Проблема пенсионного обеспечения

Особенно резко некоторые из этих вопросов проявляются в случае, когда мы обращаемся к политике пенсионного обеспечения. (Эта дискуссия опирается на недавние исследования Б. Эббингхауса, Т. Висса, Э. Нойбергера и Н. Уайтсайда.) Трудности, связанные с финансированием государственных и профессиональных пенсионных систем в период повышения продолжительности жизни населения, привлекают повышенное внимание неолибералов, которые не упустят возможности поделиться своими тревогами с общественностью. Ситуация осложняется тем, что в настоящее время в число пенсионеров входит крупная когорта поколения «беби-бума», т. е. людей, родившихся в первые годы после окончания Второй мировой войны. Впоследствии уровень рождаемости, а значит и численность рабочей силы, благодаря взносам которой формируются пенсионные фонды, были значительно более низкими. В выпуске от 25 сентября 2003 г. ведущего мирового неолиберального журнала «The Economist» опубликовали иллюстрацию, получившую широкую, но печальную известность после краха 2008 г. На рисунке были изображены три колонны (довольно часто пенсионные системы описываются как покоящиеся на различных «столпах»), одна из которых, вся в глубоких трещинах, накренилась и вот-вот должна рухнуть. Подпись под ней гласила – «государственные пенсии». Вторая колонна тоже была покрыта поверхностными трещинами, но стояла ровно. Это – «трудовые пенсии». Третья, чистая ровная колонна олицетворяла собой «частные пенсии». Прошло два года, и ожидания миллионов людей, связанные со взносами, из которых формируются частные пенсии, сменились тревогой, вызванной утратой ими стоимости, поскольку фонды, осуществлявшие крупные инвестиции на вторичных рынках, стали свидетелями того, как лопаются возникшие при их непосредственном участии «мыльные пузыри». «Старые» риски пенсионной политики – бесчеловечные в сущности, поскольку индивид может умереть еще до того, как станет бесполезным для рынка труда, – никуда не делись; они просто стали неудобными.

Отчасти тревоги по поводу неустойчивости государственных и трудовых пенсий являются надуманными. В наши дни к поколениям получающих пенсии людей относятся многочисленные беби-бумеры, а плательщиком пенсионных отчислений является поколение низкой рождаемости. Завтра пенсионерами станут представители поколения низкой рождаемости, что будет означать уменьшение объема пенсионных выплат и повышение устойчивости системы, потому что обязанность по уплате пенсионных взносов возьмет на себя более многочисленное поколение детей беби-бумеров. Еще одна причина кризиса, затронувшего теперь уже многие трудовые пенсии, заключалась в том, что в период высоких доходов на фондовом рынке в 1990-е годы многие фирмы устроили себе «пенсионные каникулы», так как их инвестиции в пенсионные фонды оказались чрезвычайно прибыльными. Это означало, что в течение ряда лет фирмы не перечисляли в пенсионные фонды ни цента новых взносов. Казалось бы, при наступлении плохого инвестиционного климата фирмы должны были повысить уровень своих платежей или использовать средства, сэкономленные за время пенсионных каникул. Ничего подобного. Они просто объявили о наступлении кризиса пенсионных средств, требующего осуществления таких радикальных мер, как ограничение льгот, связанных с участием в пенсионных планах, и запрет на участие в них новых поколений работников. Сказанное вовсе не означает, что современные пенсионные системы свободны от проблем или что пенсионные планы не нуждаются в прочной финансовой основе. Но атмосфера кризиса, созданная вокруг пенсий, закрытие большого количества корпоративных пенсионных планов и исключение из оставшихся новых поколений сотрудников – все это свидетельствует о стремлении работодателей избежать ответственности перед своими работниками.

С точки зрения пенсионного обеспечения чистая маркетизация оставила бы человека один на один с частным рынком. Учитывая дальние горизонты пенсионного планирования, это означает, что люди со скромными доходами и испытывающие трудности с управлением своими повседневными расходами отложат вопрос о собственном пенсионном обеспечении до тех пор, пока не приблизятся к нетрудоспособному возрасту и не лишатся всех шансов создать адекватную пенсионную корзину. Итогом этого были бы незащищенность и в конечном счете бедность. Социальная политика индустриального общества, компенсирующая отрицательные воздействия рынка, заключалась в создании национальной системы государственного пенсионного обеспечения в различных формах и системы регулируемых государством трудовых пенсий. Но в результате развертывания этого процесса выигрывает и рыночная экономика, ведь вышедшие на пенсию и приближающиеся к пенсионному возрасту люди остаются надежными потребителями товаров и услуг, предлагаемых частным сектором. Потребление с их стороны носило бы устойчивый характер и даже могло бы выполнять контрциклическую функцию в интересах частного рынка, так как, в отличие от рыночных доходов, пенсии не подвержены сильным колебаниям. К тому же пенсионные отчисления рабочих и служащих позволяют финансовым институтам формировать крупные денежные фонды, используемые в азартных играх на рынках деривативов. В условиях изменения баланса сил в современной неолиберальной экономике рыночные отношения все больше распространяются на пенсионное обеспечение. Финансовые институты, высокие доходы которых оправдываются тем фактом, что они несут риски от инвестиций пенсионных денежных фондов, настаивают на изменении пенсионных планов, так чтобы распределить эти риски и на пенсионеров. Следствием этого становится дальнейшее снижение уровня защищенности.

В большинстве донеолиберальных планов трудовых пенсий предлагались пенсии, основывавшиеся на размере ожидаемого жалованья или заработной платы перед выходом на пенсию. Имеются в виду так называемые планы постоянной пенсии (defned benefts – DB – schemes). В отличие от них планы постоянных взносов (defned contributions – DC – schemes) предлагают негарантированные уровни пенсионного дохода, так как их размер определяется инвестиционной стоимостью индивидуальных отчислений. В этом случае индивидуальный плательщик взносов получает ряд преимуществ. В частности, он может в любое время легко узнать стоимость своих инвестиций, а также получить информацию о том, насколько «полегчала» его пенсионная корзина из-за необходимости выплаты вознаграждения за администрирование пенсионными средствами. В этом отношении классические планы постоянных пенсий гораздо менее прозрачны, так как они в значительной степени зависят от доверия будущего пенсионера к целостности схемы. Тогда, когда пенсионные фонды вели очень осторожную политику инвестиций, такие планы, вероятно, были оправданными. Но как только менеджеры фондов получили возможность осуществлять инвестиции на новых вторичных рынках, доверие такого рода стало проблематичным. И вновь мы видим, как усиление маркетизации (возросшая рыночная активность пенсионных фондов) разрушает некоторые воспринимавшиеся как данность институты; хорошо это или плохо – кто знает?

Однако использование планов постоянных пенсионных взносов означает, что участвующие в них будущие и реальные пенсионеры несут рыночный риск инвестиций пенсионных отчислений и своих собственных инвестиционных решений, разделяя его с финансовыми институтами, которые принимают решения о том, как следует осуществлять вложения денежных средств, и прибыль которых зависит от умения управлять этим риском. Перед нами прекрасный пример процесса, который имеет фундаментальное значение для неолиберализма, характеризующегося доминированием в нем корпораций, когда финансовые институты избавляются от бремени и перекладывают его на обычных людей. Отдельные плательщики пенсионных взносов должны использовать свои знания в противостоянии с очень хорошо информированными и пользующимися профессиональными услугами операторами. Неудивительно, что вторые одерживают верх в рыночной конкуренции. В данном случае мы снова сталкиваемся с проблемой знаний. Если же плательщику постоянных взносов изменила удача или он принял неправильное решение и инвестиции не принесли желаемой отдачи, ему и только ему придется нести убытки. В отличие от коллективных государственных или трудовых пенсионных схем этот плательщик не является частью сообщества, распределяющего риски между собой.

Неолибералы настаивают на необходимости аналогичного «реформирования» и трудовых пенсий. Но наиболее предпочтительным вариантом, по их мнению, является упразднение или ограничение минимальных уровней и соответствующих пенсионных соглашений, и государственных пенсионных планов в пользу сугубо индивидуальных схем, когда люди выбирают планы пенсионных инвестиций на открытом рынке. Традиционно по поручениям плательщиков пенсионных взносов в отношения с инвесторами вступали государственное учреждение или организации работодателей (и то и другие обладали необходимыми экспертными знаниями). В случае же осуществления предложений неолибералов индивид остается один на один с инвестиционным фондом. В идеале, пусть и без сколько-нибудь заметного влияния либеральной идеи, государство требует, чтобы его граждане использовали частный пенсионный механизм, гарантирующий пенсионным фондам приток клиентов, но оставляющий их на рынке в одиночестве, предоставляя свободу заключения любых сделок. Основные примеры такого рода сочетаний государственного принуждения и свободного рынка, на которые так любят ссылаться неолиберальные комментаторы, предлагают нам Чили времен диктатуры А. Пиночета и Сингапур, режим правления в котором никак не назовешь демократическим. Гораздо труднее убедить в необходимости использования механизмов, основанных на принуждении, избирателей в странах, где проводятся свободные выборы.

Для того чтобы смягчить проблемы, связанные с использованием пенсионных планов, предусматривающих заранее установленный размер взносов, участникам этих схем может быть предоставлена возможность коллективного распределения рисков в рамках профессиональной группы или всего населения страны. Кроме того, могут быть приняты меры к тому, чтобы структуры, управляющие размещением денежных средств, не имели возможности переложить основное бремя рисков на плательщиков взносов, не обладающих совершенными знаниями. Реформированная система постоянных пенсионных взносов соответствовала бы реформированному неолиберализму. С одной стороны, это означало бы признание реалий пенсионного финансирования в рыночной экономике (если трудности не слишком преувеличены) и шагом в направлении к схеме постоянных взносов. С другой стороны, коллективизация риска и государственное регулирование означают признание отрицательных последствий этой схемы с точки зрения рыночной защищенности простых людей.