Глава 10. «Ох, тяжелая это работа…»
Начав разбираться с организацией планирования производства в Главвоенпроме, натыкаюсь на тот факт, что аналогичной работой уже занимается по заданию М.В.Фрунзе член правления ГУВП, представитель РВС СССР в этом Управлении, Рейнгольд Иосифович Берзин (вообще-то, конечно, Берзиньш). Логично было бы объединить усилия — Берзин лучше меня знает конкретные проблемы военной промышленности и ее взаимоотношений с Наркомвоеномором, на моей же стороне преимущество взгляда со стороны, и знакомство как с некоторыми общими принципами планирования и организации производства, так и наличие определенного представления о перспективах эволюции военной промышленности. Разумеется, о том, что эти знания не ограничиваются лишь известным к настоящему времени, рассказывать Рейнгольду Иосифовичу ни к чему.
После короткого взаимного прощупывания, позволившего мне убедиться, что Берзин действительно хорошо ориентируется в теме, а ему, в свою очередь, понять, что я не собираюсь никого подсиживать, и в мои намерения не входит выставить ВСНХ в более выгодном свете в ущерб Наркомвоеномору, наше сотрудничество стало налаживаться. Этот бородатый латыш с зачесанными назад упрямыми волосами и каким-то пронзительным взглядом, оказался очень полезен своей неутомимостью, тщательностью в работе, и способностью не отвергать с порога мои идеи, которыми его удалось в результате заразить. В итоге наших совместных трудов получилась записка не только для одного Фрунзе, но адресованная гораздо более широкому кругу руководителей.
«Совершенно секретно
председателю РВС СССР М.В.Фрунзе
председателю ВСНХ СССР Ф.Э.Дзержинскому
Копия:
начальнику ГУВП ВСНХ СССР П.А.Богданову
председателю Госплана при СТО СССР А.Д. Цюрупе
Начальнику снабжения РККА Г.И.Котовскому
Заместителю председателя ГЭУ ВСНХ СССР В.Н.Манцеву
Докладная записка
К проекту решения СТО СССР о совместной работе ВСНХ СССР, РВС СССР и Госплана СССР по организации и планированию работы военной промышленности
1. …
2. Независимо от реорганизаций организационно-хозяйственной структуры военной промышленности (образование 5 января сего года государственного производственного объединения военной промышленности — Главовоенпром, реорганизация трестов, объединяющих военные заводы и т. п.) необходима строгая централизация в руках авторитетного государственного органа принятия важнейших решений по работе всех предприятий военного назначения, независимо от ведомственной принадлежности. К полномочиям такого органа следует отнести: функции перспективного планирования военного производства, принятие решений о развитии производственной мощностей военной промышленности (а так же выделении мобилизационных мощностей на предприятиях, производящих гражданскую продукцию) и организации освоения новых образцов вооружений и военной техники. При этом функции оперативного управления военным производством в хозрасчетных трестах военной промышленности (в части снабжения, сбыта, контроля взаимных поставок и организации межзаводской кооперации, технической помощи и контроля) должны быть возложены на соответствующие отраслевые органы управления (Авиатрест, Химтрест, Судпром и т. д.). Лишь те предприятия, которые производят чисто военную продукцию, не имеющую аналогов в гражданском производстве (стрелковое и артиллерийское вооружение, взрыватели и т. п.), следует сохранить в рамках Главвоенпрома.
3. Для того, чтобы нынешнее Главное управление военной промышленности могло исполнять функции предлагаемого полномочного органа, управляющего всеми видами производства, предназначенными для обеспечения обороны Советской республики, его полномочия должны быть распространены на все предприятия, работающие на оборону, к каким бы подразделениям ВСНХ СССР они ни относились. Для оперативного согласования деятельности ГУВП с запросами военного ведомства считаем необходимым необходимо иметь Военно-промышленный Комитет при СТО СССР, в состав которого должны входить представители ВСНХ СССР и ГУВП, а так же РВС СССР и Госплана СССР».
В вопросе о необходимости централизации в одних руках важнейших решений по военной промышленности сразу нахожу общий язык с Рейнгольдом Иосифовичем. Но вот, начав доказывать ему необходимость значительной плановой работы, которая должна быть проделана в РВС СССР, чтобы снабдить военную промышленность ясными данными о потребностях военного ведомства, встречаю глухой отпор.
— Вы что же, Виктор Валентинович, — басит Берзиньш, — хотите завалить Военвед экономическими изысканиями и соответствующей канцелярской писаниной? Это ведь дело ВСНХ, и, между прочим, именно вашего управления — заниматься планово-экономическими расчетами! На других свою работу спихнуть хотите? — Глаза моего визави темнеют, а взгляд становится прямо-таки жгучим от явного недовольства намерением дать дополнительную нагрузку на «его» ведомство.
Да, и в самом деле, по моим черновым записям выходит, что на ГУВП ВСНХ возлагается меньше плановых расчетов, чем на РВС. Смотрю в свой черновик:
«ГУВП готовит расчет имеющихся производственных мощностей по заводам Военпрома, баланс кадрового обеспечения и баланс обеспеченности сырьем, материалами, комплектующими изделиями по имеющейся производственной программе.
РВС СССР должен представить: 1) данные по штатной потребности в вооружениях и военной технике, 2) данные о фактическом наличии вооружений и военной техники в войсках, 3) данные о наличии вооружений и военной техники на складах, 4) данные о потребном мобилизационном запасе вооружений и военной техники по имеющимся нормативам, 5) планы разработки новых образцов вооружения и перевооружения армии на эти образцы, 6) планы изменения числа воинских единиц и их штатного вооружения.
Наличие дефицита или избытка по данному балансу должны быть предмета изучения как с точки зрения сокращения программ развертывания Военведа, так и с точки зрения расширения производственных мощностей Военпрома. По этим данным должны быть разработаны балансы, показывающие объемы производства военной техники и вооружений для покрытия текущих и мобилизационных потребностей с учетом предполагаемого импорта и экспорта вооружений. На основе соответствующих решений выводятся окончательные цифры заказа Военведа Военпрому и устанавливается производственный план последнего, равно как и перспективная программа развития производственных мощностей Военпрома».
Да, задачи для РВС СССР перечислены немалые, но мне стоит лишь ткнуть пальцем в черновике в пункты списка с первого по шестой и спросить Рейнгольда Иосифовича — «А кто же еще, по вашему, может предоставить перечисленные здесь сведения, если не РВС СССР?» — как мой оппонент с насупленным видом замолкает. Однако, не желая идти на обострение, предпочитаю отыскать компромисс, и в результате короткого обсуждения в нашей записке появляется следующий пункт:
«4. Для обеспечения квалифицированных плановых расчетов по формированию заказа РВС СССР Главвоенпрому в Госплане СССР создается военно-промышленная секция, работающая на правах отдела РВС СССР с соответствующим обеспечением секретности, при участии представителя ГУВП ВСНХ».
Далее в записке мы сочли нужным отметить следующее:
«…РВС ССР имеет уже более или менее определенный моблан, хотя он еще нуждается в уточнении. Кроме того, имеется пятилетний план оздоровления заводов военной промышленности. Однако этот план был составлен еще комиссией тов. Троцкого в те времена, когда ГУВП имел еще очень мало проверенных сведений о состоянии подведомственных заводов. К сожалению, и в настоящее время не имеется достаточно отчетных данных об осуществлении этой программы. В силу такого положения вещей сложилась ситуация с систематическим неисполнением годовых заказов Военведа за последние два операционных года.
ГУВП надлежит в безусловном порядке и безотлагательно привести отчетность в такой вид, чтобы иметь достоверные данные о состоянии производственных мощностей своих заводов. Однако этого еще недостаточно для создания необходимых условий выполнения заказа Военведа. Нужно иметь твердые перспективы такого заказа, чтобы решать вопросы распределения производственных мощностей и их развития на перспективу. Поэтому мы должны иметь не только годовую программу заказов Военведа на текущий год, а иметь ориентировочную программу, по крайней мере, на ближайшее пятилетие. Должны присовокупить, что подобные пятилетние ориентировочные производственные программы имеют все ведомства. Это предохранит в известной степени от нагрузки заводов продукцией мирного времени в ущерб продукции военной».
Следующим камнем преткновения стал поднятый мною вопрос о задержке с оплатой произведенной продукции.
— Пойми, — втолковывал я представителю РВС, — заказы исполняют хозрасчетные тресты. У них нет других источников для оплаты сырья, материалов, комплектующих, для выплаты заработной платы, для внесения налогов в государственную казну, кроме как те суммы, что должно платить Военное ведомство за исполненные заказы. И всякая задержка с оплатой накидывает на наши тресты финансовую удавку!
— Думаешь, я не понимаю, что такое нэп? — горячился в ответ Берзин. — Не хуже твоего понимаю! И какие у нас в Военпроме провалы с деньгами из-за несвоевременной оплаты заказов, мне тоже прекрасно известно. Но пойми и ты — из Наркомфина в Наркомвоенмор деньги поступают поквартально, вне зависимости от срочности тех или иных платежей. Да еще львиную долю кладут на последний квартал.
Думали мы, думали, и в конце концов наша умственная деятельность привела к рождению еще одной идеи, попавшей в записку:
«6. Для своевременности расчета с хозрасчетными трестами за исполненные заказы образовать оборотный фонд Наркомвоенмора за счет кассовых остатков по смете СНК СССР».
Теперь предстояло разобраться с состоянием дел внутри Главвоенпрома. После сличения наших черновых заметок мы с Берзиным выдаем следующий текст:
«8. ГУВП должен продолжать начатую им кампанию по поднятию производительности и снижению стоимости изделий, принимая также все необходимые меры к снижению стоимости сырья, ставя ближайшей задачей доведение цен изделий до довоенного уровня. В частности, ГУВП необходимо наладить свою калькуляционную работу, которая до сих пор поставлена еще неудовлетворительно.
9. Результаты, достигнутые ГУВП в отношении улучшения качества изделий, не могут быть признаны вполне достаточными. С этой целью ГУВП необходимо активизировать работу по стандартизации изделий и технических процессов, а так же активнее использовать как зарубежный, так и отечественный передовой технический опыт, привлекая зарубежных специалистов и иностранные компании для постановки производства тех изделий и организации тех технологических процессов, которые пока нельзя поставить собственными силами. При этом следует всемерно укреплять собственную проектно-конструкторскую базу ГУВП.
10. Для усиления работы по мобилизационной готовности промышленности передать Комитет по мобилизации промышленности ВСНХ СССР в состав ГУВП и укрепить связь с мобилизационными органами Наркомвоенмора (Организационно-мобилизационное управление Штаба РККА и Мобилизационно-плановое управление Начальника снабжения РККА и РККФ). Учитывая недостаточное накопление мобилизационных запасов на заводах ГУВП, одной из его ближайших задач является восполнение мобилизационной потребности военной промышленности на основании твердых заявок Наркомвоенмора и составление реального плана накоплений этих мобилизационных запасов
11. Планово-учетная работа ГУВП до сих пор поставлена неудовлетворительно. ГУВП надлежит в своей деятельности добиться более полного обеспечения планового подхода ко всем вопросам дальнейшего строительства военной промышленности. Недостаточная связь между ГУВП и соответствующими органами Наркомвоенмора должна быть изжита в ближайшее время. Обязать РВС СССР поддержать более тесную связь Штаба РККА и Управления снабжения РККА и РККФ с ГУВП. С другой стороны, считать, что ГУВП необходимо информировать РВС СССР о своей деятельности путем постановки отчетных докладов на заседаниях РВС СССР не менее трех раз в год. Производственный план ГУВП ежегодно представляет в РВС СССР для сведения.
12. Для разрешения разногласий, возникающих между ГУВП ВСНХ СССР, Наркомвоенмором и Наркомфином при установлении цен по военным заказам, кондиций, а также при даче и исполнении заказов, выдаче нарядов на поставки, при председателе ВСНХ СССР учредить „Военно-промышленный комитет“ в составе: председательствующего — председателя ВСНХ СССР и членов-представителей: двух от ГУВП ВСНХ, двух от Наркомвоенмора и по одному от Наркомфина, НК РКИ и ВЦСПС.
13. Поскольку налицо значительное техническое отставание военной промышленности СССР от уровня ведущих империалистических держав, что сказывается и на уровне оснащения РККА, необходимо усиление изыскательских и опытных работ в области улучшения существующих и выработки новых образцов оружия и огнеприпасов. Для этого следует предложить военному ведомству:
1) взять на учет имеющиеся научные и технические силы, как военные, так и гражданские, могущие быть использованными для военных целей, и разработать план систематического использования первых и привлечения к участию вторых;
2) реорганизовать научно-технические органы артиллерии, обратив особенное внимание на подбор и квалификацию личного состава;
3) ввести систему премирования за успешно произведенные работы по улучшению вооружения и улучшить материальное положение научно-технических работников;
4) упорядочить дело использования военных изобретений;
5) увязать использование международного военно-технического сотрудничества с общим планом работ по совершенствованию вооружений и военной техники. В частности, в области авиации признать безусловно желательным привлечение первоклассных иностранных моторостроительных фирм как к техническому содействию нашему моторостроению, так и непосредственной работе в СССР.
6) решить вопрос об использовании возможностей РУ РККА и ИНО ОГПУ в деле содействия ГУВП в получении научно-технической информации, недоступной иными способами.
14. Обязать Президиум ВСНХ переработать существующий устав ГУВП в соответствии с настоящим проектом и представить на утверждение СТО.
2 февраля 1925 года
Уполномоченный РВС СССР,
член правления ГУВП ВСНХ СССР Р.И.Берзин
Заместитель начальника ГЭУ ВСНХ СССР В.В.Осецкий».
Расправившись, наконец, с сотворением этой бумаги, сдаем ее на перепечатку в машбюро, и, забрав готовые экземпляры, регистрируем в секретной части. Один из экземпляров будет передан в приемную Ф.Э.Дзержинского. Три пронумерованных и зарегистрированных экземпляра пойдут в экспедицию для отправки Фрунзе, Котовскому и Цюрупе. Богданову и Манцеву курьеры канцелярии ВСНХ сами разнесут. Уф, дело сделано! Теперь можно и пообедать, а то уже третий час — как только расправились с работой, сразу ощутили зверский аппетит. И мы вместе с Берзиным направляемся в столовую ВСНХ. Нас даже не смутил почти исчерпанный ассортимент блюд — слопали за милую душу то, что осталось, продолжая обсуждать Военпромовские дела.
Вернувшись на свое рабочее место, слышу трель телефонного звонка, успеваю добежать и снять трубку с рычагов.
— Осецкий у аппарата.
— Ну, наконец-то! Я тебе уже третий раз звоню, а тебя на месте все нет и нет.
Лида! По какому же поводу она решила отзвониться? До сих не в ее привычках было трезвонить мне на работу.
— Здравствуй, комсомолка! Что стряслось?
Загадка разъясняется тут же:
— В субботу в Бауманском райкоме РКСМ совершенно случайно наткнулась на Шацкина. Ты ведь с ним встретиться хотел? — полуутвердительно спрашивает Лида.
— Точно, хотел.
— Так я сразу и договорилась. Он сегодня вечером к нам домой заскочит. Чем вы друг друга по телефонам будете ловить, лучше свидеться, не откладывая.
— Умница! Буду после работы, как штык!
Пользуясь отсутствием кого бы то ни было вокруг, чмокаю в телефонную трубку:
— Целую, радость моя! До встречи.
Пока до конца рабочего дня остается время, созваниваюсь с секретариатом Главконцесскома и договариваюсь о встрече с Троцким.
Троцкий встретил меня в своей обычной отчужденно-настороженной манере. Тем не менее, обсуждению деловых вопросов это никак не мешало. Поинтересовавшись, как обстоят дела с концессией, заключенной Нефтесиндикатом при посредничестве Главконцесскома с компанией Стандарт Ойл, замечаю:
— Вот вам неплохой образец того типа сотрудничества, о котором я толковал раньше. Установка Стандрат Ойл в Батуми дает керосин весьма высокого качества, что позволяет нам расширить рынок сбыта. Надо не останавливаться на этом, а попытаться построить с иностранной технической помощью подобные же установки для переработки нефти в высококачественный бензин и дизельное топливо. Это не только выгодный выход на внешние рынки, но и снабжение моторным топливом нашего народного хозяйства и армии. В перспективе же наши потребности будут быстро расти.
Троцкий тут же откликнулся:
— Если бы знали, сколько крови мне стоила эта концессия! Что наши, что американцы, — все хороши. Американцы все норовят извернуться, чтобы найти выгоду на лишнюю копейку, а наши волокитят страшно, так что концов не найдешь. И добро бы сами выгоду искали — так нет, по привычке волокитят, — бросает Лев Давидович явно в сердцах. — Да и вряд ли нам еще что-то подобное удастся подыскать. Не очень-то рвутся господа империалисты помогать нам с современной техникой, даже и за большие деньги.
— Думаю, года через три-четыре они будут готовы нам помочь и не за столь уж большие деньги, — стараюсь успокоить Троцкого. — Ну а пока попробуйте через специалистов НТО выяснить возможности создания современных нефтеперегонных устройств нашими силами. Кстати, как продвигается экспертиза моих предположений по перспективным научно-техническим работам?
— Кое-что уже сделано, — кивает мне начальник Научно-технического отдела ВСНХ. — Но я жду отзывов от разных специалистов, чтобы не оказаться в плену одной точки зрения.
— Это верно, — тут же соглашаюсь с ним. — Главное, выяснить, как они оценивают значимость этих работ для достижения производственно-технической независимости СССР? И уже потом надо будет поставить перед ними задачу оценить, какие шаги надо предпринять для организационного, кадрового и материального обеспечения работ, признанных необходимыми.
Следующий вопрос, который меня волновал — об опережающей подготовке кадров. Оказалось, что Троцкий в общем согласен с моими идеями (хотя и попенял мне за излишнюю, с его точки зрения торопливость, со снятием классовых ограничений в образовании), и даже уверил меня в том, что поддержит соответствующие решения в ЦК и Политбюро. Что же касается вопросов стандартизации, то и здесь глава НТО оказался на моей стороне. Более того, в НТО с его подачи уже прорабатывался вопрос о научном обеспечении разработки государственных стандартов и о процедуре их научной экспертизы.
Расстаюсь с Львом Давидовичем вполне удовлетворенный разговором. Но в то же время меня гложет неясное подозрение, непонятно на чем основанное, но очень стойкое, что Троцкий к чему-то готовится, или что-то затевает. Не вылезет ли он в самый неподходящий момент с какой-нибудь экзотической платформой, чтобы вновь очутиться в центре политической сцены? Такие шутки могут перекосить набок весь нынешний политический баланс, который меня пока в целом устраивает. Только ведь в голову ему не влезешь, чтобы узнать, — а что он задумал?
Крайне насыщенный рабочий день покатился к концу. Можно было сбросить с себя напряжение трудовых будней… и заняться обдумыванием предстоящей беседы с Лазарем Шацкиным. Вот так, погруженный в свои мысли, я и дотопал по морозцу до Охотного ряда, где, спохватившись, прикупил кое-что к ужину и к завтраку для следующего дня. Потом осталось пройти вверх по Тверской до Страстной площади — и тут уже рукой подать.
Торопливо проскочив полутемный холл с высоченными зеркалами, взлетаю вверх по лестнице, не дожидаясь здешнего медлительного лифта, и, еще не отдышавшись, кручу ручку механического звонка в середине двери. Лида встречает меня на пороге, а рядом с ней — Лазарь.
Он очевидно рад нашей встрече, лезет обниматься, хлопает меня по плечам.
— Наконец-то соизволил объявиться! — бросает он, широко улыбаясь.
— Да погоди ты со своими объятиями! Дай хотя бы раздеться! — с трудом отбиваюсь от него, стаскиваю с себя шапку, пальто, шарф, и пристраиваю все это на вешалку.
— Здравствуй, Лида! — легонько беру ее под локоть, чтобы пройти в комнаты, а она, нисколько не стесняясь Шацкина, обнимает меня за шею и утыкается носом в плечо. Впрочем, все это длится какое-то мгновение, и вот мы уже рука об руку покидаем прихожую.
— Давай, Лазарь, вводи меня в курс дела, как у нашего комсомола идут дела с подрядными бригадами? — начинаю, не тратя время на предисловия.
— Идут, идут, — кивает мне Шацкин. — Со скрипом — с большим скрипом! — но идут. Поддержка Бухарина и Дзержинского через нашу партийную печать пришлась очень кстати, стало полегче продавливать нашу инициативу через парткомы. — Лазарь сделал короткую паузу, и посмотрев на меня с хитрым прищуром, спросил:
— Я не очень ошибусь, предположив, что ты притащил с собой какие-нибудь новые идеи?
— Не ошибешься, — теперь уже моя очередь кивнуть в ответ. — Надо нашу затею из инициативы комсомола, пусть и получившей некую партийную поддержку, превращать в нечто более оформленное и прочно закрепленное.
— Ты имеешь в виду заключение договоров подряда? — сразу схватывает Шацкин.
— Да, и их тоже, — подтверждаю его догадку. — Но не только. В объединенном ЦКК-РКИ есть такое Управление по улучшению госаппарата, которому было поручено руководство всем движением по научной организации труда в стране. А сейчас, когда за дело улучшения аппарата управления взялись всерьез, заводы и фабрики сами обращаются в Рабкрин с просьбами провести у них обследование и работу по рационализации системы управления. Поэтому в НК РКИ создают акционерное общество — Государственное бюро организационного строительства «Оргстрой», деятельность которого будет строиться на началах хозрасчета и самоокупаемости. Вот мне и думается — а не провести ли наши инициативы как часть работ по рационализации управления, а?
Комсомольский вожак задумался на минуту, теребя пуговичку на нагрудном кармане гимнастерки, потом неуверенно пробормотал:
— С чего бы им нашу идею под свои дела подверстывать? Боюсь, просто так, в лоб, ничего не выйдет. Надо какие-то подходы искать…
— Лида, — поворачиваюсь к внимательно слушающей нас девушке, — а никого из твоих знакомых студентов Коммунистического университета в системе Рабкрина не осталось?
— Ну, как же не осталось? — удивляется Лида. — Я же тебе говорила: Пашка Семенов, он же пошел работать инспектором в Московское губернское отделение того самого Управления по улучшению госаппарата в наркомате Рабкрина, про которое ты только что толковал.
— А ты не сможешь выяснить — он, случаем, в «Оргстрой» не собирается перейти? — тут же взваливаю на нее общественное поручение.
— Выясню! — легкомысленно машет рукой Лагутина.
— Отлично! Вот и попробуем через Пашу Семенова проталкивать наши идеи в порядке, так сказать, официальной работы по улучшению аппарата управления. Но это еще не все, — делаю оговорочку.
— И богат же ты на идеи! — восклицает Шацкин. — Чего еще на этот раз придумал?
— Дело непростое, но перспективное. Очень скоро широко развернутся работы по стандартизации производства, — поясняю ему, — и надо подключить к этому делу инициативу рабочих. Создать рабочие бюро по стандартизации и рационализации производства. Производственные совещания влачат жалкое существование, а тут будет реальный фронт борьбы за качество продукции и совершенствование технологической дисциплины. Вот только надо крепко подумать, как все это увязать с материальным интересом рабочих, чтобы рационализация не стала всего лишь предлогом к повышению норм и урезанию расценок. Не то рабочие будут от такой рационализации шарахаться, как черт от ладана!
— Ладно, — тянет Лазарь, — попробую своих ребяток, кто экономику изучал, в это дело запрячь. Пусть покумекают… Ну, и задаешь же ты задачки, — бросает он под конец.
— Да ты не расстраивайся так, Зуря! — спешу «успокоить» его. — Если это дело у нас пойдет, я тебе еще идей подкину. За мной не заржавеет!
В ответ тот заливисто хохочет:
— С тобой не соскучишься! Хорошо, — добавляет он, отсмеявшись, — давай каждый покрутим в голове эту идейку, а послезавтра встретимся, и уже конкретно обговорим наши дальнейшие шаги.
— Годится! — и мы все вместе отправляемся в прихожую, чтобы проводить Лазаря, вечно спешащего по своим комсомольским делам.
Оставшись с Лидой наедине (Михаил Евграфович, как всегда, засиживался допоздна в ИККИ), набираю в грудь воздуха, беру девушку за плечи, разворачиваю к себе лицом и выпаливаю:
— Выходи за меня замуж!
— Зачем? — непритворно удивляется она. — Вот выдадут нам бумажку с печатью. И что это изменит?
— Тогда перебирайся ко мне, — продолжаю гнуть свою линию. — Это уж точно кое-что изменит!
Лицо Лиды грустнеет, и она тяжело вздыхает (что для нее было не характерно: вздыхать по всякому поводу — это была как раз моя привычка):
— Не могу, Витя (и Витей она меня почти никогда не называла — все Виктор да Виктор). Поверь, очень хотелось бы, но не могу. Как я папу одного оставлю? — с горячностью стала объяснять она. — Ведь он у меня как большой ребенок, толком за собой присмотреть не может.
— Понимаю, — уныло отзываюсь я. А что мне еще остается? Только понимать…
Лида, видя мое настроение, тут же виснет у меня на шее, и громко шепчет на ухо:
— Хороший мой… Ну, не сердись, не будь букой. Мы же все равно вместе!
Обижаться на девушек — совершенно никчемное занятие, и я, чуть поскрипев сердцем, оставляю все обиды в стороне, и целую ее в ответ…
На следующий день, 3-го февраля, согласно полученной повестке, у меня запланирован визит в городской военный комиссариат. Потолкавшись по коридорам и выслушав несколько противоречивых указаний, нахожу, наконец, кабинет, где важно восседает пожилой дядька, к которому, собственно, мне и нужно. Весь его вид говорит о том, что он — старый служака, выпестованный еще прежним режимом, хотя, скорее всего, обретался в невеликих чинах.
Глянув на мою повестку, он важно объявляет:
— Вам надлежит прибыть на сборы начальствующего состава с 9-го по 22-у февраля сего года в город Тверь, в 143-й полк 48-й Кашинско-Тверской дивизии Московского военного округа.
Хотя я уже решил для себя, что от сборов отлынивать не буду, все же пытаюсь внести ясность — а вдруг удастся сохранить эти две недели для работы, которой становится все больше и больше? Поэтому робко намекаю:
— Но почему на сборы? Ведь я же не военный.
— Как так — не военный? Вот тут у меня значится, — он хлопает ладонью по тоненькой канцелярской папочке, выбивая из нее некоторое количество пыли, впрочем, небольшое, — что вы служили военкомом дивизии!
— Это какая-то ошибка! — получаю возможность возразить по существу. — Никогда военным комиссаром не был. И уж комиссаром дивизии — точно.
— Как так? — снова удивляется служака, смешно топорща пышные усы. — А кем же вы тогда, позвольте поинтересоваться, служили?
Честно отвечаю:
— Не комиссаром, и не дивизии, а заместителем командующего Западным сектором Войск внутренней охраны Республики по политчасти.
— Все едино, хрен редьки не слаще! — парирует служака. — Эта должность как раз военкому дивизии и приравнивается.
— Но почему тогда меня направляют на сборы в дивизию РККА, если я в ВОХР служил? — бросаю на стол свой последний козырь.
— А потому, милейший, — назидательно говорит работник военкомата, наставив на меня указательный палец, — что войска ВОХР в сентябре 1920 года были преобразованы в войска ВНУС. Оные же, в свою очередь 19 января 1921 года были переданы Военведу, за исключением войск ВЧК, железнодорожной и водной милиции. Но вы-то, я так понимаю, не из водной милиции и не из ВЧК, сиречь ОГПУ? — насмешливо интересуется он.
Остается лишь кивнуть в ответ.
— Потому и призывают вас на сборы в 48-ю дивизию, — заключает служака. — Вот, получите предписание и распишитесь. Рано утром в понедельник ваша группа отправляется с Николаевского вокзала. Сбор у комнаты военного коменданта станции. Билеты будут у старшего группы. На этом все.
— Разрешите выполнять? — немножко ерничаю, ставя закорючку в журнале и забирая у него из рук предписание.
— Выполняйте! — с усмешкой провожает меня взмахом руки старый служака.
Последний день перед сборами, воскресенье, 8-го февраля, естественно, провожу с Лидой. Она вычитала в «Известиях Административного отдела Московского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов», что Общество строителей международного красного стадиона устроило на Ленинских горах (бывших Воробьевых) снежную и ледяную горы, и специальную горку для лыжников. Кроме того, там построена теплая лыжная станция, поставлены пять юрт и буфет с горячей пищей.
— А еще, — рассказывала мне она, — комсомольские ячейки могут получить напрокат лыжи, коньки и санки на льготных условиях. Вот я нашу комсомольскую ячейку и сагитировала в воскресенье туда отправиться.
— Может быть, лучше поближе где-нибудь устроимся? — Хотя я неплохо владею лыжами, но большого удовольствия от них не получаю, а потому и пытаюсь ее отговорить от этого похода. — Вот, совсем недалеко, у Крымского моста оборудован каток и площадка для фигурного катанья.
— Ты чего такой ленивый? — прикусывает меня за ухо Лида. — Никаких возражений! Вперед, на лыжи!
Так и очутился в воскресенье на лыжах. Не буду спорить, размялись мы не плохо, пробежались по лыжне, покатались с гор, заодно в снежки поиграли и поваляли друг друга в снегу — как же без этого! В общем, день удался.
Когда мы уже пили чай у Лагутиных на квартире, а Михаил Евграфович, сославшись на занятость, удалился к себе в кабинет, и строчил там что-то, устроившись за письменным столом, Лида неожиданно тихо-тихо, но очень отчетливо произнесла:
— Может быть, я сошла с ума, но вот уже недели две меня не оставляет ощущение, что за нами следят.
— Кто? — тут же вскидываюсь, однако так же не повышая голоса, чтобы не расслышал ее отец.
— Не знаю, — Лида покачала головой. — Не знаю, — повторила она. — Я только нутром чувствую слежку, а обнаружить никого не могу. Такое впечатление, что следят настоящие спецы этого дела, мне не чета.
Она помолчала немного, потом добавила:
— Боюсь я за тебя.
— А я за тебя. Рядом со мной, выходит, быть опасно.
— Глупости говоришь! — зашипела Лида. — Прошу тебя, будь осторожен! — теперь в ее голосе зазвучали умоляющие нотки.
— Да уж буду, — обещаю ей. — На сборах они вряд ли какую пакость сотворить смогут, — там все на виду, — а когда вернусь, постараемся с этими таинственными филерами разобраться: что это еще за Наты Пинкертоны на нашу голову выискались?
