Глава 11
Схватка
— Пикты! — Клинок Олафа очертил в рассветном воздухе широкую дугу.
Сразу четверо нападающих отпрыгнули, опасливо пригибаясь.
«Умирать не торопятся», — промелькнула в голове Вратко отстраненная мысль.
— Ig, biastan!!! — Нехта разрядил самострел прямо в лицо пикта.
— О-о-один! — протяжно прокричал Гуннар, сбивая с ног ударом копейного древка раскрашенного охрой и сажей воина.
Обдавая ветерком, у щеки новгородца просвистело копье. Ударилось о камень и, зазвенев, отскочило.
Вратко впервые попал в такую передрягу. У Гейт-Фулфорда войска саксов и урманов бились по правилам, строем. Воины чувствовали плечо товарища и защищали друг друга. У Стэмфордабрюгьера новгородца в бой не пустили, но сражение опять же происходило чинно — строй против строя, не считая свалки, возникшей под «Опустошителем земель». Здесь же царила неразбериха. Бойцы обрушивались на врагов, как придется, лишь бы зацепить сталью. Презрев благородное искусство, целили клинками в пах и живот, тыкали копьями в глаза, не гнушались ударить в спину. Удивительно, что оружие как бы обминало новгородца. Уже несколько раз отточенная сталь пролетала в волоске от него, но не прикасалась, не ранила.
А вокруг кипел бой.
Пикты размахивали топориками с узкими лезвиями, короткими дубинками, тыкали копьями с наконечниками, напоминающими листья ясеня.
Новгородец, словно завороженный, смотрел, как один за другим падают воины динни ши. Лишь Нехта, бросивший самострел, и Лохлайн с перекошенным от ярости лицом, успешно противостояли натиску, встав спиной к спине. Пикты наседали на них со всех сторон, улюлюкая и рыча.
Гуннар и Олаф тоже отбивались, стоя рядом и громогласно выкрикивая имена валькирий. Как там сказал Хродгейр перед битвой с саксами?
Хильд, и Хлекк, и Скеггьельд,
Рандгрид, Радгрид, Регинлейв,
Гейр, Херфьетур, Гейрахед…
Бородатый пикт, лицо которого покрывали черные и белые полосы, налетел на Вульфера и, прежде чем старик успел закрыться, ударил его в лоб обухом топора. Сакс упал. Кровь заливала ему глаза, и он попытался смахнуть ее рукавом. Изогнувшись, словно дикий зверь, пикт повернулся в прыжке и повторно замахнулся, на этот раз стараясь ударить Вульфера лезвием.
Вратко, позабыв о мече, который и сам не заметил, как вытащил из ножен, ударил дикаря плечом в бок, сбил с ног, но и сам не устоял — упал сверху. Пикт извернулся рысью и попытался ударить парня топором в живот. Без размаха получилось плохо. Словен только охнул и в ответ мазнул противника крестовиной меча по лицу. Почувствовал, как сильные пальцы вцепились в запястье и начинают выкручивать руку.
Он попытался ударить пикта локтем, пнул коленом между ног, но понял, что промазал. Тело дикаря оказалось неожиданно твердым, будто выточенным из дуба. Такого кулаками бить — ничего, кроме синяков, не заработаешь. Даром что ростом на полголовы ниже Вратко. Наверняка опытный воин, на счету которого немало побед и убитых врагов. Словен попробовал «боднуть» пикта, но тот подставил плечо и в свою очередь лягнул парня по голени. Вратко ойкнул, дернулся и выронил меч. С перепугу, должно быть не думая о защите, схватил пикта двумя руками за горло и сдавил что было сил.
Бородач сперва замахнулся топориком, но захрипел, выпучил глаза — видно, Вратко, сам того не ожидая, крепко придавил кадык — и бросил оружие. Принялся отдирать пальцы новгородца от горла, дергаясь при этом, как припадочный. Они покатились, свиваясь, как две змеи. Пикт хрипел и багровел на глазах. Ему почти удалось отцепить пальцы левой руки Вратко, но словен, сцепив зубы, держался, не отпускал. Хотя бы правой.
«Ты мужик крепкий, — думал он. — Но с викингами веслами не ворочал, не греб против ветра…»
Всякий раз, оказываясь сверху, пикт норовил упереться коленом в живот Вратко и расцепиться. Новгородец же встряхивал голову врага, стараясь ударить его затылком о камни, которых было разбросано по двору монастыря великое множество.
А вокруг звенела сталь. На нескольких языках кричали люди и нелюди.
После очередной попытки Вратко вышибить дух из противника пикт дернулся и обмяк.
Неужели получилось?!
Парень отпустил смятое горло врага и встал на четвереньки. Пальцы нащупали гладко отполированную деревяшку, сомкнулись на ней. Древко? Похоже на то…
Краем глаза заметив мелькнувшую тень, Вратко вскочил и ткнул копьем наугад.
Пикт охнул и выронил дубинку. Из оскаленного рта на всклокоченную бороду хлынула кровь. Слабеющие пальцы скользнули по древку. Убитый дикарь медленно осел, увлекая за собой копье. А Вратко все никак не мог оторвать взгляда от его остекленевших глаз.
— Не спи — замерзнешь!!! — Олаф размашистыми движениями меча просто смел двух пиктов. Щеку викинга заливала кровь. Алые капли окропили лоб, но хотелось верить, что это чужая кровь.
Новгородец дернулся. Застрявшее между ребер поверженного врага копье вышло с большим трудом. Но Вратко успел широким полукругом отвести удар топорика. Лезвие оставило глубокую щербину на твердом дереве.
Набросившийся на парня пикт заорал что-то неразборчиво и снова ударил, целясь в голову. Отшатнувшись, Вратко почувствовал, что лопатки уперлись в твердый и холодный камень древних развалин. Отбить вражеское оружие он не успевал…
Седой волк, светлую шерсть которого пятнали там и сям темные, влажно поблескивающие метки, обрушился пикту на спину, сомкнул зубы на затылке. Вратко передернулся от ужаса, но, тем не менее, руки сами довершили начатое движение, воткнув острие копья врагу в горло. Не зря Гуннар старался, учил…
— Не зря я тебя учил! — загремел кормщик.
Он стоял широко расставив ноги. Злое Жало покоилось на плечах, словно коромысло у молодицы. Рядом настороженно озирался Олаф, удерживая меч двумя руками. С широкого лезвия медленно капала кровь.
Лохлайн с непонятным ожесточением вытирал клинок о меховой балахон лежащего у его ног пикта. Нехта тяжело дышал, опустившись на одно колено, по лицу его струилась кровь, заливая глазницу.
Вокруг застыли мертвые тела динни ши и раскрашенных дикарей. Лишь немногие шевелились. Но легкораненых среди них не было.
Несомненно, победа.
Но какой ценой?
И что теперь делать? Не оставаться же в окружении трупов, которые и похоронить-то толком не получится, чтобы не выдать себя.
Кашляющий звук привлек внимание новгородца.
Волк горбился, как блюющая собака, на куче тряпья. Прежде чем парень успел сообразить, что же происходит, конечности зверя начали расти, спина — лысеть на глазах, хвост, будто по волшебству, втянулся, мелькнули дряблые старческие ягодицы…
— Первый раз вижу! — крякнул Гуннар.
Вратко кивнул, не отрывая взгляда от оборотня.
Чего уж тут говорить? Не каждый день выпадает случай понаблюдать обращение волка в человека. Счастье еще, что оба они числят тебя в друзьях.
Голова зверя тоже волшебным образом приобретала человеческий облик: округлялись и прижимались к голове уши, жесткая шерсть на морде превращалась в седоватую бороду, а на темени прорисовалась плешь, втянулась узкая морда, а зубы становились самыми обычными, человеческими, хоть и крепкими не по возрасту.
Голый Вульфер, стоя на четвереньках, утер окровавленную бороду о плечо, сплюнул тягучую розовую слюну.
— Терпеть не могу… — пробормотал он под внимательными взглядами спутников. — Терпеть не могу оборачиваться так быстро, да еще на людях…
— Вот и оставался бы! — с нескрываемым презрением бросил Лохлайн. — Убийца…
— А ты с ними что, в бирюльки играл? — нахмурился, поворачиваясь к динни ши Гуннар.
— Я? Я дрался честно! — вскинул подбородок десятник и быстрым движением вскочил на ноги.
Олаф, перекинув меч в левую руку, в два шага оказался рядом с подземельщиками, сграбастал хрупкого воина за шиворот и почти без усилий оторвал от земли:
— Мы все дрались честно! Понял? Запомни! Мы. Все. Дрались. Честно.
Динни ши смешно дрыгнул ногами, но свой меч он выронил, вернее, оставил в теле последнего убитого им пикта, а потому зашарил по поясу в поисках ножа.
Олаф еще раз встряхнул его. Словно вожак стаи непослушного щенка.
— Ты запомнил? Никаких склок, или я тебя в море выброшу! Хочешь?
Лицо Лохлайна побелело, стало по цвету похожим на окружающие их развалины.
— Не надо. Отпусти… — прохрипел он. Видно, ворот кольчуги передавил горло.
— Пообещай, что не будешь ссор искать, — отпущу, — мрачно пообещал Олаф. — А не то…
— Обещаю…
— Не так. Скажи сам, что не будешь.
Лохлайн зыркнул глазами вправо-влево, ожидая если не помощи, то хотя бы сочувствия Нехты, но тот, отвернувшись, пытался перевязать голову оторванным рукавом рубахи.
— Обещаю. Я не буду искать ссоры.
— Ни с кем, — подсказал здоровяк.
— Я не буду ни с кем искать ссоры.
Олаф разжал пальцы. Пятки динни ши стукнулись о камни. Он охнул, прошипел едва слышно:
— ’S е biastan a th’ annta!
На его удачу, хёрды не понимали речь народа Холмов, а Вратко, опасаясь новой размолвки между спутниками, толмачить не собирался.
Гуннар окинул мрачным взором шипящего от ярости динни ши и, повернувшись спиной, отправился осматривать тела поверженных врагов и соратников. Словен видел, как дважды взметнулось Злое Жало, пригвождая к земле пикта, очевидно подающего признаки жизни.
Парень прошел мимо прыгающего на одной ноге Вульфера — сакс пытался попасть в штанину, но выходило почему-то плохо, должно быть, сказывалось возбуждение схватки, а быть может, старик не вполне пришел в себя после превращения в волка и обратно. Остановился Вратко около Нехты, безуспешно обматывающего голову тряпкой. Повязка никак не хотела удерживаться и соскальзывала на заостренное ухо.
— Помочь?
Динни ши пожал плечами:
— Если хочешь.
Словен взял у него из рук лоскут, встряхнул, расправил. Примерился было обязать голову и вздрогнул: глаза у Нехты не было. Вместо него из-под изувеченного века выглядывали красно-черные сгустки и потеки слизи.
— Что, плохо дело? — заметил заминку парня подземельщик.
Вратко честно кивнул:
— Очень плохо. Боюсь, быть тебе без глаза.
Воин скривился:
— Ты же ворлок. Можешь мне вырастить новый глаз?
— Не могу, — ответил новгородец. — Не знаю, есть ли чары, способные вернуть потерянный глаз или руку, например. Ваша королева может?
— Если и может, то я не слыхал, чтобы она снизошла до кого-то из простых воинов.
Подошедший Лохлайн заметил:
— И Керидвена не может. Если бы могла врачевать волшебством, оставила бы она сына горбуном?
— Это точно, — согласился Вратко, заматывая голову Нехты. А сам подумал: «Десятник, кажется, зол на весь свет. Если он в любой миг готов перемывать кости своей королевы, ее советников, то как же достается таким же воинам, как и он, не говоря уже о викингах или оборотне Вульфере?»
— Эй, сереброволосый! — окликнул Лохлайна Гуннар. — Тут один из твоих вроде бы дышит еще!
Десятник скорым шагом поспешил на зов. Может, и правда, удастся помочь раненому.
Вратко еще раз проверил, хорошо ли держится повязка Нехты, и повернулся к Вульферу, который уже справился с портами и застегивал куртку.
— Почти два десятка, — грустно и немного растерянно проговорил оборотень. — Мы еще хорошо отделались. Если бы не урманы…
— Да брось ты! — добродушно отмахнулся Олаф. Он очень быстро переходил от решительных и жестких поступков к легкой ленце и шутливому настроению. — Нелюди тоже постарались. Добрые бойцы, жаль росточком не вышли. А у меня получилось две головы одним взмахом срубить, — похвастался он, подмигнув Вратко. — А то у Асмунда был такой счет. Мы когда-то кнарр у свейских берегов захватили. Бонды глупость сделали — начали сопротивляться, стрелы пускали… Вот Асмунд через борт сиганул и помахал мечом всласть. Пока мы к нему на подмогу подоспели, он пятерых уложил, из них двоих — одним ударом. А я, сколько пытался, все никак не получалось. Зато теперь… Слушай, Подарок Ньёрда, как ты думаешь, смогу я три головы одним ударом снести?
— Да откуда же мне знать? — удивился новгородец.
— Ты и четыре сможешь, если постараешься, — серьезно проговорил Вульфер, шаря глазами по развалинам. Казалось, его мысли витали где-то далеко отсюда.
— Правда?! — обрадовался Олаф. — Надо попробовать!
Он принялся вытирать меч обрывком шкуры и посторонился, уступая дорогу Гуннару.
Кормщик подергал бороду. Спросил невесело:
— Что дальше делать будем?
— Моя вина, — невпопад ляпнул Вульфер. — Надо было осмотреть монастырь…
— Не вини себя. Никто из нас не подумал о засаде, — ответил викинг.
— Я подумал, но не настоял. Поленился.
— Ты предлагал, я помню, — вмешался Вратко. — Лохлайн не захотел.
— Подземельщик — заносчивый гордец, — негромко проговорил Гуннар. — Не могу обещать, что я или Олаф не придушим его в следующий раз. Нелюдь…
— Он не любит никого, кроме себя. — Вульфер потер лоб, где наливался здоровенный кровоподтек. — Среди людей я таких тоже встречал. И немало.
— Все равно придушу. Надоел, — равнодушно бросил викинг. — Что будем дальше делать? Трупы ведь убирать надо. И за дело приниматься. Зачем мы сюда шли? С пиктами на мечах махаться, что ли?
— Трупы размалеванных можно вон за ту стенку закидать, — через плечо сказал Олаф. Он махнул рукой в сторону полуразрушенной трапезной. — А своих подземельщики пускай хоронят. По какому обычаю они своих хоронят? — спросил он у Вульфера.
Старик не ответил, рассеянно пожав плечами. Вратко показалось, что он к чему-то прислушивается.
— Эй, ты что молчишь? — слегка обиженно проговорил Олаф.
Оборотень только отмахнулся, вприпрыжку подбежал к стене монастыря, осторожно выглянул. И тут же спрятался обратно.
— Боюсь, скоро тут станет жарковато… — проговорил он встревоженно.
— Что такое? Что там? — Гуннар подбежал к нему. Выглянул. Выругался. — Тролльи потроха! Надо сматываться. И чем быстрее, тем лучше!
Вратко не смог противостоять любопытству. Высунул один глаз из-за полуразрушенной стены.
Взошедшее солнце позволяло разглядеть широкую береговую излучину. Верстах в трех от монастыря стоял городок. Ну, или большая деревня. Поменьше Скардаборга, который некогда показался новгородцу карликовым городом, хоть и был обнесен стеной с валом. У местного города стены не было. Так… Невысокий частокол по гребню земляной насыпи. Внутри виднелись черепичные крыши. Темнела громада детинца — здешние жители назвали его бергфридом. А по дороге от города медленно приближалась серая лента войска. Вернее, вооруженной толпы, во главе которой гордо шагали несколько всадников в ярких плащах. Следом за благородными воинами — очевидно, местным таном с дружиной — семенила пехтура в кожаных шлемах, вооруженная луками. Двух десятков лучников вполне хватит, чтобы расправиться и с викингами, и с динни ши, не приближаясь вплотную. С двухсот шагов расстреляют. И оборотню тоже не поможет ни ловкость, ни опыт прожитых лет. Разве что только удерет раньше, чем стрелы сорвутся в полет… А за лучниками уже беспорядочной толпой шагали поселяне с вилами, косами, цепами. Ополчение. Так это называется.
— Уходить надо… — прошептал парень.
— Само собой, — согласился Гуннар. — Куда только? — Викинг крякнул.
— По наши души собрались или за пиктами охотятся? — задумчиво произнес Олаф.
— Тебе так интересно? — бросил на него короткий взгляд Вульфер.
— Ну, не то чтобы… А все ж таки. Вдруг, если они за пиктами, можно сговориться, — пояснил здоровяк.
— Ты думай раньше, чем говорить. — Гуннар постучал кулаком себе по лбу. — Они сперва тебя стрелами утыкают, а после дохлых дикарей обнаружат. И правы будут. Я бы на их месте то же самое сделал.
— Далеко не убежим, — с тоской проговорил словен. — Место вокруг монастыря открытое. Конники догонят. А уж лучники…
— Это точно, — грустно заметил Вульфер. — Убежать не выйдет. Надо под землю уходить.
— Да есть ли тут подземелья? — в голосе Олафа звучало нескрываемое недоверие.
— Маб просто так не отправит артефакты искать. — Вратко позавидовал уверенности сакса. Сам он ничего подобного не испытывал. — Должно тут быть что-то… Обязательно должно!
— Тогда искать нужно! — воскликнул новгородец.
— И побыстрее, — не стал спорить сакс. — А ты точно ворожбой не сможешь им глаза отвести?
— Попробовать-то я могу, — честно признался недоученный ворлок. — Что с того выйдет?
— Тогда ты пробуй! — распорядился старик, в голосе которого прорезались командирские нотки. — А мы искать пойдем! Чует мое сердце — в капитуле смотреть надо!
— Тогда давай туда беги! — махнул рукой Гуннар. — А мы с Олафом по тем развалинам пошарим. Глядишь, и повезет. Времени-то есть немного.
— Да, самую малость, но есть… — Сакс припустил трусцой к округлому строению, стоявшему в центре монастырских построек.
Вратко попытался сложить вису. Да такую, чтобы сделал их невидимыми. Или просто взор приближающимся саксам заморочила. Пусть увидят… Да хотя бы стадо оленей! А то и вовсе чудищ каких-нибудь.
Ворлоку проворному
Черный морок на руку.
Ворогу недоброму
Взор отводит рунами.
Видеть будет невидаль
Видом непонятную,
Тварей отвратительных,
Ветвь рогов воздевших.
Пробормотал под нос и сам скривился. Не очень-то складно получилось. И не особо красиво. Хродгейр не одобрил бы, пожалуй. Поэтому парень и ничуть не удивился, не заметив никакого результата. Его спутники не стали похожими ни на оленей, ни на кабанов, ни на ужасных троллей, ни на лесовиков. Как были усталыми потрепанным людьми, так и остались.
Вратко выглянул, стараясь не выдать себя, из-за камня. Вооруженные люди не думали сворачивать или останавливаться. Шагали все так же размеренно, хотя и не торопились.
Повернувшись лицом к месту недавнего сражения, словен обнаружил, что динни ши подобрали не одного, а двоих раненых и сейчас хлопочут над ними. Темноволосому Руарку они уже перевязали ногу и примотали к ребрам руку, которая, очевидно, была сломана. Кто был вторым, Вратко так и не понял — повязка, наложенная Нехтой, скрывала раненому голову и лицо. Он лежал, не подавая признаков жизни, но вряд ли опытные воины стали возиться бы с мертвецом.
— Эй! Сюда! — вполголоса закричал Вульфер, появляясь в дверном проеме развалин капитула. — Кажись, нашел!
Вратко и Олаф поспели к саксу одновременно.
— Плита в углу! — Старик ткнул пальцем себе за спину.
Внутри развалин света не хватало — солнце еще недостаточно поднялось, и стены отбрасывали глубокую тень, — но парню сразу показалось, что он видит следы недавнего пребывания людей.
«Ну, да… — подумал он. — Пикты прятались здесь перед атакой. Ничего удивительного».
Они пробрались вслед за Вульфером через груды битого камня, головешек и черепицы.
— Здесь! — показал старик.
Плита как плита. Хотя…
Да! Она же расчищена от мусора.
Кем же? Зачем? И когда?
Неужели пикты тоже что-то ищут в Стринешальхе?
Представить это совсем не трудно.
Возможно, дело обстоит так… Отряд пиктов пробирался в монастырь в поисках припрятанных друидами ценностей — почему бы и не тех же самых, которыми жаждет завладеть королева Маб? Или других, какая разница? Воины народа Зверя — а судя по беспощадности и решительности, ни к какой иной ветви пиктского народа они принадлежать не могли — опередили отряд, отправленный владычицей Полых Холмов, но ненамного. Быть может, на полдня или даже четверть. Вернее, ночи, а не дня. Они успели обыскать развалины и нашли вход в подземелье, но тут появились нежданные соперники. Пикты вступили в бой и пали до единого. А до единого ли? Кто-то ведь мог и удрать, чтобы привести подмогу и отомстить за гибель соплеменников.
Но так или иначе, а добрую службу пикты сослужили. Вольно или невольно, не важно.
Вульфер присел у плиты на корточки.
— Она еще и подрыта… А я сразу не разглядел! А ну, давай подымем! — повернулся он к Олафу.
Здоровяк пожал плечами:
— Попробовать можно. Отчего же не попробовать?
Он поплевал на ладони, примерился и вдруг остановился, опасливо отшагнул:
— А ты почем знаешь, что там нечисти нет?
— А я и не знаю, — честно отвечал сакс. — Откуда мне знать: есть там кто или нет?
— Так что же ты лезть туда предлагаешь? Знаешь, как в Гардарике говорят? Не спросясь броду, не суйся в воду.
— А ты знаток пословиц, как я погляжу, — ухмыльнулся Вульфер. — Чего тебе нечисти бояться, когда ты в гостях у нелюдей живешь и с ними путешествуешь?
— Они хоть и нелюди, — засопел Олаф, — а все ж понятные и простые. Из мяса и костей. Оружием обычным пользуются. А что выглядят не по-нашему… Ну что ж. Судьба у них, видать, такая.
— Так чего ты боишься?
— Я не боюсь! — обиделся викинг. Вратко чуть не рассмеялся. Уж он-то знал, что Олаф взаправду боится. Но он также знал, что хёрд способен пересилить свой страх, зажать его в кулак и загнать в глубину души.
— Я не боюсь, я опасаюсь, — продолжал Олаф. — Мертвяков оживших, скелетов всяких. Нечисть — это такое дерьмо, к которому нужно с опаской и недоверием подходить. Мудрые народы сжигают своих умерших… Если труп сжечь, он уже не встанет и не пойдет.
— Чего бояться? С нами ворлок. Или ты не веришь в ворожбу Вратко из Хольмгарда? — прищурился старик.
— Верю. Чего же мне не верить, а все равно подумать надо…
— Не думать надо, а уходить, — Гуннар не вошел, а, скорее, запрыгнул в развалины капитула. — Эти… не знаю, кто они… но сюда они идут быстро.
Следом за кормщиком появились Лохлайн и Нехта. Динни ши волокли под руки раненых собратьев, которые с трудом переставляли ноги.
«Да уж, — подумал Вратко, — далеко точно не убежим».
— Давайте плиту поднимать, — сказал он.
— В ловушку лезем, — упрямо покачал головой Олаф. — Они нас на измор возьмут. Просто будут сторожить у входа. И все. Даже клинки обнажить не понадобится.
— Если это то самое подземелье, — холодно проговорил Лохлайн, — мы найдем запасной выход. Друиды никогда не были дураками.
— А если не то? — осторожно спросил Вратко.
— Тогда мы все умрем, — голос динни ши не дрогнул, хотя в глазах промелькнул слабый отблеск отчаянья.
— Что там думать! Поднимать надо! — прервал их разговор Гуннар. — А ну-ка, Олаф, берись за тот край.
Хёрды поднатужились. Шея кормщика побагровела. Соломенноволосый викинг потоптался на месте, выбирая опору покрепче. Плита не двигалась.
Вратко и Вульфер пришли на помощь спутникам.
Пальцы скользили по камню. От напряжения захрустела спина, потемнело в глазах.
— Еще чуток… — кряхтел рядом оборотень.
— А ну! Разом! Навались! — командовал Гуннар.
«Конечно, ему не привыкать», — отрешенно думал новгородец.
Плита дрогнула и медленно поползла вверх.
— Еще! Навались!
В глубине пола что-то хрустнуло. Будто жердина сломалась. Камень поднялся, открывая черный зев лаза.
— Придержи! — приказал кормщик и, не теряя времени, спрыгнул в подземелье. Копье он прихватить не забыл.
— Ну? Чего там? — несмело позвал Олаф.
Вульфер встрепенулся, и Вратко был готов поклясться, что у старого сакса чутко шевельнулись уши.
— Быстро! Вниз! — хрипло воскликнул оборотень. — Поздно думать!
Он почти столкнул в проем динни ши, не заботясь, сумеют ли те приземлиться на ноги или свернут себе шеи. Дернул за рукав словена:
— Давай, парень, враг близко!
Вратко вдохнул поглубже, украдкой перекрестился и прыгнул, словно в прорубь.
Камень или утоптанная земля больно ударили по пяткам.
Вроде не высоко. Чуток поменьше сажени. Но темно-то как! Хоть глаз выколи.
— В сторону! — голосом Гуннара произнесла тьма. Сильные пальцы рванули за плечо.
Вовремя.
На то место, где только что стоял новгородец, мягко приземлился Вульфер. Вратко узнал его по слабому отсвету плеши. Оборотень шумно принюхался, пробормотал что-то неразборчиво.
За ним спрыгнул Олаф. Он до последнего мига придерживал плиту, которая обрушилась следом за ним, отсекая даже те остатки света, которые с трудом проникали вниз.
Вот тут-то Вратко понял, что такое настоящая тьма. Похоже, в Полом Холме, когда они скрывались от воинов Модольва-хевдинга, не надеясь на спасение, было чуть светлее.
— И куда теперь? — глухо проговорил Гуннар.
— Осмотреться надо, — ответил Лохлайн.
— Ну, тебе виднее, — пошутил кормщик.
— Тут и я не вижу ничего. Похоже, тьма волшебная, — неуверенно заметил Нехта.
— А ну тихо! — шикнул Вульфер. — Паленым пахнет.
— Да ну? — удивился десятник динни ши.
— Я чую…
— Звериный… — начал было Лохлайн, но Олаф рыкнул, будто мастер на нерадивого ученика:
— Сказано тебе — помолчи!
Воцарилась тишина.
Только хриплое дыхание людей и слабый стон раненого подземельщика.
Нет! Не только!
Что это за слабый шорох в нескольких шагах, правее? Дробный костяной перестук.
Вратко почувствовал, как по коже побежали мурашки дурного предчувствия.
