XII
Еще один морской переход под парусом заставил Сашку почувствовать себя если уж и не старым морским волком, то опытным путешественником как минимум. Несколько дней они шли при неблагоприятном северо-восточном ветре и не столько продвигались вперед, сколько боролись с силами неумолимой матушки-природы. На пятый день небо прояснилось, яркое солнце засверкало в лазурных водах Черного моря, а холодный шквалистый ветер с северо-востока сменился ласковым бризом с запада. Их пузатый купец, подняв все паруса, теперь весело бежал к скалистым крымским берегам, наверстывая упущенное.
Ольга не то чтобы мучилась морской болезнью, но как человек сугубо сухопутный, чувствовала себя на зыбкой, все время старающейся уйти из-под ног палубе, мягко говоря, некомфортно. Даже теперь, когда погода наладилась, попытки уговорить ее покинуть каюту и совершить прогулку по палубе заканчивались неудачей.
Сашка же, имевший во время путешествия достаточно времени для раздумий, мучился сомнениями и, можно даже сказать, угрызениями совести. Или же, выражаясь иначе, находился в постоянном диалоге со своим внутренним голосом.
– Тебя зачем прислали сюда? Найти Некомата-Рыбаса и убрать его и его людей! – пенял ему внутренний голос ли, совесть ли, Бог знает. – Так?
– Так, – вяло соглашался Сашка.
– Некомата найти сложно, поэтому ты решил ловить его «на живца», выставляя в роли живца самого себя. Так?
– Так…
– Тогда почему в тот самый момент, когда задумка твоя сработала, когда щука заглотила «живца», ты сделал все, чтобы избежать встречи с людьми Некомата? А может быть, и с самим Некоматом… Значит, ты никого и не собирался ловить… Так кого ты хочешь обмануть? Лобова? Себя?
– Никого я не обманываю! Я сам согласен быть «живцом». Но не позволю делать «живца» из Ольги!
– Опомнись! Этой женщины давно нет. Она умерла шестьсот с лишним лет назад!
– Как же нет? Вот она, в двух шагах отсюда, достаточно лишь спуститься с палубы. Живая и любящая меня, между прочим.
– Не обманывай себя. Она любит Тимофея Вельяминова! И, в конце концов, какое имеет значение, кто кого любит?! Ты прислан сюда с боевым заданием, а то, как ты к нему относишься, называется одним словом.
– Каким?
– Предательство!
– Да как ты смеешь… Я… Я…
И Сашка начинал длинно и путано объясняться, оправдываясь и приводя какие-то доказательства в свою защиту. Внутренний голос ненадолго умолкал, но через какое-то время все повторялось вновь.
Вельяминовскому отряду пришлось отправляться из Несебра в несколько очередей – найти сразу нужное количество кораблей, способных вместить всех людей и лошадей, было невозможно, поэтому процесс отправки растянулся больше чем на две недели. Во главе каждой, возвращавшейся домой партии Сашка ставил опытного, доверенного человека, а воинам выдавал в награду за службу поистине царское жалованье – по четыре золотых на брата. С одним из кораблей ушел старшим Гаврила Иванович Безуглый. Последней на большой торговый корабль загрузилась вельяминовская домашняя сотня. А вместе с ними отправлялись домой великий воевода, Адаш и Ольга со своим дворецким Епифанием.
Капитаном корабля был старый грек – худой, скрюченный годами и, видимо, болезнями, с лицом, кожа которого походила на дубовую кору, и голосом надтреснутым и сиплым из-за постоянных попыток перекричать стихию. Не один десяток лет бороздил он моря, водя корабли из порта в порт, и если уж кого и называть старым морским волком, то именно его. По крайней мере, так показалось Сашке после знакомства с этим человеком. Одного взгляда на старого капитана ему было достаточно, чтобы почувствовать – должно произойти нечто невозможное, чтобы помешать им благополучно добраться до Кафы.
Сашка в очередной раз спустился в каюту к Ольге, стараясь развлечь ее, но ей не хотелось, чтобы он видел ее такую – испуганную, измученную, изжелта-зеленую, и она вновь прогнала его, заверив, что чувствует себя неплохо и просто хочет пока побыть в одиночестве. Сашка поднялся на палубу, где почти сразу же столкнулся с Адашем.
– Государь, – сообщил тот, – капитан говорит, что уже виден крымский берег.
– Отлично, – обрадовался Сашка. Значит, скоро конец Ольгиным страданиям. – Пойдем на нос, поглядим сами.
Они прошли по палубе вперед, но, как ни вглядывались в горизонт из-под приставленных ко лбу ладоней, даже намека на берег не увидели.
– Не вижу я никакого берега, – недовольно пробурчал Адаш.
– Капитану видней, у него впередсмотрящий на мачте сидит, – философски заметил Сашка. – Я берега тоже не вижу, хотя две какие-то точки прямо по курсу разглядел.
– Какие еще точки? Где? – вновь буркнул Адаш.
– Ну вот же, гляди… Как две маленькие мошки прямо перед нами.
– Ничего не вижу…
– Пойдем к капитану. Ему сейчас впередсмотрящий доложит, что видит два корабля.
Капитан стоял на баке, рядом с рулевым, держащим румпель.
– Два корабля впереди, прямо перед нами, – сообщил капитану Сашка, когда они с Адашем поднялись на кормовую надстройку. Капитан, соглашаясь, покивал головой. – Что за корабли? Курс менять не придется? – засыпал он капитана вопросами.
– Пока непонятно. Подойдем чуть ближе.
И тут что-то проорал с мачты впередсмотрящий. Еще один матрос взбежал на бак и продублировал донесение впередсмотрящего. Капитан удивленно хмыкнул, округлив глаза и скривив губы.
– Что такое? – поинтересовался Сашка. По реакции капитана он понял, что информация, полученная от впередсмотрящего, показалась капитану как минимум странной.
– Пройдем на нос, посмотрим сами, – предложил он Сашке и Адашу.
Теперь это были уже не точки, а два маленьких белых перышка. А за ними теперь уже была видна и черная линия берега. Признаться, Сашка смотрел не столько на горизонт, сколько на капитана. Уж больно ему не понравилась его реакция на сообщение впередсмотрящего. Несколько минут капитан пристально глядел вперед, пока не вымолвил:
– Да. Это дромоны.
– Что? – не понял Сашка.
– Ромейские боевые корабли, – пояснил ему Адаш. – Мы их все в Золотом Роге ждали, а они вот где. У самых берегов Крыма.
– Так война же закончилась… – как-то не очень уверенно произнес великий воевода. – Если они не вышли в море во время осады Царьграда, то что они делают здесь и сейчас?
Старый грек вновь скривил губы и помотал головой:
– Флот базилевса уже несколько лет не выходил в море по военной надобности. Они выходят в море, лишь только когда им заранее заплатят либо укажут на верную богатую и легкую добычу. А тут целых два дромона… Кто-то им, видимо, очень хорошо заплатил. Надеюсь, это не нас они ждут. – Теперь настала Сашкина очередь мотать головой и кривить губы. – Хотя… Нас не нас… Если уж они вышли в море, то вряд ли пропустят мимо себя богатого купца, не попробовав ощипать с него перья. Катапульты в ход они пускать не будут, чтобы ненароком не отправить нас на дно с нашим товаром. Эти глупцы не знают, что товар, который я везу, это воины царя Тохтамыша. – Капитан хрипло рассмеялся. – Надеюсь, государи мои, что вы и ваши люди готовы к встрече с этими разбойниками?
– Я уже сорок семь лет и зим готов ко встрече со всякого рода разбойниками, будь это на земле, на воде, на небесах или в аду, – попробовал мрачно пошутить Адаш.
Теперь уже были различимы и корпуса кораблей, обрамленные порхающими веслами, как ресничками. Паруса же исчезли с мачт. На дромонах явно заметили добычу и из режима рейдирования переключились в режим атаки.
– Да, – хрипло констатировал капитан, – пытаться уйти от них бессмысленно. Их скорость гораздо больше нашей. Думаю, они будут брать нас на абордаж. Мне надо торопиться – необходимо отдать команде соответствующие распоряжения. – Он достал из нагрудного кармана свистульку и издал с ее помощью длинный, переливчатый, тревожный свист. Еще не закончив свистеть, он, увидев выбегающих на палубу матросов, старческой трусцой поспешил на корму.
– Поспешу и я, государь, – сказал Сашке Адаш. – На каждом из этих кораблей по сто пятьдесят воинов. Не так уж чтобы и много для нас, но скоро они уже будут здесь. Надо успеть облачиться в доспехи.
– Хорошо, – соглашаясь с ним, кивнул Сашка.
– Государь, ты бы тоже спустился вниз да облачился в броню.
– Хорошо, – вновь кивнул великий воевода, продолжая неотрывно следить за приближающимися дромонами.
– Я понимаю, что триста человек против нашей сотни – это немного. Да еще матросы на нашей стороне. И у каждого из них – добрая дубина и тесак за поясом. Великая сила, – вновь попробовал пошутить Адаш. – Но… Спустись, государь, надень броню.
– Ну и прилипчивый ты, как… – дальше продолжать Сашка не стал, сорвавшись с места и бегом направившись вниз, в свою каюту.
Адаш, довольный тем, что наконец-то уговорил своевольного мальчишку хотя бы чуть-чуть поберечься, тяжелой рысцой направился вслед за ним.
Когда Адаш орал громовым голосом: «Боевая тревога!» – Сашка уже облачался в доспехи. Он хотел было позвать на помощь кого-то из бойцов, но Ольга остановила его.
– Не надо, я сама тебе помогу. – Затягивая ремни на спине, осторожно спросила: – Тимоша, это очень опасно?
– Нет, милая, – постарался успокоить он ее. – Сущие пустяки. Оставайся в каюте, но… Если вдруг в каюте появится вода, беги вверх, на палубу.
Она грустно улыбнулась:
– А зачем? Я все равно плавать не умею.
– Вот и ладно. Значит, сиди здесь и жди меня.
Все нутро корабля наполнилось тяжелым топотом ног, громкими голосами и звяканьем оружия и доспехов. Даже кони в трюме заволновались, словно чуя приближающуюся опасность. Великий воевода в общем потоке бойцов, спешащих наверх, поднялся на палубу. Там Адаш уже расставлял людей и давал им указания, как действовать в предстоящем бою. Сашка прошел на нос. Дромоны были уже совсем близко, метров двести пятьдесят – триста.
У него не было никаких сомнений, что не кто иной, как слуги дьявола оплатили и отправили в рейд эти два боевых корабля, простоявших всю войну на Родосе и даже не подумавших защитить своего базилевса. Теперь же они караулят именно его, великого воеводу. «Рыбасоиды», не сумев захватить его живьем в Несебре, решили больше не рисковать и действовать наверняка. А что может быть вернее, чем отправить человека на дно вместе с кораблем, на котором он находится? Но если это так, то капитан ошибается. Не будет никакого абордажа. Они не будут грабить купца. Им и без того достаточно хорошо заплатили. Дромоны постараются пустить их на дно быстро и надежно. Что называется, с гарантией. Наверное, будут обстреливать из катапульт с безопасной дистанции. Или… Придумают, что-нибудь еще из этой же оперы. Но… В таком случае, доспехи из средства защиты превращаются в камень на шее, гарантированно утягивающий на дно. Именно поэтому, а не из-за мальчишеской бравады Сашка столь долго раздумывал, когда Адаш настаивал, чтобы он надел доспехи.
Внезапно дромоны уменьшили скорость сближения с их кораблем. Правый стал забирать вправо, а левый влево. Не понимая сути этого маневра, Сашка бросился на корму к капитану.
– Капитан, вы видите, что они делают?! – прокричал он еще на лестнице, ведущей на кормовую надстройку.
– Да, – коротко ответил тот. Судя по выражению его лица, этого маневра от дромонов он не ожидал, и положительных эмоций он у него не вызвал. Капитан громко прокричал своим хриплым каркающим голосом какую-то команду, и тут же матросы, до того стоявшие в ожидании на палубе, полезли на мачты. – Я приказал поставить больше парусов, – пояснил он Сашке. – Теперь наша единственная надежда – это скорость. Если Посейдон будет милостив к нам, мы достигнем какой-нибудь безопасной бухты раньше, чем дромоны нас достанут.
– Но вы же говорили, что состязаться с ними в скорости бессмысленно? – удивленно воскликнул великий воевода. – Разве дромоны не собираются пойти на абордаж?
– Посмотрите… – Капитан указал рукой сначала налево, а потом направо. – Они разошлись и пропустили нас между собой. А теперь они разворачиваются, чтобы идти вдогонку за нами. Если бы они хотели взять нас на абордаж, они бы давно уже это сделали. Зачем они пропустили нас вперед? Значит, они хотят идти вслед за нами и обстреливать нас из катапульт. Неужели они хотят отправить нас на дно, даже не ограбив? – в полном недоумении воскликнул капитан. – Странное поведение. Ничего не понимаю.
В это время к ним поднялся и Адаш.
– Ну, что у нас тут? – поинтересовался он.
– Смотри сам…
Оба дромона уже закончили разворот и легли на курс, которым шел купеческий корабль. Они неслись за ним, как две гончие, преследующие оленя. Расстояние между преследуемым и преследователями катастрофически быстро сокращалось. Летящий снаряд Сашка узрел в последний момент, как раз перед тем как он ухнул в воду метрах в тридцати от кормы их корабля, подняв целую стену брызг.
– Началось… – мрачно констатировал капитан. – Сейчас они подойдут поближе, внесут поправку в прицел и… Тогда держись.
Только теперь Сашка обратил внимание на людей, возящихся с чем-то на носу каждого из дромонов. Он еще не успел сообразить, что бы это значило, а Адаш уже громогласно отдавал команду:
– Два десятка лучников ко мне! – (На капитанском мостике сразу же стало тесно от множества воинов, набившихся туда.) – Все видят людей на носу? – спросил он у воинов.
– Да… Видим… – нестройно прозвучало в ответ.
В этот момент еще одна глыба, просвистев рядом с ними, рухнула в море, обдав всех стоящих на мостике потоками соленой воды.
– Десять налево, десять направо! – скомандовал Адаш. – Снимите этих мерзавцев!
На мостике было так тесно, что воинам пришлось стрелять поочередно – пятерками. Над шлемами лучников Сашка смотрел на левый дромон. Там как раз загрузили камень в катапульту и собирались произвести выстрел. После первого же залпа лучников все моряки попадали, причем один из них, видимо, навалился на рычаг спуска, и катапульта сработала, выбросив свой заряд. Вместе с камнем вылетело и тело одного из моряков. Камень после такого неудачного пуска упал совсем недалеко от дромона, а тело несчастного матроса подбросило высоко вверх, на высоту мачт, откуда он и сверзился на свой корабль. Лучники довольными возгласами приветствовали успешные выстрелы, подбадривая друг друга.
Адаш был удовлетворен и отправил обратно на палубу вторую десятку, воинам первой же приказал:
– Держите их под прицелом. Не давайте никому приблизиться к катапультам.
Капитан довольно потирал руки.
– Ну, теперь они либо отстанут от нас, либо будут вынуждены пойти на абордаж! Храни нас Господь и владыка морей Посейдон!
На обоих дромонах попробовали еще пару раз загрузить катапульты, и обе попытки закончились для ромейских моряков печально. Наконец на одном из дромонов сообразили и постарались прикрыться большим деревянным щитом, но лучникам из вельяминовской сотни даже команда не понадобилась. Поправку в свои действия они внесли сразу же, мгновенно среагировав на действия противника. Несколькими залпами они не только подожгли щит, но и умудрились уложить моряков, заряжавших катапульту.
– Правильно, – одобрил Адаш. – А подожгите-ка, ребята, носы им обоим, да стрел побольше, чтобы костер разгорелся познатнее.
И лучники исправно выполнили это пожелание. Нельзя сказать, что пламя, занявшееся на носу одного и другого дромона, грозило катастрофой, но его необходимо было тушить, а приблизиться к пламени лучники никому не давали.
– Смотрите, смотрите! – торжествуя, прохрипел капитан. – Они подняли весла!
И действительно, на обоих дромонах гребцы перестали грести, и купеческий корабль сразу же начал от них отрываться. Дромоны вышли из зоны поражения, и наверху у них сразу же появились люди, занявшиеся тушением пожара и уборкой убитых и раненых с носовой части кораблей. Дромоны продолжали двигаться по инерции, расстояние между ними уменьшалось до тех пор, пока они не сблизились борт к борту.
– Они договариваются! – воскликнул капитан, хватая Сашку за руку. – Вот увидите, сейчас они пойдут на абордаж!
Оттолкнувшись веслами друг от друга, дромоны начали набирать скорость, расходясь в разные стороны. Теперь расстояние между ними было значительно больше, чем раньше, когда они пытались пустить в ход катапульты. Без особого труда они догнали купеческий корабль, поравнявшись с ним, и шли теперь параллельными курсами, стараясь держаться вне зоны поражения стрелами противника.
– Сейчас они начнут постепенно сокращать расстояние между нами, чтобы, в конце концов, притереться бортами, – пояснил капитан Сашке. – И уж тогда, государь, слово за вашими воинами.
Но, несмотря на предсказания капитана, дромоны и не думали сближаться. Они так и шли параллельными курсами, уйдя даже чуть вперед.
– Капитан, а попробуйте-ка взять чуть правее, в сторону правого дромона, будто вы собираетесь брать его на абордаж, а потом вернитесь на прежний курс.
Капитан сам лично встал к румпелю и проделал тот маневр, о котором его попросил великий воевода. Как ни странно, но дромоны не позволили изменить дистанцию между ними и купеческим кораблем. Оба повторили маневр купца.
– Странно, – вновь заявил капитан, удивленно округлив глаза. – Ведь если они хотят идти на абордаж, они должны были использовать этот момент и начать сближение.
– Значит, – сделал вывод Сашка, – они не собираются брать нас на абордаж, а собираются делать нечто иное.
– Что? – с самым серьезным видом спросил Адаш.
Самое скверное на войне – когда ты не понимаешь намерений противника. Сквернее этого только одно – когда ты не понимаешь его действий. А именно это сейчас с ними и происходило.
– Понятия не имею. – Великий воевода смог лишь пожать плечами.
И в этот самый момент оба дромона сделали резкий поворот чуть ли не на девяносто градусов и быстро пошли на сближение с купцом.
– Понял! – заорал капитан и от неожиданности даже забыл перейти на греческий, отдав команду своим матросам по-русски. – Убрать все паруса! – Тут же продублировав свою команду по-гречески, он резко переложил румпель вправо. – Я понял, чего они хотят, – быстро заговорил он. – У дромона на носу, под водой есть таран. Они не пойдут на абордаж. Они одновременно хотят таранить нас с правого и левого борта. В потом отойти и наблюдать, как мы тонем.
– Мы что-нибудь можем им противопоставить? – быстро спросил Сашка.
– Я пытаюсь, – ответил капитан, – сбросить скорость и повернуть направо, чтобы убрать борта из-под удара. В худшем случае мы получим удар в нос, в лучшем притремся бортом к правому дромону. А левый… Будем надеяться, что он пролетит мимо нас.
Услышав это, Адаш махнул лучникам и сбежал вниз, на палубу. Какой бы из вариантов, предсказанных капитаном, ни сбылся, предстояло готовиться к ближнему бою. Причем если дромонам – одному или обоим – удастся проделать дыру в обшивке купца, то захват чужого корабля становится залогом выживания.
– Снимай доспехи! – услышал Сашка команду Адаша и подумал: «Молодец, сообразил». – Как только первый вражеский корабль приблизится и матросы забросят кошки, всем прыгать на него. Задача – захватить корабль.
«Все правильно делает старый», – констатировал про себя великий воевода, но сам почему-то не торопился снимать с себя доспехи, несмотря на очевидность ситуации.
Купеческий корабль шел по крутой дуге, поворачивая вправо. Капитану правого дромона надо было бы отказаться от атаки и тоже повернуть вправо, увернувшись таким образом от идущего на него купца, но вместо этого он все круче и круче забирал влево, стараясь осуществить первоначальный замысел – вонзить таран в борт противнику. Но нехватка времени и пространства не дали ему возможности осуществить этот маневр. Корабли соприкоснулись левыми скулами и, сопровождаемый душераздирающим скрипом дерева, купец пополз вдоль дромона, вышибая весла из уключин. Поскольку купец был выше дромона метра на четыре, он, навалившись на него сверху, слегка накренил его так, что мачты дромона сцепились с мачтами купца. Матросы на купце забросили кошки на дромон, наскоро крепя концы у себя на корабле, а воины вельяминовской сотни, повинуясь команде Адаша, посыпались как спелые сливы сверху на дромон. Кто-то оказывался на настиле, кто-то же – сразу на верхнем ярусе, свалившись прямо на головы врагов. Те, занятые греблей почти до самой последней секунды, не успели толком изготовиться к бою, поэтому столь молниеносная атака соперника стала для них неприятным сюрпризом. Некоторые из них отправлялись на небеса, так толком и не поняв, что произошло. Но, опомнившись от первоначального шока, ромейские моряки начали оказывать сопротивление, чем еще больше раззадорили нападающих.
С высоты капитанского мостика Сашка окинул взором палубу. Посередине, возле мачты сгрудились матросы, держа наготове свои дубины. Слева, перегнувшись вниз головой, висит на фальшборте Адаш и орет: «Эй, сынки, полегче… Гребцов нижнего яруса не трогать! Они нам еще понадобятся!» «Похоже, там все в порядке, – успел подумать великий воевода. – А где же второй дромон?»
В этот момент весь корпус купца содрогнулся от мощного удара. Капитан устоял на ногах только благодаря тому, что цепко ухватился за румпель. Сашка же был сбит с ног, растянувшись во весь свой немалый рост на мостике.
– Второй дромон! – вскрикнул капитан, и в голосе его Сашка не уловил радости, ну ни на гран.
Второй дромон все-таки настиг купца и ударил его тараном в борт. Но угол атаки был слишком острым, и окованный медью таран так и не взломал обшивку, лишь надломив пару досок. Капитан прокричал что-то по-гречески, и двое матросов сразу же бросились вниз выполнять его указание.
– Надо проверить, не пошла ли вода в трюм, – пояснил он Сашке, поднимающемуся на ноги.
На дромоне, видимо, уже поняли, что их атака не принесла результата, и в пылу борьбы приняли решение не тянуть время, пускаясь на всякого рода хитрости, а закончить все здесь и сейчас. На купца полетели абордажные крюки и железные крючья-клювы деревянных лестниц. «Вот и твоя очередь настала», – услышал Сашка свой внутренний голос, сбегая с мостика на палубу. Он остановился у первой же лестницы, впившейся своим клювом в фальшборт их корабля, и потянул из ножен меч. Над фальшбортом показался шлем с пышным красным плюмажем, и Сашка махнул мечом. Одним врагом стало меньше, но рядышком, на расстоянии двух метров, на фальшборт легли еще две лестницы. Сашка глянул себе за спину. Матросы так и жмутся испуганной кучкой у мачты, Адаша же нет у левого борта. «Неужто сорвался и упал вниз?» – испугался за друга великий воевода.
– Адаш! – закричал он во всю силу своих легких.
– Я тут, государь. – Адаш оказался рядом, как всегда вовремя, чтобы обезглавить перелезающего через борт врага.
– Надо бы отозвать часть наших людей с того дромона!
– Не успеем. Надо сбросить им туда лестницы либо веревочные концы. Но матросы, кажется, ничего не соображают. Только жмутся друг к дружке, как овцы.
Во время этого короткого диалога Сашка и Адаш исправно отражали атаки врагов, лезущих вверх по трем лестницам.
– Я здесь сам справлюсь, иди на нос, – велел Адашу великий воевода. – Наверняка сейчас и там полезут.
Пока Адаш добежал до носа, там уже не только прицепили две лестницы, но двое ромеев даже успели перемахнуть через борт. Адаш пронзил одного мечом и, прикрывшись его телом, выбросил второго за борт, сбив телом противника, как тараном, еще двоих, лезущих наверх. Ситуация на носу, как и на корме вроде бы стабилизировалась, но тут между Сашкой и Адашем на борт были заброшены еще восемь лестниц. С таким количеством лезущих наверх врагов им было не справиться. Но матросы, наконец разбуженные громким карканьем своего капитана, бросились к борту, размахивая дубинами. Теперь был прикрыт и центр. Однако враг полез здесь на борт купца так активно, что матросы не смогли сдержать их у борта. Бой уже шел на палубе. Жидкая цепь матросов выгибалась внутрь, но пока еще держалась. Сашка и Адаш бросались время от времени помогать им, но тогда на палубу начинали лезть и с носа, и с кормы.
– Капитан! – Великий воевода наконец-то сообразил, как необходимо им поступить. – Надо сбросить концы на тот дромон и вызвать наших людей!
Трудно было предположить, что в этом старом, согбенном человеке скрывается столько ловкости и молодой энергии. Обрезав какую-то веревку, тянувшуюся над мостиком, и ухватившись за этот конец, он с ловкостью обезьяны, скачущей с лианы на лиану, перенесся с мостика к левому борту, пролетев над головами врагов. Чем там занимался капитан, Сашке смотреть было недосуг – ему постоянно приходилось отражать атаки сразу четырех-пяти противников. Но уже через минуту великому воеводе стало полегче, справа и слева от него в бой вступили его казаки. А еще через пару минут несколько десятков казаков заменили собой матросов, и ромеи дрогнули. Плавное отступление к правому борту тут же превратилось в бегство, и противник даже не воспользовался собственными лестницами, просто спрыгивая с купца на дромон.
Еще не все оставшиеся в живых ромеи вернулись на свой корабль, а на дромоне уже обрубили абордажные концы и отпихнулись веслами от купца. Тот, кто не успел, падал во все расширяющийся просвет между кораблями, хватаясь за весла. Кого-то подняли наверх, кто-то, менее везучий, был отброшен веслами в сторону. Казаки в горячке боя чуть было не сунулись за прыгающими в воду ромеями, но Сашке с Адашем вовремя удалось остановить их.
Дромон, натужно набирая скорость (на втором ярусе работала лишь треть весел), уходил прочь от купеческого корабля, который он только что безуспешно пытался взять на абордаж.
– Государь! Пересядем на другой дромон и догоним их! – дружно загалдели казаки, но великий воевода, подняв руку, остановил их.
– Стой! Убитые у нас есть?
– Не-е… Только матросы.
– Раненые?
– Да так, царапины…
– Все, братцы! Наша война закончилась! Вон уже виден крымский берег. А с дромоном… Бог с ним. Нам он уже не страшен. Они свое получили и больше не полезут.
На дромоне действительно и не помышляли больше ни о каких каверзах. Те, кому удалось унести ноги живым, считали, что еще счастливо отделались. На дромоне, уходящем на юго-запад, уже ставили паруса и, похоже, мечтали лишь об одном – избежать судьбы своих менее удачливых товарищей.
Оставив Адаша и капитана одних разбираться с захваченным дромоном, Сашка спустился вниз.
– Ты ранен, милый? – кинулась к нему Ольга.
– Нет, это не моя кровь, – попытался успокоить он ее. – Все уже кончилось. Теперь мы пойдем вдоль крымского берега и завтра будем в Кафе.
Ольга глубоко вздохнула. Платком она стерла чужую кровь с его лица и им же принялась стирать бурые подсыхающие пятна с его доспехов. Наткнувшись на глубокую зазубренную зарубку, принялась медленно водить вдоль нее пальцем, глядя на нее словно завороженная. Медленно, по слогам, произнесла:
– Эта броня спасла тебе сегодня жизнь… Но… Они не оставят нас в покое. Нам необходимо что-то придумать, Тимоша.
