Глава 16
Ревизор приехал! (О судах)
Весна 1520 г. Шалтокан

Судов в озерном городе Шалтокане хватало. Разных: прогулочных ладей, украшенных изысканной резьбою, плоскодонных и широких грузовых барок, способных принять на себя немаленький груз, юрких каноэ из прочной, выделанной особым образом коры, долбленок с противовесами и без, плотов разного рода, некоторые даже с выстроенными на них хижинами. Чего только не было!

Когда лодки почтека медленно проплывали вдоль пристани – кормчий искал свободное место, – Куатемок с большим интересом осматривал покачивающиеся у причалов суда, прикидывая, а смогут ли мастера-лодочники построить килевое судно? И все больше сомневался: нет, без помощи испанцев вряд ли… Значит, нужно найти таких испанцев – сведущих в постройке судов людей… Или все-таки смогут? Вон та прогулочная ладейка – в общем-то, не самых простых форм. И шпангоуты, поди, имеются, и все прочее.

– Скоро причалим, – склонившись через борт рядом с принцем, произнес один из приказчиков – высокий, с вечно растрепанными волосами парень. – Наконец-то!

Куатемок усмехнулся:

– Что, надоело плыть?

– Так ведь если бы не дождь…

Да, под дождь попали, и весьма даже неплохой, настоящий ливень, едва не затопивший барки. Пришлось срочно приносить жертвы богу грозы и дождя Тлалоку, а заодно – и озерной богине Чальчиутиликуэ, хорошо, ушлые лодочники захватили с собой индюков – как раз для такого вот случая. Вообще-то, уже приближался пятый месяц года – сезон «засухи», но иногда еще дождило, если священный ветер Эатликуэ не успевал вовремя разогнать тучи.

Весна…

Вообще-то Куатемок отправился сюда вовсе не по своей воле, а по настоянию капитан-генерала Кортеса, по сути уже приватизировавшего всю власть. Тлатоани Моктекусома оказался полностью в его руках и был послушной куклой… такой, о которой мечтали жрецы. И которую – по всем сведениям – скрывали именно здесь, на одном из бесчисленных островов озера Шалтокан.

Размышляя во время всего пути, принц пришел к выводу, что в его опале виновата, скорее всего, донья Марина. Этой хитрой и умной женщине уже давно не нравилась слишком уж близкая дружба Куатемока и некоторых влиятельных испанцев, включая патера Ольмедо. Нужно было убрать неудобного принца, и желательно надолго, правда, сделать это так, чтобы не очень раздражать его друзей.

Вот тлатоани – под диктовку Кортеса, а точнее, доньи Марины – и отправил племянника путешествовать по всему озерному краю вместе с почтека, как бы выразились современники Перепелкина – инспектором по маломерным судам. По сути, с мало кому нужной ревизией: пересчитать, оценить состояние, записать – учесть.

Достаточно взяткоемкое поручение, Куатемок это чувствовал, а потому и предполагал, что за ним будет пристально следить не одна пара глаз. Ежели что, обвинят во взятках, устроят суд, бросят в узилище – сиди до скончания времен. Влиятельные друзья, конечно, попытаются его вызволить, но пока узнают, пока то да се… Донья Марина и Кортес таким образом выигрывали время, избавляясь от весьма подозрительного человека… обвинять которого в чем-то всерьез никаких оснований не было. Одни смутные подозрения доньи Марины. Да-да – именно ее!

Собственно, принц по поводу всего этого не особо печалился, собираясь обратить поручение на пользу себе и своему делу. Отстоять родину от захватчиков! Так вот оно красиво звучало… Дело, заранее обреченное на неудачу, – можно было бы рассуждать и так. А можно и по-другому: если хочешь что-то изменить – делай! Именно такого принципа и придерживался принц.

Выпущенный из узилища Шочипильцин, как и все остальные жрецы, находившийся под пристальной опекой испанцев, дал принцу адреса своих старых знакомых в Шалтокане, тоже, естественно, служителей культа из разных храмов. Вот через них-то и собирался действовать сейчас Куатемок – может, кто-нибудь слышал о лодочниках, не так давно прибывших из Теночтитлана? Не может такого быть, чтоб никто и ничего. Быть не может!

Однако вот – было.

Принц встретился и поговорил со всеми: и с благообразным жрецом храма Кецалькоатля, одного из самых почитаемых городских храмов, и с тощим, с устрашающими татуировками в виде мертвых голов, служителем Тлалока, и с веселым, больше похожим на ушлого купца, нежели на мудреца-тламатина, учителем из местной тельпочкалли.

Никто ничего!

Может, просто не у тех спрашивал? А тогда у кого – «у тех»?

Господи… Да у лодочников же! У тех, к кому приехал с ревизией!

Рассудив таким образом, Куатемок немного повеселел и, выкурив с торговцами пару трубок, отправился спать. Принцу предоставили небольшой домик, выстроенный на самом берегу специально для таких вот гостей-проверяющих. Плоская, с устроенной террасой крыша, глухие, без окон, стены, двери без замков и запоров, а часто – просто повешенная на входе циновка, уютный внутренний дворик с цветником и садом – типичная ацтекская архитектура.

Поднявшись на крышу, молодой человек снял плащ и растянулся на циновке.

– Устал? – тихонько прильнула к нему Тескаль.

Да, он взял с собой и наложницу, и слуг – как и положено знатному, уважающему себя ревизору, другого здесь просто не восприняли бы.

Зеркальце, кстати, сама напросилась – плакала, узнав, что обожаемый господин уезжает, жаловалась на других служанок, дескать, завидуют, твари, и всячески вредят, так что без хозяина тут и вовсе не жизнь будет, а одно мучение… В общем, взял.

И вот сейчас не жалел – хорошо отдыхалось, уж в любви Тескаль была великой искусницей… как, впрочем, и все остальные наложницы принца да и любого знатного человека. На весь этот гарем новообращенного христианина давно уже с большим неодобрением косился патер Ольмедо… Берналь Диас – тоже косился… только с явной завистью. Правда, святой отец пока ничего не говорил… и Берналь ничего не просил… а ведь и попросил бы! Жалко ли другу девки?

– О, господин мой… – Тескаль уже давно сбросила с себя всю одежду и теперь ластилась, словно гибкая молодая пума. – Я вижу, тебе приходится нелегко… Позволь сделать для тебя хоть что-нибудь! Только прикажи…

И что ей приказать? Разве что вот только здесь – в постели…

– Завтра начну посещать лодочников, – похлопав девчонку по ягодицам, улыбнулся принц. – Оденешься понаряднее – будешь в свите.

– О, господин мой! Поверь, я не подведу тебя!

А кто бы сомневался? Кто вообще когда спрашивал женщин?

Девчонка… Женщина…

В этом мире – и здесь, и в Европе, и на Руси – у нее сейчас только одно предназначение – рожать детей. Рожать упорно и тупо, рожать каждый год, начиная лет с тринадцати, рожать как можно больше, ведь детская смертность велика, а кто в старости поможет родителям? Продолжит их дело?

Пустопорожними женщины не простаивали, если не считать знающих кое-какие древние хитрости наложниц и куртизанок – уж у тех это было профессиональное, да и составляли они очень уж ничтожный процент. А в общем и целом утверждение, что женщина не человек, а лишь приспособление для производства детей, в это, да и гораздо более поздние времена было верным для всех континентов. Лишь рыцарский куртуазный роман был исключением, да еще Католическая церковь, официально признавшая, что женская душа точно такая же, как и мужская, ничуть не хуже. Никакой роли – нигде – женщины не играли, и редкие исключения – Елизавета Тюдор, Елена Глинская, Екатерина Медичи – лишь только подтверждали правило. До раскрепощения женщин было еще ох как далеко!

И была донья Марина… насчет которой у принца имелись очень весомые подозрения. И очень опасно было иметь такую женщину врагом! Но, уж так сложилось – именно донья Марина (ну, и Кортес) встала на пути того, что задумал Куатемок.

– Ты не спишь, милый? – Зеркальце погладила принцу грудь. – Закрой глаза… и ни о чем не думай… Спи… Завтра у тебя трудный день.

Ох, как она была права!

Завтра трудный день? Да, так… Да и все дни теперь были трудные. Ни одного простого!

У шалтоканских лодочников, как и у любой корпорации в государстве ацтеков, существовала строгая иерархия и четко выстроенная структура. Имелось несколько больших групп, наиболее уважаемыми считались владельцы грузовых барок, за ними, с небольшим отрывом по значимости, шли хозяева прогулочных ладей, затем – быстроходные каноэ и в самом конце – рыбаки-челночники, плотовщики и прочая шваль.

У каждой группы имелся свой староста, они все как раз и явились во главе с кальпуллеком – главой общины лодочников и рыбаков. Писец корпорации – тлакуил кальпулли – заранее приготовил все необходимые списки, которые осталось лишь сверить… либо обойтись вовсе без этого. К чему, спрашивается, таскаться по пристани, отвлекая людей от дела? Куда лучше пировать с красивыми женщинами под нежные звуки музыки! Да еще и получить за все это кое-что… даже – не кое-что, а…

Обычный проверяющий наверняка так бы и поступил, но вот Куатемок, увы, был лишен подобной возможности, зная о том, что за ним пристально наблюдают. Кто именно? А какая разница? Кто-то из слуг, приказчики, писцы… Возможно даже – все! А чего мелочиться? Приказ тлатоани – не спускать глаз.

– Ну что ж. – Поприветствовав лодочников, ревизор деловито потер ладони. – Списки составлены вполне понятно… Осталось только сравнить. Когда мы сможем посетить пристань? Предлагаю начать прямо сейчас.

При этих словах физиономии старост вытянулись в немом изумлении – как так? Ревизор желает что-то осмотреть, проверить? Да это же невиданное прежде дело!

И ведь – не возразишь!

Лодочники озадаченно переглянулись. Впрочем, раздумывали они недолго.

– Предлагаю начать с плотов, – спрятав ухмылку, быстро предложил кальпуллек – невысокий мужчина с озабоченно-круглым лицом гостиничного портье. – Уважаемый Иштакаль проводит и даст все необходимые пояснения.

«Уважаемый Иштакаль» – здоровенный, под потолок детина с руками-оглоблями, настоящий плотовщик, низко поклонился столичному гостю:

– Прошу тебя, мой господин.

– А тебе, о достойнейший, совсем не обязательно нас сопровождать, – уходя, оглянулся на кальпуллека принц. – Мы справимся. А у тебя, верно, имеются и иные заботы.

– Но…

– Вот и занимайся ими, достойнейший кальпуллек.

Хитрый староста поспешно поклонился, скрывая довольную улыбку.

Уж конечно, он знал, что делал!

Проверка плотов – это те горки, что ухайдакали бы любого сивку-бурку, не говоря уже о вовсе не настроенном что-то всерьез проверять принце. Собственно, это и было неплохо – проверять не всерьез, а лишь делать вид. Но вид делать – надо было.

Плоты располагались в самом конце пристани и тянулись почти по всему восточному берегу острова. Плетенные из тростника и прутьев и более дорогие – бревенчатые, жаль, не из досок… так ведь для досок-то нужна пилорама, а это уже Европа, хотя бы даже та же Испания. Черт! А для кораблей-то, пусть даже для самых маленьких, нужны доски…

– Доски? – Детина-староста озадаченно поскреб свой мощной загривок.

– Ну, такие… плоские…

– А, понимаю. Видел, их делают некоторые наши мастера – для мебели. Но чтоб сколачивать из них плоты! Ведь это же очень дорого, мой господин.

– Понимаю, что дорого. И все же повтори-ка, как зовут того мастера?

Велев почтительно следовавшему позади писцу записать, Куатемок повернулся к свите, пожалев, что не прогнал всех этих людей раньше, едва только вышел из кальпулли. Ну, писцы – те хоть и в самом деле были нужны, а вот все остальные – держатели опахал, слуги, та же Зеркальце в нарядном платье – исключительно для престижа. Пора бы было их отправить, нечего тут таскаться…

– Так. Шли бы вы обратно домой, парни!

Все разом поклонились, поспешно исполняя приказ. Слуги и не скрывали радости – берег-то был болотистый, топкий.

– А скажи-ка, друг мой, что за лодочники объявились здесь несколько дней назад? – быстро спросил Куатемок у старосты плотогонов.

– Лодочники?

– Ну да. Караван из Теночтитлана.

– А, вот ты про кого, господин. Да, были такие… Из столицы, ты прав. Хаимбак, лоцман, вел их к пристани. О, он очень знающий, этот Хаимбак.

Хаимбак-лоцман – отметил для себя принц.

– У них были пассажиры?

– Да, конечно были, а как же! И сами купцы, и приказчики… Наверное. Лоцман точно знает.

– А кроме лоцмана… Куда вообще потом деваются пассажиры? Вообще, они ведь должны кому-то сообщить цель приезда, нет?

Куатемок покосился на стоявших на берегу писцов. Нет, не должны бы подслушать – слишком уж далеко, к тому же они о чем-то своем болтают. О чем-то веселом – ишь смеются.

Господи! Это еще кто? Зеркальце?

– Тескаль! Я же сказал – иди домой.

– А мне здесь нравится, господин. Смотри, какая теплая вода, песочек… К тому же ты сказал – «парни».

– Да-да, – улыбнулся плотовщик. – Так и сказал. А прибывшие с караваном должны записаться на пристани у чиновника. Их там четверо обычно дежурит.

Так… портовые чиновники.

– А если не записываться? Так просто проскочить не получится?

– Вряд ли, мой господин. Если только ночью, с другого берега… Но все жители селений обязаны сообщать о чужаках. И сообщили бы, не изволь сомневаться – по указу касика они получают награду за каждое такое сообщение.

– Так-так, – выслушав, задумчиво пробормотал принц. – Так-так…

Теперь оставалось найти лоцмана и выяснить, кто из чиновников дежурил на пристани в момент прихода теночтитланского каравана.

Усмехнувшись, Куатемок отправил домой писцов и Зеркальце, а сам направился в небольшое здание – по сути, просто навес – офис портовых чиновников. Поговорить. Там же, наверное, можно было бы навести справки о лоцмане.

Дождь, слава богу, кончился, и в синем-синем небе сверкало улыбчиво-чистое солнышко. Пахло весной – запахом первых цветов, клейких листочков, молодой зеленой травы, сладким клевером и еще чем-то таким, щемяще грустным, от чего почему-то давило сердце.

– Хаимбак? Лоцман? – Портовый чиновник-тлакуил поскреб лысеющую голову. – Он отправился к северу, вчера еще. Будет завтра к вечеру… Караван из Теночтитлана? Как же, как же, помню – мои напарники оставили записи. Желаете взглянуть?

Тлакуил развернул свиток.

Пиктографическое письмо, скорей просто рисунки… Не совсем понятно – а был ли мальчик? Ага! Вот оно! Был! И не один, а с дядей и старшим братом – вот как, оказывается, а принц-то думал, что тайный наследник тлатоани – круглый сирота. Смешно… уж конечно – никакие это не родственники. Сопровождающие. Но… тут ведь не все написано, как бы узнать подробнее… если есть что узнавать.

– Прибывших обычно расспрашивают в подробностях? – уточнил Куатемок.

– О да. – Чиновник улыбнулся. – Так ведь положено… Правда, далеко не каждый в точности соблюдает наставление. Но Атемотль, тот, что тогда дежурил, уж очень дотошный, прямо сказать – зануда. Вот его напарник Шочитль вовсе не такой – душа-человек, вот именно – душа…

– И где же мне их сейчас найти? – прервал излияния чиновника принц. – И зануду, и душу?

– Завтра они явятся, вот и встретитесь. Позволь спросить, господин: а зачем они тебе?

– Есть к ним кое-какое дело, – уклончиво отозвался молодой человек. – И желательно бы поговорить с твоими напарниками побыстрей, уважаемый тлакуил.

– Ну, поговори, – чиновник назвал адреса.

Куатемок, скорее всего, отправился бы туда сразу, но…

Но ему не дали!

Те самые люди из кальпулли лодочников и плотовщиков. Они как будто заранее поджидали… да ведь и поджидали, с цветами, с напитками, с женщинами… Принц и опомниться не успел, как налетели, взяли в круг, так что и не вырвешься при всем желании… тем более, что и желания-то такого не было – в конце концов, дело шло к обеду – обедать и предлагали.

– О, прошу тебя, достойнейший, вкуси наших яств, – ласково улыбаясь, предлагал коренастый кальпуллек. – Наши красивейшие девушки хотят танцевать для тебя! Не обижай их отказом.

– Вкусить, говоришь, яств? – Куатемок махнул рукой. – Ну, что с вами поделать? Уж ладно. Только предупреждаю: обед не затягивать! У меня еще много дел.

– Как скажешь, почтенный, как скажешь!

Принц, конечно, ушел с гулянки пораньше, но… Все же пришлось заняться чиновниками с утра. Едва только рассвело, принц был уже на ногах, сразу же отправившись по первому адресу – Атемотля, дом которого отыскался сразу – там по какому-то поводу уже собралась толпа!

Куатемок прибавил шагу и почти сразу услышал плакальщиц-профессионалок, обычно сопровождающих похороны, поминки и тому подобные вещи. Вообще-то ацтеки не боялись смерти, но все же положено было в таких случаях показать свое горе.

Подойдя к ограде, принц прислушался. Плакальщицы рвали на себе волосы и слаженным хором пели что-то типа «На кого ты нас оставил?» – стандартные похоронные песнопения.

Господи… Неужели…

– Да, да, это именно он умер, славный Атемотль, – охотно пояснил кто-то из собравшихся. – Он был тлакуилом на пристани и, между нами говоря, страшным занудой. Ты тоже его дальний родственник, уважаемый?

– Да, – не стал отнекиваться Куатемок. – Только очень и очень. Очень.

– Ага! Значит, не будешь претендовать на наследство… Это хорошо, а то видишь – родичи-то его еще не успели беднягу похоронить, а уже судейских позвали. Дом делить будут, сад, да все добро – покойный-то был вдовец, а детишек не дали боги.

– Зато, я смотрю, с лихвой дали родственников. – Принц ухмыльнулся. – А когда он умер?

– Да еще вчера… Служанка вечером заглянула в дом – он там, прямо на полу, и лежит, остывает. Сердце остановилось – видать, плохо приносил божествам жертвы, вот они и разгневались.

– Да, покойный Атемотль всегда был сердцем слаб, – оглянулся кто-то. – Не раз жаловался, а жертвы – да, приносил редко. Скуповат был, что и говорить.

– Скуповат? Да настоящий скряга!

– Тише, тише, уважаемый, тут все-таки похороны.

Сердце, значит… Так-так… В общем-то, конечно, всякое может случиться, но…

Еще повыспрашивав подробности, Куатемок незаметно отошел в сторонку и, свернув на прилегающую улочку, быстро пошел прочь – к дому второго чиновника, души-человека Шочитля. Он-то хоть не умер? Хотелось бы надеяться.

Шочитль тоже умер! Более того, даже был убит! Его зарезали утром, едва только чиновник вышел из дома, – так бедолагу и нашли, невдалеке от собственных ворот, в пыли. Хороший оказался удар – ножом в сердце!

Куатемок, правда, лично этого не видел, но зато во всех подробностях слышал – любопытных у дома несчастного хватало.

– Так, говорите, прямо в сердце?

– Да-да, так ловко завалили!

– А что, у бедняги были враги?

– Враги? Так он же тлакуил! Мало ли кому наступил на мозоль – всяко бывает.

Две смерти подряд! Никакой случайностью тут и не пахло. Кто-то снова опережал принца… как совсем недавно – жрец Шочипильцин. Кто-то… Уже можно догадываться – кто. Куатемок задумчиво покачал головой – кто-то из его ближайшего окружения работал на заговорщиков. Принц вышел на чиновников только вчера… значит, надо искать среди тех, кто с ним был, а были с ним молодые писцы… да, и еще – Зеркальце.

Итак… сейчас вернуться домой, спокойно, как ни в чем ни бывало, все выяснить…

Приняв решение, принц быстро зашагал к предоставленному ему жилищу.

– Ты уже вернулся, о, господин мой? – завидев его еще издали, выпорхнула навстречу Тескаль, пожалуй, единственный человек, кто искренне был рад видеть принца.

– Вот что, девочка, а позови-ка ко мне гм… ну, тех двоих наших писцов, что вчера меня сопровождали к плотовщикам.

– Теси и Эолатля? Поняла, господин. Сейчас позову. – Девушка упорхнула, юркая, словно стрекозка.

Войдя в дом, Куатемок уселся на циновку, быстро продумывая вопросы. Спросить прямо – в лоб? Нет, не стоит… Лучше для начала выяснить, где они были вчера вечером. И не через самих писцов, через воинов, через слуг… Тогда зачем он позвал писцов?

– Можно, мой господин?

Зеркальце… уже позвала. Быстро.

– Ну, что тебе?

– Их нигде нет, господин, – низко поклонившись, сообщила девушка. – Со вчерашнего дня никто не видел, я спросила и слуг, и воинов.

– Так-та-ак… Значит, со вчерашнего дня? – Принц быстро поднялся на ноги. – И что? Никто ничего.

– Я еще не у всех спросила, мой господин.

– Так поспрашивай! – Куатемок еле сдержал раздражение. – Не так уж и много у нас людей.

Тескаль снова поклонилась:

– Слушаюсь, мой господин.

Ну вот – наорал на девчонку. Зря, наверное… Ладно, пусть расспрашивает. Писцы… Теси и этот, как его… Эолатль, кажется. Молодые парни из лодочно-контрольного ведомства, насколько знал принц, вполне добросовестные служаки… Тайные ставленники жрецов – теперь уж это яснее ясного! Эх, просмотрел… Языком трепать меньше нужно было – тот же разговор с плотовщиком… Эти ушлые парни явно подслушали… разузнали о чиновниках, которых и ликвидировали, оборвав таким образом единственную ниточку к наследнику… Единственную? А ведь оставался еще Хаимбак, лоцман, который как раз к вечеру должен был вернуться… А вдруг вернется раньше?

Щелкнув пальцами, принц подозвал воинов и отправил всех на пристань дожидаться возвращения лодочников и лоцмана, ну и заодно поспрашиваать насчет сбежавших писцов. Мало ли – кто-нибудь где-нибудь их видел. Пустая, конечно, затея, но… надо же хоть что-то делать!

Слуг послал на местный рынок – тоже поспрошать, туда же – и Зеркальце, глядишь, что где и всплывет? Ну писцы, ну гады… Просмотрел, эх, просмотрел!

В мрачной задумчивости Куатемок нарезал по двору круги, когда к ограде подошел отряд вооруженных копьями и деревянными мечами воинов, сопровождавших невысокого человека в простеньком белом плаще.

– Добрый день, уважаемый. – Войдя во двор, незнакомец вежливо поклонился – худощавый, с приятным лицом и умным взглядом глубоко посаженных глаз. – Ты и есть приезжий тлакуил из Теночтилана?

Куатемок улыбнулся:

– Точнее, я их начальник.

– Ах вот как, – обрадовался незнакомец. – Ты-то, уважаемый, нам и нужен. Я – Ашкаятль, судебный чиновник…

– Судебный чиновник?

– Именно. А тебя, уважаемый, я попросил бы сейчас следовать за ними.

– Что?! – Куатемок было дернулся – воины выставили копья.

Не убежишь!

Чиновник поморщился:

– Вот только давай без этого, ладно? Не надо пытаться бежать, грозить своими связями – клянусь всеми богами, не поможет! Просто следуй за ним.

– А, так я задержан?

– Именно так.

– А на каком основании, интересно знать?

– По подозрению в убийствах, любезнейший.

– В убийствах?! Вот даже так! – Куатемок и не скрывал удивления. – И кого же, интересно знать, я убил?

– Пока только подозреваешься, – усмехнулся судейский. – В убийстве портового писца Теси…

– Что?!

– А также – в убийстве его напарника Эолатля… да-да, он не сам умер – его убили, подсыпав в питье яд. Родственники обнаружили чисто случайно.

– Вот как? Но при чем тут я?

– И еще в одном – в убийстве лоцмана Хаимбака.

– Кого?

А вот это был удар! Значит, лоцмана тоже…

Принц едва с собой справился, осведомившись, какие имеются основания подозревать лично его.

– Поверь, имеются, – улыбнулся чиновник. – Мы поговорим об этом в другом месте. И тут же кивнул воинам: – Взять его!

– Вот только не надо колоть меня копьями, – нервно хохотнул принц. – Я вовсе не собираюсь бежать. Но обязательно заявлю официальный протест!

– Что ж, это твое право. Что там у тебя за поясом, уважаемый? Никак нож? Ого, да какой странный! Никогда таких не видал. Порошу сдать.

Принца доставили в судебное присутствие – именно так он стал про себя именовать приземистое здание суда, одновременно включающее в себя и тюрьму, и зал заседаний, и канцелярию с обширным архивом, – ацтеки отличались большой склонностью к сутяжничеству, и суды никогда не простаивали без дела, главным образом разбирая многочисленные тяжбы, связанные с вопросами собственности и земельным правом.

Вот и сейчас в зале шло заседание – кому-то из домовладельцев не понравилась тень от соседского дерева, она якобы загораживала истцу солнце.

– Проходи. – Шедший впереди чиновник посторонился, пропуская задержанного в канцелярию. – Садись на циновку, здесь и поговорим. Пока – без записи.

Принц усмехнулся и махнул рукой: без записи так без записи – какая, к черту, разница?

Оставив двух воинов – скорее всего, просто для солидности – судейский чиновник Ашкаятль приступил к делу. Для удобства Куатемок именовал его следователем, хотя должность так не называлась, в ацтекских судах все совмещалось – следствие, судопроизводство, розыск…

Ну, точь-в-точь как в российских фильмах «про ментов», умиляющих знающих людей своей детской непосредственностью: опера почему-то расследуют уголовные дела (хотя опер – лицо непроцессуальное и в уголовном деле никто и звать его никак, но почему-то, вот, расследуют, а где следователи – бог весть). К тому же и сами дела как-то странно «заводятся» и «закрываются», словно какие-нибудь там двери. Ну нет таких постановлений – «О заведении уголовного дела» или о его «закрытии», а есть «о возбуждении» и «о прекращении», в крайнем случае – «об отказе в возбуждении». А тот вот еще любят путать «грабеж» с «кражей» – вещи, в общем-то, не тождественные. И еще выдумают какое-то «ограбление» – ни в каком кодексе не описываемое…

Ацтекские чиновники-крючкотворы, кстати, подобные вещи не путали, а кто путал, так того давно уже принесли в жертву охочим до человеческой кровушки божествам!

Перед началом допроса следователь наскоро помолился какому-то своему ведомственному богу, страхолюдный идол которого – невеликих, в общем, размеров – скромно притулился в углу. Судя по скопившейся на идоле пыли, судейские явно не страдали излишней религиозностью, может быть потому, что, благодаря специфике работы, были непроходимыми циниками, которых не удавалось развести даже жрецам.

– Ну… – Помолившись, чиновник уселся на небольшой стульчик без ножек и, вытащив из стоявшего у стен сундука бумагу с рисунками-записями, громко откашлялся. – Начнем, пожалуй, и да помогут нам боги.

– Да помогут! – молитвенно сложив руки, поддакнул принц.

– Итак…

Если бы у следователя в этот момент имелись на носу очки, если бы таковые здесь вообще знали, он бы, без сомнения, их многозначительно сдвинул бы сейчас на самый кончик носа – такой уж был у судейского вид. Вид унюхавшей след гончей, точней уж даже – легавой.

– Итак, вот к чему мы пришли… – Ашкаятль бегло просмотрел бумагу. – Вчера пополудни, по словам уже допрошенного нами Шичиултепека, чиновника с пристани, ты, мой господин, тщательно его выспрашивал о всех трех погибших. После твоих расспросов они и погибли – один за другим.

– После не значит – вследствие, – нервно заметил принц.

– Согласен, – усмехнулся следователь. – Однако есть еще кое-что – твой нож. Рана, нанесенная несчастному Шочитлю, очень необычна. Такую мог оставить именно такой нож, что сегодня был изъят у тебя. И больше – никакой другой.

– Мало ли на свете ножей?

– Таких, как твой, – мало. Наверное, их почти нет.

– Ладно. – Куатемок махнул рукой. – Значит, ты, уважаемый, считаешь, что это я убил всех трех бедолаг? Согласен, основания есть… весьма, впрочем, шаткие. Ну зачем, скажи на милость, мне было убивать лоцмана и портовых писцов?

– Вероятно, затем, что они случайно узнали о взятках, предлагаемых тебе некими нечистоплотными должностными лицами… Ведь так? Предлагали?

– Предлагали, – не стал отнекиваться принц. – Так ведь, я думаю, они ведь всем предлагают?

– Быть может, и так.

– И вовсе не обязательно из-за этого убивать…

– А из-за чего тогда? – Следователь Ашкаятль хитро улыбнулся. – Не скажешь ли?

– Не скажу, – сварливо буркнул задержанный. – В конце концов, искать причину – это ведь твое дело, верно?

– Верно, верно… как и то, что быть тебе осужденным! Нож-то ты как объяснишь?

Да-а… Вот ситуация! Прям как в классическом фильме: «Вот пистолет-то, Шарапов, перевесит сотню улик». Нож… точнее сказать, не нож – необычная рана… такую, которую можно нанести только необычным для индейцев оружием – стальным клинком. Кстати, у сбежавших писцов мог быть такой ножичек? А вполне – от тех же испанцев. Выменяли на что-нибудь или украли – запросто. И, углядев у Куатемока подобный же, решили подставить покрепче. Ничего не скажешь, молодцы ребята – с выдумкой. А не выдать ли их, козлов? Почему бы и нет?

Впрочем, пока рано.

В узилище Куатемок оказался единственным арестованным: как раз в этот день было очередное судейское заседание и все ранее задержанные получили свое. Кто – плетей, кто – палок, кого отпустили, а кого и продали в рабство либо сразу отправили в какой-нибудь храм – на жертвенник.

Принц растянулся на циновке, в задумчивости уставившись в потолок. Он только сейчас со всей отчетливостью осознал, в какую неприятную ситуацию вляпался. Неприятную – это еще мягко сказано.

Обвинение в убийстве, косвенные улики – или то, что следователь считал таковыми, – и что теперь оставалось делать? Бежать? А пожалуй, так – помощи-то ждать неоткуда.

Поднявшись на ноги, принц подошел к дверному проему – как обычно, без всяких запоров… но с тремя вооруженными воинами прямо напротив. Да, хороший замочек… При всем желании – не убежишь. Если только… Ну да, если только – во время работы присутствия. По-видимому, так и придется сделать.

Ашкаятль явился утром – суды начинали работать очень рано, – как обычно, в простом своем белом плащике. Помолился вместе со всеми своему богу и сразу же заглянул к арестованному и на этот раз держался куда доброжелательнее – или это просто так казалось принцу?

– Хочу спросить тебя вот о чем. – Усевшись, Ашкаятль скривил губы в улыбке. – Нет ли среди твоих знакомых двух молодых людей? Один – с плоским красным лицом, второй… второй, увы, пока без особых примет.

– Нет. – Куатемок дернул головой. – Среди моих знакомых никакого красномордого нет. А вот про второго… ну и как его можно узнать?

– Ну да, ну да. – Следователь задумчиво пощипал подбородок, а потом огорошил: – Как видно, придется мне тебя выпустить. Убийцы – те, которых я тебе назвал. А связаны ли они с тобой – недоказуемо.

– Ну вот, видишь!

– Вообще-то можно было бы все повесить и на тебя… но слишком было бы нехорошо.

– Да-да, что сказали бы боги?

– Полагаю, что промолчали бы. – Судейский цинично усмехнулся и, прищурясь, посмотрел на принца. – Кажется, ты хочешь что-то сказать?

– Да. – Куатемок наконец решился. – Есть еще парочка подозрительных парней – моих секретарей-писцов. Мне кажется, они оба подойдут к тому, что без особых примет.

– Писцы? Что за писцы? – оживился следователь.

– А вот послушай…