Василий
«Вот и еще один день здесь закончился» — примерно такие мысли владели мной, когда я направлялся в отведенные мне хозяевами апартаменты. Спустившись по темной винтовой лестнице, я дважды свернул и попал почти в такой же темный короткий коридор, где располагалось мое жилье — две комнаты и маленькая уборная, отделанная потрескавшимся старым желтым мрамором.
В коридоре было пусто и безлюдно — в этой части замка никто, кроме меня, не жил.
Из всех покоев этого коридора, на дверях которых висели покрытые пылью запоры, был занят только мой — нас почему-то (или как раз «потому») раскидали по всему огромному замку.
Я прошел узким темным коридором до конца, толкнул дверь и оказался в своем временном жилище. Небольшая комнатка, где на полу лежал ковер из вытершейся бизоньей шкуры. Шкафчик для одежды, стол и два табурета.
На блестящих лаковых досках пола темным прямоугольником было обозначено место для спанья. Хотя у местных жителей есть мебель, но спать они предпочитают почему-то на полу. Я вытащил из шкафа матрас и, развернув его, быстро лег, укрывшись легким одеялом.
Я не успел даже задремать, как услышал скрип петель, и в еле освещенном квадрате дверного проема увидел женский силуэт.
Я решил было, что кто-то из служанок захотел узнать, как устроены мужчины из другого мира, но, вглядевшись в бесшумно вошедшую и затворившую за собой дверь гостью, несказанно удивился.
Стащив с себя ночную рубашку, наш капитан непринужденно опустилась рядом со мной на постель.
— Мидара? — пробормотал я и ощутил на губах ее жесткую ладонь.
— Не надо. Не шуми… — прошептала она мне в ухо. — Я твоя жена — забыл, что ли? По легенде… — Она хихикнула совсем как девчонка. — Было бы смешно не попробовать собственного мужа…
Она уверенно принялась водить ладонями по моему телу.
— Не стесняйся, делай что захочешь, у меня большой опыт, ты же знаешь… — От нее слегка пахло вином. Ее рот прижался к моим губам, и нежный ловкий язычок принялся умело их исследовать.
«В конце концов, воля капитана — закон», — с этой мыслью я опрокинул ее на ложе. Она с тихим смешком выскользнула из-под меня, вновь оказавшись наверху. Мои руки нашли ее небольшую упругую грудь, потом спустились ниже.
Прикосновение к твердому, как ожившая бронза, мускулистому животу заставило меня забыть обо всем.
Ее губы скользнули по моему телу вниз…
Она была настойчива и нежна, шептала мне на ухо ласковые слова, руки ее ловко сновали по моей коже, словно она играла какую-то мелодию на музыкальном инструменте, в который обратилось мое тело.
Мы потеряли счет времени. Вновь и вновь она искусно ускользала от меня, отдаляя кульминацию наслаждения, но вот наконец подчинилась мне.
«Если точно так же она ласкала своих женщин, то я начинаю понимать лесбиянок!» — совсем некстати подумал я, закинув ее сильные стройные ноги себе на плечи.
Она хрипло застонала, рассмеявшись…
А потом пришли усталое опустошение и расслабленная нега.
И она уснула, уткнувшись мне в плечо. А потом уснул и я, не в силах даже пошевелиться.
И проснулся, только когда солнечный свет ударил мне в глаза.
Осторожно повернувшись, я посмотрел на спокойное, умиротворенное сном лицо Мидары. Впервые, как это ни удивительно, я смог его рассмотреть так близко.
Наверное, его нельзя было назвать красивым. Слишком густые черные брови. Острые скулы и прямой тонкий нос. Еле заметные косые шрамы в уголках губ. Когда-то ей разорвали рот, и уже на базе колдун убрал уродовавшие лицо рубцы. Правда, до конца не получилось, но теперь их не вдруг заметишь.
Но ведь не просто так по ней вздыхали многие мужчины нашей базы?
Все-таки любопытно — что привело ее ко мне этой ночью?
Может быть, она просто поссорилась с Таей и решила таким необычным способом отомстить ей? А под рукой не оказалось женщины, с которой можно было бы изменить подруге?
Или же она захотела восстановить свою универсальную ориентацию, от которой давно отошла? Как-никак она упоминала, что хочет продолжить свой род, а без участия противоположного пола это трудноразрешимая, скажем так, задача.
В эту минуту она проснулась. Сладко потянувшись, она встала на колени, вновь потянулась, а потом бодро вскочила с постели. Задорно встряхнула волосами цвета темной старой меди, рассыпавшимися по спине и плечам, — бодрая и ловкая, словно не спала еще минуту назад.
— Наверное, сама Луна забыла, когда последний раз тут побывал мужчина. — С выразительной улыбкой она провела ладонью по низу живота.
В каждом ее движении сквозила сильная, дикая грация кошки. Да нет, пожалуй, не кошки — скорее уж пантеры.
Кому как не мне знать, как опасна может быть эта стройная худощавая молодая женщина, выглядевшая, несмотря на все пережитое, моложе своих двадцати девяти лет.
Она подошла к окну, облокотившись на подоконник, словно высматривая что-то за окном. Натянув штаны, я присоединился к ней. За окном была густая зелень деревьев и разросшихся кустов, подходивших к самым стенам, — и ничего больше. Словно замок стоял в диком лесу.
Большая мохнатая пчела билась в оконное стекло.
— Тебе не кажется, что мы тут задержались? — не поворачиваясь в мою сторону и не меняя выражения лица, спросила Мидара. — По-моему, нам пора подумать о побеге.
Она уже стала прежней, обычной Мидарой — капитаном, и больше того — вожаком нашей команды.
— А как мы доберемся до шхуны? — с сомнением спросил я. — Мы ведь даже не знаем, где она и что с ней.
— А зачем? Нам годится любой корабль.
— Но нам надо забрать Застывшее Пламя!
— Не надо, он при мне.
— Как при тебе? — в удивлении я повысил голос. — Разве тебя не обыскали?
— Я его спрятала туда, куда они не додумались или забыли заглянуть, — сообщила Мидара, и по ее тону я понял, что она-то уж точно не забыла бы, случись ей оказаться на месте наших хозяев.
— Все равно, нам нужно добраться до моря, а до него километров двести… — неуверенно высказался я.
— Добраться надо только до ближайшего прохода, корабль можно раздобыть и в другом континууме.
Как ни странно, эта простая мысль не приходила мне в голову.
— Думай, дружище, думай, — бросила она сухим серьезным тоном и принялась натягивать сорочку. — Буду ждать твоих соображений в ближайшее время. — И словно в ответ на мой не произнесенный вслух вопрос: — Все эти мои семейные дела к этому отношения не имеют. Это — отдельный вопрос… А теперь, извини, ухожу. Мне еще надо вернуться на женскую половину до того, как проснется старшая домоправительница, — ох, как трудно было уломать ее дочку, чтобы она мне дверь открыла!
Неизвестно, как бы все обернулось с этими вдруг найденными за тридевять миров предполагаемыми родственниками Мидары, но жизнь в очередной раз сделала резкий поворот.
Это случилось на следующий день, утром.
— Боюсь, нам придется расстаться на некоторое время, — опечаленно сообщил мне Яригго.
Мы прогуливались в дальнем углу парка по заросшей гравийной дорожке среди высоких старых кедров. Слева от нас располагалась рощица секвойных деревьев, каждое — метров под сто. Их посадил лет триста назад кто-то из предков Яригго во исполнение обета во славу какой-то лесной богини.
— А простите, почтенный, в чем дело? — встревожился я.
— К великому сожалению, одно ведомство решило проверить, не представляете ли вы угрозы для нашего государства. Просто смешно! Я, разумеется, пытался им объяснить, даже попробовал использовать свое положение — но увы! Надеюсь, конечно, это долго не продлится — не полные же идиоты там сидят, в самом деле? Но, поверите ли, мысль, что мне придется прервать даже на краткое время наши беседы, доставляет мне истинные мучения.
Он еще что-то говорил, сокрушаясь насчет тупости определенных контор и служб, а также насчет того, что его племянник как раз вышел в море со своим флотом и не может поставить их на место.
Но мои мысли уже приобрели совсем другое течение, став сухими и насквозь деловыми.
Что ж, я ведь должен был догадаться, что рано или поздно нечто такое произойдет. Должен был, но позволил непонятному розовому оптимизму завладеть своими мыслями.
Несомненно, информация о нас наконец-то дошла до кого надо и была ими переварена. Скорее всего, тот же виконт посодействовал. Трудно сказать, насколько они поняли наши объяснения и насколько приняли их на веру. Но выводы этими людьми были наверняка сделаны соответствующие и вполне определенные. Странных чужаков, у которых есть такие замечательные автоматы и еще много чего полезного и интересного, нужно взять в разработку.
Нас наверняка будут содержать поодиночке, чтобы мы не смогли даже попытаться сговориться, подвергнут долгим настырным допросам… Одним словом, от их внимания не ускользнет ни одна мелочь.
Нас начнут доить, стремясь выжать любую мелочь, любую подробность, которая может представлять интерес для Ангрона. Хорошо, если дело ограничится только перекрестными допросами, без применения более действенных средств внушения…
Даже если, предположим, они и не докопаются до того, что Застывшее Пламя остался у нас, — сколько они продержат нас в своих тайных застенках? Месяцы? Годы? И как с нами поступят потом, когда решат, что мы больше не представляем интереса?
«Как говорил один мой знакомый покойник, — я слишком много знал…»
Что с того, что Ангрон кичится своей цивилизованностью и гуманизмом?
Подобные понятия обычно склонны легко забывать, когда речь заходит о вещах вроде блага отечества и служебного долга. Да поставив себя на их место — разве колебался бы я хоть немного, как следует поступить? Я-то, может, и колебался, но вовсе не был расположен полагаться на чью-то доброту.
Выражение лица Мидары ничуть не изменилось, когда я менее чем через час сообщил ей все вышеизложенное. Только ее рука, лежавшая на подлокотнике кресла, все сильнее сжимала резную шишечку, так что под ногтями проступала белизна. Зато Таисия по ходу разговора все больше бледнела, а под конец губы ее мелко задрожали. Она отвернулась, стараясь справиться с собой. Она ведь в душе изрядная трусиха, наша Тая, и всеми силами старается это скрыть…
— Уходим немедленно, — отрывисто бросила Мидара, вставая. — Будем прорываться, если что. Василий, ты предупредишь остальных. Я тоже. Встречаемся у третьего черного хода — у того, который выходит к рыбным садкам. Пошли, Тейси.
В сумрачных коридорах, слава богу, мне никто не попался — здешние слуги отличались тем, что их практически не было видно.
Без помех я добрался до кухни и проскользнул в незапертую дверь.
К счастью, там тоже никого не было.
Этой части здания было лет триста, не меньше. Кухня тут была соответствующая — низкое полутемное помещение с небольшое театральное фойе, так что дальняя стена была не слишком хорошо различима. Весь угол занимали древняя кирпичная плита великанских размеров, с ажурными конфорками чугунного литья, над которой болтались цепи для подвешивания котлов, и большой очаг для поджаривания мяса на открытом огне.
Полки занимали ряды начищенной медной посуды, мешочки с сахаром, кувшинчики с соусами, лакированные коробочки с разнообразными приправами, бадейки с солью и маленькие кадки с уксусом.
Ничего более существенного добыть на кухне было нельзя. Со злостью я оглядел выложенный плиткой коридорчик, с рядом дверей в кладовые, аккуратно запертых на тяжелые висячие замки, пожалев, что нет времени устроить тут разгром.
Когда я появился у ворот черного хода — увы, с пустыми руками, — все уже были в сборе. Тая прижимала к груди неуместную в данной обстановке дамскую сумочку, расшитую бисером. В этой сумочке были наши лекарства. Мидара попросила их принести еще с неделю назад будто бы с тем, чтобы наглядно продемонстрировать их замечательные свойства.
Ингольф нес стопку наших атласов, сверху которой лежала свернутая в трубку планшетка.
— Откуда? — спросил я.
— Пришлось взломать кабинет хозяина, — осклабился скандинав. — Жаль, тут не все.
Про себя я пожалел старинную дверь. После манипуляций Ингольфа хозяину определенно придется заказывать новую.
— Там еще попался слуга, — добавил скандинав, — надеюсь, башка у него крепкая — отлежится.
— Ну, кажется, все — пошли.
— Подожди, Дмитрий…
Мидара стянула через голову платье, разорвав шнуровку. Скомкав, зашвырнула его в кучу мусора. Стянула тунику, потом еще рубаху, затем еще две надетых под нее, оставшись в одной батистовой нижней сорочке.
— Наконец-то! Чуть не сварилась в этих тряпках!
Замок на дверях гаража не стал долго сопротивляться ломику в руках Ингольфа, и мы было собрались пролезть внутрь, когда неподалеку раздались шаги и голоса двух человек, явно направляющихся в нашу сторону. Как по команде, мы выхватили оружие.
— Идиоты!! — прошипела Мидара. — Все погубить хотите?! Прячьте пушки и кидайте барахло в кусты.
Мы без раздумий повиновались.
Тем временем Мидара торопливо взлохматила волосы, так что они закрыли ей пол-лица, вытащила рубаху из штанов, подвернув ее так, что взору отрылся голый живот, а потом игриво положила руку на плечо Ингольфа, другой приобняла за шею Тронка.
Спустя несколько секунд на дорожке появились двое.
Первый был молодой человек с офицерскими плюмажами на оторочках лацканов лилового полицейского мундира. Второй — упитанный матрос лет под сорок в колпаке с одним рогом, вооруженный автоматом, впрочем, висевшим за плечом.
Могу вообразить, что за мысли пришли им в голову относительно наших планов, но уже в следующие секунды им стало не до этого.
Мидара вдруг, не разбегаясь, оттолкнувшись от плеча скандинава, подскочила почти вертикально вверх, на какой-то миг буквально зависнув в воздухе, и бросила свое тело вперед.
Уже в полете Мидара подтянула колени к груди и в неуловимое мгновение выпрямила ноги. Подошва ее изящного короткого сапожка врезалась в лицо офицера, другая нога ударила в грудь. Тот отлетел, наверное, метра на два, впечатавшись спиной в ствол столетнего дуба, и без сознания сполз вниз.
Моряк запоздало рванул автомат из-за спины, но наш капитан, едва приземлившись, на развороте ударила его ногой под мышку, одновременно хлестко врезав кулаком в челюсть. Вскрикнув, он повалился на землю, хватая ртом воздух.
Все происходящее не заняло и десяти секунд.
С разбитого лица недвижно лежавшего офицера полиции текла кровь, рядовой что-то жалобно стонал, пытаясь встать. Подскочивший Тронк успокоил его ударом ноги по уху.
Быстро обезоружив их и обыскав, мы затащили слабо дергающиеся тела в гараж, крепко связав и заткнув рты ветошью, в изобилии разбросанной по полу. При этом Тронк вытянул у офицера из кармана на поясе золотые часы, размером с небольшое блюдце. Остановить мародерствующего подчиненного у меня не было уже ни желания, ни времени.
В несколько секунд я обежал глазами полутемный гараж.
Неуклюжий грузовик с парусиновым желтым тентом на спущенных шинах, другой грузовик, раза в два меньше размером. Две легковушки — одна уже старая, когда-то, должно быть, дорогая, с вызолоченным фигурным радиатором и облицованным вытертой вороненой сталью корпусом, и поскромнее, похожая на знакомые мне джипы. Пара неуклюжих четырехколесных мотоциклов.
А вот и то, что нам нужно, — лучше и не придумаешь. Наверное, Бог или судьба сегодня были на нашей стороне.
У самых въездных ворот гаража стояла длинная, чем-то напоминающая упитанного крокодила с обрубленным хвостом, выкрашенная в маскировочный цвет машина с несколькими узкими люками на усаженных заклепками бортах и турелью на крыше.
Сзади выглядывал небольшой гребной винт.
Позади послышались сдавленный вскрик и короткий шум схватки. Когда я выскочил из машины, все было кончено. Секер Анк и Мустафа держали, завернув руки за спину, человека в черном комбинезоне, а Мидара приставила ему ко лбу дуло пистолета.
— Ты что тут делаешь? — спросила она полушепотом.
— Я механик… прошу, не убивайте, — сдавленно простонал бедняга.
— Хорошо, — бросила Мидара, — покажешь, как завести машину. Свяжите его.
У стены лежали штабелем, как шпалы или обрезки бревен, восьмиугольные бочки. Подойдя, Мидара выдернула пробку. Из отверстия полилась вязкая мутно-желтая жидкость — газойль. Именно на нем ездила местная тяжелая техника.
— Устроить, что ли, пожар? — подумала она вслух. — Нет, не будем поднимать лишнего шума…
Закинув на плечи столитровую жестянку, Ингольф поспешил к амфибии.
За ним, волоча такую же вдвоем и натужно дыша, тащились Орминис с Тронком.
Мидара вдруг словно что-то вспомнила.
— Стой! — Пистолет опять поднялся к бледному лицу механика. — В замке есть радиостанция?
— Н-нет… — выдохнул он.
— Ладно, поверим. А вообще связь с городом?
— Есть… — Язык его еле ворочался. — Тут недалеко, через два коридора… телефонный узел…
— Охрана?
— Нет… нет охраны… Зачем? Ох-х… Прошу, пощадите, у меня дети и мать-старуха… — Похоже, нашему пленнику стало дурно.
— Проводишь, — коротко приказала Мидара. — Мустафа, Секер, берите его и давайте туда. Пикнет — заколоть. Если охрана есть — тоже заколоть.
Наши друзья исчезли в низком проеме, волоча за собой связанного механика.
Зашевелился и застонал один из связанных, и Тронк шагнул в его сторону, подняв с пола какую-то массивную железяку.
— Не надо, — остановила его Мидара. — Просто покажи ему нож.
Тронк, как мне показалось, слегка разочарованный, подошел к матросу, пытавшемуся вытолкнуть изо рта кляп, и до крови уколол его в шею острием. Тот сразу успокоился.
Шли долгие минуты, и наконец появились наши товарищи и пленник.
— Ну что? — нетерпеливо спросила Мидара.
— Ничего хорошего — коммутатор заперт на два замка, единственное, что удалось, — срезать кабель. — Мустафа швырнул на пол бухту черного провода. — Да еще забили в замочную скважину деревяшку…
— Тогда поторопимся. Давайте, парни, — скомандовала Мидара, указывая на броневик. — Займитесь им.
С натугой Ингольф надавил рычаг и распахнул широкую, почти квадратную дверь из брони толщиной в большой палец. И мы скользнули внутрь.
Ряд железных кресел и скамья вдоль стены, закуток, огороженный перегородками по грудь высотой, прозрачная пластиковая переборка с дверью перед креслами водителей.
В просторном салоне могло без труда разместиться и вдвое больше человек, чем было нас.
Приборы стояли самые простые. Несколько циферблатов, стеклянная трубка с делениями, показывающая количество горючего в баках, рычаги управления скоростью и сцеплением муфты и расположенный позади кресла водителя красный рычаг переключения двигателя на винт. Ключа зажигания тут, к счастью, не предусматривалось — все-таки это боевая машина. Одним словом, будем надеяться, что справимся, тем более что нам потребуется всего пара часов самое большее. Опять же, есть у кого спросить.
Втащив механика, Орминис и Мидара принялись допрашивать его относительно управления транспортным средством. Тот торопливо отвечал, сбивчиво запинаясь, побуждаемый холодом ножа у горла и выражением лица Тронка, этот нож державшего.
В углу, в задней части машины, было что-то напоминающее шкаф средних размеров, картинка на двустворчатой дверце которого недвусмысленно говорила о его назначении.
За невысокой перегородкой располагалось несколько громоздких ящиков, на одном из которых имелся телеграфный ключ и лежало две пары наушников, ничем не отличавшихся от земных.
— Ого, тут и рация есть.
«Не иначе, мы угнали штабную машину адмирала», — подумал я.
За рычагами уже устраивался Орминис, чем-то щелкая. Двигатель слабо взрыкнул, под потолком вспыхнула зеленоватым сиянием газосветная лампа. Слава богу, вождение автомобилей — да не абы каких, а тяжелых грузовиков — входило в курс обязательного обучения всех хэоликийских торговцев выше младшего боцмана включительно.
После того как надежно упакованный механик присоединился к полицейскому и матросу (кстати, надо поторопиться, пока их не хватились), Мидара устроилась на одном из передних сидений, развернув на коленях нашу планшетку, сравнивая ее со здешней картой, на которой красным был уже отмечен маршрут.
Видимо, наш капитан уже давно начала готовиться к бегству.
Убедившись, что все в сборе, Орминис тронул пусковой рычаг стартера, и мотор довольно зарокотал.
Плавно двинувшись вперед, машина уперлась тупым рылом в ворота гаража. Короткий рывок вперед — и цепь, которая запирала их, лопнула.
Еще через пару мгновений Орминис выжал сцепление до отказа, мотор взревел, и мы помчались по вьющемуся среди деревьев парка, узкому, мощенному булыжником шоссе. Как я уже знал, оно вело к заброшенным, давно не отпиравшимся воротам, за которыми был выезд на старую дорогу, соединяющуюся с идущим в нужном нам направлении шоссе.
Вот и они — чугунные литые створки на массивных петлях, вмурованных в две гранитные колонны.
Сбавив скорость, Секер Анк боднул ворота бампером, и они распахнулись — проржавевший засов не выдержал удара десятитонной машины.
Мы покинули свою комфортабельную тюрьму.
Мелькали деревья, стремительно уносясь назад, летела прямо на нас серая линия дороги, щелкал по железу летящий из-под скатов гравий.
Я посмотрел через плечо водителя на спидометр, стараясь разобраться в не очень хорошо вызубренных местных цифрах. Мы делали под сто километров — это был предел возможностей бронемашины.
Рессоры были что надо, машину почти не трясло на грунте.
Должно быть, наш побег уже обнаружен и сейчас почтенный Яригго беспомощно суетится, как выгнанный наводнением из норы суслик, совершенно не представляя, что делать. Надо думать, испорченная связь окажется неплохим сюрпризом. Будем надеяться, что механик не соврал и в замке и в самом деле нет передатчика. В противном случае мой знакомый виконт уже обрывает телефоны, поднимая в погоню войска и жандармерию…
Мы затормозили у развилки, где шоссе разделялось на три разного вида и ширины дороги. Мидара склонилась над картой.
— Кстати, как тебе удалось обмануть их во время допроса? — Дмитрий оторвался от смотровой щели. — Я имею в виду — насчет Застывшего Пламени?
— Этот трюк с рукой на запястье у нас не применялся уже лет пятьдесят, — бросила Мидара. — Примитив, как в детской игре «горячо-холодно». Так что обмануть их мне было как… Не отвлекайся, сейчас нужно свернуть на грунтовку. Она как раз проходит рядом с порталом.
Капитан вытащила из-за пазухи оправу с талисманом.
— Вперед, и выжми из этого рыдвана все, что сумеешь, — нужно поскорее убраться отсюда.
— Вы слишком торопитесь, уважаемые гости! — прозвучал за нашей спиной звонкий девичий голос. — Это невежливо — уходить не попрощавшись!
Обернувшись, я увидел Файтах нун Тере каф Кинсо хет Яригго хет Акмос собственной персоной, направившую на нас автомат. Между прочим, один из наших.
Ингольф начал медленно подниматься.
— Не двигаться! — Она повела стволом в его сторону — Всем сидеть, иначе смерть! Руки от рычагов! Положить оружие на пол — и ме-едленно, я шуток не люблю! Ну!! — взвизгнула она.
Один за другим упали на пол автомат и пистолеты.
— Как ты тут очутилась… — начала было Мидара.
— Неважно, — презрительно бросила племянница хозяина. — А ты, рыжая, стань на колени и руки за голову: больно ловко дерешься.
— Ты хоть знаешь, на что там надо нажимать? — скривив губы, спросила Мидара, неторопливо опускаясь на колени.
— Знаю-знаю, не волнуйся, и предохранитель тоже спустила… — Она себе казалась сейчас, должно быть, очень мужественной и сильной. И даже намека на затаенный страх не было на ее красивом злом личике. Что ни говори, а кровь герцогов и пиратов брала свое. — Эй, рыжая, отдай-ка мне вот эту штучку! — Файтах движением ствола указала на висящий на шее Мидары камень.
Мидара молча помотала головой:
— Ты что, думаешь, я не знаю, что это такое? Я все знаю про вас, стерва! Ну, живо!
— Сперва придется меня убить. — Мидара зло усмехнулась. — Только вот тебя за это по головке не погладят — с ним только я умею обращаться! И что тогда, девка, а?
— Ладно, — та тоже усмехнулась, — пусть повисит пока… Мы вот тоже торговлю откроем, с другими мирами, — продолжила она. — Не все же одним этим вашим… как их там… сливки снимать. А если в этих мирах дикари живут, то мы их завоюем! — с апломбом заявила Файтах, не переставая держать нас под прицелом.
Признаюсь, при последних словах мне стало нехорошо. Мне случалось читать описания войн, происходивших между мирами, соединенными сквозными порталами. Войны эти отличались особенной жестокостью и беспощадностью к побежденным и стоили куда больше жертв, чем обычные. Что бы ни говорили о Хэолике, островитяне никогда не пытались навязать кому-то свою власть силой оружия или создать вселенскую империю…
— А ты надеешься, наверное, при этом стать королевой? — спросил вдруг Дмитрий.
— О! Хорошая мысль! — издевательски рассмеялась девчонка. — За это я, пожалуй, сделаю тебя своим главным шутом!
Оглушительный визг, как будто сотне котов одновременно прищемили причинное место, ударил нам в уши, заполнив кабину.
Кричал Тронк, кричал страшно и непрерывно, закатив глаза, словно в его тело палач уже погружал раскаленное железо.
Инстинктивно Файтах повернула автомат в его сторону, лицо ее злобно искривилось — то ли она собиралась стрелять, то ли хотела приказать пленнику заткнуться.
Не успела.
Прямо с места Мидара резко рванулась вперед и вверх, ударив сомкнутыми руками по стволу. Через мгновение ее пальцы уже просунулись между спусковым крючком и скобой, не давая возможности нажать курок.
Через миг Ингольф вырвал автомат из рук Файтах, одновременно Мидара воткнула кулак в живот адмиральской родственницы.
Еще мгновение, и замолчавший Тронк кинулся на рухнувшую Файтах, как барс на зайца, — в руках его был промасленный жгут, подхваченный им с пола.
Спустя совсем немного времени мы с каким-то даже недоумением стояли над крепко связанной, оглушенной девушкой, смотря друг на друга.
— Где она пряталась? — наконец спросила Мидара, слизывая кровь с расцарапанного запястья.
— В туалете — больше негде. Черт, не проверил, моя вина…
— Ладно, Дмитрий, ты не виноват, всего предусмотреть невозможно.
Файтах открыла глаза, пошевелила связанными руками.
— Вас все равно поймают! — пробормотала она.
— Вряд ли, детка, — ответил Дмитрий. — Через полчаса нас в этом мире не будет.
— Вы убьете меня? — уже совсем другим голосом спросила Файтах. — А вначале изнасилуете?
— Не бойся! — Ингольф издевательски хохотнул. — Убивать тебя мы не станем: на любом рынке рабов за тебя можно получить много золота. И портить товар тоже смысла нет.
Файтах вскрикнула, из глаз ее выступили слезы.
— Успокойся, дядя Ингольф шутит, — бросил я. — Доедем до места и отпустим на все четыре стороны.
— Давай, быстрее, Секер, — бросила Мидара.
Двигатель взревел с новой силой. Бронетранспортер подпрыгнул на ухабе, наша пленница сильно ударилась головой, вскрикнув. Наверное, боль придала ей силы и злости, она задергалась, пытаясь освободиться от веревок и ремней, которыми мы скрутили ее, при этом сползла к краю сиденья.
Находившийся рядом Орминис отодвинул ее обратно к стенке кабины, при этом фамильярно хлопнув пониже спины. Она яростно зашипела.
— Тебя за то, что ты ударил дочь герцога, — торжественным тоном произнесла она, повернувшись к скандинаву, — бросят связанного в клетку с голодными крысами!
«Преувеличивает, — подумал я про себя. — Так здесь уже лет сто не казнят».
— А тебе, — это уже Орминису, — отрубят твою поганую руку! А тебя, рыжая тварь…
— Слушай, Мидара, она мне надоела! — фыркнул Орминис. — Может, не стоит ее отпускать, а? И впрямь — увезем отсюда, продадим где-нибудь, и дело с концом.
— Свой х… продай свиньям на корм, ты, жаба черномордая! — выкрикнула Файтах, показав свою неожиданную осведомленность в местном несалонном лексиконе.
— Заткнись, а то как дам щас — без зубов останешься!! — Орминис был не на шутку разозлен столь оскорбительным упоминанием его мужского достоинства.
Странный стрекочущий звук вдруг примешался к гулу мотора, звук слабый и еле слышный. Но в этом мире его просто нечему было издавать.
— Стой! — выкрикнул я. — Секер, заглуши двигатель!
Лязгнули тормоза; чихнув пару раз, замолчал дизель.
— Ты чего, Василий? — недоуменно уставилась на меня капитан.
— Слышите?
Звук стремительно нарастал, приближаясь.
— Быть того не может! — вскинулся Дмитрий.
«Стало быть, здесь и это уже изобретено!» — промелькнуло у меня.
Подтянувшись на клепаном поручне, я выглянул в верхний люк. Увы, слух меня не обманул.
Нас нагонял вертолет. Не нужно было слишком хорошо разбираться в истории авиации, чтобы сообразить, что это машина являет собой едва ли не самый первый экземпляр подобной техники на Исэйе.
Широкий прямоугольный корпус с острой мордой, раздвоенная ажурная балка стабилизатора с блестящими на солнце кругами несоразмерно больших хвостовых винтов, высоко поднимающийся над кабиной, сыплющий во все стороны искрами двигатель. Вся конструкция выглядела на редкость уродливо.
Под плоским брюхом была подвешена длинная труба, и что-то мне подсказывало, что это не просто украшение.
Видимо, рация в замке все же была.
— Вот пакость-то выдумали… — ошарашенно пробормотал Тронк, выглянувший из соседнего люка.
Вертолет пронесся над вездеходом, развернулся и вновь пошел на нас. Метрах в двухстах он завис на месте, заставив Тронка открыть в изумлении рот. Потом труба под брюхом шевельнулась и плюнула огнем в обе стороны, что-то ударило в дорогу позади нас, подняв тучу каменной пыли и щебня.
— Вот пакость-то!! — взвизгнул Тронк, исчезая.
«Похоже, безоткатное», — подумал я, с тоской поглядев на пустую турель.
Пушка вновь выстрелила, на этот раз снаряд угодил в кювет, отметив это радостное событие столбом грязи. Взрыва опять не было, и это меня слегка озадачило.
— Или у них никуда не годятся взрыватели, или стреляют болванками, — прокомментировал происходящее появившийся на месте Тронка Дмитрий. — Давай вниз, у них наверняка есть пулеметы.
«Будут брать живыми».
Мы рванули вперед, Анк выжал рычаг сцепления до упора. Только в скорости была наша надежда, пусть и небольшая, — может, нам удастся проскочить к порталу до того, как за нас возьмутся всерьез.
Вертолет вновь прошел прямо над нами, а потом словно огромная кувалда обрушилась на амфибию.
Грохот заложил уши. Сверху брызнули заклепки, одна из них рассекла скулу Ингольфа.
Подняв глаза, я увидел на крыше огромную вмятину, от которой в разные стороны звездообразно расходились трещины.
— Ах так?! — прорычал Ингольф, вытирая струйку крови со щеки. — Ну, не взыщите! Я птеранодона уделал, а тот покрупнее был!
Схватив карабин с оптическим прицелом, он высунулся в люк.
— Куда ему лучше засадить? — сквозь рев двигателя и грохот винтов донеслось до меня снаружи.
Однако винтокрылым страшилищем управляли отнюдь не дураки, и уже в следующую секунду Ингольф скатился вниз — по броне застучали очереди.
— Надо бросать машину и уходить в лес! — прокричал я.
— Не уйдете! — торжествующе заявила заметно воспрявшая духом Файтах. — Вас в этом лесу в два счета морские егеря отыщут! Тут у них полигон неподалеку, так что лучше сразу сдайтесь. — И с высокомерным апломбом добавила: — Если бы вы дураками не были, то сами бы этот ваш кристалл отдали, с самого начала. Тогда бы хоть награду получили…
Следующий выстрел пришелся всего метрах в десяти впереди машины. На этот раз снаряд оказался с начинкой. Боль пронзила уши, наполнив их ровным звоном.
Туча гравия и пыли закрыла триплекс и смотровые щели, нас подбросило вверх и в сторону, что-то со свистом пронеслось совсем рядом с бортом.
Многотонная машина подпрыгнула несколько раз, как будто какой-то великан вздумал трясти ее; взревел, падая с сиденья, Ингольф; заорал, ударившись лбом в переборку, Тронк; завизжала Файтах.
— Тормози, — обреченно скомандовала Мидара, — похоже, придется уходить пешком.
Выругавшись сквозь зубы, Мустафа остановил амфибию.
Я опять высунул голову в люк.
Вертолет завис впереди, всего в каких-то метрах тридцати от нас, преграждая нам путь, из его брюха вывалился трос. Затем по нему быстро скользнул вниз человек с длинными, чуть не спускающимися на грудь усами, в полосатой форме.
Спрыгнув на землю, он трусцой побежал в нашу сторону, высоко подняв руки, в каждой из которых была зажата зеленая ветвь в знак мирных намерений.
Его мундир с чередующимися черными и белыми косыми полосами, как на пограничном столбе, и длинными фалдами напомнил мне фрак, скроенный сумасшедшим модельером из шкуры зебры.
Из соседнего люка высунулся Ингольф. Одной рукой он прижимал к себе связанную, заливающуюся слезами пленницу. В другой был кинжал, упершийся в горло Файтах.
Парламентер приблизился. Выглянувший из двери Орминис поднял было автомат, но тут же опустил и опять скрылся в машине.
— Отпустите девушку, выходите из машины и сдавайтесь — вам не причинят вреда! — стараясь перекричать грохот винтов, обратился к нам усатый. — Вам нечего бояться — вами заинтересовался сам Великий Капитан! Вам не причинят вреда и достойно вознаградят за помощь! — повторил он.
— Не верьте ему! — вдруг истошно завопил Тронк. Каким-то чудом, не понимая языка, он догадался, о чем говорил парламентер. — Не верьте — они все врут, они нас до смерти запытают!
Мидара что-то быстро зашептала Ингольфу на ухо, он то в ярости краснел, то зло ухмылялся.
Потом, схватив снайперскую винтовку, он вдруг выскочил из машины и опрометью метнулся к лесу.
Дмитрий кинулся было следом, но зацепился за порог и растянулся на дороге. Через секунду скандинав скрылся за кустами.
Я подумал, что Мидара в отчаянии решила, что пусть каждый теперь спасается как может, но тут опять начала биться и верещать Файтах, требуя немедленно развязать ее и сообщая, что с нами сделает ее родня и лично она, поэтому я не успел задать капитану вопрос.
Потом вдруг где-то неподалеку, почти неслышные за завыванием винта, хлопнули один за другим три выстрела.
В раскрытый люк я увидел, как висящая теперь почти над нами машина покачнулась, откуда-то из-под винта вырвался язык пламени. Через мгновение весь двигатель был в огне, и грохот захлебнулся, сменившись прерывистым кашлем. Свалившись на бок, вертолет стремительно пошел вниз, оставляя за собой дымный след.
Бесполезно подняв тучу песка и дерна, где-то позади нас упал запоздалый снаряд.
Тронк издал какой-то боевой клич и, азартно скалясь, выпрыгнул из амфибии. Выставив перед собой зловеще вращающийся нож, он нарочито медленно двинулся к парламентеру. Но полосатый, в момент лишившись огневой поддержки с неба, вовсе не был настроен вступать с кем-то из нас в схватку. Развернувшись, он скачками устремился к близким деревьям, на ходу изображая что-то похожее на «качающийся маятник».
Из зарослей появился Ингольф с винтовкой наперевес.
Видя спасающегося бегством врага, он тут же прицелился, присев на одно колено, но тот успел скрыться в лесу.
— Хорошо сработано, Инго, — сдержанно похвалила его Мидара, положив узкую ладонь на литое плечо. — Давай быстро в машину, пока они еще кого-нибудь не прислали.
Позади нас ударил сухой гром. Единственный вертолет на планете перестал существовать. Торжествующе расхохотавшись, Ингольф потряс сжатыми кулаками. Надеюсь, что пилоты успели выскочить, — зла на них я не держал.
Еще через полчаса отчаянной гонки по бездорожью, сквозь густой кустарник и кочки, амфибия со всего маху влетела в озеро. С проклятиями Орминис дергал рычаги, пытаясь отыскать тот, что запускает винт. Наконец это ему удалось, и машина быстро поплыла.
— Где-то здесь, — полуприкрыв глаза, бормотала Мидара, изо всех сил сжимая в ладони висевший на груди, наливающийся красноватыми отсветами камень.
— Плавать умеешь? — осведомился я у еще не вполне отошедшей от всего случившегося Файтах.
Та только слабо кивнула в ответ, и на ее залитом слезами личике отразился неподдельный страх.
Медленно текли минуты, казавшиеся мне часами.
— Вот он! — наконец выкрикнула Мидара. — Стойте!
Машина, во все стороны разбрасывая илистую грязь, въехала на отмель, поросшую высоким тростником.
— Всем приготовиться! — машинально отдал я привычную команду. — Кто-нибудь — вышвырните девку!
Тронк тут же ринулся выполнять приказ, но не тут-то было. Совершенно потеряв голову от всего, что случилось за два последних часа, Файтах с истошными воплями принялась вырываться из его рук.
— Нет, нет, прошу, не убивайте меня, не топите, пощадите!!! — бессвязно выкрикивала она, намертво вцепившись в поручень кресла.
Выросшая на сытной и обильной пище, девица, как оказалось, обладала недюжинной силой, которую к тому же удесятерил смертельный страх, и справиться с ней было затруднительно даже взрослому мужчине.
Оглушительный крик и плач заполнил салон амфибии.
Тщетно Тронк пытался разжать ее пальцы, тщетно пытался убедить, что ей хотят вернуть свободу: она не могла понять его — единственного из нас, не имеющего лингвестра.
— Ингольф, помоги! — заорал, перекрывая девичьи вопли, Тронк.
В этот момент Файтах, изловчившись, вцепилась ему зубами в скулу, и оба они рухнули на пол.
— Да выбросите ее вон!! — рявкнул я, перекрикивая вопль Тронка, и нетерпеливым рывком распахнул тяжелую дверь.
Надсадный вой винтов ворвался в салон. Я высунул голову наружу:
— Проклятье!!
Сверху на нас пикировали сразу три штурмовика.
Через несколько секунд они пронеслись над отмелью, и вокруг нас стали падать небольшие шарики, при ударе об воду лопаясь и выпуская серые облачка.
Видимо, хозяева Ангрона твердо решили любой ценой не выпустить столь ценную добычу.
В ушах у меня зазвенело, окружающее стало вдруг каким-то тусклым и далеким.
«Как тех викингов», — пронеслось в гаснущем сознании давнее воспоминание.
Но через мгновение машина рванулась вперед, и, прежде чем погрузиться в забытье, я успел разглядеть, как смыкается вокруг машины перламутровый туман.
Первое, что я услышал, когда пришел в себя, был негромкий, но необычайно тоскливый женский плач. Я лежал на твердой земле, сухой и теплой.
Открыв глаза, я увидел над собой белесо-синее небо летнего дня.
Приподнявшись, я потряс головой, прогоняя остатки дурмана и одновременно оглядываясь.
Вокруг была слегка всхолмленная степь, покрытая чахлой редкой травой.
Машина стояла позади меня, и плач доносился именно оттуда.
— Ну наконец-то, — услышал я голос капитана. — Почти все в сборе.
Все наши, за вычетом Мустафы, действительно сидели в тени бронетранспортера позади меня.
Ближе всего сидел Тронк, чье лицо было перевязано крест-накрест полосами из разодранной батистовой рубашки. Орминис, заканчивавший перевязку, затягивал узел на его затылке.
Из машины появилась бледная как смерть Файтах, вытирая слезы.
— Ну что, сучка, довольна? — прошипел сквозь повязку Тронк. — Теперь-то тебе точно одна дорога — на продажу!
— Оставь ее, — произнесла Таисия. — Ты что, не видишь? Она совсем с ума сошла со страха.
В двух словах Мидара сообщила мне, что произошло с нами.
Когда начали рваться газовые бомбы, она успела задержать дыхание и, хотя и глотнула немного отравы, все же сумела открыть проход и, отшвырнув от рычагов потерявшего сознание Секера, выжала сцепление. Только после этого она отключилась.
Куда именно нас занесло, она понятия не имела — когда она очнулась, машина уже стояла среди заросшей ковылем холмистой степи.
Все остальные члены экипажа лежали без памяти, причем из прокушенной скулы Тронка уже натекла заметная лужица крови.
Первым делом она занялась тем, что попыталась привести нас в чувство, но все ее действия не принесли результата. Затем кое-как перевязала порез Ингольфу и укус Тронку и села ждать.
Только через два часа очнулся Дмитрий, за ним Таисия, а вскоре — и все остальные.
Теперь в забытьи пребывал только один человек — Мустафа.
После того, как его вынесли на травку, на нас с Орминисом была возложена обязанность — установить, чем мы располагаем. Это не заняло много времени.
В наличии имелся плавающий бронетранспортер с запасом горючего примерно на тысячу километров марша по пересеченной местности и с незначительными повреждениями. Машина была, правда, весьма и весьма неплохая, с выдвижным килем, четырехлапым якорем на длинном тросе, фильтром на воздухозаборнике и еще одним якорем — плавучим. При необходимости амфибия могла выдержать даже серьезный шторм.
— Не понимаю, зачем адмиралу такая тачка? Прямо крейсер в миниатюре, — проворчал я, закрывая крышку аккумуляторного отделения.
— Я слышал вполуха, еще на корабле, что он к тому же командовал половиной морской, пехоты Ангрона. Наверное, это десантная машина, — пояснил Дмитрий, заглянувший в дверь.
Из оружия были два автомата с парой полных дисков на каждый, карабин, снайперская винтовка, два пистолета — один у капитана, другой у Дмитрия, метательные ножи Анка, полупустая коробка с патронами и оказавшийся в ящике с инструментами тяжелый топор, которым кто-нибудь очень сильный (например, Ингольф) одним ударом мог снести голову быку. Имелись также два пулемета — ручной и тяжелый станковый, предназначенный для турели (на каждый — по три ленты). Оставалось пожалеть, что мы не успели заглянуть в оружейный шкаф до появления вертолета.
Хуже всего было с едой. В крошечном буфете, прятавшемся в радиорубке, обнаружилось два кувшина с ангронским горьким пивом, банка с поджаренными ячменными хлебцами и несколько маленьких картонных коробок с сушеными фруктами и ягодами — провизия, которую можно есть на ходу, не тратя времени на ее приготовление. Надо полагать, адмирал был приверженцем аскетизма, во всяком случае — на работе.
Тут же, в радиорубке, за серой панелью пряталась украшенная прихотливыми бронзовыми накладками стальная дверца с рядом разноцветных кнопок и замочных скважин.
— А это, кажется, сейф, — пробормотал Орминис. — Нужно будет на досуге покопаться: вдруг да адмирал возил с собой хоть часть флотской казны.
— Лучше не лезь, — посоветовал я. — Там наверняка всякие секретные бумаги — а на кой они нам? Да еще, не дай бог, впарили туда какую-нибудь ловушку — рванет так, что костей не соберем!
Выбравшись наружу, мы доложили капитану результаты проверки.
— Хорошо, — бросила она. — А теперь давайте сюда — нам надо кое-что обмозговать.
Мы сели на травке возле машины. Как-то случайно, а может быть и не случайно, вышло, что наша невольная пленница оказалась в центре, словно бы мы собрались судить ее.
— Значит, так, девонька, — начала Мидара. — Думаю, объяснять тебе не надо, что ты сейчас так далеко от своего дома, что… — Она выразительно махнула рукой. — Поэтому надо подумать, что нам с тобой делать дальше.
— Че тут думать? — встрял Тронк. — Золота у нас — кот наплакал, а жрать-то надо, так что говорю вам: самое лучшее — это девку продать. Все по закону: она наша пленница, так? Убить нас хотела? Хотела. Я верно говорю — за такую красотку можно столько взять, что на корабль хватит!
— А может быть, тут рабы дешево стоят, — машинально высказался я и с некоторым недоумением поймал себя на том, что всерьез воспринимаю мысль о прежде ненавистной мне работорговле.
— Здесь мы тебя, конечно, не бросим, — продолжила вслух размышлять Мидара, — можем даже взять в команду. Только вот какое дело — работать ты не умеешь, даже одевалась, наверное, с помощью слуг, привыкла к хорошей жизни. Ну вот, к примеру, ты что-нибудь знаешь о парусах?
Молчание.
— Ты умеешь стрелять?
Отрицательный кивок головы.
— Управлять машиной?
Молчание.
— А сможешь отбиться без оружия от… ну вот хотя бы от Тейси?
— Это-то она сможет, — прошепелявил Тронк. — Чуть носа не лишился!
— Плавать-то хоть умеешь? — вступил в разговор молчальник Секер.
— Умею… не очень хорошо… — наконец выдавила из себя девушка.
— Ясно, — вздохнула наша предводительница. — Про готовить или стирать я уже не спрашиваю. Чему же тебя, интересно, учили? Ты хоть грамотная?
— Умею читать и писать, еще четыре действия арифметики знаю, историю немного…
— Вот видишь… Между прочим, тебя еще кормить придется, а золота у нас, как тут было сказано, почти не осталось, благодаря твоим родственникам.
— Вас золото волнует… А как вы обошлись со мной? Вы утащили меня силой, грозитесь продать меня в рабство… — Девушка вновь принялась утирать выступившие слезы.
— Вот так так, — покачал головой Дмитрий. — Мы, стало быть, ужасные злодеи? А кто в нас автоматом тыкал?
— Ты сама виновата, — сухо сообщила Мидара. — Чего ты так упиралась, когда тебя из машины выпихивали?
— Я думала… — Девушка всхлипнула. — Я думала, вы хотите меня утопить в озере.
— Дура! — вполголоса произнесла Таисия.
— Верните меня домой, — всхлипывая, попросила Файтах. — Умоляю вас, мой отец заплатит вам столько, сколько вы попросите… Он все сделает для вас…
— Могу представить, что он с нами сделает, — процедил Орминис.
Вместо ответа Мидара развернула планшетку.
— Вот смотри, внимательно смотри. Это тот тоннель, через который мы сюда попали. — Ее пальцы запорхали над магической штучкой. — Если мы вернемcя в него, то окажемся не у тебя дома, а вот тут — через проходы этого типа можно двигаться только в одном направлении; видишь — это синяя линия. Не очень далеко отсюда есть две подходящие струны, но они лежат за этими горами. — Ноготь Мидары отчеркнул на карте границы хребта. — Там средняя высота, мм… — Несколько секунд она пыталась разобраться в незнакомых цифрах. — Одним словом, серьезные горы. Может, там и есть какие-нибудь перевалы или ущелья, но нам о них неизвестно. А главное — горючего не хватит даже на полдороги… Дальше: чтобы добраться до ближайшего подходящего портала, нам нужно будет пройти морем четыре тысячи миль, а для начала еще придется где-то добыть корабль, которого мы лишились опять-таки благодаря твоему отцу и дяде. Эта машина для плавания через океан не годится, если ты, конечно, хоть немного в этом понимаешь…
Она принялась вновь колдовать над планшеткой, вглядываясь в мелькавшие знаки и схемы.
— В общем, чтобы вернуть тебя домой, нам потребуется пройти шестнадцать континуумов по двенадцати струнам, расположенным в разных точках земного шара, — сообщила она спустя полминуты. — Кстати, чтобы пройти двенадцать миров, нам потребовалось почти полгода. Нас девять душ, — продолжила Мидара. — Сама посуди: почему мы должны все это делать для тебя одной, рискуя, между прочим, своими жизнями — да и твоей, кстати, тоже?
Ответом были громкие рыдания. Мидара говорила еще что-то, но я не слушал.
Мерзкое ощущение взгляда, неумолимо сверлящего затылок, не отпускало меня.
И мне это все больше не нравилось. Я еще раз оглядел гряду низеньких холмов.
Там как будто негде спрятаться, но я знал, что опытному человеку не составит труда замаскировать засаду так, что ты пройдешь от нее в двух шагах, ничего не заметив. До холмов было чуть больше километра. Я невольно поежился: на такой дистанции искусный стрелок без особого труда достанет нас даже из паршивенькой винтовки. Или это все еще продолжает действовать проклятый газ?
Голос Мидары по-прежнему ровно журчал, хотя в нем мне послышались какие-то издевательские нотки.
Я ее не слушал, продолжая напряженно думать, что на тех вот холмах, вполне возможно, сидит кто-нибудь, и надо сказать об этом капитану, и вообще…
Самого начала я не увидел.
К действительности меня вернули какой-то шум, возглас Орминиса, недоумевающе-обеспокоенное лицо Дмитрия, вскочившего на ноги.
Пленница стояла напротив капитана, сжав кулачки, блестя злым оскалом.
— Шлюха, — выкрикнула Файтах в лицо Мидаре, с каким-то недоумением потиравшей покрасневшую щеку.
— Мразь, кобелуха поганая! Фуфельница! Я сразу почуяла, кто ты такая, ты и твоя подстилка! Обе вы подлые гадины! — Девушка совсем не помнила себя от злости. — Жаль, что я вас не пристрелила, вас всех!!
Мидара хлестнула ее по лицу. Казалось бы, легкий удар ладонью, не пощечина даже, а так… А Файтах уже, подавившись криком боли, испуганно стирает кровь с разбитых губ.
— Значит, так, — голос нашей предводительницы был переполнен яростью, — шлюху и подстилку, между прочим, и из тебя сделать проще простого, и даже продавать тебя никуда для этого не надо будет. А потом посмотрим, захочешь ты после этого жить или умереть!.. Тронк! — скомандовала она, и от звука ее голоса нас всех продрал мороз по коже.
— Чего изволит госпожа? — угодливо склонился тот.
— Ничего особенного. Нужно будет проучить одну безмозглую сучонку.
И чтобы все было ясно:
— Продрать ее со всем старанием и во все дырки.
Меня словно током ударило.
— А Ингольф тебе в этом поможет, — как о чем-то само собой разумеющемся распорядилась она.
— Отчего ж не проучить? — с готовностью поднялся Ингольф. — Только вот после этого, — его палец указал на Тронка, — я побрезгую, так что придется тебе меня вперед пропустить.
— Еще чего! — гоготнул Тронк. — Меня первым назначили, так что не обессудь…
— Что ты там пищишь? — С глумливой ухмылкой Ингольф приложил ладонь к уху. — Пусть мне переведут, чего эта крыса хочет.
Таким викинга я не видел никогда.
Я тревожно оглядывал лица друзей. Происходило что-то невероятное и немыслимое. Мне казалось, что я вижу какой-то дикий сон, — настолько нелепым казалось все происходящее.
На дне души теплилась надежда, что Мидара просто хочет как следует напугать и в самом деле зарвавшуюся девчонку, но я ясно осознавал, что никогда бы наш капитан не стала кому-то угрожать подобным образом и тем более — так шутить. Мидара вообще очень редко кому-то грозила и всегда приводила угрозы в исполнение.
Глядя на белеющую на глазах Файтах, капитан улыбнулась — не приведи Господь, когда тебе так улыбаются.
— Я бы и сама тобой занялась, да что-то неохота сейчас, — как бы между прочим сообщила она вдруг. — Да и толку от тебя мало будет — еще и вязать придется поначалу…
— Послушай… — начал я и подавился собственными словами: в руках у нее появился пистолет.
— Если кто-то вздумает мне мешать… — словно бы прошипела получившая способность говорить змея.
— Мидара, — вдруг порывисто зашептала Таисия. — Я тебя прошу, не надо, не делай этого, если ты меня любишь… Вспомни, что случилось со мной… Вспомни свою судьбу.
— Я-то свою судьбу помню, — зло скривилась Мидара. — А вот ты свою не иначе позабыла: слыхала, что она про тебя только что сказала?
— Но не казнить же ее так… за слово…
— Больно ты жалостливая стала… Ха, а может, она тебе понравилась? — Палец Мидары по-прежнему лежал на курке. — Или вы с ней уже успели поиграться, а?
Если до этого у меня были какие-то сомнения, то последние слова нашего капитана окончательно убедили меня, что творится что-то страшное.
Неужто и впрямь все дело в той отраве? Но что делать?
Между тем лицо Таисии, сперва покраснев, в один миг стало белым.
— Вот, значит, ты какая! Вот ты себя и показала! Аристократка паршивая! Чуть что не так, не по тебе, так ты человека замучаешь до смерти и не поперхнешься даже и думать забудешь назавтра!! Я ведь полюбила тебя как сестру, а ты… Ты думаешь, мне твои содомские ласки нужны?! Думаешь, я без них не обойдусь!
— Тейси, замолчи! — Казалось, ярость сейчас разорвет Мидару.
— Ну давай, стреляй, убей меня! — истошно закричала Таисия, подаваясь вперед. — Ну, давай! — С неожиданной силой она рванула воротник платья, разодрав его ткань вместе с нижней рубашкой почти до пояса. — Давай, убей! — Она ткнула пальцем под левую грудь. — Вот сюда, прямо в сердце! Или нет, лучше этому козлу приблудному меня отдай — все веселей будет подыхать!!
— Ну, хватит. — Дмитрий решительно шагнул между женщинами, так что ствол пистолета уперся ему в живот. — Побесились, и ладно! Отдай пистолет, и поговорим спокойно. Тая, успокойся и прикройся, а ты, Мидара… — Он протянул руку, и я уже мысленно представил, как он перехватит оружие, одновременно уходя с линии выстрела.
Удар носком сапога в пах согнул его пополам, а следующий — по ребрам — швырнул на землю.
— Есть еще кто-нибудь, кто имеет что-то возразить?
— Есть, — прозвучало позади меня.
Она развернулась на месте, и в то же мгновение стремительно прилетевший из-за моей спины предмет, блеснув на солнце, ударил ее между глаз. Не вскрикнув, она растянулась на пожухлой траве.
Я обернулся. Секер Анк держал наизготовку за лезвие второй нож.
— Василий, ты вроде тоже ума пока не лишился — забери у нее оружие и свяжи покрепче.
Я перевел взгляд на Ингольфа и Тронка, стоящих друг напротив друга. Как бы они ни относились к происшедшему, но своих чувств никак не выражали, поскольку находились под прицелом автомата, как по волшебству возникшего в руках Орминиса, великолепно сообразившего, что следует делать в данной ситуации.
Дмитрий, морщась от боли, поднимался на ноги.
— Что здесь происходит, друзья? — с придыханием пробормотал он.
— Не знаю. — Секер спрятал нож в обойму на поясе. — Ничего хорошего… Не беспокойся, — это уже мне, — ничего с ней не случится. Всего-то и дел — рукоятью по лбу.
С некоторой опаской оглядываясь на Ингольфа и Тронка, я приблизился к неподвижно лежащей Мидаре. На шее подрагивала жилка. И в самом деле жива, слава богу. Лоб ее набухал кроваво-красной шишкой, растущей буквально на глазах.
Продолжая с тревогой держать скандинава в поле зрения и с еще большей тревогой думая, что Мидара может в любой миг очнуться, я принялся вязать ей руки кожаным ремнем от портупеи. Пистолет я подобрал и спрятал в карман, валявшийся тут же нож заткнул за пояс.
Таисия, придерживая платье, сделала пару шагов к Мидаре, потом опустилась на колени и легла на землю. Ее душили рыдания. Разодранное платье сползло с плеч почти до пояса, и она даже не пыталась поправить его.
Да, скверная история. И на этот раз даже плохонького утешения, что могут быть ситуации и похуже, нет. Что-нибудь худшее для команды, чем безумие, поразившее капитана, представить очень сложно. «А что, — мелькнуло у меня, — если это только начало? Что, если Мидара — только первая из нас? Что, если совсем скоро мы все кинемся друг на друга и примемся рвать товарищей зубами, полностью потеряв человеческий облик и подобие? Если раньше просто не перестреляем друг друга».
Внезапно послышался громкий смех. Это смеялся Ингольф. Невольно Орминис приподнял автомат, чтобы удобнее было целиться, хотя на такой дистанции попал бы даже слепой.
Дмитрий, все еще держащийся за бок, хотел было спросить его, а может, приказать прекратить ржать, но посмотрел внимательней, да и промолчал. Это был явно не обычный смех: Ингольфа буквально корежило, вот он согнулся, весь трясясь, и, чтобы не упасть, упер руки в колени. Похоже, с нашим непробиваемым скандинавом приключилась самая обычная истерика.
Тут я обратил внимание на лицо Орминиса, и мне вновь стало очень не по себе — на нем была написана очень спокойная и вместе с тем какая-то азартная готовность начинить своего товарища свинцом. «Да что это, черт возьми, происходит?!»
— Смотрите!! — заорал вдруг у меня за спиной Секер, и возглас его прозвучал так, словно по наши души явился сам сатана, да еще со всей своей свитой.
Все мы, даже почти потерявшая сознание Файтах, мгновенно обернулись туда, куда он показывал. Из-за невысоких холмов в небо стремительно поднимался сверкающий серебристый диск.
Следующие несколько минут мы пребывали в полной прострации, бестолково переглядываясь. Наконец кое-как мы пришли в себя.
Командование взял на себя Дмитрий:
— Мы с Василием туда, — он указал на холм, из-за которого появилась тарелка. — Надо взглянуть. Без нас справитесь?
— Справимся, не волнуйтесь, только осторожнее там, — деловито сообщил Секер, автоматически ставший кем-то вроде зама Дмитрия.
Перед тем как уйти, я еще раз внимательно оглядел наш импровизированный лагерь.
Таисия, безучастная ко всему, рыдала, лежа навзничь.
Пленница, скорчившись, сидела ни жива ни мертва, пряча лицо в ладонях. Она явно была в глубоком шоке. Надежно связанная Мидара, по-прежнему не пришедшая в сознание, привалилась к колесу машины. Ингольф уже валялся на земле, и могучее тело сотрясали конвульсии не отпускавшего его истерического хохота, здорово напоминавшие предсмертные судороги. Тронк все еще топтался на одном месте, похоже, так и не сообразив до конца, что произошло. И только Мустафа Селимович недвижно лежал, погрузившись в глубокое забытье, обратив безмятежно спокойное лицо к небу. Наверное, он сейчас был самым счастливым из нас десятерых.
Сняв с пояса кастет, Секер Анк направился туда, где стоял Тронк, поманил его пальцем. Тот хотя и побледнел, но покорно подошел, не делая попыток бежать.
От души размахнувшись, Секер ударил Тронка в солнечное сплетение так, что тот рухнул на землю, не издав ни звука.
— Вот теперь — все! — прокомментировал он и добавил с чувством: — Надо было тебя тогда выбросить за борт.
— Ты вроде про летающие блюдца должен был слышать? — задыхаясь после стремительного подъема, спросил меня Дмитрий. — По-моему, у вас они тоже летали… Черт, кажется, ребро треснуло.
— Слышал, только до этого дня считал, что все это пустые разговоры.
— Да я, честно говоря, тоже. Слушай: что, если все, что произошло с Мидарой… ну и с другими, как-то связано со здешними обитателями?
— Какие-нибудь излучения? — понял я без лишних объяснений.
— Может быть.
Последние метры до вершины мы преодолели ползком. Осторожно я приподнял голову над гребнем холма.
В низине между холмами лежала идеально круглая, ровная площадка с покрытием из непонятного материала тускло-серого цвета, диаметром не меньше ста метров.
Вокруг нее на одинаковом расстоянии друг от друга стояли сооружения из блестящих на солнце полированных плит, не то каменных, не то металлических.
Между ними в небо смотрели тонкие штыри, на концах увенчанные чем-то вроде проволочной метелки. Километрах в трех виднелось точно такое же сооружение, смотревшееся маленьким серым пятнышком; и еще одно — уже на пределе видимости… Вот над горизонтом мелькнула серебристая искра, вот другая совершила короткий полет — но на этот раз сверху вниз…
Одна и та же мысль посетила нас одновременно и почти одновременно сорвалась с языка:
— Вот, значит, где их планета…
— Думаешь, мы отыскали их нору?
Словно в ответ на мой вопрос, холодная колючая волна вдруг прокатилась через мой мозг, затем еще раз, но только слабее.
Дмитрий оглянулся на меня:
— Ты тоже почувствовал? Давай скорее обратно.
Назад мы добежали вдвое быстрее.
— Ну как? — напряженно спросил Секер.
— Паршиво, — бросил я. — Похоже, мы влезли в самое осиное гнездо…
— Чье? — Орминис был не на шутку испуган.
— А, неважно, — бросил Дмитрий. — Долго рассказывать! Потом — когда окажемся подальше отсюда…
Некоторое время Орминис смотрел на нас совершенно пустыми глазами, потом, махнув рукой, уселся на траву неподалеку от малость пришедшего в себя Ингольфа, хватавшего воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег.
Пока Дмитрий объяснял народу ситуацию, я занялся Мидарой.
Она по-прежнему лежала без сознания, хотя дыхание было ровным и никаких признаков того, что нож ей сильно повредил, вроде не было. Шишка между бровями приобрела синюшно-трупный оттенок.
Тогда, не мудрствуя, я нырнул во чрево бронемашины, схватил один из кувшинов с пивом и плеснул терпко пахнущую жидкость ей в лицо.
Веки ее, задрожав, приподнялись.
Секунду-другую Мидара с недоумением разглядывала стягивающий запястья ремень. Затем подняла на меня переполненные страданием глаза.
— Я успела… что-нибудь сделать? — хрипло прошептала она.
— Нет.
Мидара скрежетнула зубами.
— Развяжи, Василий. Не бойся, я уже в норме. — Умоляющим жестом она протянула ко мне стянутые в предплечьях руки.
— Надо уходить отсюда, Мидара, и как можно скорее, — сообщил я, не без тайных сомнений разрезая ножом Орминиса на совесть стянутые путы. — Проход открыть сможешь?
— А что, дело так плохо? — Нож как-то незаметно перекочевал в ее ладонь, заставив меня непроизвольно вздрогнуть, и она рассекла обвивающий ее ноги жгут.
Поднявшись (ее повело вбок, и она оперлась о броню, чтоб не упасть), она принялась сосредоточенно разминать кисти.
— Долго объяснять, но, похоже… все, что у нас тут произошло, случилось не без участия здешних хозяев.
— Тогда постараюсь.
Что есть положительного в Мидаре, так это то, что она не имеет привычки задавать лишних вопросов.
Ни слова не говоря и не смотря по сторонам, она уперлась двумя руками в борт машины и принялась делать странные ритмичные движения корпусом — какую-то неизвестную мне систему упражнений, по ее словам позволяющую быстро восстановить силы.
Один за другим в машину потянулись наши спутники.
Орминис подталкивал бледную как смерть Файтах. За ними, все еще держась рукой за подвздошье, тащился Тронк. У двери он чуть замешкался, и шедший следом, нетвердо стоящий на ногах Ингольф грубо толкнул его в спину.
Последней, по-прежнему утирая слезы, вошла Таисия, на плечи которой Секер заботливо накинул свою куртку. Мидара посмотрела ей вслед и, судорожно сглотнув, отвернулась.
— Дмитрий, Василий, — выбросите плавучий якорь и выдвиньте шверт. В четверти континуумов в этом месте океан шестикилометровой глубины. И надо бы закрыть чем-нибудь пробоину, — скомандовала она несколько секунд спустя ровным голосом.
