Глава 6
Гадание на кофейной гуще
Вечер. Сумерки. Искусственный желтовато-оранжевый свет залил улицы. Только теперь, в конце дня, закинув свое тело в машину, чувствую, как устал. Чтобы не грузить голову и не крутиться понапрасну по Москве, включаю автоматический прокладчик курса и, думая о своем, трогаюсь по магистралям, в точности следуя командам, которые через «ухо» назидательно транслирует мне совсек:
«На следующей развязке взять вправо, перестроиться в левый ряд, приготовиться к развороту…»
Потоки авто на улицах относительно невелики, и удалось спокойно двигаться в третьем ряду, ни о чем не волнуясь, ничего не боясь. За окнами мелькали разноцветные окна, яркие пятна рекламы, ослепительные фары проезжающих мимо встречных машин, а мне вспоминались пережитые приключения, и совершенно не заботил вопрос, что же делать.
«На следующем перекрестке повернуть направо. Осторожно, за поворотом наземный переход», – следуя инструкциям штурмана, извещал меня совсек.
Смотри-ка! Здесь, почти в сердце старой Москвы, на внутренних магистралях еще где-то остались наземные переходы! Я даже притормозил, чтобы убедиться, что указанная достопримечательность не пригрезилась мне. Но в целом ничего особенного. Как и в провинции, тут присутствовали белые полосы на асфальте, и пяток мутных фигур судорожно метнулись по ним, спеша преодолеть проезжую часть, покуда их пропускали машины.
А вот и оставлен позади торговый центр «Владимирский тракт». Стало быть, старая Москва уже позади, и автоштурман ведет меня по Нижегородке. Ну и хрен с ним! Вечер, уже около одиннадцати. Думаю, что не подвисну. Во всяком случае, неспроста же автомат решил, что именно этот путь – самый быстрый! В кои-то веки доверюсь ему на все сто! Должен же когда-то и у автоштурмана быть праздник!
Праздник у автоштурмана… Хорошо сказал… Впрочем, не сказал, но подумал.
Мне тут же вспомнился дед, который на дух не переносил этот артефакт современной цивилизации. Сколько я его помню, он никогда не сверял свой путь с этим электронным устройством, работающим в формате GPS или GLONASS; наоборот, требовал, чтобы я убирал с глаз долой свои портативные навигаторы, когда ходил рядом с ним. Всегда, прежде чем ехать куда-то, он внимательно изучал «карту предполагаемого района боевых действий», как он сам называл ее, после чего ехал туда и ориентировался по памяти просто превосходно.
Не знаю, благодаря деду ли, но у меня тоже со временем образовалось некоторое недоверие к устройствам быстрого чтения штурманской информации. Я тоже полюбил просматривать карты предполагаемого района маневрирования, хотя при этом не отвергал навигаторы как класс. Но умение ориентироваться в ряде случаев сослужило мне хорошую помощь. Но все это было раньше. Сейчас я частенько отдаю себя на откуп электронике…
Выбравшись на четвертую полосу и утопив в пол педаль дросселя газа, пытаюсь расслабиться. Мелькающие огоньки за окном слились в слабо перемещающиеся цветные полосы. Вспышки фар встречного транспорта скрылись за разделительным барьером. Дорога стала темной, однообразной и убаюкивала так, что стало страшно. Рефлекторно включаю стимуляцию бодрости. Теперь в соответствии с изменением сопротивления кожи мое «ухо» будет посылать в ушную раковину разряды электротока, прогоняя подступающую дремоту. Зело полезное изобретение, между прочим, а сколько было криков о целесообразности его введения! Вплоть до того, что иные дамочки (большей частью эмансипированные) истерично кричали, что только гибрида коммуникатора и электрического стула им не хватает. И при этом готовы напялить очки «дип имерсин», чтобы серые будни были замазаны в розовые цвета…
Да, а спать после этого, пусть даже виртуального, путешествия в прошлое тем не менее хочется как после реальных боевых… Реальных боевых…
Горы, ущелья, склоны, извилистые дороги, вьющиеся по самому краю обрыва… Надоело, чтоб оно все на хрен провалилось! Надоело до чертиков, до тошноты.
Сегодня – уже пятый день, как в период между продиранием глаз по утрянке и их смежением после захода солнца вижу только землю с уткнутым в нее щупом, камни всех форм и размеров, железки с буковками и торчащими из них веревочками и проволочками или же без них и свои огромные распухшие руки. Те самые руки, которые должны чувствовать все, но которые с утра страшно ноют и отказываются брать что угодно…
Да и глаза тоже открываются с трудом. Спал бы да и спал, принял бы еще граммов сто пятьдесят – и баиньки! Даже жрать не так хочется, как спать.
– Матвеев, вставай, твою мать!
– Какого хрена? – пытаюсь настроить резкость глаз на вошедшем.
– Собирайся, поехали!
– Слушайте, товарищ подполковник, я сегодня только три часа спал. Понимаете, три часа! Дайте еще хоть часок!
– Часок, говоришь? Не дам я тебе часок. Точнее, я бы и дал. С удовольствием дал бы тебе хоть один, хоть десять! Мне-то не жалко. Но пацан не даст. Генерал просил тебя помочь.
– Какой пацан?
– Асаф тут был, понимаешь? Асаф! Мы за ним шли, пасли его. А он, паскуда, от кого-то получил информацию и ушел за границу.
– А я-то тут что могу сделать, поймать его, что ли?
– Он тут пацана нашего оставил. На кресте! И заминировал, сучье вымя!
– Поехали!
Сон сняло как рукой, но остался какой-то ступор, так ни хрена и не помню, как меня везли куда-то. Очнулся, только увидев перед собой высокий крест, сбитый из двух брусьев скобами, к перекладине которого шкворнями через запястья был прибит малец. Именно малец. Коротко остриженная светлая голова без шапки склонилась на грудь, по правой руке медленно стекала на засученный рукав черная кровь. Значит, еще живой. Пока живой…
Переведя взгляд чуть ниже, увидел тело еще одного мальчишки, который мирно уткнулся лицом в землю, раскинув руки. Уже по самой позе было понятно, что этот уже «двухсотый».
– Этот что, кинулся снимать, что ли?
– Ну да. Им что говори, что не говори: все равно бегом побегут, – виновато отозвался незнакомый капитан. – И ведь будут знать, что минировано, – все равно побегут.
– Ладно, все отошли на хрен, работать буду!
Я снимал с себя и отдавал куда-то в пустоту то, что мне было явно не нужно: кобуру с пистолетом, гранатные сумки из «разгрузки», подсумок с толовыми шашками, подрывную машинку. Потом взял флягу, понюхал ее содержимое. Острый дух коньяка шибанул до самого затылка. Глотнул слегка, чтобы ощутить вкус на губах, потом плеснул из фляжки на руку и этой огненной жидкостью обмыл саднящие руки и протер лицо.
– Работать буду!
«Сначала смотреть, потом трогать, потом ногу ставить» – это немудреное правило, что заповедал еще дед, стало для меня законом на всю мою боевую жизнь. Главное – не смотреть на пацана, иначе сорвусь! Прости, сынок, но если начну торопиться, то ничем тебе уже не помогу. Да и себе тоже…
Так. А начну-ка я с того паренька, что уже обнял весь шар земной. Прости, сынок, не знаю твоего имени, но не совсем зря ты погиб. Если честно – то, конечно, все-таки зря, но смертью своей ты хотя бы облегчил мне задачу.
Итак, смотрю…
Нарвался он на растяжку. Вон она, лесочка петелькой болтается. А что тут было в качестве рабочего тела? «Фенька»? Не похоже. Осколки шибко махонькие! Не иначе как граната от подствольника. И стояла она вот здесь, привязанная к вбитому в землю колышку, который разодрало в щепки. Ага! С этой стороны растяжек, похоже, больше нет. Только если нажимные… Тем более смотрим. Вон там немного подозрительная кучка. Щупом ее разворошить? Фигня. Камень.
Теперь щупаем вокруг пальчиками, которые совсем недавно не хотели отзываться на мои приказания! А боец лежит недавно. Мягкий, еще совсем не окоченел. Прости, что я с тобой немного фамильярно, но если буду церемониться, то могу разделить твою участь. Ты уж потерпи, сынок!
Руки жили отдельно от головы. Не задумываясь, приподнимаю тело бойца чуть вверх и тут же щупаю землю под ним. Боли в пальцах, саднения – как не бывало. Чутье просто прекрасное!
Так, а теперь посмотрим вокруг. Не спешить! Сначала пощупаем слегка самыми кончиками пальцев. А вот это можно уже приподнять и лезвием ножа. Ага! Вот и искомое. Старая добрая ПМН-4! Рвать на месте нельзя. Брать. А если под ней разгрузка? Опять не спеши. Подумай, пощупай с краешков. Вот тут вот немного подрежем земельку. Теперь туда пролезут пальчики. Мои старые, исцарапанные и распухшие пальчики.
И опять не спеши. Тише едешь – жить останешься! Ага, пошла, родимая! Теперь в сторону ее, разберемся позднее. Пока левая рука автоматически втыкает маркер над выложенным экспонатом, правой даю отмашку стоящим позади «сынкам», показав им два пальца.
Двое не спеша подошли. Переминаются с ноги на ногу.
– Аккуратнее берите его за ноги, ребятишки!
Сам, сидя на корточках, приподнимаю парня за плечи и понемногу подаю его на ребят.
– Взяли! – командует один из них.
– Отходите, не мешайте, – ворчливо провожаю их, хотя у самого оттого, что они отходят, настроение опять падает ниже плинтуса.
Ага, а вот еще одна лесочка! Стало быть, он был прикрыт растяжками с трех сторон! А вот и разрывная часть! Как я и думал, это ВПГ с кустарно установленным в центр головной части взрывателем типа МУВа. Стало быть, леску можно смело откусить…
Когда я подобрался к кресту, под маркером лежали две растяжки и три ПМН.
Так, а теперь, сынок, займемся тобой! Ты уж прости меня, что ждать тебе довелось, но придется потерпеть еще немного. Теперь уж точно немного. Хотя очень мне не нравится вот эта тоненькая медная проволочка, которая опутывает твои ноги и тело. Очень не нравится. Куда же она идет? Ага, вот куда скользнула, прямо перед крестом в земельку уткнулась. Опять пощупаем. Так. Какое-то грибообразное тело и от него толстый проводок пошел еще чуть дальше. А там… Ну конечно, старая знакомая озээмка…
Стало быть, грибок – взрыватель. Только вот ни хрена не пойму какой? Аккуратно подкапываю земельку. Выступили буковки на корпусе: «МВЭ-99М». Неужели «Леска-2»? Ну да, конечно. Только где эти скоты взяли взрыватель, выпуск которых велся полукустарно и прекращен уже полвека как, да и выпущено было немного? Подлинная археологическая редкость! Антиквариат, сейчас таких уже не найти.
Но пусть взрыватель и антиквариат, мне от этого не легче! Даже сложнее. Впервые воочию вижу такое изделие! Ведь это не просто антиквариат, но очень хороший. Вспоминаю его возможности. Рвать проводок, или «антенну» – нельзя! ОЗМ запустится, и на двадцать метров вокруг – радиус сплошного поражения! Рвать провод к исполнителю тоже нельзя, по той же причине. Разбирать взрыватель также категорически запрещено. Любое нарушение питания ведет к срабатыванию! Наклонять «грибок» более чем на тридцать градусов опять же нельзя. Там датчик наклона имеется. Значит, что? Хрен его знает, что это значит!
Будем думать. Все пути ведут в Рим, а все помыслы сапера – к подрыву ВОПа на месте обнаружения, на хрен. Но тут никаких подрывов быть не может, только ручная деактивация. Как? Можно попробовать открутить капсюль с мины, не трогая взрыватель. А как? Длины провода мне явно не хватит! Заколдованный круг?
А вот хрен вам, твари заморские! Чтобы я вас не переиграл? Не бывать этому! Если гора не идет к Магомету, значит что? Правильно! Надо не взрыватель крутить, а саму мину! И никак иначе! Только так!
Прости, сынок, опять замешкался!
Аккуратно ковыряю ножом земельку вокруг закопанной «озээмки». Не спешить! Вот уже до половины оголил ее. Углубим и расширим лунку, чтобы поглядеть… Стоп! Что это? Железячка! И не просто железячка, а бок предохранительной скобы не то «феньки», не то РГД-5. Стало быть, что? Правильно, она тут на неизвлекаемость стоит! Вот вытянул бы я ОЗМ из лунки, рычажок выпрыгнул бы на освободившееся место, и через три с половиной секунды – бабах! Ну да этим вы меня хрен испугаете! Правда, правилами категорически запрещено заниматься деактивацией такого сюрприза, но не могу, никак не могу я рвать этот подарок тут, возле ног пацана. Не для того дорогу к нему торил.
В нагрудном кармане у меня всегда есть несколько английских булавок. Одна уже расстегнута и зажата в правой руке. Указательным и большим пальцем правой руки надавливаю на основание скобы возле трубки старого доброго УЗРГМ. Острие булавки втыкаю на место чеки. Застегнул. Годится!
Теперь можно аккуратно вытаскивать мину и класть ее набок, «головой» к взрывателю.
Уф-ф! Порядок. Осталось только стронуть капсюльную втулку пассатижами и вертеть мину по резьбе, придерживая МД-5 левой рукой за гайку. Но это уже фигня. Встаю, отряхиваю руки.
– Здравствуй, сынок! Ты жив еще? Прости, раньше не смог.
Парень в ответ на мои прикосновения очнулся и, с трудом разлепив губы, выдохнул:
– Я за-ми… н… надо!
– Ничего, сынок, все уже позади… Или почти все!
Мальчишка был, казалось, «чист», но Асаф не был бы Асафом, если бы не предусмотрел еще ловушку. Спина мальца прижимала к основанию креста еще одну гранату без чеки.
Так, а вот эту я уже так просто не вытяну! Никак не вытяну. Поднимаю руку:
– Ко мне трое!
Зашел за крест и просунул руки прямо к гранате, прижатой торсом бойца к кресту.
– Ребятня, приподнимите его, но аккуратнее! И подайте чуть-чуть вперед! Скажу «замри» – замереть как ледышки. Все ясно?
– Так точно.
– Все готовы?
– Да.
– Поехали, медленно вверх!
Распятый застонал и вновь попытался что-то сказать.
– Не слушать его, держать! Теперь чуть-чуть вперед! И – раз! Замри!!!
А теперь, не торопясь, вставить булавку на место чеки – фигня на постном масле… А потом вытащить гранату, оттащить ее в сторону к уже снятым ВОПам, дать команду, что парня можно снимать, и – провал! Полный и абсолютный.
Говорят, что я завалился тогда прямо на земле возле снятых мною «железок», зажав РГО в левой руке, и спал без двух часов сутки, не мог проснуться, хотя никто не соблюдал тишины. У меня, спящего, с трудом отняли «эргэоху», потом привезли, точнее, принесли в штаб и положили на составленные рядом стулья. Генерал дал приказ не беспокоить, чтобы я мог выспаться по полной…
Больше в жизни своей я никогда не спал столько времени кряду…
Да, у меня в жизни тоже кое-что было, и не всегда мне хочется туда возвращаться. Даже в воспоминаниях. Больно…
Встряхнулся, поглядел по сторонам. Над головой проплыл светящийся транспарант: «Наши памперсы – здоровье вашего ребенка!» Хм! Я криво ухмыльнулся. Наступление продолжается! Было бы удивительно, если бы где-то висела вывеска: «Наши памперсы – импотенция вашего ребенка!» Хотя еще лет тридцать назад было убедительно доказано, что ношение памперсов мальчиками в младенческом возрасте увеличивает риск получения импотенции после тридцати по крайней мере втрое. Но производители этого типа товаров, всякие там «ходосы», «чайлд-ши» и прочие непотопляемые бренды, по-прежнему предпочитают тратить немалые средства на затыкание глоток тем, кто заикается об этом, нежели отказываться от больших доходов. И сделать с ними ничего нельзя. Либерализьм, мать их!
«На следующем перекрестке поверните направо», – вновь влез в мои мысли совсек. Неужели это уже Кузнецы? Точно! Стоп! А ведь здесь у поворота был неплохой круглосуточный минимаркет системы «Седьмое чудо света». Надо зайти. Ведь там вроде бы есть все, что мне надо, и цены довольно демократичны. И через пару минут, запарковав «Селесту» на площадке позади «Чуда света», влетаю в магазин. Слава богу, что штурман потащил меня через Нижегородку. Она оказалась довольно свободной, а этот минимаркет – подлинный подарок в нашем скудном на ночные магазины районе.
Например, справа от входа в «барахольной секции» можно оплатить и оформить круглосуточную доставку топлива. Замечательно! И даже надпись над отделом: «Все энергоносители сегодня продаются только за наличные. Извините за неудобство!» – не испортила моего настроения. Червонцы, которые на Пресне перекочевали с карточки в карман, грели душу.
Двухсотпятидесятилитровая емкость с котельным биодизелем будет в самый раз. До лета, надеюсь, хватит, а там только на нагрев воды тратить – так и до осени проживем. Еще возьму, пожалуй, большой баллон природного газа для кухни. Тоже с доставкой. Теперь пластик-кеш – в рот «морды контры» и набрать все необходимое на сенсорной панели.
«Доставка осуществляется с четырех часов утра», – спешит предупредить оранжевая морда. Устраивает! Пусть доставят в семь тридцать, а через полчаса после этого мне надо будет вновь лететь в старую Москву за продолжением сегодняшнего чуда. «Спасибо за покупку», – бросает мне вслед внезапно позеленевший монстр, хотя я уже влетел в «продукты». Тут вдоль торговых рядов медленно движутся три темные неторопливые фигуры. Покупатели здесь есть всегда, хоть ночью их немного.
Что же такое взять? Имея на карточке просто бешеную сумму, хочется скупить все подряд, в особенности то, о чем раньше и мечтать не мог. В корзинку полетели две пачки с яркими наклейками, как вдруг сознание вернулось ко мне. Ну предположим, обожрусь я сегодня деликатесами – и что с того? А желудок не примет их. Потом опять будет грызть чувство стыда и досады. Нет, лучше, как обычно – морская живность! Мидии в томате; молоки лососевых; филе морского окуня; салат из морепродуктов. К ним какие-нибудь мороженые овощи; котлеты «домашние». Ах, тут они из «флешек»? Тогда ну их на фиг! Лучше возьму телячью печенку, хоть и стоит она недешево, а еще суповой куриный набор, вилок белокочанной капусты, немного репчатого лука, майонезный соус, половинку бородинского… Так. Что же еще? Ага, еще чай у меня йокнулся. Ну и еще, пожалуй, до кучи пузырь массандровского партенита. А на десерт – тирольский пирожок с сыром… Во! Крупы у меня вроде бы есть какие-то, картошка вроде тоже в подполе была! Ах, да! Яйца скончались, надо взять пару десятков. Ну вот, вроде бы теперь хорош. С голоду не сдохну, а с утра и тепло с газом подвезут.
Расплатившись с кивающей на выходе «мордой контры», дотолкал тележку до стоянки, загрузил покупки в объемный багажник «Селесты», потом вытащил из бардачка давешние сигареты и не спеша выкурил одну из них, опершись спиной об открытую дверь и глядя в звездное небо. Потом выбросил окурок, втиснулся на водительское место и, развернувшись буквально на пятачке, рванул по направлению к Посаду, чтобы через четверть часа подъехать к своему поселку.
Как обычно, народу тут практически не было. На первой и второй линиях светилось несколько окон. Наша же линия была темна, как вода во облацех.
– Палпалыч, открывай, милый! Хозяин приехал! – подал я голос в служебном канале своего «уха», поворачивая к дому. Впрочем, этого можно было и не делать, Палпалыч, мой «сезам», свое дело знал хорошо. Несомненно, он уже успел считать параметры подъехавшего автомобиля, а может быть, даже идентифицировать и мою морду, симки в «ухе» и водительской карте, но все равно я предпочитал приветствовать его голосом.
– Добро пожаловать! С возвращением, Максим Андреевич! – отозвался в моем «ухе» управляющий голосом популярного актера Таврина, и тут же ворота плавно поехали вправо, а на крыльце дома, в прихожей и на кухне зажегся свет.
О господи! Как же мне нравится возвращаться домой. Когда трудный день позади, а впереди – вкусный ужин, любимый кабинет и койка! Я выбрался из машины и потянулся, предвкушая приятный сон, заметив краем глаза что-то серое, шевелящееся передо мной на дорожке.
– Вот это сюрприз! Кузьма, старый хрен! Никак ты приперся собственной персоной?
– Мр, – ответило мне серое нечто, вертикально трубой выставило свой пушистый хвост и плавно зашагало навстречу.
– Давно не виделись! Я уж, честно говоря, похоронил тебя! Уж не надеялся, что увижу.
Нагнувшись, погладил это милое и наглое чудовище по голове и потрепал за ухом. Кузька просто зашелся от мурлыкания и завертелся юлой. Несмотря на то что недавно ему исполнилось двенадцать лет, он так и не утратил некоторых своих котеночьих замашек. Очень любил ласку, играл различными предметами, вприпрыжку носился по дому, преследуя все, что скачет и тарахтит при перекатывании, и охотно пел свои кошачьи песни, нежась на коленях тех, кто его гладил. Правда, сам на руки шел далеко не ко всем. Этого удостаивались лишь три человека. Мой внук, дочь и я. Даже младшей внучки он сторонился и старался незаметно покинуть зону ее влияния.
– Ну здравствуй, домовой!
– Хмр, – отозвался Кузьма и боднул мою ладонь своим крутым лбом.
– Теперь конечно же ты споешь мне все самые добрые и сладкие песни мира, будешь молить о пощаде и упрашивать, чтобы я накормил тебя, такого доброго и хорошего? Ну хитрая бестия! Говоришь, что любишь меня? А как удирать на месяц, так ты первый? Может, не пускать тебя домой для профилактики? Ну ладно, пошли!
Я двинулся на крыльцо, четко зная, что Кузьма скачет возле моей левой ноги, не пытаясь ее обогнать. Но, войдя в дом, он уверенно обошел меня, развалился вверх лапами на большом ковре в прихожей, и зажмурил глаза от удовольствия. Он всем своим видом показывал, как он счастлив. Это была часть традиции возвращения моего старого пушистого друга, отточенная множеством пережитых кошачьих свадеб за последние восемь-девять лет.
– Чем же мне покормить тебя, старичок? Ну никак не ожидал, что ты именно сегодня осчастливишь меня своим посещением.
Вывалив сумки на стол, начал утрясать их содержимое, отправляя все в холодильник.
– Кошачьих консервов у меня нет, к морепродуктам ты не приучен… О! Вот оно! Печенка! Сейчас мы с тобой устроим маленький экскурс в страну Гурманию.
Времени долго возиться с готовкой не было, да и желания, честно говоря, тоже. Быстро покромсал лук тонкими дольками, а пока он припускался на сковороде, нарезал туда же печенку небольшими кубиками. На вторую сковороду швырнул какую-то замороженную овощную смесь и прикрыл ее крышкой. Пусть тушится!
Кузька уже караулил каждое мое движение, крутясь возле ног. Сейчас, разбойник! Обожди немного!
«Дочка вызывает Максима», – заорал в ухо совсек. Ну что там у нее опять приключилось на ночь глядя?
– Да?
– Привет, дед!
– Привет, мамка!
– Сережка давно звонил тебе?
– Сегодня около полудня, а что?
– Значит, не врет. Так ты не против?
– Против чего?
– Ну ты не против того, чтобы он с друзьями приехал к тебе на выходные?
– А разве я когда-то был против этого? Ты же знаешь, что мне с ними хорошо. Что с ним, что с Лизкой. Так что могла бы мне на эту тему и не звонить. Все нормально. Вряд ли он стал бы тебе врать с этим.
– Твоими бы устами!
– А что моими бы устами? Вот ты не веришь ему, может быть, потому он тебе и врет иногда. А ты верь ему почаще. Глядишь, что-то и у него к тебе изменится.
– Ладно, хватит мне нотацию читать, лучше пригляди там за ними.
– Ну постараюсь. Кстати, Кузя сегодня вернулся!
– Ничего себе! Это же уже месяц прошел или больше. Как он?
– Да вот сидит, худой, печенку клянчит!
– Ну ладно. Хорошо, что вернулся. Ты смотри там, чтобы с ребятами все было о’кей.
– Ладно, пока!
– Пока!
Ну вот и всевидящее око дочери, которая все никак не может принять того, что ее парень взрослеет и отдаляется. А парню хочется чего-то нового, и он тянется ко мне. А что я могу дать ему нового? Стоп! Могу! Как же я забыл? Ему можно показать прошлое. Думаю, что это заставит его задуматься о чем-то… Да, в самом деле, надо будет поговорить с господином Лейбницем. Может быть, получится как-нибудь взять с собой в прошлое Сережку? Думаю, что это увлечет его больше, чем любое кино или компьютерная игрушка…
Кстати, а все-таки: что же это за важная и интересная работа, которая ждет меня с этой виртуальной машиной времени? Думаю, что она будет непростой. Большие деньги так просто не раздают, их требуется заслужить! Так-то!
Положил Кузьке жареной печенки в блюдце, кинул несколько ложек в тарелку себе и добавил туда же тушеных овощей. Потом подумал и достал из комода рюмку, до краев наполнив ее партенитом.
– Ну будем здоровы. – Эта фраза всегда вылетала из моих уст, когда доводилось опрокидывать первую рюмку. – Хорошо!
В самом деле, рюмка вина перед ужином – хорошо, куда лучше водки и пива, которые прежде сопровождали меня в жизни. Недаром древние всегда предпочитали вино воде. Кузька на полу активно толкал языком уже почти опустошенное блюдце, а я черпал вилкой содержимое своей тарелки и, отправляя пойманное в рот, вновь и вновь вспоминал сегодняшние… нет, уже вчерашние ощущения.
Значит, там, на взгорке, куда меня в детстве водил дед, похоронен красноармеец Сергей Фролов, девятьсот пятого года рождения, из села Кочуново Горьковской области. Предположение деда, основанное на рассказах местных, что он был тяжело ранен, не мог уйти и принял бой, было правильным. И накрошил он их там от души – по рассказам местных, с полсотни фашистов навалял, причем двадцать они схоронили на взгорке на том берегу, а остальные, по поверью, утопли в реке – в самом деле бурной она была тогда. Дед говорил, что этого бойца немцы расстреляли из минометов, которые подтащили к полудню, а когда убили, то хоронили с почестями. Моя прабабушка со своими сестрами и подругами хоронили Фролова, которого они звали могутным. Говорят, немцы даже сфотографировали его и послали фото самому Гитлеру, но в это я совершенно не верю. Этого, конечно, быть не могло. Не настолько уж он важная птица… Жаль, что мой экскурс так внезапно закончился, сам его последний бой, который был моим первым серьезным боем в той реальности, остался за кадром моего восприятия.
Смотри, как интересно! Сегодня состоялся мой дебют в войне прадеда. А я, к стыду своему, не знаю, каким был его первый боевой опыт в той войне. Да что там? Я и про дебют деда в Афгане толком не знаю. Вроде бы они что-то там разминировали в Кабуле, а что, уже не помню, хотя дед точно рассказывал. А мое первое боевое крещение в войне, когда пришлось нюхнуть пороху, было бестолковым. Было это, по-моему, в тридцатом… Хотя нет, наверное, года на три раньше… Я тогда как раз завязал с мирной жизнью и втихаря от деда закончил курсы саперов при Псковском училище.
Наш сводный саперный отряд в сопровождении «вованов» – широколицых квадратных бугаев откуда-то из-под Пензы – привезли тогда с раннего утра прямо к месту работ. Село Шони на юге Ингушетии просто кишело ВОПами, которые остались после недели ожесточенных приграничных боев. Работа рядовая. Надо было просто отыскать все невзорвавшиеся боеприпасы в выделенном сегменте, отмаркировать их и подготовить к подрыву.
Я, в то время новоиспеченный старлей, шел во главе «тройки», маркируя найденные ВОПы, не обращая внимания на окружающее, как вдруг что-то со всей дури шандарахнуло по кумполу.
– Ложись! – раздалась команда буквально над ухом.
И только тут, когда захлопали выстрелы прикрытия, до меня дошло, что этот удар нанесла пуля, которая, скользя, чиркнула по шлему. Неприятнее всего было то, что ложиться мне было никак нельзя. По бокам все просто утыкано пээмэнками, минометными несработавшими минами, ручными и ружейными гранатами. Присел, как можно ниже опустив голову и стараясь хоть немного укрыться мелкими кустиками, что росли передо мной, аккуратно положил своего «Скарабея» на землю, отстегнул от подвесной системы старый АПС, присоединил к нему кобуру-приклад и внимательно поглядел туда, откуда раздавались хлопки редких выстрелов, метивших по мне. Вторая пулька, прилетевшая от разрушенных домов, сильно толкнула в левое плечо, но «Шнобель» выдержал. Тогда в первый раз я добрым словом вспомнил командующего, который категорически предписал, чтобы мы надевали бронежилеты на всех работах, независимо от места и времени их выполнения! Это позднее придет усталость и неохота таскать на себе лишние шесть килограммов…
Поняв, что ко мне пристрелялись, осторожно опускаюсь на одно колено и, пригнувшись почти к самой земле, стараюсь совсем исчезнуть из поля зрения неизвестного стрелка. Желание стрелять самому куда-то улетучилось, хотя рука по-прежнему воинственно сжимала ручку АПС, а когда к хлопкам винтовок «вованов» присоединился басовитый перестук крупнокалиберного браунинга, стоявшего на БМТ, начал осторожно на карачках пятиться назад, стараясь не уклоняться от створа, помеченного мною же для продвижения второго и третьего номеров. Примерно через четыре минуты к месту стрельбы с фланга выехала вторая БМТ со штурмовой группой. Они обнаружили место, откуда по нам вели огонь, но там валялся только туристический рюкзачок на полсотни литров, сверху забрызганный кровью, в котором наличествовали пара магазинов к карабину «Беретта-205», два комплекта сухпая и десяток гранат для подствольника. Вот и все.
Да, мой первый боевой эпизод был скучным и страшным. Врага я так и не увидел. Но тогда, в сорок втором, все было по-иному. Совсем по-иному.
Размышляя о превратностях судьбы, я наконец-то дополз до спальни и повалился на свой «аэродром», активировав мидисайз. Желая отвлечься, пробежал по новостям в инете, потом вознамерился слазать в «Лифт», но никак не мог сосредоточиться. Мысли мои то и дело возвращались к событиям прошедшего дня, столь богатого своим разнообразием. В очередной раз пробежав взлядом по оглавлению новинок фантастического мира, вдруг неожиданно для себя загрузил в планшетник «Войну в воздухе» Г. Уэллса, прилег и попробовал вчитаться.
Дойдя до встречи главного героя с Баттериджем и отбытием его в дальнейшие приключения на воздушном шаре, я почувствовал, как мне на ноги навалилось что-то тяжелое и теплое. Кузька, а это был он, по-хозяйски устроился на одеяле и принялся вылизывать свои лапы, урча как хороший мотоцикл. А времени, между прочим, уже очень много. Пора укладываться. Решительно положил мидисайз на стол, посетил перед сном сидячую ванну на «кафедре философии» и, отметившись для верности на «кресле мыслителя», нырнул под одеяло.
