— Это все имущество?

Пожилая худощавая комендантша соцдома "Парус" переводила взгляд с ордера на Виктора и обратно.

— Пока да.

— Повезло вам. В общежитии неделю не пожили, сразу социалку. Хотя по стажу. наверное, уже полагается?

— Да. Но мне не по стажу, мне с учетом условий работы и приоритетной отрасли. Ну и, честно говоря, пришлось похлопотать.

— Все равно повезло… Вот, ключи. Четыреста двадцать шестая, запомните. У нас нумеруют по этажам, как в учреждениях. Квартера меблирована, свое что покупать хотите, сдадите, чтоб на вас не висело.

— Это хорошо. На западе тоже меблированные комнаты сдают.

— Я знаю. У них там вода дорого. И электричество. Идемте туда, там лифт.

— А мебель по крупному я пока брать не буду. Сначала квартиру — кооператив или кредит, а потом уже мебель.

— Если хотите свою квартеру, сперва женитесь.

— Холостым нельзя, что ли?

— Вот непонятливый-то… Дешевле выйдет! То на одного пятнадцать метров полезной берете, а то на двоих двадцать, оно ж на каждого дешевле и кухня большая. Да и то кухня у нас тоже нормальная. Экспериментальный комплекс.

Дом действительно был не совсем обычный — галерейный, четыре прямых крыла были соединены центральной башней под углом друг к другу в виде буквы "Х". Галереи, по причине неюжного климата были застеклены длинными лентами окон наподобие веранды, образуя сплошную стеклянную плоскость фасада, размеченную для соблюдения приличности горизонтальными полосами цветного стекла на уровне перил. На полу вдоль этой прозрачной стены стояли натащенные жильцами цветы в горшках и кадках, дабы в галерее можно было гулять, словно в зимнем саду. Двери в квартиры прятались попарно в небольших нишах, а рядом прямо в галерею выходили забранные декоративными решетками окна кухонь, под которыми часто тоже ставили цветочные кадки или горшки, создавая импровизированный палисадник. "Как это у них кухонными запахами по всему дому не несет?" — удивился Виктор.

— Вот с этого места по этот ваш участок, цветы поливайте, у нас соревнуются за красоту этажа. Проходите в квартеру.

Квартира оказалась сквозной планировки. Оказавшись на кухне, Виктор сразу понял, почему нет запахов: над плитой висел большой вытяжной колпак. Жилая комната была метров четырнадцать, и в нее врезалась маленькая застекленная лоджия; благодаря этим лоджиям наружный фасад "Паруса", был расчерчен сверкающими зеркальными полосами, будто колоннадой. Разумеется, присутствовал и совмещенный санузел с душем. В общем, архитектор попытался создать жилье, в котором было бы что-то и от деревенской улицы, где соседи ходят под окном, и от городской многоэтажки. Набор мебели мало отличался от того, что он видел в общежитии и гостинице. Телик с трубкой сантиметров на сорок семь был в углу на тумбе; под ним виднелся дешевый двухголовочный видак, который, по-видимому, здесь вырос из мечты брежневского обывателя в предмет первой необходимости.

Виктор открыл крышку секретера — за ней оказался изящный четырнадцатидюймовый монитор, судя по сухощавому корпусу — монохромный, примерно, как те, которые они когда-то использовали для серверных станций, и под ним невысокий системник, размерами примерно с DVD-проигрыватель, только без каких-либо признаков дисководов, от него куда-то в стенку уходила витая пара.

"Что же у них тогда в Доме Стахановцев или как его здесь? Двадцать один дюйм и оптика?"

Покончив с формальностями, Виктор выглянул в лоджию. Внизу протянулась улица Якова Полонского — того самого, что написал "Мой костер в тумане светит". Оказывается, и ему довелось жить в наших краях. Вдоль мокрого асфальта протянулась череда невысоких, только что посаженных кленов.

Однако, быстро они аэропорт застроили, подумал Виктор и посмотрел на часы.

"Так, а теперь в четыреста двадцать пятую. Там будет ждать сотрудник КГБ, передаст инструкции и какие-то вещи… сейчас увидим, какие."

Звонок залился соловьем. Дверь открылаcь, и из висящего в прихожей динамика Виктора, словно волной запаха духов "Белая сирень", окатило звуками с детства знакомого лепинского блюза из фильма с Райкиным и Целиковской.

На пороге стояла невысокая женщина лет так тридцати пяти-тридцати семи, темноволосая, спортивного вида, но без худобы, с озорно вздернутым носиком и сияющим румянцем щеками на излучающем свежесть округлом лице.

— Это вас заселили? — улыбнулась она. — Меня Варвара Семеновна зовут, можете просто Варя.

— Виктор Сергеевич. Можно просто Виктор.

— Да вы проходите, знакомиться будем.

— Простите, у вас черного перца не найдется? — выпалил Виктор условную фразу.

— А вам с гастронома или с рынка?

— До рынка далеко, а в гастрономе рядом. Да проходите, что вы на пороге-то.

"Все вроде как совпадает".

Квартира внутри оказалась той же казенной меблировки.

— Да я, собственно…

— Капитан Доренцова. Можете не представляться, я знаю. Это я сотрудник, я. Вот удостоверение. Будем вместе работать.

— Очень приятно.

— Должна сразу вас предупредить: развития личных романов между нами не предусмотрено. У нас с вами есть задача и мы ее выполняем.

— Ну вот и хорошо. Все-таки какое-то разнообразие сюжета.

— А вот разнообразия сюжета как раз не будет, — снова улыбнулась она. — Поскольку по вашему же собственному отчету, вы легко вступали в связи, то и сейчас, по легенде мы с вами познакомились и вы должны на людях фиктивно за мной ухаживать. Ну, в рамках приличий конечно. Приглашать в кино, в парк, в кафе, еще куда-нибудь. По магазинам вместе пройтись. Согласитесь, если вы все время будете ходить с мужиком, это странно выглядит. Короче, я вас по возможности открыто сопровождаю. Думаю, у вас получится выглядеть естественно — с полдюжиной женщин до этого у вас получилось. Как это у вас называется? Эскорт?

— Ну, эскорт у нас теперь другое называется… Но я совсем не против проводить время в вашем обществе, даже если мы будем просто коллегами.

— В нашем обществе, — поправила она. — То-есть, будет наружное наблюдение. Раз слово "эскорт" опошлено, постараюсь быть вашим гидом. Хоть "гид" и мужского рода, но… "Вашей гидой" звучит ужасно.

Она протянула Виктору путеводитель "Наш Брянск" карманного формата.

— Внутри на схемах показаны улицы, где есть визеры. Старайтесь держаться их.

"Визеры? Это еще куда? Визиры? Визири?"

— Ах, да, простите… Визеры — это КВНы… Ну, камеры визуального наблюдения, ближний обзор, — пояснила она, глядя на растерянное лицо Виктора. — Также отмечены секторы камер дальнего обзора.

— Ого! А я думал, они только у заводов торчат.

— Они там открыто торчат. Путеводитель не теряйте, там закрытые сведения.

— А если карманники сопрут?

— Сработает радиомаяк. Но не забывайте, что если второй хроноагент существует, то либо вы его прикрываете, либо…

— Понимаю. У вас пока нет основания доверять мне.

— Виктор Сергеевич… "Верить вам" или "не верить вам" — это не совсем то. Любой человек может ошибаться, им можно манипулировать. Поэтому чему-то мы будем верить, чему-то нет. Полного доверия к вам никогда не будет, но зато и полной утраты доверия тоже… Вот ваш телефон.

Из письменного стола появился черный моноблок "ВЭФ" — роботоподобного вида, угловатый, словно кирпич, с зеленоватым дисплеем с черными надписями.

— Не забывайте выдвигать антенну, когда делаете звонки — вы, наверное, от этого уже отвыкли. В скрытном режиме передачи работает со сложенной, время непрерывной передачи — десять часов. Может работать, как диктофон. Вот здесь — и она перевернула мобилу оборотной стороной — смонтирована фотокамера шестьсот сорок на четыреста восемьдесят элементов разложения. Всего лишь вдвое-втрое меньше, чем у больших электронных камер.

— Ноль три мегапикселя, — машинально перевел Виктор.

— Что?

— Это я так.

— Это спецзаказ, за рубежом никто таких не делает. У нас удивились, когда увидели ваш. Считается, что такое нужно только для оперативной работы.

— То есть…

— То есть, если бы в Союзе был не волемот, вас бы задержали по подозрению.

— Всегда радовали достижения советской науки.

— Теперь работа… На время операции у вас командировка внутри города в ВТК. Это временный творческий коллектив.

— Я знаю. Руководил таким. Разработка получила медаль ВДНХ.

— Даже? А что же вы не сказали?

— Какая мелочь по сравнению с мировой революцией…

— И как потом?

— Потом была реформа.

— Вы так странно произнесли это! У нас так обычно говорят — "потом была война"… Официально ВТК создан по доработкам "Компаса", поэтому придется посидеть в КПЗ.

— Где?

— Ой, простите. Это у нас Комплекс Правительственных Зданий так в шутку сокращают. До него от "Паруса" прямая дорога под теленаблюдением. В комплексе будете встречаться со специалистами по бытовке. Это воспроизводит вашу работу на Урицком в третьей реальности.

— А как это объяснить ЦРУ?

— Наша забота. После работы отдыхаете и идем шпацирен.

— Муж ревновать не будет?

— Не будет, это же фиктивно! Тем более, под руку мы ходить не будем. Помешает достать оружие.

— Мы будем с оружием?

— Я буду.

Она сделала легкое движение рукой, словно фокусник, и в ее руке внезапно, словно из воздуха появился бесшумный угловатый "Вул". Еще взмах — и Виктор увидел две пустые ладони.

— Он уже там!

Виктор глянул в указанном направлении и тут же услышал рядом с собой щелчок; в согнутой в локте руке Вари уже красовался дулом вверх увесистый "Вектор".

— Ваш трюк с резинкой здесь устарел. Постарайтесь не теряться и не попадать на линию огня.

— Знаете, Варя, мне почему-то кажется, что в следующий раз, если он будет, то до стрельбы не дойдет.

— Какие соображения?

— Что стоит агенту взять в заложники кого-то из моих близких? В моем времени?

Варя вздохнула.

— Риск, конечно, есть. Поэтому вас и выпустили и не приставляют кучу охраны. Пусть считают, что вы для нас ценности не имеете. Так, статист в игре с иностранной разведслужбой.

— Честно признаюсь — никогда о таких играх не мечтал.

— Знаете, а я в школе мечтала стать модельером. И гимнасткой. Они так красиво выступают и их показывают по телевизору. В общем… Понимаете, кто-то должен все это защищать. Вот вы появились — и уже США, не дождавшись, пока уломает союзников по НАТО, готовится само прихлопнуть Югославию до конца года.

— Разве они… разве не в девяносто девятом?

— У них времени мало. Они вас боятся, как информационного повода. Чего там эти миллиарды Майкрософт в мировой игре за глобализацию…

— Тогда как они поверят в вашу игру? Что я не представляю для вас ценности? Как хроноагент поверит в это?

— Так они же сами пытаются убедить нас в этом. Что вы всего лишь обычный трудовой мигрант в Союз… Да, слушайте, чаю хотите?

— Нет, спасибо. Я только что попил.

— Обманываете из вежливости? Ладно, как хотите… Судя по лихорадочной подготовке, США нанесут удары по территории Югославии не позднее декабря. Из-за недостатка высокоточного оружия в районе конфликта будут широко использованы ковровые бомбардировки.

— То-есть, тысячи людей убьют из-за меня?

— Ну, не из-за вас… Но от вас зависит, сколько на этой планете погибнет. От каждого из нас зависит, сколько на этой планете погибнет, просто многие об этом не хотят думать… Короче, сейчас у себя устраиваетесь, идете обедать, и затем вас ждут в комплексе. Да, по работе. Это будет группа по бытовой технике, концептуальные и перспективные образцы.

— Почему по бытовке? Это сейчас ключевая отрасль?

— Так тут рискнуть можно. Фирм бытовки много, они соревнуются. А потом — прорыв на мировой рынок. Для пробы, давайте сегодня по фотоаппаратам обмозгуем. Теперь стали делать везде пункты проявки, фотолюбительство в гору пошло. Оно же проще, не надо самому растворы разводить, печатать. Чего до обеда надумаете, можно с терминала сразу же скинуть нам, чтобы ко встрече товарищи ознакомились. Будем бить потребительское общество его же оружием. Ну как, играете за нас?

— У нас бы так кто собрал, — грустно улыбнулся Виктор, — а то все импортное. Никак без запада не выходит.

— Знаете, что я вам скажу? — серые глаза Вари посмотрели на него в упор. — Смысл двадцатилетней вестернизации бывшего Союза в том, чтобы наверх всплыло как можно больше дерьма. А уж оно, это дерьмо, постарается показать, что Россия без запада жить не может.