Эпилог

Годом позже на полосе Б-1 раздела городских новостей в газете «Нью-Йорк таймс» была опубликована следующая заметка за подписью Овертон Холмс-младший.

Вчера бывшего финансиста с Уолл-стрит Шермана Мак-Коя привезли в наручниках в Бронкс, чтобы судить за непредумышленное убийство девятнадцатилетнего Генри Лэмба, черного школьника, которым гордился весь его квартал в Южном Бронксе.

Смерть мистера Лэмба наступила в понедельник вечером в клинике имени Линкольна вследствие черепно-мозговой травмы, полученной 13 месяцев назад, когда его сбил мистер Мак-Кой, проезжая в своем спортивном «мерседесе» по Брукнеровскому бульвару. С тех пор мистер Лэмб в сознание не приходил.

Когда сотрудники прокуратуры вели мистера Мак-Коя к зданию Уголовного суда Бронкса на 161 -й улице, демонстранты из «Всенародной солидарности» и других организаций встретили его криками: «уолл-стритский убийца», «капиталистический бандит» и «наконец-то попался». В прошлом году вокруг вопроса о предполагаемой роли мистера Мак-Коя в нанесении телесных повреждений мистеру Лэмбу разразилась политическая буря.

На вопрос репортеров, как вяжется его положение уолл-стритского финансиста, жителя Парк авеню, с ситуацией, в какой он находится в настоящее время, мистер Мак-Кой выкрикнул: «У меня нет ничего общего ни с Уолл-стрит, ни с Парк авеню. Я профессиональный обвиняемый. Меня уже год таскают по судам, и я выдержу еще год, а потребуется, так и от восьми до двадцати пяти».

Цифры, конечно же, означают рамки возможного срока заключения, который грозит ему, если будет вынесен обвинительный приговор в связи с этом новым обвинением. Говорят, что к заседанию большого жюри окружной прокурор Бронкса Ричард Э. Вейсс подготовил обвинительное заключение на пятидесяти страницах. Широко известно, что решительность, проявленная в расследовании этого дела мистером Вейссом, была его главным козырем при выдвижении своей кандидатуры на ноябрьских перевыборах, где он одержал победу.

Мистер Мак-Кой — сын известного уолл-стритского адвоката Джона Кэмпбелла Мак-Коя, питомец колледжа Святого Павла и Йейльского университета, теперь ему 39 лет, этот высокий, видный мужчина был одет в спортивную рубашку без галстука, защитного цвета брюки и туристские ботинки. Такой наряд является полной противоположностью двухтысячедолларовым шитым на заказ в Англии костюмам, которыми он славился, когда, работая в компании «Пирс-и-Пирс» и получая по миллиону долларов в год, был легендарным «королем рынка облигаций».

Когда его через боковую дверь здания суда вводили в Центральный распределитель Бронкса, мистер Мак-Кой в ответ на вопросы репортеров сказал: «Говорю же вам, я целиком посвятил себя карьере обвиняемого. Теперь я одеваюсь специально для тюрьмы, хотя никто меня еще не признал виновным ни в каком преступлении».

На слушании дела, состоявшемся спустя шесть часов, мистер Мак-Кой предстал перед судьей Сэмюэлем Ауэрбахом со слегка распухшей левой скулой и ссадинами на костяшках пальцев обеих рук. Судье Ауэрбаху на вопрос, что случилось, он ответил, сжав кулаки: «Не беспокойтесь, судья. Это мои трудности».

Начальник охраны сказал, что мистер Мак-Кой оказался вовлеченным в «спор» с двумя другими заключенными в общей камере, спор перешел в потасовку, но от предложенной медицинской помощи мистер Мак-Кой отказался.

Когда судья спросил его, признает ли он себя виновным, мистер Мак-Кой громко сказал: «Абсолютно безвинен». Вопреки совету судьи он настоял на том, чтобы самому представлять себя на предварительном слушании и дал понять, что так же будет поступать на предстоящем процессе.

Из кругов, близких к мистеру Мак-Кою, состояние которого когда-то оценивалось более чем в 8000000 долларов, стало известно, что чрезвычайно высокие судебные издержки за год привели к тому, что он «едва способен платить за крышу над головой». Бывший владелец кооперативной квартиры стоимостью в 3200000 долларов в доме 816 по Парк авеню, теперь он снимает две скромные комнаты в блочном доме послевоенной постройки на Тридцать четвертой улице Ист-Сайда в районе Первой авеню.

Первоначально выдвигавшееся против мистера Мак-Коя обвинение в халатности за рулем было с него снято в июне прошлого года во время бурного слушания в суде под председательством бывшего члена коллегии Окружного суда Майрона Ковитского. Это вызвало бурю протеста в черной общине, и мистер Вейсс представил обвинение новому составу большого жюри и вновь получил вердикт о привлечении к уголовной ответственности.

Организация Демократической партии в Бронксе, откликнувшись на требования общественности, отказалась поддерживать кандидатуру судьи Ковитского, и на ноябрьских перевыборах он потерпел сокрушительное поражение. Его сменил ветеран юстиции судья Джером Мелдник. В феврале слушание дела Мак-Коя закончилось патовой ситуацией, когда присяжные не смогли прийти к согласию: все три белых заседателя и один испаноязычный стояли за оправдание.

Два месяца назад по вчиненному мистеру Мак-Кою гражданскому иску присяжные Бронкса присудили компенсацию в пользу мистера Лэмба в сумме 12000000 долларов; мистер Мак-Кой подал апелляцию. Недавно поверенный Элберт Вогель, действуя от имени мистера Лэмба, обвинил мистера Мак-Коя в сокрытии имущества с целью уклонения от выплаты упомянутой суммы. Имелись в виду деньги, вырученные от продажи квартиры на Парк авеню и дома в Саутгемптоне (Лонг-Айленд), которые он пытался передать непосредственно своей живущей отдельно жене Джуди и их семилетней дочери Кэмпбелл. На эти средства, так же как и на остатки его капиталовложений и представляющих ценность личных вещей, суд наложил арест на время рассмотрения его апелляции по делу об имущественном ущербе.

По имеющимся сведениям, миссис Мак-Кой с дочерью переехала на Средний Запад, однако вчера она сидела в зале суда среди зрителей, видимо не узнанная группой демонстрантов, черных и белых, занимавших большинство мест. Был такой момент, когда мистер Мак-Кой посмотрел на жену, слегка улыбнулся и приветственно поднял вверх левую руку со сжатым кулаком. Значение этого жеста неясно. Говорить с репортерами миссис Мак-Кой отказалась.

Брак мистера Мак-Коя оказался под угрозой после того, как выяснилось, что в автомобиле с мистером Мак-Коем в тот вечер, когда был сбит мистер Лэмб, находилась Мария Раскин-Кирацци, наследница состояния Раскина, которое он нажил авиаперевозками. Парочка находилась в любовной связи, используя для встреч тайную квартиру, которую позже окрестили «любовным гнездышком с пониженной квартплатой». Первый муж миссис Кирацци, Артур Раскин, незадолго до того как ее вовлеченность в дело Мак-Коя получила огласку, умер от сердечного приступа.

Окружной прокурор Вейсс собирался заново возбудить дело по обвинению мистера Мак-Коя в халатности за рулем, но мистер Лэмб умер, и над мистером Мак-Коем нависло более серьезное обвинение — в непредумышленном убийстве. Мистер Вейсс уже объявил, что поддерживать обвинение будет помощник окружного прокурора Рэймонд И. Андриутти. Необычность ситуации состоит в том, что мистеру Вейссу пришлось отстранить от дела Лоренса Н. Крамера, поддерживавшего обвинение на первом процессе, так как открылось, что мистер Крамер упросил домовладельца поселить в квартире, названной выше «Любовным гнездышком с пониженной квартплатой», свою приятельницу, мисс Шелли Томас, художественного редактора в рекламном агентстве. Мистер Крамер, женатый мужчина, познакомился с мисс Томас, когда она исполняла обязанности члена коллегии присяжных при рассмотрении совершенно другого дела, где он также поддерживал обвинение. В результате приговор по этому делу — в отношении мистера Герберта Кантрелла (Герберта 92-Икс), обвинявшегося в убийстве первой степени, — отменен по причине «нарушения этических норм со стороны обвинения».

Мистер Андриутти вчера сказал, что на новый процесс по делу мистера Мак-Коя он собирается вызвать в качестве свидетельницы обвинения миссис Кирацци, несмотря на то что именно спорность данных ею перед большим жюри показаний побудила Ковитского отменить первый вердикт о привлечении к уголовной ответственности. На первом процессе она лично не присутствовала.

Взаимоотношения мистера Мак-Коя с законом вчера осложнились еще и тем, что сотрудница фирмы по торговле недвижимостью Салли Ротроут вчинила ему иск в Манхэттенском гражданском суде на сумму 500000 долларов. Продав квартиру мистера Мак-Коя на Парк авеню за 3200000 долларов, миссис Ротроут получила 192000 долларов комиссионных. Однако мистер Лэмб через мистера Вогеля вчинил ей иск на эти 192000 долларов на том основании, что они являются частью двенадцатимиллионной компенсации, которую должен выплатить мистеру Лэмбу мистер Мак-Кой. Свой иск миссис Ротроут мотивировала тем, что мистер Мак-Кой «незаконно представил на продажу обремененную долгами собственность». В устном заявлении она указала, что «всего лишь ограждает себя от возможной потери принадлежащих ей по праву комиссионных», а мистеру Мак-Кою вообще-то зла не желает.

Как мистер Мак-Кой сумеет выйти из этого и других юридических затруднений, проистекающих из его дела, неясно. Бывший адвокат мистера Мак-Коя, Томас Киллиан, которого удалось застать в его доме на Лонг-Айленде, сказал, что больше не может представлять мистера Мак-Коя по причине отсутствия у последнего средств на поддержание защиты.

Мистер Киллиан и сам тяжко обременен множеством судебных исков, вчиненных ему новыми соседями по фешенебельному поселку Латтингтаун на Северном берегу. Недавно он приобрел двадцатиакровое поместье Фиппсов и пригласил известного архитектора, Хаднелла Столворта, чтобы тот спроектировал большую пристройку к главному зданию, которое занесено в Реестр памятников национальной истории. Местные ревнители старины считают, что любые изменения облика величественного георгианского строения были бы неприемлемы.

Тем не менее мистер Киллиан с жаром высказывается в пользу мистера Мак-Коя. Вчера на неофициальном обеде он произнес речь, в которой, как свидетельствуют очевидцы, обвинение Мак-Коя в убийстве отмел, применив для оценки обвинения широко известный каноскатологический бранный термин, а кроме того, сказал: "Если бы это дело рассматривалось in foro conscientiae (в суде совести), на скамье подсудимых должны были бы сидеть Эйб Вейсс, Реджинальд Бэкон и Питер Фэллоу из «Сити лэйт».

Милтон Лубелл, представитель мистера Вейсса, сказал, что окружной прокурор не станет отвечать на «провокации» человека, который «более не причастен к делу». Он добавил: «Только благодаря особому к себе отношению со стороны некоторых функционеров системы правосудия мистер Мак-Кой столь долго оставался вне досягаемости закона. Трагично, что понадобилась смерть Генри Лэмба, олицетворявшего собой высочайшие идеалы нашего города, чтобы в этом деле наконец восторжествовала справедливость».

Представитель мистера Бэкона во «Всенародной солидарности» Красавчик Джонс отмел выдвинутое Киллианом обвинение как «обычную расистскую демагогию расистского прихвостня, выступающего в пользу известного капиталиста и расиста», который пытается уклониться от «расплаты за расистское убийство прекрасного молодого человека».

Мистера Фэллоу, удостоенного Пулицеровской премии за серию газетных репортажей о деле Мак-Коя, найти и расспросить не удалось. Говорят, что он, справив две недели назад свадьбу, уехал на Эгейское море, где отдыхает на борту яхты со своей молодой женой леди Эвелин, дочерью сэра Джеральда Стейнера, издателя и финансиста.