Глава 33

Начало сентября ознаменовалось тем, что в Москву прибыла последняя партия медной проволоки и первая — железных пластин для изготовления генератора. Случилось это событие около полудня, а ближе к вечеру произошло еще одно, и тоже связанное с прибытием. В древнюю столицу Российской империи явился майор Абрам Петрович Ганнибал. Рапорт о чем он тут же отправил в Лефортовский дворец, а сам остановился на постоялом дворе. Прочитав принесенную ему бумагу, император назначил Ганнибалу аудиенцию на следующее утро, сам же ненадолго задумался. Ведь этот прадед Пушкина находился при Петре Первом как минимум двадцать лет, и последние десять из них — неотлучно. И всего-навсего майор! Дома в Москве нет, в Питере был небольшой деревянный, да и тот куда-то делся за время сидения Ганнибала в ссылке. А о чем это может говорить? Либо о том, что данный субъект способностями обладает весьма средними, если не сказать более, и ничего другого просто не заслуживает. Однако Миних, например, это не подтверждает, да и Пушкин вроде писал о своем предке весьма одобрительно. Либо такое положение дел связано с тем, что Абрам Петрович не карьерист и не вор. Если же он кроме этого действительно талантливый военный инженер, то ему самое место в ближнем круге молодого императора. Как бы это все попроще и побыстрее проверить? Ага, вот тут-то помимо своего основного назначения проволока и пригодится, но ее одной будет мало. Нужно еще что-то такое… этакое… ну, в общем, для вора и карьериста привлекательное. Есть у меня такое, сообразил Новицкий, это дворец Голицына в Охотном ряду. Оно только называется дворцом, а на самом деле там три больших здания и штук шесть — не очень, причем кое-чему и ремонт пришелся бы кстати. Да и вообще, раз уж этот дворец становится императорским, то там не помешает… ну, например, аллея с голыми статуями и фонтанами. Или небольшой зимний сад. Или еще что-нибудь для красоты. Вот и посмотрим, как и в каком направлении начнет действовать возвращенный из ссылки майор. В соответствии с именем — или, наоборот, с фамилией.

Вообще-то Сергей ожидал увидеть негра, и ему представлялось что-то вроде Луи Амстронга в зрелые годы, однако визитер оказался ненамного темнее самого Новицкого. Примерно как таджик, прикинул император. Лицо тоже совершенно явно не негритянское и кого-то к тому же сильно напоминающее. Интересно, кого? Да Пушкина же, сообразил молодой царь. Вот если Александру Сергеевичу его нос заменить на слегка курносый, а физиономию сделать квадратной, то получится вылитый Ганнибал. Даже подкрашивать почти не придется, Пушкин, судя по портретам, тоже был смугловат. В общем, вполне приличный дядька лет сорока на вид. С таким и разговаривать совсем не противно.

— Проходи, Абрам Петрович, садись вот сюда. Ты какой напиток предпочитаешь — чай, кофе или брусничную воду? Вина у меня во дворце нет, сразу предупреждаю.

— Кофе, ваше величество.

— Хорошо, и я его выпью за компанию.

Сергей дернул за шнурок, раздалась переливчатая трель звонка, и вскоре дежурный камердинер внес две чашки.

— Э… это что? — осторожно осведомился гость.

— Кофе.

— Государь, а тебя не обманывают? Оный напиток и выглядит, и пахнет не так.

— Да нет, просто он не очень крепко заваренный, с сахаром и сливками. Мне так больше нравится. Попробуй, если не подойдет, то скажу, чтобы заварили, как ты привык.

— Благодарю, ваше величество, меня, разумеется, устроит и то, что принесли.

Кофе выпили в молчании. Император присматривался к гостю — совсем непохоже, чтобы в Сибири он страдал от голода или холода. Хоть сейчас его на плакат, рекламировать здоровый образ жизни. Однако на всякий случай Ганнибалу был задан вопрос о здоровье, и после вполне ожидаемого ответа Новицкий начал ставить задачи:

— Есть у меня два дела, кои не знал я, кому поручить, а тут вдруг ты пришел. Первое — так, даже и не совсем дело, оно небольшое. Вот, смотри.

Сергей выложил на стол метр медной проволоки недавно заизолированной им лично.

— Значит, нужно вот так, как здесь, аккуратно, виток к витку, обмотать медь ниткой, а потом сразу промазать рыбьим клеем. Всего есть шестнадцать катушек по шестьдесят аршин. А вот людей у меня на это нет, все заняты. Но тут почти любая баба справится, дело нехитрое. Просто мне надо быстро, самое большее через неделю. Возьмешься устроить такое дело?

— Возьмусь, государь, — пожал плечами Ганнибал, вертя в руках образец, — а можешь сказать, для чего такое надобно?

— Конечно. Мы тут недавно с Нартовым открыли электрическую силу. Она может ровнехонько покрывать что угодно медью, а также щипать человека за язык. Я же мыслю, что только этим ее свойства вряд ли ограничиваются, и хочу производить дальнейшие опыты. Вот для них мне такой проводник и нужен, ведь электрическая сила протекает только по металлам, причем по меди — лучше всего. А ниткой ту медь надо обмотать, дабы сила с нее никуда в сторону не убегала, а двигалась только в нужную сторону. Если хочешь посмотреть, как это выглядит, зайди к Нартову и покажи бумагу, я ее сейчас напишу, он тебе все объяснит. И поможет, если для обматывания какие-либо приспособления понадобятся. Найти его можно на заводе, что строится в версте выше дворца по Яузе.

Император достал из ящика бланк допуска низшего уровня, быстро его заполнил и передал гостю, после чего извлек еще один лист, на сей раз заметно больших размеров, и повел речь дальше:

— Следующее же дело связано с моей новой резиденцией, что досталась мне по завещанию Михаила Михайловича Голицына. Нужно привести ее в такой вид, дабы там при необходимости не стыдно было принять и самых важных персон. Вот план, меня в основном интересует вот этот дом и два вот этих, остальные пока подождут. Кстати, тебе же в Москве жить негде? Ну так можешь занимать любое здание с этого плана, кроме тех трех, кои я только что указал. Однако средств у меня не очень много, пока могу выделить только восемь тысяч рублей, но мне хочется, чтобы они были истрачены с наибольшей пользой. После чего будет видно, не засиделся ли ты в майорах. Возьмешься еще и за такое дело?

— Возьмусь, ваше величество.

— Очень хорошо. Тогда сейчас зайди в канцелярию, это от приемной четвертая дверь по коридору направо, на ней еще табличка висит, так что не ошибешься. Там тебе выправят все необходимые бумаги. Раз в неделю — письменный доклад мне лично. По пятницам, время скажут в приемной. Очень приятно было познакомиться, и я надеюсь, что оное знакомство будет и далее продолжаться в том же ключе, а пока более не задерживаю.

Естественно, что, взяв на себя всю полноту самодержавной власти, император просто вынужден был начать заниматься государственными делами. Он и начал, выделив под это два дня в неделю — среду и пятницу. Из тех соображений, что дни все равно постные, так что даже если от дел и немного пропадет аппетит, то ничего страшного в том не будет. Однако он уже начал задумываться об организации этого процесса таким образом, чтобы государственные дела все-таки отнимали у него поменьше времени. Первым шагом стало учреждение канцелярии, следующим на очереди был секретариат, а пока его задачи как-то пытались выполнять два камердинера, отобранных Ершовым по критерию наибольшей грамотности. То есть люди могли писать с умеренным количеством ошибок, но до полноценных секретарей им было пока далеко. И, значит, поручения Ганнибалу Новицкий составил таким образом, чтобы в процессе их выполнения можно было посмотреть, к чему имеет наибольшую склонность Абрам Петрович. К науке, технике, строительству, воровству или крючкотворству? Наиболее желательным был последний пункт, но и остальные тоже сойдут — кроме, естественно, предпоследнего.

Следующим в очереди на прием был купец Иконников. Его визит после непродолжительных раздумий император тоже отнес к государственным делам. И вообще последнее время он при виде любого посетителя первым делом прикидывал — а не получится ли вот на этого свалить хоть что-то из своих императорских обязанностей? Пару раз уже, действительно, получалось.

Купец, понятное дело, явился с подарками. Притащил он с собой бочонок меда со своих рязанских пасек, четверть пуда кяхтинского чая и приличных размеров отрез китайского шелка. Последнему император был искренне рад, потому как шелк шел на изоляцию для генератора и прочих изготавливаемых на месте деталей маяка, и все, до чего Сергей мог дотянуться, уже было пущено в дело. Последнее время молодой царь даже с интересом присматривался к наносящим ему визиты дамам высшего света, но интерес тот не имел никакого отношения к эротике. Молодой царь пытался сообразить — не из шелка ли их платья, или, например, белье. И под каким бы предлогом все это снять, не накладывая на себя постельных обязательств, если действительно из шелка. А тут столько позарез необходимого материала сразу! Значит, идут они все лесом, эти бабы, тем более что все равно Лизе ни одна и в подметки не годится.

В силу чего купец был принят очень ласково, напоен кофием, угощен пирожными и вообще всячески обласкан. Чего он, судя по его несколько ошарашенной физиономии, явно не ожидал.

— Так, значит, ты с Китаем торгуешь? — уточнил Новицкий. Он уже знал, что Кяхта — это пограничный городок, через который идет торговля с восточным соседом.

— Помаленьку, государь, — поклонился купец, — али тебе что надо оттуда? Ежели так, то доставим со всем старанием, и обойдется это тебе дешевле, чем у любого прочего.

— Да, Сергей Порфирьевич, шелк мне понадобится, это мы с тобой еще обсудим. Однако сейчас у меня несколько иные планы, более обширные. Задумал я ввести для купечества особое звание — "поставщик двора его императорского величества". Со специальным гербом, изображение которого те купцы смогут на товары свои наносить, даже если они продаются не моему величеству. Думаю, что звание это будет приравнено к личному дворянству. Однако кому попало его, понятное дело, присваивать невместно. Сначала должен купец доказать, что на качество его товаров никаких нареканий быть не может. Потому как если в меду, например, какие-нибудь тараканы найдутся, а ткани будут лежалые или рваные, то какой же это поставщик двора? В лучшем случае арестант, а то и вовсе покойник. А вот особо низких цен требовать я не стану. Почему бы и не переплатить маленько, ежели товар того стоит? Так что подумай, уважаемый, не хочется ли тебе стать первым кандидатом на сие почетное звание с гербом.

Купец даже не сразу ответил — видимо, все еще пытался поглубже вникнуть в открывшиеся перед ним сияющие перспективы. Но вскоре очнулся и заверил царя:

— Хочется, государь, горы я готов свернуть, дабы доверие твое оправдать.

— Тогда, значит, на днях пришлю я тебе курьера со списком, что мне скоро понадобится и в какие сроки. Цены сам проставишь, только сильно не наглей, ладно?

— Государь, да разве же я…

— Верю, но сказать-то все равно надо было, согласен? Ну, а коли с делами мы закончили, то давай просто так поговорим. Сложное, наверное, дело — с таким обширным хозяйством, как у тебя, управляться? И неужели ты сам все в голове держишь и во все вникаешь, вплоть до мелочей? На это ведь и двадцати четырех часов в сутки мало будет.

— Разумеется, государь, не все я сам делаю, — приосанился Иконников, — для того у меня приказчики есть. И весь день за мной неотлучно ходит специально для того человечек выделенный, и ему в помощь еще два имеются. Память у него хорошая, а кроме нее и тетрадка с карандашом при нем. Так вот, слушает он, что я кому говорю, запоминает али записывает, а вечером мне краткий доклад делает, что я поручил, кому и в какие сроки. Бумажки он потом в специальные деревянные корытца раскладывает по числам и алфавиту. И время от времени говорит мне — мол, Сергей Порфирьевич, поручил ты тому-то то-то еще два дня назад, а он, собака, до сих пор не чешется, небось указание-то хозяйское мимо ушей пропустил.

— Хорошая система, — оценил император, — а не возьмешься и мне устроить такую же? Ежели сможешь, то будем считать, что половину пути до поставщика двора ты уже прошел. Даже, пожалуй, две трети, коли у меня никаких нареканий не появится.

В этот день оставалось провести еще одну аудиенцию, посвященную делам военным, и прочитать доклад на ту же тему. Перед ужином был приглашен капитан Павшин, а после него должен явиться курьер с бумагами от Миниха — Новицкий не любил читать на голодный желудок. Личная же встреча с разгребающим завалы неотложных дел в военной коллегии фельдмаршалом намечалась послезавтра, в пятницу.

— Помнишь ведь, Тихон Петрович, нашу с тобой первую беседу, — начал Новицкий сразу после приветствия бравого преображенца. — Говорили мы с тобой о третьем гвардейском полке, и вот сейчас, по моему разумению, настал час перейти от слов к делам. Но сначала — о том, для чего я этот полк вообще задумал и какие задачи ему предстоит выполнять. Итак, само название "лейб-гвардия" подразумевает, что главной ее задачей является защита императорского величества. Но ведь защищать можно по-разному. Первые полки, Преображенский и Семеновский, всегда были при императоре на поле боя. Ныне Семеновский несет караул при моей особе, Преображенский же пока остается в резерве на случай войны.

При этих словах правая половина лица капитана, которую император наблюдал в зеркале, выразила глубокое удовлетворение. Потому что ее владельцу явно не хотелось воевать черт знает где, вдали как от столицы, так и от императора. Павшин успел узнать его настолько хорошо, что был уверен — уж этот-то с саблей наголо впереди войск скакать не станет. Левая же половина физиономии Тихона Петровича не выражала ничего, кроме почтительного внимания.

— Однако функции защиты одними караулами не ограничиваются, — продолжил молодой царь. — Очень часто бывает нужно и работать на опережение. Ибо ждать, пока враг внутренний нападет, не есть лучший выход. Предпочтительнее обезвредить его еще до того, как он начнет свои гнусные действия.

То есть Новицкий хотел создать что-то вроде внутренних войск. Понятное дело, что ни один толковый боевой офицер от предложения возглавить такую часть в восторг не придет, а вот для Павшина оно будет в самый раз. Ну, а полнейшую верность своему сюзерену он обеспечит сам. Кажется, уже начал понимать, каким именно образом, но все равно уточнить, конечно, необходимо.

— Император, как тебе наверняка известно из официальных бумаг — он всемилостивейший. И вообще добрейшей души человек, это я уже от себя добавляю. Да, но тогда вешать-то смутьянов кто будет? Целые города усмирять, если понадобится? Помещиков, кои в своих имениях себя царями чувствуют и на мое величество клали с прибором, кто станет в чувство приводить? Вот ты всем этим и займешься, господин пока еще капитан. Впрочем, до майора тебе всего ничего, это я уже вижу. А там, глядишь, и повыше чины пойдут. Но немного погодя, уже после того, как твоим именем начнут детей пугать. Как тебе такая перспектива?

Теперь обе половины капитанского лица выразили напряженную работу мысли. Глядя на нее, император решил полностью назвать вещи своими именами:

— Врагов у тебя, конечно, появится много. Но, пока я жив и ты мне верен, ничего они тебе сделать не смогут! А вот если вдруг помру — то, конечно, сожрут тебя, Тихон Петрович, живьем сожрут на следующий же день. Вот в этом и есть единственный минус моего предложения. Все остальное — плюсы.

— Готов положить все силы для служения вашему величеству, — решился наконец Павшин.

— Молодец, я в общем-то и не сомневался. Значит, в полку будет два батальона, один из которых надо специально учить боям в городе, штурму зданий и тому подобному. Плюс рота разведки и связи, дабы ты сам мог узнать, где какая измена замышляется, и немедленно известить меня об этом. И полурота обеспечения, в кою помимо хозяйственного взвода будет входить еще один — сам придумаешь, как его назвать. Потому как штык и намыленная веревка — это разные инструменты. Пусть солдаты делают свое дело, а специалисты из второго взвода роты обеспечения — свое. Солдат будешь набирать из однодворцев, желательно с окраин. Офицеров — из беднейших дворян, которым никакое наследство не светит, дабы они относились к службе с должным рвением. На составление штатного расписания даю тебе две недели. Вопросы есть?

— Никак нет, ваше величество!

— Даже что такое взвод, спрашивать не будешь?

— Так ведь ясно же, что ваше величество оным образом изволит плутонг называть.

— Тогда иди. Надеюсь, что у меня не появится повода в тебе разочаровываться. Ибо сильно подозреваю, что ты этого моего разочарования не переживешь, больно уж у тебя душа чувствительная.