Книга: Идущие сквозь миры
Назад: Василий
Дальше: Вместо эпилога

Василий (продолжение)

— Просто закрой глаза и представь себе это… Представь, что камень должен тебе ответить.
Я внимательно вслушивался в слова Мидары, словно стараясь отпечатать их в памяти намертво.
— Понял?
Я кивнул.
Несколько раз сжал и разжал кисть, встряхнул ею — так, случалось, делала она перед переходом, — сжал в ладони камень, закрыл глаза. И… никакого ответа.
— Ну как?
— Нет, — выдохнул я.
— Напрягись, дружище.
— Нет, ничего не выходит, — произнес я минуты через три, открывая глаза.
— Тогда передохни, и попробуем еще раз.
Я вздохнул: заканчивался восьмой день моих тренировок. Заканчивался с тем же результатом, что и предыдущие семь.
— Наверное, ты ошиблась насчет моих способностей, — брякнул я, усаживаясь на песок.
— Тогда ошибаюсь не я, ошибается Застывшее Пламя, — спокойно и вместе с тем доброжелательно возразила Мидара. — Такого я за ним не припоминаю, до сих пор во всяком случае. Не волнуйся, просто соберись — и все будет хорошо.
Она присела рядом.
Под тонкой тканью платья, кажется, не было абсолютно ничего, кроме ее собственной кожи. Эта мысль неожиданно взволновала меня.
Да, теперь уже бывший наш капитан заметно изменилась за эти недели.
Прежде мне, который держал ее нагое тело в объятиях, да и прежде вполне отдавал себе отчет, что она — обычная женщина со всем, что женщине полагается иметь, все же не пришло бы в голову воспринимать ее как обычную женщину. О всяких эротических фантазиях с ее участием я и не говорю. И дело тут даже не в ее хорошо известных специфических склонностях.
Я ведь сначала даже слегка сочувствовал Кэлину, так звали ее избранника, — каково же ему будет с такой, как она.
А теперь вот и сам смотрю на нее со вполне обычным мужским интересом.
Как все-таки любовь меняет человека. Настоящая любовь. Настоящая любовь…
— Ну, вижу, отдохнул, — сообщила она, видимо поймав мой взгляд. — Давай продолжим… Или нет — сделаем перерыв, и я поучу тебя обращаться с планшеткой…
Это случилось после одиннадцатой тренировки.
Ничего особенного в этом не было. Просто я сделал мысленное усилие — как мне объяснила Мидара. И… И тут же окружающий мир куда-то пропал. И я увидел… Нет, не тьму, но что-то похожее на нее, пронизанное мириадами тончайших нитей, идущих от одного облака многоцветных мерцающих огоньков к другому. Потом перед моим взором возникла яркая объемная картина на сине-черном фоне. Переплетение разноцветных линий, свивающихся в жгуты: фиолетовых, бирюзовых, лиловых, ярко-алых и густо-пурпурных… Серебристые точки и нити, оплетающие их. И еще много чего…
А потом прозвучал — прямо внутри, именно внутри моей головы… нет, вовсе не мертвый и металлический либо призрачно-потусторонний, а обычный женский голос:
— Имеется возможность открытия портала. Запрос: характеристика портала — постоянный, временный, разовый? Подтверждение? Отсрочка?
Я испугался почему-то: вдруг портал откроется прямо сейчас, и я провалюсь неизвестно куда, — и в тот же миг перед глазами возникла серая мгла, и почти сразу я вернулся в реальный мир. В глубине кристалла тлел янтарный отблеск.
Я тут же поделился с Мидарой впечатлениями и принялся ее расспрашивать. Она искренне удивилась:
— Никогда такого не было! — Она задумалась. — Нет, никогда… Стоп!! Я помню, Ятэр сказал, что с некоторыми, в ком есть особая сила, кристалл может говорить. Эх, не расспросила его… Значит, ты сильнее меня в этом смысле, — подумав, продолжила Мидара. — Что я еще могу сказать? Поздравляю. Во всяком случае, голосов я не слышала, это уж точно.
— А как это было у тебя? — поинтересовался я, вспомнив, что в суете не догадался спросить ее об этом до начала тренировок.
Моя собеседница опять помолчала какое-то время.
— Что тебе сказать… опиши словами боль, радость… ну, или то чувство, когда летаешь во сне…
Мне осталось только покачать головой — поэтичности прежде в Мидаре не было ни на грош. Что делает с людьми любовь!

 

Талисман Древнейших и звание капитана перешли ко мне.
Кроме Мидары, тут решили остаться Рихард с Ильдико и Секер Анк.
Поколебавшись, но в конце концов придя к выводу, что от добра добра не ищут, к ним присоединился и Тронк. Зато Файтах совершенно неожиданно заявила, что хочет отправиться с нами.
По многим причинам энтузиазма эта перспектива у нас — тех, кто твердо решил продолжить путь, — не вызвала. Об этом мы ей и сообщили.
— И что я тут буду делать? — спросила Файтах, выслушав известие, что ей придется остаться.
— А что ты будешь делать в любом другом месте? — возразил Дмитрий.
— Этот мир — едва ли не лучший из тех, какие нам попадались, — поддержал я князя.
— Тогда почему вы сами тут не остаетесь? — ядовито бросила она.
— Все очень просто — мы хотим вернуться домой…
После этих моих слов Файтах как-то вдруг сразу сникла, и я мельком пожалел, что произнес их вслух. Опустив глаза, она молча встала и ушла.
— Зря ты так… — хмуро промолвил Дмитрий.
— Нужно ее оставить здесь, — твердо заявил я. — Хватит уже. Вспомни Таххар.
— Ты теперь капитан, тебе решать, — последовал короткий ответ. Было непонятно, осуждает меня мой друг за это решение или нет.
За всем этим я не прекращал совершенствовать свои навыки в обращении с Застывшим Пламенем. Бесполезно сейчас писать об этом — разум принимал в этом самое минимальное участие. Точно так же искусный музыкант не думает во время игры о гаммах, тональностях и ладах… а если вдруг задумается, то мгновенно собьется.
Единственное, что вынес я из этих тренировок, — убежденность, что силы, которыми владели Древнейшие, и те, что используют эораттанцы, имеют разную природу. Если маг открывал проходы сам, пользуясь силой, заключенной в браслетах-аккумуляторах, то Застывшее Пламя лишь инициировался и управлялся человеком, не требуя никаких сверхусилий с его стороны. Впрочем, как можно было рассуждать об этом определенно?
Наконец был готов корабль, построенный по чертежам первой яхты Дмитрия, восстановленным по памяти.
Это было небольшое, но очень мореходное суденышко из твердой древесины — белой с синеватым отливом, называющейся на местном языке «куо» и похожей на земной тик.
Два треугольных паруса на мачте из прочнейшего пластика, управлявшихся тросами из того же пластика.
В качестве двигателя на нем стоял небольшой электромотор с мощным химическим источником тока, — кстати, обошелся он нам в копеечку. Его должно было хватить на три месяца непрерывной работы, после чего нам останется выбросить всю конструкцию за борт. Была мысль попробовать извлечь из аварийной капсулы атомную батарейку, но, подумав, мы не стали связываться с источником радиации.
По предложению князя корабль получил название «Таэранги», что на одном из древних гавайских диалектов означает «Идущий вдаль».
Куда мы поплывем — уже было известно.
Стараниями Мидары планшетка наконец выдала маршрут, который мог привести Дмитрия домой в период в пределах года с момента похищения, так что он ходил именинником. И маршрут проходил всего через восемь миров, правда, по двадцати пяти струнам. Но большая их часть была компактно расположена в одном районе, и при удаче это заняло бы месяца четыре.
Было решено, что с ним останутся и остальные трое — Ингольф, Тая и Орминис. Все, кроме меня. Таким образом, мне осталось лишь доставить своих товарищей до места и возвращаться в свой мир.
Правда, в одиночку это будет не так просто, хотя конструкция «Таэранги» и предусматривала возможность управления одним человеком.
Но тут вызвался помочь Дмитрий. Я, разумеется, захочу отдохнуть после подобного броска, и лучшего места, чем одно из его имений, придумать невозможно. За это время он добудет для меня нужные документы, снабдит кое-каким золотишком, и я смогу отправиться в путь.
Причем воспользуюсь для этого достаточно развитой и скоростной транспортной сетью его родного мира. Поблизости от которого — опять-таки если верить планшетке — находится несколько аналогичных миров, через которые мне и следует проложить маршрут. Правда, при этом получалось, что потребуется задействовать струн двадцать как минимум. Но ведь и добираться до них я буду по воздуху и на поезде, а не под парусом… И я буду дома.
Что я буду делать вернувшись? Ну, например, могу попробовать восстановить в памяти те разделы гравифизики, с которыми успел — пусть и поверхностно — познакомиться на Таххаре. Получится из этого что-то или нет, и нужно ли вообще это делать? Там посмотрим. А еще я попробую наладить отношения с той, чей телефон сгорел семь лет назад вместе с моей записной книжкой, с кем слегка поругался за пару дней до того, как покинуть свой мир…

 

Сборы заняли совсем мало времени, и вот все было готово.
Последний наш день здесь мы решили провести все вместе — и остающиеся и уходящие.
С утра мы сидели на маленькой терраске под легчайшим навесом из светоотражающей пленки, пили легкое местное вино, закусывая его фруктовым салатом и копченой рыбой, и беседовали на отвлеченные темы.
По молчаливому уговору мы не вспоминали прошлое и не касались будущего.
Будущее у нас отныне у каждого свое. А прошлое… О прошлом еще будет время вспомнить… Потом.
На палубе «Таэранги» возились друзья будущего мужа Мидары. Они готовили корабль к отплытию, время от времени делая нам знаки — почти все готово.
Мидара попросила их помочь нам, и они откликнулись на эту просьбу совершенно бескорыстно, не задавая вопросов, кто мы такие, откуда взялись и куда собираемся уходить. Что она сказала ему о себе — я не спрашивал.
Думаю, она нашла, как и что объяснить ему. В этом мире тоже не все так спокойно и благостно, как нам казалось вначале.
Есть закрытые от посторонних острова и архипелаги, где власть принадлежит суровым и не очень доброжелательным к чужакам сектам, есть тайные религиозные союзы, есть большой остров Тхан-Такх, на котором происходит то, что на обычном языке именуется чертовщиной, и о котором мало что известно — но люди живут и там…
И вот сейчас истекают последние минуты.
Вино было выпито до капли, а мы все сидели за столом, и никто не мог решиться сделать первый шаг.
Наконец я поднялся. Все дружно встали и замерли на месте.
Мы молчали. Все слова были уже сказаны.
Мидара вдруг порывисто обняла Таисию, крепко прижав к себе. Губы ее неслышно прошептали какое-то слово, и я угадал, что это за слово. «Прости» — что она еще могла сказать? Потом, оттолкнув подругу, отошла на несколько шагов.
Один за другим мы поднялись на палубу.
Дмитрий с Ингольфом развернули парус, и Орминис безжалостно рубанул лезвием ножа по натянувшемуся швартовому канату.
«Таэранги» отошел от причала, бесшумно заскользив по штилевому океану.
Так уже было множество раз в моей жизни.
Только прежде мои друзья были рядом, на палубе корабля, а берег — чужим, где я был лишь мимолетным и незваным гостем.
Теперь же на этом берегу остались мои товарищи — наверное, самые близкие в моей жизни, которых я подсознательно привык воспринимать как единое целое с собой, ближе, чем кровная родня. Таких друзей у меня уже не будет.
Они все — шестеро — стояли на пристани, глядя на нас.
Так это и осталось в моей памяти, как фотоснимок на прощание.
Крайняя слева, наособицу, — Файтах, изо всех сил старавшаяся казаться спокойной и отрешенной. Рядом с ней — Тронк, чья физиономия выглядела весьма глупо.
Мидара, за спиной которой маячил тот, кому суждено, как она сама говорила, стать ее счастьем. Рихард, с независимым видом скрестивший руки на груди, и его сестра. Рядом с Ильдико стоял, как бы невзначай поддерживая ее под руку, Секер Анк.
В душе не было ничего, кроме легкой печали расставания.
Они нашли свой дом, а сколько еще странствовать мне?
Итак, нас осталось четверо. Дмитрий Голицын-Кахуна, князь Российской империи. Ингольф, в далеком прошлом предводитель дружины в полтораста человек. Орминис, бывший пират. Таисия, бывшая крепостная.
И я, отныне их капитан.
Ветер гнал наш кораблик все дальше. Все меньше становились фигурки стоявших на причале. Вот уже только крошечные точки были видны на фоне белого с зеленью берега. Затем и они скрылись в дымке и закатных бликах. А потом берег начал как бы проваливаться, скрываясь за дугой горизонта. В сумерках лишь вершина одинокой горы возвышалась там, где остались наши товарищи. Навсегда…
Назад: Василий
Дальше: Вместо эпилога