XIV

Дед Варган, кряхтя, протиснул свое иссохшее тело в узкую щель между прибрежными валунами и, наконец-таки оказавшись в своем убежище, уселся на чуть теплый песок, еще не успевший окончательно остыть с тех пор, когда солнце стояло высоко и проникало в эту каменную воронку. Теперь же солнце висело над самым морем, большое, оранжевое, готовое вот-вот начать погружение в теплые воды Черного моря. Варган нашел это убежище не так давно, всего несколько недель назад и с тех пор приходил сюда каждый вечер. Чем оно было замечательно? Ну, во-первых, здесь здорово прятаться от своей старухи. Несмотря на то что оно буквально в трех шагах от их хижины, старухе нипочем его не найти. А орать: «Варган! Варган, старый козел, куда же ты пропал?!» – она может хоть до посинения. Варган все равно не выйдет из своего убежища, пока…

Ну, раз уж мы заговорили о «пока», то тут самое время вспомнить и о «во-вторых». Во-вторых, из этого убежища открывался прекрасный вид на море. Казалось бы, эка невидаль – вид на море, особенно для человека, который у этого самого моря живет в двух шагах и может лицезреть его из каждого мутного окошка своей хижины, не отрывая старой костлявой задницы от такого же старого колченого табурета. Но из убежища открывался вид не просто на море, а на маленькую бухточку, заботливо огороженную природой валунами со всех сторон так, что увидеть то, что в ней происходит, нельзя ни из их рыбацкого поселка, состоящего из шести домов, ни из какого-либо другого места на берегу. К тому же с моря совершенно не видно Варгана, сидящего в своем убежище. А вот это, пожалуй, было самым важным для старого рыбака, ибо в убежище своем он не столько прятался от надоедливой старухи, сколько подсматривал за соседями.

Новые соседи появились у Варгана в конце прошлого лета. Его бывший сосед Артак продал им и свой дом, и свою лодку, и все имущество. За дом, самый лучший дом в поселке, он, видимо, получил хорошую цену, потому как тут же забрал жену, детей и ушел в Кафу. Теперь торгует на городском рынке рыбой, выловленной другими рыбаками. Богатым, уважаемым человеком сразу стал Артак. А у новых соседей денежки водились, по всему видать. Несколько раз они уходили в Кафу и возвращались оттуда на повозке, доверху груженной всякими вещами.

Новые соседи были молоды и, видно, никогда раньше не жили у моря. Варгану пришлось учить соседа управляться с лодкой и ловить рыбу, как если бы тот был еще мальчишкой-несмышленышем. Хотя, ничего не скажешь, учился он быстро и уже через пару-тройку недель рыбачил так, как если бы вырос в рыбацкой семье. А прошедшая штормовая осень и зима закалили его, сделав настоящим рыбаком. Теперь Варган зависел от помощи соседа, пожалуй, поболе (и в этом он готов признаться кому угодно, кроме своей старухи, конечно), чем сосед от него.

…Варган приник к щели между валунами, вглядываясь в морскую гладь, чуть-чуть сморщенную мелкой рябью. Ага, вот и эти двое. Она плыла спокойно, медленно, высоко держа голову над водой, чтобы не намочить закрученные и сколотые костяным гребнем волосы, а он, резко выбрасывая руки, скользил в воде быстро и умело, как те самые рыбы, которых он ловил на пару с дедом Варганом. Пока она бултыхалась недалеко от берега, он успевал сплавать далеко, к самому горизонту, и вернуться обратно, чтобы потом вместе выйти из воды. Когда дед Варган нашел свое убежище, она еще совсем не умела плавать, и он учил ее, барахтаясь с ней на мелководье.

Он уже настиг ее, какое-то время они плыли вместе, видимо болтая о чем-то, потом он ускорился и, достигнув мелководья, поднялся во весь свой немалый рост. Он был красив, словно златокудрый Феб, по какой-то своей прихоти сошедший с Олимпа к смертным. А вот и она, эта самая прихоть, похитившая сердце юного Феба. Как Афродита Пеннорожденная, поднялась из воды, затмевая своим блеском само солнце. Он подхватил ее на руки и понес на берег…

– Ах, вот ты где, старый бездельник! – В ужасе Варган обернулся, услышав голос своей старухи. Так и есть! Она не просто обнаружила его убежище, но и пытается пролезть в него! – Куда это ты вперился? А ну-ка подвинься… – Старуха легко отодвинула деда от щели, через которую он смотрел на море. – Ах ты, старый греховодник! Вот ты чем здесь занимаешься! Глазеешь на голых молодых баб…

– Тише, тише… – попытался успокоить ее дед Варган. – Они могут услышать.

– И пусть слышат! И пусть знают! Я не позволю!

Нет, этого дед Варган не мог допустить. Сейчас соседи, одевшись, пойдут домой и, перебираясь через каменную гряду, услышат орущую старуху. А раз услышат, то и увидят. А если увидят, то обидятся на деда, и тогда прощай их дружба…

Бросив старуху одну, он выбрался из своего укрытия и поднялся к хижине. Сел на обрубок акации, служивший ему колодой для рубки дров, и принялся ждать старуху. Он знал, что, как только его не будет рядом с ней, старуха перестанет орать, потому и сбежал так быстро. А кроме того, для того, чтобы выбраться из убежища, нужно знать секрет. Дед Варган первый раз тоже намучился. Вот и старуха пусть попыхтит.

Показались соседи, взобравшиеся на каменную гряду. Они ловко спустились с нее на песок, а потом, держась за руки, как дети, взбежали к дедовой хижине.

– Здорово, дед, – сказал сосед. – Небось не ужинал еще? Что-то бабки твоей не видно.

– Доброго вечера, дед Варган, – поздоровалась соседка. – Приходи ужинать к нам. Я сегодня сварила уху такую, как ты меня учил, – из четырех сортов рыбы.

– Ох-хо-хо, – притворно завздыхал дед. – Да куда-то старуха моя запропастилась, ребятушки. Не могу от дома далеко отойти. Может, и искать еще придется на ночь глядя. Голова у нее дырявая, ветер гуляет… – Дед показал рукой, как гуляет ветер в голове у старухи. – Могла и заблудиться где-нибудь.

– Ну жди, жди… – Сосед хохотнул, и они пошли дальше, к своему дому.

Старуха наконец выбралась из каменного мешка красная, потная и… спокойная. Злобиться, похоже, сил уже не осталось. Проходя мимо Варгана, мрачно бросила:

– Иди ужинать.

Дед послушно пересел за обеденный стол, стоящий у самой хижины под разросшимся, тенистым черешневым деревом. Старуха вынесла из хижины деревянные ложки, солонку и, положив их на стол, хлопнула ладонью себя по лбу.

– Козы… – И убежала.

И так каждый вечер последние лет… Варган уже и забыл, сколько лет это продолжалось. Только садятся ужинать – и бабка обязательно о чем-то вспомнит и убежит доделывать то дело, о котором только что вспомнила. Спустя какое-то время появляется и садится ужинать как ни в чем не бывало.

Дед Варган покрутил в руках ложки и отбросил их в сторону. Взял солонку – ага, пуста! Отличный повод! Он побежал на огород, надергал там редиски, лука и еще какой-то зелени, захватил со стола пустую солонку и рванул к соседям.

– Эгей, Елена! – браво начал Варган. – Смотри, сколько зелени я тебе принес! – Соседка как раз ставила горшок с дымящейся ухой на стол (ели, естественно, тоже перед домом).

– Спасибо, дед Варган, – поблагодарила соседка. – Не знаю, что бы я без тебя делала. Точно, пришлось бы самой огород разбивать.

– Это ты не меня благодари, а мужа своего. Другой бы давно поколотил тебя и заставил в земле ковыряться. А твой Александр вишь жалеет тебя шибко…

Соседка ласково улыбнулась:

– Садись с нами ужинать, дед Варган.

– Не… Благодарствую. – Он поставил на стол пустую солонку. – Я за солью. Соль закончилась, а чертова старуха не отследила.

– Садись, садись, дед, – сказал сосед и чуть ли не силой усадил Варгана рядом с собой на лавку. Пустую солонку передал жене. – Насыпь… – Потом поднялся, сходил в дом и вернулся с бурдюком и тремя глиняными чашами.

– Сегодня праздник? – хитро прищурившись, поинтересовался Варган.

– Да, – ответил Александр тоном, не допускающим никаких двоетолкований. – Сегодня я узнал, что у меня будет сын.

– Хмм, – хмыкнул дед, окинув придирчивым взором точеную фигуру Елены. – А не скажешь… Впрочем, у меня это было так давно, что я и забыл, как это бывает. У нас со старухой было пять… Нет, шесть мальчиков и четыре девочки. А выжило… – загибая пальцы и шевеля губами, дед принялся подсчитывать в уме.

Александр налил до краев две чаши, протянул одну из них деду, плеснул чуть-чуть и в чашу жены.

– За нашего сына! – торжественно провозгласил он.

– А с чего ты взял, что будет сын? – принялся придираться враз захмелевший Варган. – У-у… Вино у тебя доброе. Ты явно покупал его не у нашего Бубелы.

Бубела был единственным хозяином в поселке, возделывавшим виноград.

– Да, – подтвердил Александр. – Я привез его из Кафы.

Дед почмокал губами и с сожалением поставил чашу на стол.

– Так почему ты решил, что у тебя обязательно будет сын?

Улыбаясь, Елена поддержала деда Варгана:

– Да, почему ты так думаешь?

Александр пожал плечами:

– Н-ну, не знаю… Уверен, и все.

– А если будет девочка? – вновь спросила Елена. – У меня только девочки получаются.

– Ничего, Александр, – успокоил его дед. – Девка – это тоже неплохо. Ты наливай, наливай… Вот у нас со старухой было шесть мальчиков и четыре девочки. А выросло только трое парней да девка. Все разлетелись. Где они сейчас? Не знаю. Только самый младший с нами оставался. Так и того убил этот мерзавец Пескаторе. Тогда он только появился в Кафе. Да… – Дед вновь осушил чашу. – Давно это было. Но… Хвала Всевышнему, есть справедливость на этом свете. Прошлым летом явился в Кафу один вельможа царя Тохтамыша и взгрел всех банкиров и ростовщиков в Кафе, и велел им не брать с простого человека больших процентов, а негодяя Пескаторе так просто повесил на городских воротах. И всю банду его разогнал. Да, настоящий богатырь был, вечная ему память.

– Почему вечная память? Он что, погиб? – поинтересовалась Елена.

– Да, так говорят люди. Он же из Кафы на войну отправлялся. Вроде там и погиб. А богатырь был… – Варган поискал глазами, ища подходящую мерку.

– С меня ростом? – спросил Александр.

– Да что ты, – пренебрежительно махнул рукой Антиной. – Поболе… Во-о! – И он устремил руку в небеса. – Доспех у него был весь из чистого золота, а меч – как мачта на моей шаланде. И еще – во-от такая бородища знатная! Красная-красная. Одно слово, богатырь…

Дед Варган, вдохновленный соседским вином, еще долго мог бы рассказывать о подвигах легендарного богатыря, если бы его не перебила Елена.

– Ешь, дед Варган, а то совсем захмелел уже.

Варган ел соседскую уху и думал о том, что уж очень долго зажился он на этом свете. Пережили они со старухой и всех своих детей и внуков, и слава Всевышнему, что послал ему таких соседей, у очага которых может погреться и он.

Солнце уже утонуло в море, дед Варган ушел домой, и Елена с Александром принялись укладываться спать. Он уже лежал на широкой кровати и, подложив руку под голову, любовался Еленой. Она сидела на краю кровати и тщательно расчесывала густым гребнем свои длинные волосы, разговаривая то ли с ним, то ли сама с собой.

– А вот эту историю про чудесного богатыря, избавляющего город от разбойников и кровопийц-банкиров, я уже слышала однажды в Кафе на базаре. Там еще фигурировала несчастная девица красоты неописуемой, спасенная богатырем. Я тогда подумала, что этой истории не менее сотни лет. А оказывается – все случилось прошлым летом. Но богатырь-то каков, а? – Она негромко рассмеялась. – Ростом до небес, с красной бородищей… Это где ж у тебя бородища, милый? И что за девицу ты освобождал?

– Фф, чушь какая, – фыркнул он. – Доспехи из чистого золота… Это ж надо такое придумать… Меч величиной с мачту…

– Если б мне Адаш не рассказывал о ваших прошлогодних приключениях в Кафе, я бы и не поняла, что речь о тебе, милый.

– Да будет тебе на всякую ерунду обращать внимание. – Он легонечко постучал по кровати рядом с собой. – Иди быстрей ко мне, милая.

– Нет, не говори, Тимоша. – Она продолжала тщательно расчесывать волосы, сидя спиной к нему. – Далеко не про всякого слагают былины и сказки. Дело в том, что ты действительно большой человек, Тимоша. И за что ты ни берешься, все получается… Как в сказке. А народ это чувствует.

– Да брось ты ерунду… – Отмахнулся он. – Не придешь сейчас, засну – не добудишься.

– Погоди, я с тобой о серьезном. Вот мне Адаш еще рассказывал, как вы под Еросалимом при обозе сидели. Дмитрий уже и не знал, куда б тебя заткнуть, чтоб ты не отличился. А ты и там сумел. И турок, и греков к присяге привел, и Михаила из крепости выкрал…

– Все! Я засыпаю. – Он лег на бок, демонстративно отвернувшись от нее.

Но она, никак не отреагировав на его слова, продолжала:

– Это я к тому, Тимоша, что талант тебе большой от Бога дан. Знаешь притчу про талант? – Она сделала небольшую паузу, дожидаясь ответа.

– Знаю, – буркнул он.

– Тебе суждена великая судьба, Тимофей Васильевич, а ты свой талант на меня – старую, никчемную бабу транжиришь.

Подскочив на месте, он тоже сел на кровати.

– Оля, я что-то не пойму, куда ты клонишь. При чем тут эти греки, турки и все такое прочее? А? Да если хочешь знать, это все не я, а Гаврила Иванович придумал.

Но ее не так-то просто было сбить с занятых позиций.

– А кто Гаврилу Ивановича пригрел подле себя? Разве не ты? Дмитрий-то его на помойку вышвырнул. А ты разглядел нужного человека, согрел его своим доверием и заботой.

– Хорошо, хорошо, – уже вконец раздражаясь, проговорил он. – Все понимаю, не понимаю только одного, к чему весь этот разговор?

– Неправильно мы поступаем, Тимоша. – Она несколько раз тяжело вздохнула. – Не дело это – тебе, богатырю и сиятельному вельможе, прятаться под чужим именем здесь, в этом захолустье.

Ну все! Приехали! И вот пойми после такого этих баб! Ну кто, как не она, твердил, что «рыбасоиды» не оставят их в покое, пока не убьют? Кто просил, нет, требовал, чтобы он что-нибудь придумал? И ведь года не прошло, а все уже забылось.

В августе прошлого, 6889 года, когда последняя сотня вельяминовского отряда добралась наконец до Кафы, великий воевода Тимофей Вельяминов и его возлюбленная боярыня Ольга Тютчева исчезли, растворились на тесных улицах Кафы. Зато в семи верстах от Кафы, в небольшом рыбацком поселке, объявились простолюдины Елена и Александр. Они купили дом и зажили в нем мирно и счастливо. И был единственный человек на Земле, знавший, где искать Тимофея и Ольгу. Звали этого человека Епифаний. Он пришел вместе с ними в поселок, он видел дом, в котором они поселились. Он оставался единственной ниточкой, связывающей Елену и Александра с Тимофеем и Ольгой.

Это был счастливый год. Время от времени Сашка, правда, вспоминал, кто он такой, откуда и зачем сюда явился, но тут же гнал от себя эти мысли, обещая себе подумать об этих неприятных вещах завтра. Но Сашка помнил не только об этом – о своем долге, которым он пренебрег (сам он предпочитал слово «отсрочил»), он помнил также о том, что его любовной идиллии могут угрожать не только «рыбасоиды», но и Лобов. Озабоченный тем, что слипер давно не выходит на связь, Лобов мог прервать слиперский полет насильственным образом. Поговорить же с ним, хотя бы через портал, Сашка не мог себя заставить. Ведь пришлось бы что-то врать… Кому угодно, но только не Лобову. Через это Сашка переступить не мог.

Порой он принимался задавать себе вопросы, на которые сам же и отвечал:

– Ты что, боишься «рыбасоидов»?

– Нет. Мне плевать на них, но я боюсь потерять Ольгу.

– Неужели ты не понимаешь, что рано или поздно ее потеряешь? Ты не можешь находиться в этом времени бесконечно долго.

– Понимаю. Но чем позже это произойдет, тем лучше.

– Но… Как думаешь, долго ли сможет любить женщина мужика, прячущегося от опасности?

И, черт возьми, наконец-то этот момент настал. Дед Варган влез со своей дурацкой сказкой. И у нее в голове сразу как лампочка зажглась. Он же такой, он сякой, мой Тимошенька. За это я его и полюбила. А в кого превратился? В простого рыбака? В труса?

Сашка улегся, отвернувшись от Ольги. Все, хватит самокопаний. Завтра вставать чуть свет. У нее, может быть, гормональный взрыв. Сегодня с ума сходит, а завтра проснется, и все будет по-прежнему. Надо меньше обращать внимания на подобного рода истерики. Она дурит просто, а у него из-за этого на душе кошки скребут. Он положил на голову подушку и придавил ее рукой, чтобы не слышать Ольгиной болтовни, и теперь до него еле доносились ее жалобные причитания:

– Я скверная, скверная, скверная… Тебе жизнь загубила. А дети… О ужас! Запрятала девочек в монастырь, и теперь они – сироты при живой матери! Бедные девочки… – Ольга начала всхлипывать. – А этот… Этот ребенок… Он родится в этой дыре… Пресвятая Дева, помоги мне… Что же я такая?.. Я всех делаю несчастными…

Под монотонный звук ее голоса Сашка заснул, как под колыбельную. Проснулся он, лишь только забрезжил рассвет, и день, набирая разбег, начал привычный свой бег. Когда он спустился к лодке, дед Варган уже ждал его, приветствуя привычными словами:

– Слишком спать любишь, Александр. Эдак из тебя рыбака не получится.

Сашка рассмеялся. День начался как обычно. Вчерашний дурацкий разговор канул в Лету. Счастливая, беззаботная жизнь продолжается. Он помог столкнуть в воду лодку Варгана, а следом столкнул и свою.

Домой вернулся он уже за полдень, лишь после того, как они с дедом смотались в Кафу и продали там свой улов. Сашка развесил на шестах сеть – сохнуть на ветру, а уже высохшую свернул и взвалил на плечо. Надо было отнести ее домой, чтобы на досуге заняться ее починкой. Подойдя к дому, он сбросил с плеча сеть и пристроил ее на скамье, повесил в тень низку бычков из сегодняшнего улова и, не желая входить в жаркую духоту дома, позвал:

– Елена!

Обычно она выпархивала к нему навстречу, лишь только он успевал произнести первые звуки ее имени, но сегодня его зов, стукнувшись о закрытую дверь, вернулся к нему обратно. Встревожившись (не случилось ли что-нибудь с ней), Сашка толкнул дверь и негромко позвал:

– Елена…

Ответом ему было абсолютное молчание, лишь где-то сердито жужжала невидимая муха. Сашка вошел в дом, озираясь по сторонам. И тут из-за открытой двери послышалось:

– Доброго вам здоровья, ваше высочество.

Он закрыл дверь.

– Епифаний… Ты что здесь делаешь? Что-нибудь случилось?

– Ничего не случилось, не извольте беспокоиться, – поспешил успокоить его Епифаний. – Просто я приехал сообщить боярыне Ольге, что к нам посыльные приезжали. Ветлужский княжонок хочет посватать нашу девочку. Сваты обещались приехать к Рождеству Пресвятой Богородицы. Вот я и приехал вам сообщить эту радостную весть. А то какое ж сватовство получится? Девушка сама в монастыре, в послушании, а мать ее незнамо где…

– Да, да, правильно… А где сама боярыня Ольга?

– В Кафу побежала, ваше высочество, вас искать. Уж больно торопилась вам эту радостную весть сообщить. Побегу, говорит, упрежу моего великого воеводу. То-то он обрадуется, как узнает, значит.

– Чему обрадуется, Епифаний? Объясни толком. Тому, что дочь боярыни Ольги кто-то посватать собрался?

– Это само собой. Нет… Вы вроде как все собирались, но как-то повода не было. А тут все одно к одному. Завтра и поедете. И я с вами.

– Куда поедем, Епифаний?

– На Москву, ваше высочество. – Епифаний, похоже, едва сдерживался, чтобы не продемонстрировать свое удивление от непонятливости великого воеводы. – В Тушино, в имение боярыни Ольги.

У Сашки сразу как будто ледяной ком в животе образовался от нехорошего предчувствия. «Значит, никуда он не канул, ни в какую Лету, этот вчерашний разговор. А воплотился – вот… В Епифания. Итак, прощай беззаботная жизнь. – Сашка чуть мысленно не произнес «прощай, Ольга», но вовремя себя одернул. – Ты что, совсем одурел здесь от безделья и расслабленности? В конце концов, ты знал, что это дезертирство в рай рано или поздно закончится. Впереди обычная, нормальная… Нормальная жизнь! А всякие предчувствия ни при чем!»