Я не знаю, как побеждать других; я знаю, как побеждать себя. Хагакурэ

Говорят, что везет тому, кто сам везет. В этом смысле я еще тот вол - вот уже почти месяц с момента прибытия в средневековую Японию тащу на себе весь клан Сатоми. И не пикаю! Середина июля, тысяча пятьсот тридцать восьмой год от Р.Х. Позади убийство "родного" дяди, самоубийство десятерых его самых верных самураев, нападение и казнь бандитов Огигаяцу, сожительство с "чужой" женой, и, наконец, бойня у Хиросимы. Финал битвы у деревни с атомным названием вышел для нас очень удачным. В то время, как я с гвардейцами Абе бросился защищать пушки и аркебузиров, мой генерал, Симодзумо Хиро возглавил удар конницы по расстроенным стрельбой картечью порядкам самураев Огигаяцу. Мечников Ходзе с огромными клинками Но-дачи мы выбили еще раньше, так что никто не помешал нашим войскам прорвать боевые построения врага и рассечь армию дайме Нориката напополам. Вслед за кавалерией в прорыв кинулись копейщики Таро Ямады и самураи Танэда Цурумаки. Началось натуральное избиение.

Мне даже не пришлось пачкать мой меч Мурасамэ в чужой крови. Пара отбивов, несколько выпадов и уколов, попавших большей частью в доспехи, и вот уже мои гвардейцы скидывают солдат Огигаяцу с бруствера обратно в ров, а пушки тем временем добивают уцелевшие островки обороны. Еле успеваю крикнуть нашему главному артиллеристу Хосе Ксавьеру, чтобы прекратили стрелять. Так можно и по своим попасть. Картечь не разбирает, где свои, где чужие. Лупит по площадям.

Сажусь на раскладной стульчик перевести дух, а мне уже тащат голову Нориката.

И когда только успели ее привести в порядок - вытереть от крови, причесать?? Еще идет преследование врагов, самураи добивают раненых неприятелей, а самые нетерпеливые мои военачальники торопятся занять места в партере. Начинается процедура рассматривания голов противника. Сначала идет бывший дайме провинции Мусаси, потом генералы и полковники его армии, которых опознают среди трупов по личным флагам. Ждем, когда принесут голову Одноглазого. Вместо этого прибегает гонец и сообщает, что Ходзе Цунанари оказывается жив.

Ладно, мы не гордые, сходим посмотреть. Тем более надо проведать раненых в госпитале, который развернул Акитори-сан позади холма. Наш врач реквизировал несколько сараев крестьян, которые остались после разборки на доски под щиты и устроил настоящий полевой лазарет. И все по моим рекомендациям. Первое - сортировка. Сначала врач берет в работу раненых средней тяжести, потом легкой и только в конце тяжелых. Смысл подобного подхода в том, что если браться сразу за тяжелых, то на таких пациентов надо тратить много времени и пока врач ими занимается, средние станут тяжелыми (например, от кровопотери), а легкие средними (например, начнется заражение). Второй этап - операционная. Айн успел по моим чертежа сделать один комплект хирургических инструментов - ножи, пилки, зажимы и теперь Кусуриури практикуется в проведении операций. Опять же по моим наставлениям - сначала обеззараживание (протирка места разреза и рук сакэ), сама операция (в основном вытаскивание застрявших наконечников стрел, мелких осколков, отломившихся от мечей и копий), наконец, ушивание. Благо шовного материала - конского волоса - полным полно. Его также замачивают в сакэ дабы избежать заражения. Все раны обрабатывают специальными травами, призванными недопустить сепсиса. Особый вид операций - накладывание различных шин на сломанные руки и ноги.

Но вот что делать со сломанной головой? Я смотрю на пробитый череп Цунанари и удивляюсь! Несмотря на дырку в черепе, Одноглазый продолжал дышать! Дырка была не сквозная, скорее всего картечина ударила на излете в голову, пробила шлем, кости черепа и "спряталась" над височной областью.

- Акитори-сан, как насчет того, чтобы достать картечину? - сын Дракона Идзу мне чем-то импонировал, и я решил спасти жизнь парню.

- Господин, никто из врачей в лагере никогда не лечил травмы головы - замотал головой аптекарь - И уж тем более не вскрывал череп.

- Готовьте все к операции. Я сам попробую его спасти. Ну, а умрет, значит такая у него карма.

В свое время я ознакомился с третей серией знаменитого фильма - Молчание ягнят. Главный маньяк, которого играет Хопкинс, в конце фильма вскрывает парализованному полицейскому череп и, отрезав кусочек мозга, кушает на глазах остальных героев. Технология трепанации там показана достаточно точно, так что мне надо будет лишь повторить действия каннибала.

Акитори вытер кровь с головы, выбрил волосы вокруг раны. Я тем временем протер руки сакэ, клятвенно пообещав себе после войны открыть несколько винокуренных заводиков для выделки спирта. Ведь ничего сложного - все видели "Самогонщиков" с Никулиным, Вициным и Моргуновым. Греешь брагу на огне, пар по змеевику охлаждается и через несколько перегонок превращается почти в чистый спирт. Уж змеевик местные кузнецы мне в два счета скуют.

Ну, помолясь, приступим. Пациент без сознания, я беру прокаленный, но уже остывший нож, делаю надрез на коже. Снимаю часть скальпа, оставив его висеть на широком лоскутке. После чего хватаю маленькое сверло и делаю несколько дырочек по кругу в правой верхней части черепа. Сзади меня начинает толпиться свита и загораживать мне свет. Да, друзья. Дайме у вас мягко сказать с заскоками. То плов приготовит, то вот череп врагу вскрывает. Слава местным богам - японцы очень послушные и лояльные властям люди. В другом месте на меня уже бы смирительную рубашку одели или тайком прибили, а островное население молчит и все терпит. Через сто лет родится Токугава Цунаёси - прозванный в народе собачим сёгуном. Умственно отсталый правитель, придя к власти запретит убивать бродячих животных. Вообще любых. И чтоб вы думали? Безропотные японцы послушаются и через несколько лет по стране будет бродить сотни тысяч бродячих собак. Они будут нападать на крестьян, горожан, распространять бешенство. Но это еще не все. Следующим указом Цунаёси наделит собак бо?льшими правами, чем людей. Если например, стая собак, уничтожает посевы или домашних животных, то следовало сначала публично поклясться, что ни одна собака не пострадает. Затем нежностью и уговорами попросить стаю покинуть территорию. Запрещалось кричать, бить зверей. Жители одной из деревень были казнены, когда попробовали насильно выгнать животных. За ругань на уличную собаку, к которой следовало адресоваться не иначе как "О Ину Сама" (госпожа Собака), преступника ожидало телесное наказание -- побивание батогами.

Собачий сёгун построил в столице несколько огромных питомников, в которых содержались бродячие псы. Причем кормили их лучше, чем питались жители крупных городов. Дальше больше. Собак начали назначать на руководящие должности и рассылать посланниками в провинции. Самый знаменитый эпос страны Восходящего солнца - Сорок семь самураев начинается с того, что в одну провинцию вот-вот должен приехать такой посланник, а гордый дайме клана Ако отказывается дать на лапу...тьфу, дать чиновнику по имени Кира взятку. Кира - церемониймейстер, который единственный знает, как правильно для пса оформить замок Ако. Естественно, чиновник делает все, чтобы церемония встречи собаки прошла неудачно. Дайме оказывается опозорен, пытается во дворце Токугавы Цунаёси безуспешно убить бюрократа и по приказу сёгуна вскрывает себе живот. После чего верные вассалы Ако числом 47 штук целый год выслеживают Киру, чтобы отомстить за смерть и позор сюзерена. В итоге убивают чиновника. А сами кончают жизнь самоубийством. Нация аплодирует смелости и мужеству самураев. При этом ни один японец даже не подумает, что в основе всего этого ужаса стоит умственно неполноценный диктатор.

Чтобы совсем было понятно. Представьте, что какой-нибудь Лукашенко сходит с ума и заставляет всех от мала до велика играть в хоккей. Детей, стариков, женщин. И все послушно играют! Каждый день, без выходных. Максимум, что вызывает протест - счет игры между командами Инвалиды детства против Умственно отсталых. Представили? Возможно такое? В Белоруссии нет. А в Японии очень даже возможно.

Я рявкаю на свиту и та моментально рассасываться в пространстве. Теперь берем маленькие кусачки и прорезаем череп между дырками. Начинает идти кровь. Я ее убираю чистыми, прокипяченными тряпками. Отламываю обрезанную по кругу кость черепа над виском и передо мной открываются серовато-белые мозговые извилины. Ага, вот и картечина. Вокруг нее - гематома и свернутая кровь. Аккуратно палочками для еды вытаскиваю металлический шарик. Беру полую бамбуковую трубку, вставляю в отверстие в голове и высасываю, сплевывая на землю, красно-белую жидкость. В противном случае, гематома будет давить на мозг и пациент рано или поздно умрет. Все, вампирская работа закончена, я осторожно вставляю две круглые золотые пластины от навершия шлема Цунанари на места дырок в черепе. Закрываю кожей, зашиваю. Фу-у. Работа сделана и пациент даже еще дышит.

Оглядываюсь. Вокруг операционного ложа в некотором отдалении стоит толпа самураев. На лицах японцев написан неподтельный страх. Я вытираю кровь вокруг губ и пытаюсь пошутить:

- Господа, если Цунанари Ходзе выживет, его будут звать не Одноглазым, а Золотоголовым!

Ноль реакции, ну и ладно, тряситесь от ужаса дальше, я иду осматривать раненых. Постепенно, военачальники преодолевают боязнь и один за другим пристраиваются вслед за мной. Раненых на удивление не много. Около ста человек, большей частью легкие. Всего погибших по докладу Хиро-сана около тысячи и в основном - монахи, включая настоятеля Бэнкэя. От тайдана сохеев осталось семнадцать человек в живых. Что ж. На это я рассчитывал. Монахи должны были принять на себя самый первый, тяжелый удар и тем самым спасти редут и армию.

Подсчитываем трофеи. Во-первых, от армии Огигаяцу нам перешло в наследство около тысячи крестьян-носильщиков, которые не стали сбегать, а просто сели на землю и ждали новых хозяев. Назывались они хасамибако по имени лакированного дорожного ящика или тюка, который японцы таскали на конце палки через плечо. В этих ящиках находилось большое количество припасов - рис (около трехсот коку - почти 45 кг. на носильщика), соленая и вяленая рыба, сушеные водоросли Комбу (японцы добавляют их в рис), разнообразная одежда и обувь (хлопковые кимоно, сандалии), лекарственные травы. Особенно меня порадовало с полсотни тюков с порохом. По моим прикидкам наш пороховой обоз обогатился четвертью тонны огненного припаса.

Тем временем мои самураи по всему полю битвы собирали доспехи, мечи, копья и аркебузы. Исправных фитильных ружей оказалось около трехсот, зато разнообразных лат и холодного оружия нашлось аж на еще одну армию численностью пять-шесть тысяч человек. А вот здоровых лошадей после нашей артиллерийской бойни осталось мало. Около пятисот голов. Но и то хлеб. Самый главный сюрприз меня ждал в ставке Норикаты. В ящике, вокруг которого лежало несколько убитых охранников, было упаковано три тысячи золотых монет. Отдельно, стояла лакированная коробка с замком. Вскрыв замок кинжалом, я нашел векселя киотских торговых домов на пять тысяч коку! Кроме того, в ставке были складированы разнообразные дорогие доспехи с серебряной отделкой и чеканкой, пара десятков мечей известных оружейников.

Отправляюсь награждать отличившихся. Хорошо, что я захватил из Тибы дырявые китайские монеты - очень удобно вешать на грудь героев. А таких мне представляю аж сорок человек. Не забываю и о касирах и генерале. Каждому достается по золотой монете и дорогому мечу из запасов Норикаты. Конечно, самураи больше всего радуются клинкам. Некоторые увешиваются трофейным оружием, как новогодние елки. И за поясом несколько мечей, и за спиной и даже в обоих руках.

Больше всех получают португальцы. Им я выплачиваю за бой по десять коку каждому. А Ксавьеру все двадцать. Пришлось расстаться с 156-ю золотыми кобанами, но дело того стоило. Теперь артиллеристы за меня горой и готовы идти в бой против кого угодно. Но вот они то мне и не нужны сейчас. После битвы у Хиросимы, я приказываю бросить обоз с пушками и раненых у деревни и форсированным маршем иду на Эдо.

В пути меня догоняет гонец из Тибы. Прилетел голубь из Итихары - брат взял штурмом базу пиратов. Убито триста с лишним вако, еще двести человек взяты в плен. Обнаружены большие ценности, много золота и серебра, двадцать гребных кораблей и главное - трое пленников из аристократов. Брат не пишет, кто именно освобожден, зато подробно расписывает детали боя. Деревня Ава была захвачена на рассвете, внезапной атакой. Пираты спали, даже не выставив часовых. Потерь нет, Хайра спрашивает, что делать с пленниками и новыми самураями, которых он мобилизовал по всей провинции Кодзуса. Всего под его командой уже оказалось почти шестьсот солдат. Сто, самых лучших и самых верных бойцов, приказываю оставить в Аве, из пленных выделить двадцать человек, которые захотят избежать смерти, обучая моих самураев морскому делу - навигации возле берегов, установка парусов, управление чудами, абордаж. Остальных вако публично казнить. Аристократов и ценности направить в Тибу. И еще одно тяжелое решение, которое мне пришлось принять. Скрепя сердцем, отдаю приказ, силами полутысячи атаковать монастырь Хоккэ, благо тот остался без защиты.

Подло? Да, подло. Но власть дайме такая штука, что иногда приходится ради безопасности десятков и сотен тысяч жертвовать жизнью просто десятков и сотен людей. Очевидно, монастырь - черная дыра на землях Сатоми. Во-первых, не платит налогов, хотя наделы занимает и обрабатывает огромные. Во-вторых, конфликтует с моими вассалами. Наконец, монастыри на протяжении всей японский истории были рассадниками сепаратизма (особенно отличились фанатики Белого лотоса). Я собираюсь объединить Японию под своей властью, открыть острова миру, а монахи и насельники будут всеми силами сопротивляться моим планам. Вообщем, я отбрасываю моральные терзания, вспомнив лозунг из Рязановского фильма "Гараж": "Вовремя предать не предать - а предвидеть", запечатываю письмо и отправляю гонца обратно к брату.

_______________

Двое суток форсированного марша и мы с полками выбираемся на тракт под названием Токайдо. И сразу я понимаю, вот она цивилизация! Если до этого мы шли пусть и по дорогам, но все-таки по проселочной местности, которая изобиловала оврагами, речками и ручьями. То Великий восточный путь кардинально отличался от тех дорог, что я видел до этого.

Первая особенность, которая мне сразу бросилась в глаза - полное отстутствие колесного транспорта. Тысячи путешественников, падавшие ниц при моем приближении, передвигались либо пешком, либо верхом на лошадях. Аристократы ехали в каго - паланкинах, похожих на короба, подвешанные на шесты, которые несли на плечах носильщики. Колесный же транспорт оказался прерогативой императорского дворца и простолюдинам не дозволялось использовать повозки. Так как повозок не было - не было необходимости в специальном дорожном покрытии.

Второй момент, на который я обратил внимание - большое количество сосен, высаженных вдоль тракта. В жару деревья давали так нужную путешественникам тень, а зимой, наверняка, защищали от дождя и снега. Да и потеряться при таком ориентире было сложно. Наконец, третье - множество дорожных застав. Клановые пункты досмотра были разрушены и я тут же приказал начать их восстановливать, на что выделил необходимые средства. Заставы в землях Мусаси оказались же пусты. Чиновники и самураи Огигаяцу сбежали в столицу провинции.

На третий день мы подошли к Эдо. С небольшим отрядом гвардейцев я выехал на рекогноцсировку. Замок Нориката Огигаяцу, конечно, поражал воображение. Накого сравениня с провинциальной Тибой - три яруса каменных стен высотой метров двадцать каждая на большом каменном основании, рвы заполненные водой. Вокруг твердыни раскинулся город в виде кварталов ёкамати - призамковых посадов. Причем посады были отделены друг от друга водяными каналами. Вот такая своеобразная Венеция. С точки зрения обороны города - все очень удачно. Сначала врагам надо захватить мосты через каналы и только потом подступить к воротам крепости. Сами ворота, по докладам шпионов, были окованы железом и защищались специальной башней тэнсю, которая состояла из нескольких ярусов узких бойниц. Очевидно, что защитники могли безнаказанно обстреливать через эти бойницы осаждающие войска. Насколко я мог видеть с окраины города, который через триста лет превратиться в столицу Японии Токио - башня тэнсю была увенчена изящной, крытой черепицей крышей, украшенной узорами с позолотой. Эта позолота ярко сверкала в лучах заходящего солнца.

Я не мог тратить много времени на осаду Эдо, поэтому мы с мацукэ разработали план молниеносного штурма. Слава японским богам, Цугара Гэмбан, экс главный шпион Сатоми, успел внедрить в клан Огигияцу множество разведчиков. А перед своей пропажей еще и заброситьв Эдо несколько ударных отрядов ронинов. Несколько десятков самураев, перед самым походом дайме Нориката против меня были приняты на службу в замок. И сегодняшней ночью, они должны были заступить на караул к воротам замка. Я не мог не использовать подобный шанс и назначил на ранее утро общую атаку Эдо.