19. Гондурас не беспокоит
Похолодало за неделю, думал Виктор. В прошлую субботу днем пятнадцать-двадцать, а тут на тебе — "днем в Брянске до семи градусов выше нуля, переменная облачность…" Хорошо, что хоть вечер без дождя. Такое впечатление, что планета остывает. Ну да, так оно и есть, осень, земля остывает… но как здесь, в этой реальности будет весной, он уже не увидит. Будут ли, как прежде, желтеть на оттаявших полосках земли солнечные цветы мать-и-мачехи, или сбудутся самые мрачные ожидания, и чугунные тучи будут сыпать изотопы на порыжевшие рощи правобережья… Как-то было не совсем честно бросать эту параллельную вселенную на произвол судьбы. С другой стороны, в его мире тоже могло случиться все, что угодно.
"Девятнадцатый" отсчитывал колесами плиты на Литейном мосту под веселую фоновую японщину — Виктор не пытался угадать ансамбль, его больше интересовало, что же изменилось здесь, в этой части города. Подруга Светланы Викторовны, у которой был сейшн, жила в малоэтажке в Бежичах, за кладбищем, там, где в его реальности настроили коттеджи. Со стороны реки частная застройка почти не изменилась: видимо, опасались подтопления в половодье. Зато с левой стороны улицы по склону горы, словно террасы, подымались стены блокированных домов.
— А вы здесь были?
Света сидела рядом и следила за его реакцией; впрочем, сейчас это скорее было природное женское любопытство.
Бежичи были знакомы Виктору. Село это, внешне ничем не отличавшееся от когда-то окружавших город и недавно вошедших в его черту, вело историю с давних пор, когда в местах этих селился пришлый люд, а соседние дремучие леса, ирядно покоцанные к настоящему времени, кишели от воров и разбойников. Время стерло следы крепости, когда-то стоявшей на берегу, и только опытный глаз мог угадать в высоких обрывах очертания земляных валов. Хорошее место для попаданца. Если, конечно, его как следует подготовить, обучить единоборствам и владению холодным оружием, и дать таблетки от диареи.
— Да, был… Через десять лет. Тут многое изменилось… Впрочем, вот это — почти как тогда.
Это место в просторечии называлось "У попа". Здесь, в окружении старых, возвысившихся до самых небес деревьев, стоял небольшой изящный храм-восьмерик на четверике, в стиле нарышкинского барокко с изящной классической колоколенкой; разность стилей проистекала от того, что храм строили в восемнадцатом веке, а до колокольни руки дошли в девятнадцатом. То была церковь Троицы: с конца шестидесятых по конец перестройки осталась она единственным в Бежице действующим православным храмом, и сюда, со всего района, от Металлурга и до Кордона, стекался народ венчаться, крестить и святить яйца. В сталинской реальности храм работал, содержался в приличном состоянии, площадь вокруг благоустроена и бросалась в глаза свежевыкрашенными голубыми палисадниками, скамеечками, урнами и недавно посаженными елочками. На заборе из профлиста у остановки висел большой синий щит с белыми буквами церковной вязью: "Историко-архитектурный заповедник. Посетителей просят уважать чувства верующих, не шуметь и вести себя сдержанно". Ниже кто-то взял и дописал мелом: "Аум Синрикё". Дуракам размножаться не запретишь, философски подумал Виктор. Главное, чтобы они писали мелом на заборах, а не визировали документы.
Светланина подруга жила сразу за поворотом на Бордовичи, в блокированном доме по голландскому проекту, двухэтажному с восьмигранными башенками, на вершинах которых находились рабочие кабинеты хозяев квартир: панорамные окна на высоте создавали ощущение свободы и простора. Сами квартиры были пятикомнатные. На первом этаже располагался гараж, небольшая мастерская, кухня и обширная гостиная с окнами в сад и на лужайку. На втором этаже были спальни и детская; над гостиной же была устроена крытая веранда, она же зимний сад, позволявшая жильцам отдыхать на природе, не покидая тепла и уюта. Два санузла и ванная занимали свободное место по центру башни, опоясанные пролетами лестницы. Облицованные красным кирпичом стены, островерхие кровли из бордовой металлочерепицы над башнями, палисадники из бетонных плит с отделкой под бутовый камень создавали впечатление то ли сказочного городка, то ли средневекового замка, и только зеленые чаши локальной сети спутникового ТВ напоминали о близости нового столетия.
— Это кому сейчас такие дают? — поинтересовался Виктор.
— Такие не дают, такие продают. На вырученные деньги строят соцкомплексы. Более дешевые квартиры, в пределах жилищной нормы, можно взять на льготный кредит с субсидиями, либо по очереди из фонда соцразвития предприятия. Вы бы вполне у нас могли на такую заработать. Даже если проработаете несколько лет, можно передать по наследству с выплатой оставшейся суммы наследниками.
— А продать можно?
— Конечно. Это входит в договор делегирования общественной собственности.
— У нас сейчас любому можно купить квартиру и можно продать. Правда, дорого.
— Почему дорого? Квартиры по идее должны строить такими, чтобы их себестоимость соответствовала массовой зарплате. В семидесятых же так было!
— В семидесятых квартир не продавали. Разве что кооперативы.
— Ну это все равно что государство часть зарплаты давало квартирами. Значит, государство могло давать такую зарплату, чтобы хватило на такую квартиру.
— У нас тоже могут дать зарплату квартирой, но обычно для коммерческой фирмы это не имеет смысла.
— Тогда не совсем ясно, почему у вас такие квартиры дорогие.
— Во-первых, их строят в расчете на ту часть населения, у которой больше денег, а, значит, с большей себестоимостью. Некоторые скупают такие квартиры и опять продают, просто потому что выгодно вложить деньги, от этого стоимость растет. Еще может брать долю агентство по недвижимости. И по телевизору объясняют, что цена высокая из-за взяток.
— Но ведь взятки в принципе не могут быть такими, чтобы цена заметно росла. Тогда о них станет всем известно.
— Это у вас. У нас иначе.
— Странное дело! Еще первый хроноагент сообщил, что ваши экономисты и финансисты рвут у себя на теле волосы, если растут зарплаты и пенсии, они кричат, что будет инфляция. Но почему они в упор не видят инфляции из-за спекуляции и взяток? У вас не возникает подозрений насчет источников доходов этих экспертов?
— Не знаю… В любом случае, до завтра на такую квартиру мне не заработать.
— Хоть посмотрите. Вдруг как-нибудь попадете опять к нам?
— А у вас чего-нибудь не изменится? В худшую сторону.
— Как видите, хорошее стараемся не менять, — и она нажала на кнопку домофона у калитки. В динамике зачирикало и звякнул магнит защелки, приглашая вторгаться в чужие владения.
— Здравствуйте! Проходите, проходите! — высокая и статная хозяйка дома гостеприимно распахнула двери, поправляя на ходу прическу, — Антонина Павловна. А вы Виктор Сергеевич, да? Светик, ты молодец, я всем говорила, что на тебя можно рассчитывать.
— Здравствуйте, — несколько растерянно произнес Виктор, — вот тут грибы принесли…
— Давайте сюда. О, маслята? Я почему-то думала, что осенние опята. Они в этом году хорошо идут, даже у нас во дворе у пня. Я замариновала несколько банок.
— Да, это из Шибенца, там нет радионуклидов.
— Ну конечно! Мы же не в Японии.
— В смысле?
— Не помните аварию в Мондзю? В девятосто пятом, после землетрясения? О ней тогда столько писали… И ведь главное, японцы замолчать хотели, это только благодаря нашим вылезло. При капитализме думают только о биржевых котировках. Одежду вот сюда вешайте, пожалуйста. Света говорила, вы работали где-то в Латинской Америке, и теперь у нас вам многое в новинку. Если не секрет, в какой стране? В Бразилии? Там действительно много диких обезьян?
— Тоня, Виктор Сергеевич работал в Гондурасе, — подсказала Светлана, вешая на крючок свое серое твидовое пальто, — но он не зоолог и по джунглям не лазил. Я правильно говорю?
Виктор растерянно кивнул. К гондурасскому варианту он никак готов не был.
— Как интересно! — продолжала Антонина. — Постойте, так это, как его, режим, ну, как его, забыла, не Пиночет, а…
— Гондурас — республика, — выдал Виктор все, что он знал об этой далекой стране по гоблинскому переводу "Властелина колец".
— Ах, да, как же… Проходите, проходите, я грибы на кухню занесу!
— Почему Гондурас? — шепнул Виктор Свете, которая поправляла прическу перед зеркалом.
— Из присутствующих он никого не волнует. Так что в Домолинию для проверки не полезут.
— Но я тоже ничего не знаю! О чем рассказывать?
— Как можно меньше рассказывать.
Характерная черта советских междусобойчиков — приходить пораньше и помогать хозяевам готовить стол, в смысле, блюда, процветала и здесь. Черта эта, изначально появившаяся из-за недостаточного ассортимента готовых салатов и прочего в фабриках-кухнях, по мере развития достатка лишь укрепилась из-за традиционного желания женщин показать себя хозяйками семейного очага и творцами уюта.
Несмотря на необычность планировки комнат дома вокруг башни с лестницей, в интерьере кухни, куда направились Света с Виктором, нынешних новомодных штучек, вроде вживления открытой рабочей кухни в кусок столовой, что делало столовую похожей на предприятие общественного питания, или установки посредине комнаты островка с плитами и духовками под колпаком — дани средневековым очагам — не наблюдалось. Кухонное оборудование, тумбочки и полочки, облицованное под светлое дерево, выстроились по стенам буквой "Г", у широкого окна во внутренний садик стоял стол под клеенкой в шотландскую клетку, за которым также можно было обедать, и который уже был заставлен готовящимися к подаче блюдами и горками чистой посуды. Все это выглядело не слишком оригинальным и даже слегка однообразным, но создавало впечатление простора и покоя. Видеодвойка висела на кронштейне в углу возле двери в коридор, и диктор вел репортаж с Байконура о запуске первого модуля БКС нового поколения "Изумруд". В грохот двигателей "Энергии" вплеталось жужжание одноименного кухонного комбайна; мужчина в очках лет сорока и со шкиперской бородкой шестидесятника нарезал лук (одна из тех тяжелых и опасных операций, которые женщины доверяют на кухне мужским рукам). Виктор был представлен; мужчину звали Константин Иванович, он же для присутствующих дам Костик, инженер фирмы "Брянскагромех", и, вдобавок к тому же писатель-публицист.
— Костик у нас автор книги "Правда о голоде 1931–1933 года", — невозмутимо сообщила Антонина. — Недавно вышла.
— Поздравляю… Что, простите?
"Как здесь могла выйти такая книга??? Или она там вышла? И Костик диссидент… но тогда как же?"
Антонина повторила название книги. Виктор понял, что не ослышался.
— Это, в смысле… она там вышла?
— Ну… в Англии там, в Германии…
— С какой стати им печатать? Она не переведена.
— А здесь распространять… — нерешительно протянул Виктор.
— Ну тогда сколько она бы стоила? — удивился в свою очередь Константин Иванович. — Ее взяло издательство "Брянский рабочий", печать под заказ. У них сейчас такие машины, что они могут в любой момент нарезать лазером барабаны с дискеты и напечатать мелкими заказами. Идет хорошо… Да я вначале просто писал для себя, думал в Домолинии разместить, а знакомый один, он в обкоме работает, увидел, сказал — обязательно надо издавать на бумаге, пусть народ читает.
— Ну, если товарищ из обкома сказал… В смысле, там про троцкистов, что ли?
— Нет, каких троцкистов? Понимаете, я изучал голод тридцатых, опираясь на документы, которые не будут искажены в угоду начальству. Анализы урожайности, сведения о заболеваниях культур, распространение грызунов и так далее. Меня что заинтересовало — за рубежом, в районах, близких к границе СССР, тоже был голод. Но числа жертв никто не оценивал.
— Как, и там тоже? — невольно воскликнул Виктор, вспомнив свое путешествие в лонговские Штаты.
— В общем, у меня получилась следующая картина… Подождите, сейчас нарезанный лук выложу.
— Да, вот ваш передник, — Антонина обеспокоилась, что разговоры на сей важный предмет помешают приготовлениям, — вот кастрюли, чтобы грибы перебирать.
— Ну вот, — продолжил Константин Иванович, когда фронт работ был распределен, — у меня получилось, что раздел помещичьих земель по мелким крестьянским хозяйствам ухудшил культуру земледелия. Затруднился севооборот, упали возможности вносить органику, не говоря уже о минудобрениях, у мелкого крестьянина, естественно, ниже возможности использовать средства защиты растений, независимо от трудолюбия и интереса. У безлошадных вообще проблема, чем пахать и сеять — а надел получили! Плюс стихийное самогоноварение — самогон выгоднее сбывать, чем зерно — плюс очень плохие по европейским меркам шоссейные дороги, что, как вы понимаете, влияет на себестоимость. А мелиорация? Каналы, что при барине прокладывали, заплыли, запруды разрушились, пруды обмелели да илом затянуло. Не, конечно, были и крестьяне, которые передовую агротехнику использовали, товарищества создавали, кооперировались, локомобили на паях заводили, даже тракторы. Но тут тот же вопрос, что и в колхозах — как делить урожай, как определить трудовое участие. В общем, нужен был целый исторический период, а его-то и… В общем, за двадцатые после гражданской было несколько неурожаев, а к началу тридцатых, отмечается резкий рост болезни растений, вырождение сортов зерновых, увеличение численности грызунов, истощение почв… Заметьте, все это регистрируют люди, непосредственно на аграрную политику не завязанные. Как теперь это все называется?
— Экологическая катастрофа?
— Она самая. Помните, в учебниках писали примеры про американского фермера, который обработал поле химикатами, у него бобры ушли, бобровая плотина разрушилась, и урожаи упали? Помните? Про Америку написали, а сколько у нас таких горе-фермеров было после революции? Сколько у нас рощу вырубили, дамбу не уберегли и все такое? Никто ж не писал! Вот по этому и называется — "Правда о голоде". В назидание потомкам, чтобы не уродовали землю родную нашу.
— Да, экология — это актуально! Очень актуально! — поспешил ответить Виктор, обрадовавшись, что в результате разговора никого не посадят. — Про природный баланс надо не только на местном уровне печатать. Надо и шире, так сказать… Тем более, товарищ из обкома рекомендует.
— Так вот хотели и офсетное издание протолкнуть, в Политиздате… Но, понимаете, тут епархия историков и честь их мундира. Они документы по теме подбирают, сборники издают, да еще так, чтобы угодить под настроение вышестоящего лица, его взгляды. А тут приходит даже не гуманитарий, технарь, и показывает историю совсем с другой стороны, и даже не переписать ее, эту историю. Вот, допустим, будет линия вроде двадцать второго съезда, заклеймить культ — и тут же наберут сборник документов, показать Сталина злодеем. А мышевидных грызунов из истории не вычеркнешь, они объективная реальность в неприятных ощущениях.
— А то, что смена идеологии там…
— Да ну какая идеология? В Союзе может работать только идеология из подлежащего и сказуемого. Провести электричество, разбить фашистов, поднять целину, покорить космос, построить БАМ, развести домолинию. Наша идеология — действие! Когда вожди начинают говорить с народом сложнее подлежащего и сказуемого, народ перестает их понимать.
Тем временем дамы решили вопрос, очищать пленку со шляпок маслят или нет, и распределили фронт работ. Из прихожей слышался звук гонга и восторженные возгласы; то прибывали новые подруги. Вообще, судя по долетавшим голосам, Виктор был вторым мужчиной на вечеринке.
— А вот и я! — донеслось из распахнутой двери. — Ой, наши мужчины уже тут? Скорей говорите, чем я могу помочь!
Виктор поднял голову…
"О, нет!.."
В дверях стояла Вэлла собственной персоной. Правда, старше лет на двадцать, с прической удлиненный волнистый боб каре с челкой, и со следами диеты для похудания, позволившей вписать фигуру в элегантное синее облегающее платье с кокетливыми плечиками, но без украшений. Впрочем, декоративные детали при такой фигуре были бы излишни.
— Это вы Виктор… Сергеевич? Мне о вас рассказала Света. А я — Валерия. Петровна. Мы не знакомы? — и она, не дожидаясь ответа, повязала передничек и присоединилась к перебору маслят.
"Странно… Как могут быть такие совпадения? "
— Нет, мы вряд ли встречались, — ответил Виктор. — Я долго работал в Гондурасе.
— А я в Облсовпрофе. Знаете, на Фокина, пониже Дома Книги. Забота о людях труда — это сейчас самое важное. Слышали, что сказал Романов на последнем съезде профсоюзов? На Западе отбросов общества отправляют в гетто, а в нашем обществе не должно быть отбросов. Профсоюзы — часть системы физического и морального здоровья. Разве это не так?
— Безусловно, — ответил Виктор. Пожалуй, это было самым уместным словом для ответа.
— Вот видите! Возьмем, к примеру, — и Вэлла-Валерия огляделась вокруг, — возьмем, к примеру, пищу. Какой она должна быть в двадцать первом веке? Ученые считают, что здоровой и экологически чистой. Надо меньше жирного, жареного и сладкого. К нам прислали новые положения. Теперь будет такая профессия — консультанты по домашнему питанию. Через сеть они будут разрабатывать полуфабрикаты и рекомендации для каждой семьи. В ресторане вместо метрдотелей будут психологи и гипнологи. Их задача — убедить посетителей есть немного, расслабиться и отдохнуть. Но тут возникает проблема. Как сделать так, чтобы человек и предоставленный самому себе ел не только то, что вкусно, но и то, что полезно? Нужна действенная и гибкая система аутотренинга…
"Ладно", подумал Виктор, "главное, что в этой реальности с ней уже не придется целоваться в кустах сирени".