15
24 мая 2035 года
Прага
Улицы Бубенеча в столь поздний час были пустынны. Изредка проезжали машины, теплым светом горели окна в домах. Бешеным, неживым огнем пылали вывески, баннеры на крышах зданий и рекламные плакаты на специальных стойках. Изящные девицы звали за собой желающих похудеть, пушистые котята намекали, что настало время приобрести в кредит квартиру.
Семен шагал без особенной спешки. В душе его впервые с приезда в Прагу царил мир. Он знал, куда именно идет, что он будет делать и чем эта безумная затея, вероятнее всего, закончится.
Определенность успокаивает человеческое сознание, даже если ведет к гибели.
Выбрался на Милади Горакове, похожую на застывшую реку из асфальта. Почти дошел до Летны, когда из-за спины донесся шум мотора. Стал громче, а затем обогнавшая пешехода полицейская машина сдала к обочине и остановилась. С лязгом поднялась одна из передних дверей.
– А ну стой! – голос полицейского прозвучал сердито.
– Стою, – ответил Семен. – А в чем дело?
Он не ощутил ни малейшего беспокойства, только легкую досаду от того, что такую хорошую прогулку прервали.
– Руки подними, – скомандовал полицейский. – Повыше, повыше! И не двигайся, а не то мы будем стрелять!
Его напарник выбрался из «Шкоды» с другой стороны. Стало видно, что в руках у него пистолет, большой и блестящий, с подствольной видеокамерой, обязательной для любого полицейского оружия.
– В чем дело? – повторил Радлов, изображая праведное возмущение.
– Стой спокойно, – посоветовал страж порядка с пистолетом, наводя его на Семена. – Ты ведь Семен Радлов?
– Нет. Оскар Столпник.
– Да ну? – зло хмыкнул тот полицейский, что заговорил первым, и снял с пояса сканер. – А ну-ка проверим тебя… Хм, действительно, паспорт в порядке, оружия нет. А ну-ка двигай сюда и руки опусти.
– Да что, черт меня возьми, происходит? – Семен изобразил раздражение.
– Просто мы ловим одного типа, – проговорил страж порядка с пистолетом, не опуская оружия. – Он сегодня убил нескольких полицейских. Неужели ты об этом не слышал?
– Представьте себе, нет. А я тут при чем?
– Похож ты на него, – буркнул первый полицейский. – А ну залезай в машину, проверим, что за птица…
Радлов пожал плечами и зашагал к «Шкоде». Открылась задняя дверца, лишенная изнутри ручек, и он нырнул в пахнущий табаком полумрак салона. Первый страж порядка сел рядом, водитель передал ему черный плоский компак с приставкой, напоминавшей планшет для рисования.
– Это что? – полюбопытствовал Семен.
– Портативная лаборатория. Сейчас узнаем, кто ты есть, – полицейский с пистолетом заглянул в окошко. – Тут у нас пальчики и глазоньки мерзких типов, что имеют привычку хулиганить в Европе…
Компак заработал, замигали его сенсоры, по «планшету» пробежала волна красного свечения.
– Правую руку, – приказал державший его страж порядка.
Радлов вздохнул и послушался. Подумал, что если пережитое в парке Стромовка окажется иллюзией, то придется пустить в ход руки. А размахивая ими, сдерживаться, чтобы ненароком не убить этих парней.
Ладонь легла на планшет. Портативная лаборатория задумалась. Продлились ее размышления минут пять.
– Надо же, чисто! – удивленно воскликнул первый полицейский. – А ведь мы данные на этого Радлова скачивали.
– Посмотри ему на пальцы – посоветовал водитель. – Может, он чужую кожу пересадил. Сейчас это легче сделать, чем подтереться.
Зажглась лампочка, похожая на умирающего от истощения светляка. В ее свете рука Семена была подвергнута тщательному изучению.
– Нет, никаких следов, – в голосе стража порядка прозвучало некоторое разочарование. – Давай посмотрим глаз. Уж его-то заменить куда труднее. А ну-ка наклонись, приятель.
Семену пришлось нагнуться. С трудом удержался от того, чтобы моргнуть, когда луч сканера скользнул по радужке. И вновь заскрипели заключенные в корпус компака электронные мозги.
– Ничего, – с откровенным недовольством воскликнул первый полицейский. – Михал, убери пушку. Это не наш клиент.
– Да уж больно похож, прямо одно лицо, – упрямо пробурчал страж порядка с оружием. – Вдруг и глаза научились подделывать, а? И этот тип опаснее ядовитой змеи? Так что я оставлю свой «глок» в руках, а ты, Вили, свяжись с начальством и запроси инструкций.
– Хорошо, – водитель потянулся к панели связи.
Семен нахмурился. Если его отвезут в участок, а там начнут копаться в документах, станет ясно, что с ними не все в порядке. Да и кто-нибудь более наблюдательный может обратить внимание, что задержанный не сильно похож на уроженца города Либерец, а по-чешски не говорит вовсе.
– Сейчас, ага… – и водитель что-то забормотал себе под нос. Затем принялся кивать. – Да, так точно.
– Ну что? – осведомился полицейский с пистолетом.
– Нам велели не заниматься ерундой, – кисло ответил водитель. – Антропометрия не может обманывать. Ну, похож человек на этого ненормального русского. С кем не бывает?
– Вот уж точно, – первый страж порядка передал вперед компак с приставкой, а сам вылез их «Шкоды». – Выходи, приятель. Извини, что тебя задержали, но сам понимаешь – долг превыше всего.
– Прекрасно понимаю, – и Радлов выбрался из автомобиля.
Стражи порядка расселись по местам. Машина уехала в сторону Града, а Семен зашагал дальше. Он был уверен, что сцена задержания не пройдет мимо глаз людей из АСИ, следящих за происходящим на улицах города. Верил, что убедившееся в ошибке Агентство не станет проявлять внимание к одинокому путнику.
Без препон миновал Летну. На некоторое время остановился, думая, не спуститься ли вниз к Хотковой улице. Но решил, что делать этого не стоит, и направился в сторону Градчан. С Милади Горакове повернул на У Бруснице. Пройдя через границу защитного поля, вышел на Лоретанскую площадь. Оказался между высящимися друг напротив друга монастырем и Чернинским дворцом, где долгие годы находился чешский МИД.
Отсюда думал пройти через Град и спуститься к Малой Стране, но прямо напротив «Черного вола» дорогу ему преградили.
– Какая удачная встреча, – сказал по-немецки вышедший из-за могилы рядового Белякова высокий мужчина в черном костюме.
Радлов остановился так резко, будто налетел на невидимую стену.
Этого человека он видел. Запомнил эти светлые с сединой волосы, правильное, как у статуи лицо.
– Кто ты такой? – спросил, вспоминая, что случилось это неподалеку от Шаунберга, в ту ночь, когда нижегородского историка похитили.
– Штандартенфюрер Курт Янкер, – с пакостной улыбкой отрапортовал чужак. – Сумей мы тогда победить, этой мерзости тут не было бы, – и он похлопал по ограде могилы. – А ты, я вижу, времени даром не терял, – в светлых глазах появился интерес, – сумел стать таким же, как и я. Но ничего, это тебе не поможет.
– Таким же, как и я? – Семен покачал головой. – Но это невозможно. Ты хочешь сказать, что…
– Я прошел через трансформацию одним из первых, – в голосе Янкера прозвучало злое торжество. – В апреле сорок пятого. А летом мы едва не выбили союзников из Австрии. Славные были деньки…
Мысли в голове Радлова задвигались, точно пузырьки в кипящей воле. Мысль о том, что кто-то из участников Второй мировой сумел дожить до сего дня, выглядела не просто бредом, а откровенной глупостью. Но ведь кто-то из выкормышей Шаунберга мог уцелеть, а сыворотка – замедлить его старение, добавить многие десятилетия к сроку жизни…
– Чем дольше я на тебя гляжу, тем больше ты мне кого-то напоминаешь, – сказал Янкер. – Помню, захватили мы русского разведчика с арийской кровью. Виллигут с ним еще возился, надеялся память крови пробудить. Да только не вышло ничего, и русский удрал.
– Это, скорее всего, был мой дед, – и тут неожиданно для себя Семен ощутил к бывшему эсэсовцу что-то вроде родственного чувства, странную, противоестественную симпатию.
В мире обычных людей лишь они двое были другими, похожими друг на друга, почти братьями по крови…
– Зачем ты явился? – сказал Радлов, ощущая, что ненавидит сам себя за такие чувства, но поделать с ними ничего не может.
– Тайна должна быть сохранена меж теми, кто поддерживает истинный германский дух, – Янкер развел руками. – Поэтому мы обязаны тебя убить. Другого выхода у меня нет.
– Ты собираешься прикончить меня?
– Не я, они, – старый эсэсовец повел рукой и из тени под деревьями у ограды монастыря крадучись вышли два человека.
Они укрывались там столь ловко, что даже чуткие органы чувств сверхчеловека не дали знать об их присутствии.
– Я не хочу убивать, – предупредил Семен, отступая на шаг, – но если придется, смогу это сделать.
– А они хотят, – и Курт улыбнулся, точно хозяин при виде собаки, играющей с мячиком. В руке его что-то блеснуло, и двое медленно двинулись вперед. В лунном свете сверкнули их глаза с вертикальными зрачками.
В этот момент Радлов понял, с кем придется сойтись в бою – с химерами, такими же продуктами извращенной науки, как он сам. Один из нападавших зарычал, как дикий зверь, обнажил длинные клыки. Другой поднял руки или, точнее, лапы, из подушечек на пальцах вышли острые когти.
– Легкой смерти, – кивнул Янкер. – Взять его!
Но за миг до того, как химеры бросились вперед, Семен развернулся и побежал. До ушей донесся полный самодовольства голос старого эсэсовца:
– Ну что же, пускай побегает, если ему так хочется…
Пронесся мимо Чернинского дворца и монастыря Капуцинов. Добавив скорости, побежал в ту сторону, откуда недавно пришел. Вылетев на Милади Горакове, оглянулся – химеры легкими прыжками мчались следом. На длинной и почти прямой улице добавил хода.
Не то чтобы Радлов боялся. Нет, он не сомневался в том, что сумеет одолеть химер. Просто не хотел очередной бессмысленной драки, которая закончится кровью и парочкой трупов…
Он бежал легко, дома проносились мимо, мелькали уличные фонари. Холодный ветер овевал разгоряченное лицо, мускулы работали как поршни в смазанной и хорошо налаженной машине. В голове крутилась одна-единственная мысль – каким образом они меня нашли?
Невероятным казалось, что Курт Янкер искал побывавшего в Шаунберге историка наугад, просто гуляя по Праге. Да, и почему Семена не прикончили прямо там, во время похищения? Тогда он еще не знал, что такое сыворотка, и вряд ли смог бы отбиться даже от обычного человека.
Не снижая скорости, Радлов перепрыгнул через железнодорожные пути и запетлял по улочкам старого посольского квартала. Но оторваться от химер не сумел и здесь – они легко держали бешеный темп.
«Ладно, – подумал Семен, когда впереди показались деревья Стромовки. – Здесь, где не так много камер, я их и убью. В конце-концов, я сделал все, чтобы избежать этой схватки».
Он остановился уже в парке, когда петлявшая меж деревьев дорожка вывела на широкую лужайку.
– Ты нашшш… – прохрипела одна из химер, выбираясь на открытое место.
– Уррр… – согласилась вторая.
– Посмотрим, – сказал Радлов и торопливо скинул рюкзак.
Они бросились вдвоем, невероятно быстрые, сильные и агрессивные. Семен едва успел отпрянуть. Острые когти цапнули его за плечо, затрещал костюм, запульсировали болью царапины.
– Кровввь! – в шипении химер прозвучала бешеная радость.
Он сделал обманное движение, показывая, что хочет вновь побежать, а сам ударил ту из химер, что оказалась ближе. Но кулак угодил в пустоту, а острые зубы клацнули у самого уха. Почуяв за спиной движение, Семен упал. Вторая химера пролетела над ним, мягко перекатилась.
Едва успел вскочить. Отбил удар в живот, но когтистая лапа зацепила правую ногу, порвала штаны. Те повисли лохмотьями, по ляжке заструилась кровь. На некоторое время мышцы бедра оказались парализованы болью.
И химеры попытались этим воспользоваться. Из очередной сшибки Радлов вышел с еще несколькими царапинами. Одна, достаточно глубокая, возникла на голове, та загудела от могучего удара.
Мощи и скорости изменившихся после трансформации мышц едва хватало на то, чтобы отбиваться. Сложность была в том, что химеры не дрались, подобно людям, как те же киборги. Они атаковали, словно дикие хищники, хватали зубами и драли когтями, и обычные удары их не останавливали.
– Ну ладно, твари проклятые… – прохрипел Семен, вытирая кровь, текущую с пореза на лбу.
– Мы убьеууммм тебя, – пообещала одна из химер.
– И обглодаемрррр костиррр, – прорычала вторая.
Чуя близкую победу, они поторопились и помешали друг другу. Два гибких тела столкнулись в прыжке. По Стромовке прокатился сердитый вой, будто в битве за помойку сошлись два огромных кота.
И Радлов напал сам. Одна из химер не успела увернуться от удара.
Кости затрещали, но тварь с проломленным черепом и не подумала падать. Она гневно зашипела и бросилась на Семена. Вторая атаковала сбоку, когти вонзились ему в плечо.
В этот момент, когда Радлов оказался на грани гибели, рассудок отступил. Властно отодвинув его в сторону, из глубин подсознания вылезли инстинкты, доставшиеся от предков, что не раз дрались за собственную жизнь. Страх и бешенство заставили тело превратиться в клубок яростно напружиненных мышц.
Семен прыгнул вперед. Сдавил попавшую в руки химеру изо всех сил, не обращая внимания на то, что вторая тварь подбирается к его шее. Острейшие зубы впились в горло, но он жал, жал и жал, пока не хрустнуло что-то, будто лопнуло исполинское яйцо.
Радлов отшвырнул переставшее биться тело. Тяжесть на плечах придавила к земле, но он ловко вывернулся. Сбросил прыгнувшего на плечи хищника. Ухватил его шею, но не успел помешать, когда когти полоснули по лицу. От боли едва не потерял сознание, но рук не разжал.
Под пальцами треснуло, мускулистые лапы обмякли, налитые кровью глаза застыли.
– Ну что, обглодали кости? – проговорил Семен, едва шевеля языком, и отбросил труп.
Кровь текла из многочисленных ран, заливала лицо, пропитывала превратившийся в набор лохмотьев спортивный костюм. Радлова шатало, перед глазами мутилось, каждый вздох сопровождался колотьем в боку, а на месте носа, если верить ощущениями, не было ничего.
– Нельзя умирать… надо идти… – Семен чувствовал, как силы буквально вытекают из него.
Вспомнил про рюкзак. Но отыскал его не сразу, так как один глаз перестал видеть из-за залившей его крови, а со вторым что-то было не в порядке. Повесить на плечи не смог и потащил за собой.
Между пляшущих и качающихся деревьев, под прыгающей по небу луной дошел до выхода из парка. Тут, судя по всему, потерял сознание, потому что обнаружил себя лежащим на животе. Поднялся на четвереньки, затем на колени. С усилием, от которого едва не сломался позвоночник, встал на ноги.
Первый шаг дался с невероятным трудом, второй чуть легче.
– Нет… – просипел Радлов, когда колени предательски подломились и земля со всего маху ударила в лицо.
Потом настала тьма, тяжелая, удушающая, полная боли. Ее сменил яркий, бьющий в глаза свет, тревожные голоса. Семен захотел сказать, чтобы его оставили в покое, что он сейчас поднимется, но не смог…
Когда сознание вернулось в очередной раз, обнаружил, что боль уменьшилась, и что лежит на чем-то мягком.
– А, очнулся, – проговорил над ухом знакомый голос.
Левый глаз открылся нормально, а вот правый – с опозданием, точно нерв, идущий к нему, не восстановился до конца. Радлов увидел белый потолок и на его фоне – мрачную физиономию Матея.
– Ты? – прохрипел он. – Где я?
Места, где вчера получил раны, немилосердно чесались. Хотелось поскрести лоб, нос, шею, бедро и плечи одновременно. Внутри тела двигалось что-то горячее, будто там текли ручейки из лавы.
– В Военной больнице, что На Петржинах, – отозвался племянник Иржи Чапека. – Сюда тебя привезла скорая рано утром…
Скрипнула дверь, в поле зрения Семена появилось еще одно лицо – женское, очень миловидное, окруженное белой косынкой медсестры.
– Пришли в себя? Как здорово! – проговорила она жизнерадостно. – Удивительно, что так быстро! Потеря крови была огромная! Чудо, что вы вообще не скончались! Как жутко, что в центре большого города можно быть так страшно покусанным собаками!
– Э… что? – Семен соображал не очень хорошо, то ли под действием лекарств, то ли просто еще не пришел в себя. – Да, собаки, конечно…
О чем еще могли подумать люди, нашедшие его с многочисленными порезами и укусами, в разодранном костюме? О стае бродячих псов, забежавших с нищей окраины и решивших, что одинокий путник – неплохой обед.
– Доктор велел – никаких долгих разговоров, – медсестра строго посмотрела на Матея.
– Клянусь Святым Яном и его мешком, десять минут, – сказал тот и перекрестился.
– Ну ладно, – девушка заулыбалась.
Простучали по полу ее каблучки, хлопнула дверь, и они остались вдвоем.
– Тебя в четыре утра подобрали в Бубенече прохожие, – не дожидаясь вопросов, начал рассказывать Матей. – Вызвали скорую, она отвезла сюда. По документам ты оказался Оскаром Столпником. В девять один из наших увидел в ленте новостей это имя. Ну я сразу и примчался. Сказал, что ты мой друг. Меня и пропустили, разрешили подождать, когда очнешься.
– Что… с… теми… кто… напал? – слова драли горло изнутри, словно каждое было усеяно шипами. – Полиция…
– Они уверены, что это бродячие собаки. Еще ночью приезжал офицер, спрашивал врача. Поэтому расследования не будет, – Матей наклонился ближе и понизил голос. – Не знаю, кто это сделал, но изуродовали тебя капитально. Никто не узнает в тебе Се… ну, того, кто работал с моим дядей.
Отсутствие интереса со стороны закона означало, что мертвых химер в парке не отыскали.
– Да, умеешь ты… обрадовать…
– А мне что? Не жалко, – Матей пожал широкими плечами. – Три дня назад ты здорово отметелил тех антихристианских мудаков. Я едва очнулся, позвонил в полицию. Ведь асишники вломились, не показав документов, так что мы их сдали как самых обычных преступников. Ну и рожи у всех были, что у полицейских, что у этих… – он хмыкнул. – Парни оклемались. Передают тебе привет.
– И им тоже… – Семен сделал попытку приподняться и с удивлением осознал, что не может.
Он лежал на компрессорном матрасе, позволявшем дышать даже коже спины. На тех местах, что пострадали во время схватки с химерами, держались бактериальные повязки. Из вены на правом предплечье торчала иголка, трубка от нее шла к тумбе медицинского комбайна. А вот легкое одеяло, которым Радлова укрыли, было надежно зафиксировано на особых креплениях.
– Только если разорвать, – Матей заметил попытку собеседника. – Говорят, что двигаться тебе вредно.
– Лежать неподвижно… тоже…
– Ладно, времени мало. Я полагаю, что ты пока не разобрался с теми, кто… это… – Матей многозначительно указал на потолок. – Поэтому мы перевели тебе денег на карточку, пару тысяч евро. Ну а я прямо отсюда заказал еще костюм. Старый только на свалку.
– Спасибо, – кивнул Семен. – Опять ты меня выручаешь.
– Мне что? Ерунда. А…
Тут дверь скрипнула вновь и в разговор вмешалась медсестра:
– Так, десять минут прошли! Вы что, не понимаете, что больному может быть плохо!? – в ее голоске звучал гнев. – Быстро уходите! Иначе сюда придет врач, уж он-то вам покажет, где вирусы архивируются!
– Ладно, – Матей встал. – Удачи, Оскар. Если припрет – звони, – и, подмигнув, он зашагал к выходу.
– Ой, как вы себя чувствуете? Нигде не болит? – медсестра так активно захлопотала вокруг Радлова, что он почувствовал себя умирающим. – Доктор на самом деле скоро заглянет. Он хочет на вас посмотреть!
– Чешется, – ответил Семен честно. – И… позвольте, я сяду?
– Не думаю, что можно…
– Не согласен с вами, Магда, – донесся от двери звучный баритон уверенного в себе человека. – Если больной хочет двигаться – это хорошо. Ослабьте фиксаторы, но не до конца.
– Да, пан доктор, – пискнула медсестра.
Одеяло перестало напоминать оковы. Радлов, опираясь на подушку, чуть приподнялся. Увидел врача – высокого, невероятно элегантного в белом халате и шапочке.
Палата была одноместной, на стене около двери виднелся большой телевизор. В углу стоял шкаф для одежды, в другом располагался огороженный матовым пластиком санузел. Рядом с ним висело зеркало. Ветер шевелил полупрозрачные занавески на окне, за ними угадывались очертания деревьев. Под потолком, рядом с лампой, болталась нацеленная на кровать трубочка камеры.
– Двигаетесь вы нормально, – врач подошел, глянул на виртуальный экран, поднявшийся из «макушки» комбайна. – Особенно для человека, потерявшего почти литр крови. И вообще, честно говоря, динамика восстановления мышечной и нервной ткани меня пугает. Когда вас привезли, лицо напоминало сплошную рану, все было залито кровью. Сейчас там шрамы, выглядящие так, словно им неделя…
– Так это здорово, доктор, – проговорил Семен.
– Наверное, да… – врач задумчиво почесал мизинцем переносицу, вынул из кармана явно декоративные очки в тонкой золоченой оправе. – Но слишком уж необычно. Зовите меня пан Макс. Есть какие-нибудь просьбы?
– Поесть бы…
От голода буквально выворачивало нутро. И это не казалось странным – организм сверхчеловека, восстанавливая себя, требовал очень много «топлива».
– Это хорошо. Магда, принесите пану Оскару двойную порцию. Да, кстати, как вышло, что вы, уроженец Либерец, не говорите по-чешски?
На мгновение Радлов запаниковал: откуда они знают? Но быстро взял себя в руки: понятное дело, что чех заговорил бы на своем языке. Ладно, что Семен с испугу не начал болтать по-русски…
– Приемный отец – немец. С самого детства меня увезли за границу, – сказал он. – Там большую часть жизни и провел.
– Ясно, – врач кивнул. – Тогда отдыхайте, восстанавливайтесь. Завтра с утра обход, я вас посмотрю. Если что – вызывайте сестру. Сенсор на спинке кровати, сбоку. Вот, видите?
– Конечно.
Доктор вышел, за ним выпорхнула и Магда. Но через несколько минут вернулась и прикатила столик на колесиках. При виде расставленных на нем мисок кишки Радлова так и взвыли.
– О, какая песня! – Магда хихикнула. – Мой кот так же воет, когда выклянчивает еду! Он такой проказник, белый, здоровенный. Очень любит, вы не поверите, рыбьи потроха. Их готов лопать каждый день…
Не переставая болтать, она сняла столешницу с рамы на колесах и аккуратно поставила на кровать. Зашуршали вытащенные из распакованного пакета влажные салфетки.
– А ну давайте сюда руки! Подставляйте лицо, – командовала медсестра. – Теперь приятного аппетита…
Семен трясущейся рукой схватился за ложку и погрузил ее в суп, только цветом напоминавший борщ. Проглотил его, даже не ощутив вкуса, и принялся за картофельное пюре с рыбой. Удвоенная порция закончила существование в считанные мгновения, оба стакана с соком опустели.
– О, как быстро! – захлопала ресницами Магда. – Вы и правда были голодны! Может, еще чего принести?
– Пожалуй, нет… – на то, чтобы отказаться, ушли последние силы. Потом Радлов просто-напросто уснул.
Когда открыл глаза во второй раз, был вечер. За окном сгущался полумрак, через приоткрытую дверь из коридора долетали приглушенные голоса, шаги, звяканье и какой-то треск.
В этот раз Семен ощутил себя куда лучше. Зуд не ослабел, зато сил прибавилось, голова стала соображать почти так же ясно, как и раньше. В первый момент хотел даже встать, но потом от этой идеи отказался. Вместо этого нащупал сенсор вызова и нажал на него.
– О, что у вас? – Магда заглянула в палату сразу, точно ждала у двери.
– Э, простите, а когда ужин?
– Скоро, – девушка улыбнулась. – Подождите полчасика. Тут вам курьер доставил пакет из «Золотого ангела».
Это имя, насколько знал Семен, носил один из крупнейших супермаркетов Праги.
– Э… да? И что там?
– Не знаю, я не заглядывала. Сейчас принесу. Телевизор с голосовым управлением, так что пользуйтесь.
Она упорхнула, а Радлов принялся экспериментировать с телевизором. Тот ожил после команды «Сеть» и предъявил какой-то киноманский канал, где показывали старый фильм «Звездные войны-7».
Джедаи со светящимися мечами скакали с планеты на планету, изрекали банальные мудрости и спасали звездных принцесс.
– Скукота, – прокомментировал Семен и переключился на новости.
Тут показывали сюжет из лагеря для китайских военнопленных, расположенного где-то под Донецком. Поскольку официальной войны между КНР и Евросоюзом не было, то пленных солдат стыдливо именовали «временно задержанными гражданами другого государства».
– А вот и я, – вернулась Магда с большим пакетом, на котором расправлял крылья золотой ангел с порочным ликом наркомана. – О, совсем забыла. О вас спрашивали. Вот недавно звонил какой-то мужчина, интересовался вашим состоянием. Я сказала, что все хорошо, и что вы спите. Кто это был?
– Не имею не малейшего представления, – и Семен почувствовал, что от окна потянуло холодным сквозняком.
Кто-то узнал, что он тут. Не АСИ, те полезли бы в открытую или натравили бы полицию. Тогда кто? Нацист Курт Янкер с сообщниками или те неизвестные, что стоят за нападением киборгов?
Но в любом случае они явятся сюда и попытаются довести дело до конца. А значит – необходимо убираться из больницы как можно быстрее.
– Ой, с вами все в порядке? – медсестра бросила пакет на стул и подошла к пискнувшему комбайну. – Вы так заволновались, пульс вырос, давление поднялось!
– Все хорошо, – ответил Радлов через сжатые зубы. – Только выньте, пожалуйста, иглу из руки, чтобы я мог… передвигаться.
– А вам не будет плохо? – девушка нахмурилась. – Ох, ладно, только бы не пострадать за доброту…
Она извлекла иголку, нанесла на оставшуюся ранку каплю бактериальной мази.
– Ну вот, теперь все в порядке. Сейчас ослаблю фиксаторы, и вы сможете вставать. Только не торопитесь, пожалуйста. Хорошо?
– Конечно, – спорить с Магдой Семен не собирался.
Он дождался, пока ее шаги затихнут в коридоре. Откинул одеяло и сел. Навалилось головокружение, на лбу выступил холодный пот, глубокую рану на бедре дернуло, будто в нее снова вонзился коготь. Но Радлов дождался, когда неприятные ощущения пройдут и, опустив ноги на пол, встал.
От падения его спасла только спинка кровати, в которую вцепился изо всех сил.
– Ничего… – прохрипел Семен. – Поем, буду как новенький. Только сначала освобожу место…
До санузла добрался минут за пять, обратный путь проделал в два раза быстрее. Практически упал на койку и подумал, что в таком состоянии не отобьется и от больного рахитом суслика.
Некоторое время лежал, бессмысленно таращась в телевизор. Там сенсации бились насмерть с информационными бомбами, а реклама настойчиво убеждала, что счастье – это когда у тебя есть новый дезодорант.
К ужину Семен несколько оправился, и ложку в руку взял довольно уверенно.
– Может быть, включить свет? – поинтересовалась Магда.
– Нет, пожалуй, не надо. Полежу в темноте… – отказался он, рассудив, что на фоне освещенного окна его фигура станет прекрасной мишенью.
С ужином разобрался так же быстро, как и с обедом. Подождал, пока медсестра унесет грязную посуду, после чего слез с кровати снова. Охотники не будут ждать, пока дичь восстановит силы полностью, они попытаются убить ее сегодня, в самый удобный для себя момент.
В этот раз получилось куда лучше. Поеживаясь от непрерывного зуда, Радлов содрал со лба, подбородка и шеи бактериальные повязки. Затем сделал четыре шага и остановился перед зеркалом.
– Да, занятно… – сказал он, ощущая себя в жутком сне. Неожиданно хихикнул, а через мгновение зашелся в диком истерическом хохоте.
Лицо, глядевшее из прямоугольной рамы, было чужим. На месте носа торчало нечто похожее на окровавленный пенек. Глубокий шрам проходил через лоб, правую бровь и щеку. Еще несколько тянулись по подбородку. Покрытая царапинами кожа выглядела неровной, как грубая ткань. Горло той стороны, куда пришелся укус, походило на гармошку из-за валиков засохшей крови. Чудом уцелевший глаз казался меньше, чем другой.
Смех прекратился сам собой. Осталась глухая боль в сердце, ностальгия по тому, что когда-то было, но безвозвратно ушло, растворилось в прошлом так же надежно, как сахар в горячем чае.
– И это доктор истории Радлов? – спросил Семен. – Тот, что боялся порезов и не умел драться? Нет, это не он… Он давно умер, пропал, сгинул в лесу, погиб от рук киборгов. Кто-то пришел ему на смену. Но кто?
Развернувшись, он заковылял к стулу, где Магда оставила пакет. Вскрыл его и обнаружил новенький спортивный костюм, такой же, как разорванный, только черно-бежевый. Рюкзак и прочие вещи нашел в шкафу, аккуратно разложенными на полках. Надеть белье оказалось труднее всего – мешали повязки. Но Семен справился и начал облачаться в костюм.
Время от времени поглядывал в сторону видеокамеры.
Понятно, что дежурная медсестра обязана постоянно наблюдать за пациентами. Но так же очевидно, что всегда отслеживать более дюжины картинок она не может. Девушка будет отвлекаться, уделять внимание тем, кто в критическом состоянии или только что поступил.
На это Семен и рассчитывал.
Затем, когда выяснится, что искусанный пациент исчез, видеозапись тщательно изучат. Но поскольку он не захватит с собой ничего из больничного имущества и не учинит беспорядка, администрация вряд ли позвонит в полицию.
– Хорошо, – пропыхтел Радлов. – Осталось решить, каким способом отсюда выбраться…
Осторожно приоткрыл дверь и выглянул наружу.
Палата располагалась напротив холла. Рядами стояли зеленые пальмы в кадках, окна украшали цветы в горшках, по стенам вился плющ. Но что хуже всего – тут было людно, как в пивной субботним вечером. Больные в халатах толпились вокруг столов, играли в карты, шахматы и просто болтали.
Слева от холла находился конец коридора – тупик с намертво закрытой дверью, ведшей, скорее всего, на пожарную лестницу. Справа виднелся пост – стойка, за ней голова Магды в косынке. Девушка то ли читала, то ли заполняла какие-то документы.
Незаметно тут прошел бы только бесшумный невидимка.
Семен подумал о том, чтобы подождать ночи, когда пациенты разойдутся по палатам, а медсестра задремлет. Но эту идею отверг – он не знал, как дойти до выхода, внизу наверняка пост охраны, а в коридорах камеры.
Оставался путь через окно.
Приняв решение, Радлов забрался в кровать и принялся спокойно ждать, пока стемнеет. Одеяло надвинул до подбородка, чтобы заглянувшая в палату медсестра не заметила, что он одет.
В десять телевизор отключился сам, а из коридора донесся голосок Магды, что-то сурово говорившей по-чешски. Сидевшие в холле больные отозвались сердитым гулом, но начали расходиться. Зашаркали подошвы, через пятнадцать минут наступила тишина.
Семен выждал еще полчаса и только после этого слез с кровати. Вдел руки в лямки рюкзака, обулся. Взял заранее отложенный крем для бритья, встал на стул и нацелился в объектив. Надавил сенсор, раздалось негромкое шипение, и белая пена залепила камеру, выведя ее из строя и не сломав при этом.
Любое повреждение, скорее всего, заставило бы сработать сигнализацию.
– Вот и все, – крем занял место в кармане рюкзака, а Радлов подошел к окну и отдернул шторы.
Он находился на высоте третьего этажа. Чуть ниже раскачивались на ветру деревья больничного сада, за ними виднелась ограда и неширокая дорога. Дальше лежало большое кладбище, а у его края высился жилой дом – этажей в пятнадцать, того типа, что строили в середине прошлого десятилетия.
Светившиеся окошки образовывали несколько созвездий. Одно походило на Большую Медведицу. Через теплый мрак майского вечера доносилась негромкая музыка.
– Эх, была не была, – Семен забрался на подоконник и выглянул наружу.
До ближайшего дерева было метра четыре – достаточно много, если учесть, что Радлов с трудом стоял на ногах. Зато радовала взгляд стена, покрытая треугольными выступами, похожими на куски белых кирпичей.
Семен лег на подоконник, свесил ноги и нащупал один из выступов. Встал на него и принялся медленно, осторожно спускаться, уходя немного вбок, чтобы пройти между окнами.
Рука соскользнула, когда схватился за выступ, покрытый чем-то скользким, гнусно пахнущим. Радлова мотнуло, он резко дернулся в сторону. В этот момент рядом с головой свистнуло. Негромко хлопнуло, на стене образовалась ямка глубиной сантиметров в сорок, полетела пыль.
«В меня стреляли. Вакуумной пулей» – подумал Семен отрешенно. Что было сил оттолкнулся от стены. Кувырнулся, мелькнула слабо освещенная дорожка, идущая вдоль стены больницы.
Врезался во что-то колючее, шуршащее. От удара по спине перехватило дыхание, сук едва не воткнулся в лицо, второй оцарапал плечо. В облаке сбитых листьев Радлов неизящно шлепнулся на землю. Перед глазами потемнело, но он вскочил и рванул прочь.
Если снайпер задумает повторить попытку, то по неподвижной мишени он не промажет.
Под ногами пружинила трава, ветви лупили по лицу, груди. Раны болели, словно на них плеснули кислотой, ноги подгибались, а в груди неприятно кололо. Но он мчался вслепую, точно гонимое ужасом животное.
Потом обнаружил, что несется прямо на ограду. Резко остановился, упал и пополз туда, где у забора густо разросся боярышник. Заполз в самую гущу и только тут позволил себе зашипеть от боли.
Вечер оставался таким же тихим, как полчаса назад. Корпус больницы высился темным монолитом, светились окошки жилого дома, с крыши которого, скорее всего, и стреляли.
Выстрела никто не заметил.
«Надо перехватить снайпера, – подумал Семен с внезапной злостью. – Узнать, кто он такой и кто его послал. Другого такого шанса может и не быть. Но тип с винтовкой наверняка сматывает удочки. Надо поспешить».
Преодолевая сопротивление ноющих мускулов, он поднялся. Перепрыгнул забор и едва не упал от нахлынувшей слабости. Закусив нижнюю губу до боли, перебежал дорогу в свете фар приближавшейся машины. Скользнул за угол кладбищенской ограды за миг до того, как удивленный водитель притормозил.
В рывок Радлов вложил все силы, что еще оставались в измученном теле. В ушах засвистел воздух, дом начал стремительно приближаться. Открылась площадка рядом с ним, стоявшие на ней машины, два утилизатора, подъезд и отдельный выход пожарной лестницы…
«Снайпер, скорее всего, воспользуется им, – мысли скакали, как пьяные зайцы, сосредоточиться удавалось с большим трудом. – Надо его встретить. Но где? Внутри, в темноте? Или…».
Довести мысль до конца не успел. Ведущая на лестницу дверь открылась. Наружу вышел невысокий, плотный мужчина в синем комбинезоне работника ремонтных служб, бейсболке и с чемоданчиком в руке. Оглядевшись, он торопливо зашагал прочь от дома, в темноту.
Семен перехватил его у припаркованного в стороне древнего «Форда». Бесшумно подойти не сумел. В последний момент человек с чемоданчиком обернулся, на круглом лице отразился страх, в руке что-то блеснуло. Когда до ушей долетел негромкий хлопок, Радлов осознал, что в него только что выстрелили.
Зарычав, как химера, он врезался в снайпера всем телом. Сшиб наземь и, прежде чем тот успел хотя бы подняться, ударил его по затылку. Так, чтобы не убить, а лишить сознания.
– Ну вот… – у самого сил не осталось даже на то, чтобы встать. – Так нас тут и найдут утром…
Дышал так тяжело, что грудь ходила ходуном. Сердце не билось, а тряслось в истерике. Мускулы казались нагретым пластилином, кое-как налепленным на кости. Болело все одновременно, от пяток до макушки, в голове мутилось, так что время от времени Семен переставал понимать, что происходит.
– Надо убираться отсюда… – прошептал он, когда стало немного получше. – Здесь нас рано или поздно кто-нибудь заметит. И захочет узнать, чего это два мужика на асфальте валяются?
Нащупал рядом с собой пистолет, маленький, с коротким стволом, убрал в карман. Обыскал снайпера, но ничего интересного не нашел. Взвалил обмякшее тело на плечо и поволок хозяина синего комбинезона в сторону кладбища. Чуть не упал, когда нога зацепилась за кочку.
Кирпичную ограду высотой в рост человека преодолел с величайшим трудом. Едва втащил на нее довольно тяжелого снайпера, а когда спустился, некоторое время просидел, отдыхая.
Потом Радлов встал и потащился вглубь кладбища.
Тут, на узких аллеях под кронами старых деревьев, было темно, тихо и безлюдно. Пахло увядшими цветами, сырой древесиной и еще чем-то сладким, чем всегда пахнет в местах упокоения. За оградками поднимались надгробья, каменные ангелы печально глядели во мрак, торчали кресты. Блестели нанесенные золотой краской имена и даты жизни.
Укромное место отыскать оказалось нетрудно. Семен забрел туда, где захоронения выглядели старыми, неухоженными. По узкой тропинке вышел к свободному пятачку, где ранее, судя по пню размером со стол, росло огромное дерево.
– Полежи, приятель, – пленника уложил на землю, и принялся изучать его чемоданчик.
Настроенный на отпечатки пальцев замок открыть не сумел и попросту сломал. Крышка откинулось, обнажая выложенное мягким бархатом нутро, помещенные в особые секции детали.
Сомнений не оставалось – снайперская винтовка.
– Настало время побеседовать, – Семен поморщился от резкой боли в пострадавшей от химер ноге. Нагнулся и похлопал пленника по щекам. – Эй, проснись. Все, передышка закончилась.
Веки снайпера затрепетали, он открыл глаза и беспомощно завертел головой, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте.
– Откровенно предупреждаю – не дергайся, – проговорил Радлов. – Я сильнее тебя и много быстрее, хотя только что вышел из больницы. Нервы у меня слабые, если подумаю, что ты пытаешься сбежать, могу ненароком и пришибить. Понял?
– Да, – на лице снайпера мелькнули досада, удивление, страх, но он быстро овладел собой.
– Это хорошо. А теперь расскажи, кто тебя послал и зачем.
– Ну, ты же понимаешь, что я просто не знаю. Меня наняли… – учитывая ситуацию, он выглядел удивительно спокойным.
– Хотел я этого избежать, но не получится, – Семен вздохнул. – Если не начнешь говорить, я буду ломать тебе пальцы, один за другим. Сначала на левой руке, потом на правой. Ведь для твоей профессии умелые, ловкие кисти просто необходимы…
– Ты не посмеешь. Не сможешь… – даже через мрак стало видно, как снайпер побелел. – Я знаю, кто ты…
Он неожиданно рванулся, перекатился в сторону, закричал во все горло:
– На помощи! Пом…
– Тихо, – прохрипел Семен, хватая снайпера за горло и с трудом отгоняя желание сдавить изо всех сил. – Зря орешь. Вокруг только мертвые, но они тебе вряд ли помогут.
Пленник забился было, но быстро затих.
– Не вздумай больше фокусничать, – Радлов разжал руки. – И начинай говорить, а не то… сам знаешь…
Внезапный приступ слабости вынудил его прерваться. Перед глазами появились радужные пятна, в ушах возник мерный рокот. Семен с ужасом подумал, что сейчас свалится в обморок и окажется в полной власти своего нынешнего пленника. Сжав зубы, он начал бороться, гоня дурноту прочь.
– … скажу! – достиг слуха обрывок фразы.
– Чего ты там бормочешь? Повтори, – сказал Радлов, дрожащей рукой вытирая пот с холодного лба.
– Я ничего тебе не скажу, – с некоторым удивлением проговорим снайпер. – Думаешь, я испугаюсь твоих угроз?
– Нет, не думаю, – Семен наклонился, взял пленника за левую кисть и резким движением сломал ему мизинец.
Ночную тьму пронизал вскрик, полный боли. Радлова затошнило, он приложил все силы, чтобы голос звучал столь же уверенно, как и раньше:
– Угрозы не стоят ничего без наглядного примера. Ну что, будешь говорить?
– Кровожадный ублюдок! Ты рехнулся? – в голосе снайпера прозвучал страх.
– И это говорит человек, стрелявший в меня? – причиняя осознанную боль другому, Семен чувствовал себя на редкость погано. На душе скребли кошки размером с тигров, нарастало отвращение к самому себе. Но он твердо знал, что другого пути узнать правду и устранить опасность для себя не существует.
– Я не хотел делать тебе… Ай! – снайпер взвизгнул, когда его безымянный палец стал напоминать сломанную ветку. – Подонок! Гореть тебе в аду! Ох, как больно! Тварь…
– Рассылая спам, не жалуйся на хакеров, – вспомнил Радлов старую сетевую поговорку. – Скоро пальцы на этой руке закончатся, я перейду к правой. И тогда ты не скоро сможешь держать в руках винтовку. Ну что?
После среднего пальца снайпер всхлипнул и попытался плюнуть Семену в лицо, но промахнулся. Указательный вырвал у него стон отчаяния, а большой – кучу оскорблений.
– Если ты хочешь разозлить меня и спровоцировать на убийство, то зря, – проговорил Семен, понимая, что долго вести такой допрос не сможет. – Я изуродую твои пальцы, затем возьмусь за предплечья и лодыжки. Буду выбивать зубы по одному. Сил у меня хватит…
Но сдался пленник только после мизинца на правой руке.
– Ладно, – через слезы прохрипел он. – Я скажу! Только прекрати, фашистская сволочь. Все бы вам пытать…
Радлов испытал облегчение, что больше не придется выступать в роли палача. Но оно причудливо смешалось с радостью – не ожидал, что его назовут фашистом.
– Я работаю на ЦРУ, – заговорил снайпер. – Приказ ликвидировать тебя поступил сегодня утром. Мне сообщили, что…
– Не городи ерунду, – прервал его Семен. – Центральному разведывательному управлению нет до меня никакого дела. Ты проговорился, назвав меня «фашистом». Ну, говори, что ты знаешь! Или мне продолжить? – он ненавидел себя в этот момент за жестокость. Хотелось отойти в сторону, засунуть два пальца в рот и как следует проблеваться. – Потом я буду сильно жалеть об этом дне, но сейчас доведу дело до конца.
На лице снайпера отразилась борьба чувств: страх, отвращение, презрение и даже надежда.
– Меня зовут Томаш Выходил, – сказал пленник. – И вот уже пятнадцать лет я работаю на «Моссад».
– «Моссад»? Разведка Израиля? Разве она сохранилась? И зачем ей я?
– Ответ на твои вопросы очевиден. Мы существуем для того, чтобы жил еврейский народ, – в голосе Томата прорезалось что-то, похожее на гордость, – чтобы никому не пришло в голову повторить то, что сделал Гитлер. Чтобы антисемиты и нацисты боялись выходить на улицу…
Картина немного прояснилась. «Моссад» каким-то образом узнал о сыворотке, о том, что немцам удалось-таки создать сверхчеловека. И когда появилась информация, что этот проект выплыл из забвения благодаря архиву Михнова дворца, евреи встревожились. Именно они, скорее всего, попробовали запугать Радлова с помощью звонков и открытой слежки.
А когда не вышло, попытались уничтожить источник опасной информации. В эту схему прекрасно вписалось нападение киборгов, совершенно невыгодное тому же АСИ.
– Вот оно как… – прошептал Семен. – Они решили, что я хочу восстановить сыворотку, и это будет на руку неофашистам… А ну, хватит болтать!
Выходил, понесший откровенный бред относительно мирового антиеврейского заговора, умолк.
– Мне нужен контакт с твоим начальством, – проговорил Радлов. – Не уверен, что ты мне поверишь, но я вам вовсе не враг. На самом деле мы сражаемся на одной стороне фронта.
– Расскажи это моим пальцам!
– Вариантов у нас два, – Семен не обратил на этот выпад внимания. – Первый – я тебя отпускаю, а ты сообщаешь о моем предложении шефам. И мы встречаемся в заранее оговоренном месте. Но такой путь мне не очень нравится. Ты запросто можешь улизнуть и исчезнуть, а завтра другой снайпер продырявит мне башку.
– А второй?
– Он предполагает, что ты прямо сейчас скажешь, как я могу найти твое начальство. Ясно, что номер компака ты мне не сообщишь. Но ведь как-то вы должны были встретиться после моего устранения.
– Э… ну, – Выходил заколебался.
– Не скажешь сам, мне придется опять браться за твои пальцы, – Семен развел руками. – Я не отступлюсь. Сам понимаешь, речь идет о моей жизни. И если ты промолчишь, я просто убью тебя. Буду вынужден, чтобы получить хоть какую-то отсрочку.
– А что тебе помешает убить, если я все скажу?
– Трудный вопрос, – Радлов провел пальцами по векам, подумал, что сегодня ночью опять не удастся выспаться. – Мои подозрения, что ты можешь соврать. Я оставлю тебя живым, чтобы иметь возможность вернуться, если твои сведения окажутся фальшивкой. Тебе не остается ничего другого, кроме как мне поверить. Ведь если я захочу, то убью тебя. Мне не помешает боязнь провала, страх нарушить приказ или прочие глупости, что важны для шпионов…
– «Старобржевновская Корчма», Белогорска улица, сорок девять. Сегодня в два часа ночи, – проговорил Выходил, отведя взгляд в сторону. По щекам его поползла едва заметная во мраке краснота.
– Как его зовут? Как выглядит?
– Знаю лишь имя – Стефан. Среднего роста, круглолицый, чуть лысоватый. Я должен только показаться. Если не приду до половины третьего, он решит, что дело провалено.
– Ясно, – Семен потер лицо, пытаясь хоть немножко взбодриться. – Тогда сейчас я тебя свяжу и оставлю тут. Если не соврал, то утром или днем тебя найдет кто-нибудь. Если выяснится, что ты обманул, я вернусь.
Выходил картинно поморщился, но ничего не сказал. Радлов вынул из рюкзака порванный костюм, что прихватил из больницы, не желая оставлять следов. Его аккуратно разорвал на полосы и принялся связывать снайпера. Лодыжки и запястья стянул тугими узлами, руки на всякий случай еще примотал к груди так, чтобы ими нельзя было пошевелить.
– Вот так, – проговорил Семен, поднимаясь. – Утром на кладбище кто-нибудь да придет. Покричишь – тебя найдут и освободят. Пистолет твой я заберу. Вдруг пригодится. А вот винтовка…
Он отнес чемоданчик в заросли у самого забора. Тщательно протер поверхности, которые трогал. Не хватало еще оставить тут отпечатки пальцев. После этого повернулся и зашагал прочь.
Томаш Выходил остался один в кладбищенском мраке, связанный, со сломанными пальцами, но живой.
