Знай Олег Иванович о планах лейтенанта Никонова, он бы не на шутку встревожился. Но, увы. Гость из будущего занимался тем, что расписывал самые срочные дела, и в первую очередь, конечно, велосипедные проекты.

После достопамятной прогулки в Петровском парке прошло уже около десяти дней, и Олег Иванович с чистой совестью мог сказать, что ситуация изменилась кардинально. Для «велосипедного» проекта удалось найти сразу двух партнеров. Владелец рижской веломастерской Лейтнер специально задержался на четыре дня в Москве, дожидаясь заказанного самоката-кикбайка. Промышленник выложил за него восемьсот рублей, так что теперь Олег Иванович смог вздохнуть спокойно. Больше не было необходимости пускаться в сомнительные сделки вроде часовой аферы: можно было не думать о деньгах на текущие расходы как минимум месяца на три-четыре вперед. А ведь в очереди на новейшие бициклы числилось еще не менее десятка состоятельных московских «спортсмэнов»!

В ожидании заказа Лейтнер дважды встречался со своим новым знакомым и каждый раз заводил разговоры о поставках. Рижанин задумал освоить производство новых велосипедов «безопасного» типа и надеялся склонить американского гостя к долговременному сотрудничеству. Пока Олег Иванович соглашался снабжать рижскую фабрику комплектами для выпуска «велосамокатов» – по десять-двенадцать в месяц, по сто рублей за каждый; в них входили колеса со стальными ободами, втулки и задний тормоз. На долю рижского промышленника оставалась рама и рулевая колонка. Шины он решил пока делать цельнолитыми, гуттаперчевыми, а вот конструкцию переднего амортизатора Лейтнер собирался копировать самостоятельно. Так что на лифляндский, а вскорости и на петербургский рынки должен был выйти «Беговел» – сильно утяжеленная копия финского кроссового кикбайка. Но куда более интересным партнером представлялся москвич Меллер, будущий создатель велосипедной фабрики «Дукс».

Меллер стал счастливым обладателем первого в Москве дорожного велосипеда, выложив за невиданный агрегат целую тысячу рублей. Но Юрий Александрович не считал, что переплатил: в июне Петербургское общество велосипедистов-любителей устраивало гонку Петербург – Царское Село. Меллер рассчитывал, что новая машина принесет ему победу.

Сам известный изобретатель, Меллер тоже собирался выпускать велосипеды из приобретенных за границей деталей, но Олег Иванович отлично знал, что этим предприниматель не ограничится. Недаром в известной нашим героям реальности завод «Дукс» в начале двадцатого века выпускал не только велосипеды, но и автомобили, аэропланы и даже дирижабли. Так что было решено сделать ставку на московского изобретателя – Меллер был готов разработать свой вариант гоночного велосипеда с пневматическими шинами и ножным тормозом. Причем собирался в итоге наладить выпуск большинства узлов самостоятельно – в России или в Германии, по собственным чертежам. Олегу Ивановичу отводилась роль партнера, снабжающего будущую фабрику особо деликатными механизмами вроде подшипников и конечно же идеями.

К тому же он, Олег Иванович, собирался наладить в своей мастерской доработку меллеровских агрегатов – установку ручных тормозов, разных видов резины, а также переключения передач. Здесь же владельцы бициклов могли бы приобрести насосы, запасные камеры и другую необходимую мелочовку. Меллер рассчитывал уже к сентябрю выпустить первый экземпляр (пока с «привозными» узлами) и производить потом по десять-пятнадцать машин в месяц, по цене около трехсот рублей – невиданный демпинг на велорынке одна тысяча восемьсот восемьдесят шестого года, где самый примитивный «паук», предоставлявший владельцу отличную возможность свернуть себе шею, обходился не меньше, чем в четыре сотни. А чтобы продемонстрировать новинки во всей красе, Меллер рассчитывал выставить на гонки Петербургского императорского велоклуба в октябре не менее трех машин – базовый «Дукс», улучшенную модель с тремя передачами и гоночный, облегченный, на котором собирался выступить он сам.

Олег Иванович отложил «велосипедную» тетрадь и взял коричневый листок – пергамент. Пора было наконец на что-то решаться. Перевод, сделанный в Московской духовной академии, не оставлял сомнений – хронопутешественников ждала скальная церковь в древнем православном монастыре Святой Феклы, в Маалюле, в Сирии. А вот с точным местом тайника было сложнее – в тексте говорилось лишь о некоем барельефе, который содержал ключ к загадке.

Надо было решаться и ехать на Ближний Восток. В отличие от две тысячи четырнадцатого года, Сирия девятнадцатого века была мирной окраиной Османской империи, и попасть в Маалюля мог любой желающий. Российские паломники регулярно посещали эти края – в Сирии хватало православных святынь. Можно было, конечно, присоединиться к подобной группе, но для этого пришлось бы изображать из себя странников-христиан. Ни Олег Иванович, ни Ваня не были готовы к подобному испытанию – надежнее было выйти прямо на организаторов этих «туров» и договориться о поездке в частном, так сказать, порядке. Олег Иванович как раз сочинял пространное письмо в Российское Православное Палестинское общество, когда в дверь постучали: мальчишка-посыльный принес запечатанный конверт и визитную карточку. На бежевой картонке значилось: «Никонов Сергей Алексеевич, лейтенант Российского Императорского флота».

Еще в парке, разговорившись с Семеновым, лейтенант упомянул о своем увлечении фехтованием. Он приобщился к этому благородному искусству еще в Морском корпусе; фехтование в Российской империи никогда не было особо популярно, а вот в Конной гвардии встречались мастера «игры клинками». Один из них, отставной кавалергард барон Корф, как раз и преподавал фехтование в Морском корпусе. Несколько лет назад бывший гвардеец покинул Петербург и перебрался в Москву и открыл там атлетический и фехтовальный клуб.

Олег Иванович немедленно выразил желание посетить заведение барона. И вот теперь лейтенант предлагал посетить клуб вместе и собирался заехать за своим гостем.

Олег Иванович взглянул на часы – до визита Никонова оставалось чуть больше пятидесяти минут. Оставалось припомнить – какие костюмы в девятнадцатом веке считались приличными для занятий спортом?