы ваши условия? Чего вы хотите, чтобы поменять свои идеи на мои?

— Вы считаете, что мои убеждения продаются?

— Почему же нет? — последовал холодный ответ. Разве это не ваше занятие — купля-продажа?

— Только с прибылью, — последовал спокойный ответ. — Можете ли вы мне предложить больше, чем я получаю?

— Вы можете иметь три четверти прибыли, а не половину.

Мэллоу коротко рассмеялся.

— Прекрасное предложение. Если я даже приму ваше предложение, то даже вся прибыль целиком будет куда меньше одной десятой части того, что я могу получить. Предложите что-нибудь поинтереснее.

Внезапным движением Сатт сжал кулак.

— Вы также можете спасти себя от тюрьмы. От двадцати лет, как минимум, если я настою на своем. Посчитайте здесь свою прибыль.

— Прибыли здесь никакой, если вам удастся осуществить свою угрозу.

— Удастся. Вас будут судить за убийство.

— Чье убийство? — презрительно спросил Мэллоу. Голос Сатта стал хриплым, хотя говорил он также негромко.

— За убийство священника с Анакреона, находящегося на службе у Основания.

— Ах, вот как? И каковы ваши улики? Секретарь мэра наклонился вперед.

— Мэллоу, я не шучу. Предварительное следствие закончено. Мне стоит подписать всего лишь одну бумагу, и дело Хобера Мэллоу, Главного Торговца, против Основания начнется. Вы бросили подданного Основания на пытку и смерть в руки чужеземной толпы. Мэллоу, я даю вам пять секунд на размышления, чтобы предотвратить положенное вам наказание. Лично я предпочел бы, чтобы вы решили, что сумеете выпутаться. Вы будете куда безопаснее, как поверженный враг, чем как сознательный новый друг.

Мэллоу торжественно ответил:

— Тогда считайте, что я выполнил последнее ваше желание.

— Прекрасно!

И секретарь недобро улыбнулся.

— Это мэр настаивал на том, чтобы попробовать с вами договориться, а не я. Засвидетельствуйте, что я не очень старался.

Он встал и вышел из комнаты.

Мэллоу поднял глаза на вошедшего Анкора Джаеля.

— Вы все слышали? — спросил он.

Тот подал плечами.

— С тех пор, как я знаю это имя, эту змею, я еще ни разу не слышал, чтобы он так выходил из себя.

— Хорошо. Что вы можете сказать?

— Это, по-моему, очевидно. Внешняя политика превосходства с помощью духовных сил — его идея фикс, но мне все-таки кажется, что его конечная цель отнюдь не духовная. Меня уволили из Кабинета Министров из-за споров на те же самые темы, да и вы сами это прекрасно знаете.

— Конечно, знаю. И что же это за цель, как вы считаете?

Джаель стал серьезен.

— Ну что ж, он не глуп, так что должен видеть полное банкротство нашей религиозной политики, которая едва ли доставила нам хоть одну победу за последние семьдесят лет. Он совершенно очевидно использует ее для того, чтобы что-нибудь добиться самому.

Теперь следующее. Любая догма, основанная на верованиях и эмоциях, опасное оружие, потому что никогда нельзя гарантировать, что оно не повернется против себя самого. Уже на протяжение пятидесяти лет мы используем ритуалы и мифы, которые становятся все более почтенными, традиционными и… устаревшими. В некотором смысле мы уже потеряли контроль над своей собственной религией.

— В каком смысле? — требовательно спросил Мэллоу. — Говорите, я хочу знать, что вы думаете.

— Допустим, что один честолюбивый человек использует силу религии против нас, а не за нас.

— Вы хотите сказать, что Сатт…

— Вы правы. Я имел в виду Сатта. Послушайте, если бы он мог мобилизовать различные иерархии на различных подданных планетах против Основания, как вы думаете, был бы у нас хоть один шанс? Возглавив армию набожных людей он мог бы напасть на ересь, например, в вашем лице, и сделаться королем, что неизбежно. В конце концов, ведь это Хардин однажды сказал: «Атомный бластер — хорошее оружие, но он может стрелять в обе стороны».

Мэллоу хлопнул себя по голому бедру.

— Ну хорошо, Джаель, устрой меня в этот Совет и я дам ему бой.

Джаель помолчал, потом сказал много значительно:

— Не знаю, не знаю. Что это за разговоры о линчевании священника? Это ведь неправда?

— Чистая правда, — небрежно ответил Мэллоу.

Джаель присвистнул.

— У него есть неопровержимые доказательства?

— Должно быть.

Он заколебался, потом добавил:

— Джейм Твер был его человеком с самого начала, хотя ни один из них не подозревает, что я знаю это. А он был всему свидетель.

Джаель покачал головой.

— Да-а. Это плохо.

— Плохо? Что здесь плохого? Этот священник находится на планете вопреки законам Основания. Он явно был использован корелийским правительством, как приманка, вольно или невольно, я не знаю, По всем законам здравого смысла у меня не оставалось никакого выбора действий, и то, что сделал я, укладывается в рамки закона. Если он передаст дело в суд, он не добьется ровным счетом ничего, только выставит себя дураком.

Джаель вновь покачал головой.

— Нет, Мэллоу, вы не понимаете. Я уже говорил вам, что он умеет пользоваться грязными средствами. ОН не собирается добиваться обвинительного приговора, он знает, что это ему никогда не удастся. Но он собирается погубить ваши отношения с народом. Вы уже слышали, что он сказал. Иногда обычаи выше, чем законы. Вы можете выйти из зала суда свободным человеком, но если народ будет думать, что вы кинули священника на растерзание толпы, от вашей популярности не останется и следа.

Они признают, что вы сделали все по закону, и даже более того, сделали разумную вещь. Но тем не менее в их глазах вы останетесь трусливой собакой, бесчувственным негодяем, бессердечным чудовищем. И вас никогда не изберут в Совет. Вы можете даже лишиться своего звания Главного Торговца, так как одновременно проголосуют за то, чтобы лишить вас гражданства. Ведь вы не уроженец Основания. Как вы думаете, что Сатту еще желать?

Мэллоу упрямо хмурился.

— Вот как?

— Мой мальчик, — сказал Джаель. — Я, конечно не покину вас, но не смогу помочь. Вы попали в переделку, да еще в какую.