За полгода, которых меня здесь не было, работы было сделано великое множество. Благодаря почти четырехтысячной армии дармовой рабсилы, строительство и благоустройство феода подошло к закономерному финишу. Осталась выполнить часть столярки, остекление и меблировку помещений, а так же отделку дворца. Несмотря на то, что все вновь прибывшие переселенцы проживают под деревянными и парусиновыми навесами, около тысячи человек уже сейчас можно спрятать под крышу но, надеюсь, что к началу дождей мы снимемся и уйдем, а останется здесь около полторы сотни человек, не больше.

Добросовестно вкалывали не только строители. С моим прибытием появилось сырье, поэтому, опять заработала плавильная печь и кузня, которые Иван разместил в проходной пещере, а так же механическая мастерская, расположенная на открытой площадке под самым обычным парусиновым тентом.

Работа наших молодых мастеров вызывала всеобщее любопытство, но с этим ничего не поделаешь, даже добровольные помощники нашлись. Иван отобрал двадцать семь малолетних пацанов и семнадцать уже вполне взрослых крестьян. В первую очередь, изготавливалось огнестрельное оружие и патроны, так что выкупленные казной у Педро восемь сотен готовых винтовочных прикладов и шесть сотен револьверных щечек, пришлись как нельзя кстати.

Производство бездымного пороха мы тоже механизировали. Еще в замке изготовили ряд вспомогательных механизмов, которые прошли испытание перед самым походом в Украину. Первый — это обычный горизонтальный смеситель со встречными лопастями, по типу тестомешалки, с ручным приводом и закрывающейся крышкой. Второй — центрифуга с конической парой, ременной передачей и ножным приводом. Сейчас оба этих механизма были установлены в маленькой прохладной пещере. Рядом с ее входом на площадке построили два сарайчика, сушильный и разделочный. В разделочном, стоял столик с вальцами, для раскатки листов и два столика с клиновыми ножами для их резки в лапшу, вдоль и в поперек. Котел, подогреваемый паровой баней и необходимый для технологического процесса, стоял прямо на улице. А все это место, огороженное высоким забором, охранялось круглосуточно, и ни один посторонний сюда не допускался.

Сейчас полным ходом варили латунь, в кузне тянули гильзы и отливали пули, а в мастерской собирали оружие. Поэтому, есть все основания полагать, что дней через десять все наши воины будут перевооружены полностью.

В будущем, конечно, никакое производство здесь не планируется, все оборудование будет демонтировано и отправится на самые первые территории нашей экспансии — в Южную Африку. Здесь же останется переселенческая база, где в течение трех месяцев людей будут обучать языку, арифметике и отбирать любознательных и перспективных. Кроме того, здесь же планируется прививать новые технологии ведения сельского хозяйства. Благое дело, мы доставили с собой весь необходимый инвентарь, который заинтересовал фактически всех, и крестьян и казаков.

Лично для меня, занятие сельским хозяйством в той жизни было чуждым и неинтересным, но в этой — других серьезных хозяйств и не бывает, поэтому, любой человек, от крестьянина до князя в земледелии понимает неплохо. Вот только технологии "от сохи" не меняются на протяжении многих столетий, в результате чего для прокорма одного воина, в зависимости от плодородия почвы, потребно от пяти до десяти крестьянских семей. А мне сейчас нужно, что б было наоборот — один крестьянин кормил десять воинов и никак не меньше.

Не знаю, как обучают детей в XXI веке, но во второй половине ХХ, когда я учился, нам преподавали основы почвоведения, некоторые технологии вспашки земли, а также что-то о селекции, севообороте и удобрениях. Все эти воспоминания сформулировал, вместе с простенькими схемами на шестнадцати листочках и отдал в печать Карло Манчини.

Работать отвальным плугом, культиватором, сеялкой, сенокосилкой и косой-литовкой, учились вместе. Что там говорить, желающих встать за плуг было, по меньшей мере, две тысячи человек. Но когда из печати поступил первый десяток моих тоненьких книжиц, их читали все, и казаки и крестьяне! Особенно радостно было наблюдать, как медленно и по складам читают вчерашние смерды! И тема эта не замолкала не только здесь, во всех присутственных местах, но и во время плавания.

Конечно, все люди разные. Даже раздели землю всем одинаково она, в конце концов, перейдет к тому, кто ее любит обрабатывать — кулаку, то есть, настоящему хозяину. Не рассчитываю, что на моих землях разных алкоголиков и лентяев не будет совсем, но очень надеюсь, что их будет мало. Ведь сегодня не начало XVIII века, и наш мужик еще не успел стать бесправным и безразличным рабом, поэтому, в расчете на его извечный менталитет "все пощупать", новые технологии обязательно приживутся и принесут колоссальные плоды. Как в прямом, так и переносном смысле этого слова.

Решение двух архиважных задач так же решил оставить в феоде Картенара. Первое — увеличить количество обучающихся будущих капитанов и доведения их уровня знаний до Малагской военно-морской специализации, для чего создать постоянную морскую школу. Второе — для улучшения медицинского обслуживания населения на новых землях, организовать временную (на ближайшие лет пять) лекарскую школу.

Если врачей мы будем готовить строго для себя и мне совершенно не важно, признают или не признают в Европе наш лекарский патент, то признание патента морского шкипера для дела очень важно. Без автографа губернатора любого европейского государства, такой документ считается недействительным. Тем более, что при наличии средств, в получении лицензии для организации школы, лично для себя, не вижу никакой сложности. Да и заместитель начальника школы по учебной части, то есть, главный преподаватель, а с ним еще двое помощников — марсовый инструктор и инструктор-бомбардир, ко мне на службу уже поступили и сейчас участвуют в отборе двадцати четырех будущих слушателей-мореманов. Да-да, я не в том положении, чтобы разбрасываться опытными специалистами, поэтому, некий голландский дворянин Йорис ван дер Кройф принес мне вассальную присягу и целовал Евангелие, и сейчас под именем погибшего в прошлом году кузена Йохана осваивает территорию будущей школы.

После официального оформления и приписки моего нового флейта "Селена", имя ее бывшего капитана будет вне закона. Но я со своей стороны дал клятву сюзерена, что через десять лет безупречной службы он станет богаче на восемьдесят тысяч талеров, получит во владения земли и будет легализирован совсем под другим именем. Двум его лучшим специалистам было сделано подобное предложение, правда, с выплатой годового содержания всего в полторы тысячи талеров. Это предложение оказалось за пределами их мечтаний, и они с радостью согласились. Остальные же пятьдесят пять выживших бывших пиратов, будут расселены по различным поселкам в глубине африканского материка.

Слушатели в лекарскую школу тоже нашлись, и немало. Правда, некоторых трудов стоило уговорить мужей-моряков, отправляющихся в дальние походы, своих жен, особенно беременных, сейчас никуда не тащить, а оставить на острове. Предложение было вполне разумным, поэтому, уезжали только супруги матросов шебек, которые будут вести патрулирование нашего побережья Африки. Таким образом, к ранее увечным казакам добавилось еще сто семьдесят семь казачек, то есть, новых студиозусов-медикусов. И пусть нормальными лекарями станет лишь пятая часть из них, но и для всех прочих девчонок эта учеба даром не пройдет.

Впрочем, лекции доктора Янкова принесли плоды еще три месяца назад, особенно в вопросах санитарии. Неоценимую помощь в этом ему оказали лыцари под предводительством Антона, правда, с помощью кнута и чьей-то матери, невзирая на сословия. Но идеальный порядок, который поддерживается до сегодняшнего дня, был достигнут только после организации жалобного хода всех обитателей под палящим солнцем на границу феода, к импровизированному кладбищу. Здесь после часовой молитвы была вырыта яма четырехметровой глубины и захоронена какашка, найденная в лагере в неположенном месте.

Если быть до конца откровенным, то лыцари повторили процедуру, которую в прошлом году прошли сами, на заре своего воспитания.

Но не все в феоде было так хорошо, как казалось внешне. Во-первых, была напряженная ситуация с едой, заканчивалась мука и крупы, двух последних быков держали на мясо до моего прибытия, чтобы не опростоволосится. А рыба, на постоянное потребление которой перешли месяц назад, изрядно надоела даже самым большим ее любителям. Во-вторых, люди жили под обычными навесами и спали на обычных дерюгах и ковриках.

Но все это можно было бы терпеть, если бы не обострившаяся демографическая ситуация. Триста мужчин, а со строителями все пятьсот, были обделены вниманием со стороны женского пола, при этом ежедневно и ежечасно наблюдая посторонние человеческие отношения. Ситуация вышла на уровень верхнего предела напряженности и сдерживалась только проповедями священников и силой авторитета Ивана. Нужно было принимать срочнейшие меры.

Утреннее построение вызвало всеобщий интерес и состоялось при большом скоплении любопытствующих священников, некомбатантов и крестьян. Что там говорить, к подобному действу смерды вообще никогда не допускались, а здесь такое представление! Они даже рты от удивления раскрыли.

Можно было построить воинов на площади внутри цитадели, как раз тысяча сто человек разместилась бы свободно, но я умышленно приказал собраться у причалов, места общедоступного. Пусть мои новые подданные, в том числе будущие свободные пахари, прочувствуют сопричастность к рождению истоков молодой государственности.

Здесь же, на стенах равелинов, прямо как в театре, расселись итальянские строители, испанские плотники и венецианские краснодеревщики. Они успели увидеть много необычных новинок (скрыть невозможно), а сейчас опять этот заказчик-феодал продемонстрирует что-то интересное, вот будет о чем поведать и родственникам и знакомым. Ну-ну, вы еще не знаете, дорогие мои, что давно уже стали моими подданными, а родственники и знакомые, теперь у вас будут жить совсем на других землях. Вот только шеф-архитектор мастер Лучано выглядит грустно, все шесть дней, которые я здесь, он порывается что-то спросить, но сдерживается. Человек он совсем неглупый и видно догадывается о судьбинушке своей.

И вот народ с нетерпением, в полнейшей тишине обозревает застывший сдвоенный двухшереножный строй, для компактности расположенный буквой "П". И ожидание его было вознаграждено, первым был зачитан указ о присвоении звания бригадного генерала и назначении на должность генерал-губернатора Южно-Африканского графства господина Ивана Бульбу. Да, всем стал известен именно тот правитель, который будет поддерживать закон и вершить суд на той самой земле, где большинство из них поселится навечно, где затем будут жить их дети, внуки и правнуки.

Ни один даже самый умный император, царь или князь, не способен самостоятельно объять необъятное. Для этого нужны помощники — инициативные, стремящиеся к действию люди. Они должны быть смелыми, готовыми брать на себя всю полноту ответственности, способными сколотить банду единомышленников и исполнителей, покорителей новых земель и народов. И такие у меня есть, недаром когда-то прошли отбор из числа лучших. Правда, пока что они молоды и неопытны, но эти недостатки имеют интересное свойство, — с возрастом исчезают. И пусть Иван совершенно неграмотен в вопросах европейской политики, но заграбастать, прижать к ногтю и удержать то, на что стала подошва его сапога, он сможет. А на его плечи возложен именно этот мешок.

Вторым указом за добросовестную службу князю, возвел в жалованное дворянское достоинство с выдачей соответствующих грамот шестисот семидесяти двух бывших казаков. Это давало право не только на двести моргов земли, которую можно было сдать в аренду, либо посадить на нее управляющего и наемных работников, но и на получение материального довольствия за государеву службу, как за звание, так и за должность. Получали они и другие привилегии, в том числе медицинское обслуживание семьи и обучение детей в военных школах и гражданских университетах за счет казны.

Конечно, плодить лишних дворян совсем не хотелось, но уговорить привычного к приволью, земле и сельской местности казака стать матросом, морским пехотинцем или кадровым кирасиром, иначе не представлялось возможным. Поэтому и издал указ о трехгодичной привилегии для всего православного люда воинского сословия. Тем самым хочу создать командный костяк будущего флота и армии.

Однако, триста двадцать казаков, в основном из числа хуторских, ни на какие посулы не поддались. Они решили, что лучше сразу ухватить в руки жирную синицу, чем когда-то журавля. Что ж, пограничники мне тоже нужны.

Третьим указом возвел в офицерский чин с выдачей офицерских патентов всех лыцарей, в том числе, десять моряков-барселонцев, двадцать пехотинцев и три кавалериста. Обученных механиков, кузнецов, литейщиков, корабелов и геологов возвел в инженеры-лейтенанты. Остальные стали лейтенантами-инструкторами. Петро Орлик тоже стал лейтенантом, командиром эскадрона кирасир. Вчера, в присутствии всего ближнего круга возвел его в лыцарское достоинство. В будущем же, лыцарский корпус будет ограничен одной тысячей человек самых достойных, и не более того.

Затем, зачитал приказы о повышении воинских званий.

Майора и должность начальника воинской плавучей школы, и по совместительству командира отдельного отряда морской пехоты на корабле "Алекто", получил Антон Полищук. Капитанов и должности командиров колониальных гарнизонов получили Ангелов и Лигачев. Лейтенанты Стоянов и Васюня тоже получили такую же должность, только первый будет командовать гарнизоном в Африке, в устье реки Оранжевая, а второй — домашним, цитаделью Картенара.

Последним приказом было присвоено шестьдесят семь сержантских званий, девяносто два старшего матроса и восемьдесят одно капральское. В дальнейшем подобный приказ будет находиться в компетенции генерал-губернатора территории.

Заключительным действием торжественной части, стало вручение отличившимся воинам премиальных денег за взятые в бою призы.

Четыре шебеки вместе с трофеями, специально созданной комиссией под моим председательством, были оценены в сто двадцать две тысячи талеров. Половина суммы направлялась на премирование, то есть, за вычетом затраченных боеприпасов, была разделена на десять долей, стоимостью пять тысяч семьсот талеров каждая. На них были выписаны сертификаты Малагского Банка реконструкции и развития. По одной доле получили пятеро оставшихся живыми рядовых и две доли их командир, сержант, а ныне произведенный, как и все они в лейтенанты Стоян Стоянов. Трое погибших были круглыми сиротами, поэтому, их доли также вручил Стояну, пусть они ими распорядятся по собственному усмотрению. Правда, всем обо всём известно было еще вчера, в том числе и о премировании, поэтому, решение ребята давно приняли, и тут же все три сертификата вручили епископу Михаилу на строительство церкви.

Флейт оценили в сорок восемь тысяч. Его трюм был полностью укомплектован на дальний поход — солониной, крупами, мукой и апельсинами, но самое важное лежало в сундуке бывшего капитана — торговая казна в семьдесят три тысячи серебром. После всех расчетов, премиальный приз составил пятьдесят девять тысяч. Выделив десять долей капитану, то есть мне, по пять долей двум офицерам, три доли боцману, по две — трем сержантам и тридцать — матросам, получили те же пятьдесят девять долей, то есть, по тысяче за штуку.

Сертификат на свою долю также отдарил на строительство храмов.

Не хочется кого-либо осуждать, ибо, сколько людей, столько и характеров. Но наблюдая со стороны, приметил, что некоторые казаки смотрели на премированных воинов с завистью, и не скажу, что с доброй, а некоторые казачки — с сожалением, однако, абсолютное большинство — с радостью и одобрением. Ведь они ничем не хуже, и в будущем их точно также ожидает слава и богатство, особенно с таким удачливым князем.

А еще заметил, что совсем исчезла та некоторая настороженность, особенно в среде тех казаков, кто не шел с боями по Украине, а ожидал нас уже в Хаджибее. Думаю, что возникла она сразу же после принятия присяги и целования креста, когда запретил называть себя атаманом.

— Станичных и земских атаманов будете избирать у себя на кругу, — сказал им тогда, — А я для вас государь, отец родной, отныне и навеки. Аминь!

Для меня не было секретом, что некоторые частенько шушукались о том, правильно ли они сделали, разменяв вольницу на государеву службу. Однако, поведением и всеми своими действиями старался эту настороженность развеять, а Иван Бульба, лыцари и казаки, которые пришли со мной с боями, очень сильно этому способствовали. Но только сейчас, глядя в те открытые лица молодых, свободолюбивых ребят, глаза которых некогда выражали сомнения, мне стало совершенно ясно, что ныне в их душах этот червяк издох. Моим без остатка стал последний "неверующий Фома".

Торжественное построение торжественным маршем не закончилось, это дело будущего. Сейчас нужно было поднять настроение не только отличившимся, но и абсолютно всем остальным. Кстати те, кто считает Строевой устав в общем, а шагистику в частности, непотребной муштрой, очень глубоко ошибаются. Лично я к этому отношусь, как к величайшему достижению военной мысли, которое мобилизует дух и дисциплинирует сознание воина.

— Товарищи воины! — сказал в заключение, — Все вы знаете, что перед вашим прибытием на остров, он подвергся нападению берберийских разбойников. В результате, погибли мои лыцари. Я, как владетель этой земли сею злостную пакость не прощу, и обязан действовать по чести, совести и справедливости. Поэтому, товарищи! Приказываю, завтра мы идем в поход на Агадир! Воздадим врагам-нехристям по заслугам! Вас там ждет слава и богатство, а изголодавшихся по женской ласке — гаремы с красавицами Востока! Все это принадлежит нам! Пойдем и возьмем! Ура!

— Ура!! — заревело довольное войско.

— Ура!!! — радостно завизжали их жены. А чего? Неопределенности теперь нет, богатый и добычливый князь рядом с ними, вот и поход наметил. Мужей их ценит, вон сколько премиального серебра отвалил. Теперь, говорит, опять приволокут целые корабли красивых и ценных вещей, и в первую очередь для них, любимых. Значит, привычная жизнь налаживается, разве это не есть приятно слуху женщины?

Объявил такие короткие сборы умышленно. Это раньше для серьезного похода казакам нужно было давать с неделю на раскачку и сборы, а сейчас принудительно введенные в повседневный обиход воинские Уставы превратили бывшую анархическую вольницу в маленькую сплоченную армию. За время пребывания людей на острове, и команды кораблей, и сухопутные подразделения прошли неплохой курс молодого бойца и вполне приличное боевое слаживание. Поэтому, времени одного светового дня на подготовку похода нам было более, чем достаточно.

Продовольственное обеспечение приказал грузить надвое суток из расчета личного состава в одну тысячу человек. Незачем излишне забивать трюмы, нам они понадобятся для вывоза ништяков. Да и на третьи сутки запланирован бой и, следовательно, желудки запаковывать противопоказано. Ну, а дальше… дальше, победителя будет кормить побежденный.

В набег хотели идти все, но комендантской роте Васюни пришлось остаться. Ивана тоже не взял, как он ни шипел и не брызгал слюной. Указал на массу незавершенных дел, например, казацкие сотни вообще небыли еще перевооружены, за исключением единственного выборного наказного атамана Руслана Карачая. Правда, оружие на складе было, мастерам осталось закончить сборку и подгонку всего ста десяти винтовок и двухсот девяноста револьверов, зато боеприпасов — совершенно недостаточно. Ничего, пистоли, аркебузы и мушкетоны, это тоже страшное оружие. Мастерам возни хватало и с новыми каронадами, и с пулеметами. Впрочем, все эти вопросы они могли уже решать самостоятельно, но вот не положено генерал-губернатору территории, площадью равной шести Испаний, в атаку ходить и все! А мне? Мне можно, я еще молод и молодым нужно набираться опыта.

Глядя на великолепие моего дворца, построенного в стиле барокко, понимал, что архитектору Лучано по плечу строительство даже самой изысканной королевской резиденции. Но пока что единственным помещением, полностью законченным, обставленным мебелью и отделанным африканским красным и белым деревом, был кабинет. Сегодня с самого утра его двери не закрывались, а Славка Орлик, который стал моим временным ординарцем, понятия не имел, как в приемной навести элементарный порядок и установить самую обычную очередность. Ну как, скажите, выполнить мое требование никого "не пущать", когда мы с Ритой ведем конфиденциальный разговор по вопросам объемов синтеза некоторых видов ВВ, а у двери нарисовались отцы Михаил, Василий и Герасим?

— Простите, отцы, — сказал вошедшим, после того, как мы встали и приняли благословение, — но наш разговор с госпожой Ритой не терпит отлагательств, поэтому, присядьте и подождите.

В их присутствии мы не боялись назвать тол толом, а пироксилин пироксилином. К Рите и ее химическим деяниям, когда убедились, что это направлено на увеличения значимости и могущества православной церкви, отнеслись благосклонно. Да и к другим чудным и непонятным новшествам стали привыкать, думаю, не без влияния одного из главных инквизиторов-контрразведчиков (по моему глубокому убеждению) отца Герасима. А ведь еще совсем недавно, в первый же день нашего прибытия, решили испытать меня на прочность, и пошли на конфронтацию:

— С какого чуда ты распорядился над замковой часовенкой католический крест воздвигнуть, а?! — зло фыркал отец Василий, — А поголовное обучение грамоте смердов?! Ты понимаешь, что породишь излишне думающих неслухов, а на свою голову, или на голову наследников — дамоклов меч? Ты молод еще, раб Божий Михаил и не знаешь, что во многих знаниях многие печали!

— Довольно! — эти слова в отношении давно решенного вопроса, вызвали мое резкое неприятие, — У меня нет смердов, у меня свободные хлебопашцы. И да, я раб Божий, но не раб церкви! Лишь только смиренно верующий и радеющий за нужды ее и возвращение святынь ее, за расширение ее границ и процветание. Но ничего сего не будет, если мы не построим могущественное государство. Разве не понятно, что с невежественными людьми, точно так же, как и без духовного сплочения народа, эта мечта будет несбыточной?

С детства был приучен общаться с людьми любых сословий, сдержано и корректно. Но, во-первых, зная со слов Кривошапко и Васюни, что отцы все это время добросовестно изучали новый славянский язык, занимались переводом Священного Писания, мне было странно, что они решили вести со мной диалог в таком тоне. И, во-вторых, меня возмутило, что духовное лицо, священник, который совсем недавно был рукоположен в высокий сан епископа и отправлен вместе с нами на многолетний тяжкий подвиг, решил возложить свои пять копеек сверху князя и учить организации светской жизни. Он мне напомнил священника-депутата из парламента XXI века, который вместо того, чтобы на личном примере добропорядочности, честности и скромности заниматься привлечением и духовным воспитанием прихожан, особенно молодежи, лезет в политику, экономику и бизнес. Эти ростки зарождающейся непотребной демократии возбудили страшную злость, и мне стоило большого труда, чтобы не выплеснуть ее наружу, а говорить тихо и спокойно:

— Что делать и как, православной церковью уже давно решено и Его Божественным Всесвятейшеством персонально вам указано. Поверьте, всеобщая грамотность моих подданных и ваших прихожан, принесет неприятности только власти закостенелой и консервативной, а таковой ни моя светская, ни ваша духовная быть не должна. Жизнь часто меняет незыблемые догмы, и мы должны быть к этому готовы. Мы обязаны сплотиться и идти по жизни единой фалангой, тогда сможем объединить огромные, ныне дикие территории, построить многие тысячи православных храмов, в которые привлечь миллионы будущих прихожан. А еще сможем вернуть Великую Софию в лоно материнской церкви и дать по зубам любому еретику или безбожнику, и лет через двадцать вы станете тому свидетелями. Да какими свидетелями, вы сему большому делу будете сами сопричастны!

Глядя на невозмутимые лица отцов, с каждым словом стал все больше заводиться. Все же имеет значение не только древнее сознание, но и биологический возраст тела.

— Лично я готов исполнять взятые перед родной церковью обязательства до последней буквы, того же требую… Да! Именно требую и от вас! Поэтому говорю сразу, отцы, либо мы вместе либо никак, а если кому не нравится моя политика… Нет! Наша политика! Того завтра же посажу на корабль и отправлю обратно в Константинополь, а в Его Божественного Всесвятейшества выпрошу другого епископа. Спросите у отца Герасима, он подтвердит, что мне не откажут. Но если кто останется и начнет строить интриги, будет в проповедях смущать умы людей наших и настраивать против меня, запомните, не пощажу! Расправлюсь самым жестоким образом! Понимаю, что вы меня не боитесь, но имейте в виду, несмотря на молодость, в которую вы меня тычете носом, я тоже ничего не боюсь. Готов преступить даже некоторые правила и нормы, но планов — не поменяю, целям — не изменю, и пойду к ним даже по трупам!

Этими словами я их вверг в шок. Нет, в их глазах страха не было, да и не стали бы епископами священники трусливые, но неуверенность или короткая растерянность мелькнула. Увидев их нарастающее напряжение после моей отповеди, сам немного расслабился и закончил более спокойно.

— Что же касается креста на замковой часовенке, который виден далеко в море, то через год, два или три, здесь объявится какой-нибудь проверяющий, и все тайное станет явным. И что сделает хозяин этих земель, его католическое величество король Испании? Он отправит сюда эскадру и сравняет мой феод с землей, а все имущество конфискует. В принципе, то же самое, в своем княжестве обязан буду выполнить и я, взяв на себя обязательство по запрету строительства всех не православных храмов. Не так ли?

В общем, проговорили тогда до поздней ночи. Отец Герасим чаще всего молчал, но в редких высказываниях был на моей стороне. Оба епископа меня больше не поучали, зато задали бессчетное количество накопившихся вопросов и, в конце концов, отстали. Думаю, что это была последняя проверка на вшивость и очень надеюсь, что наши дальнейшие отношения будут построены на взаимном понимании и доверии.

Сейчас же, когда закончили с Ритой рассмотрение вопросов развития химической промышленности уже в Африке, и она ушла, отцы пересели за стол для совещаний и просветили меня и о своих планах, которые были тесно увязаны с планами общей экспансии. Эта троица, вместе с молодыми священниками, в том числе и убежденными "черными", которых Вселенский патриархат выпустил в свободное плавание, получили полный карт-бланш в развитии епархий, вплоть до создания собственной метрополии.

Окончательно договорились о строительстве за счет казны в столице Южно-Африканского графства, резиденции епархии, духовной семинарии и собора, а так же четырнадцати церквей, по количеству закладываемых городков. План был рассчитан на семь лет. За это время из специально отобранных мальчишек будет воспитан и подготовлен первый выпуск будущей армии священников-миссионеров, умеющих проповедовать Слово Божье, а в руках держать и кнут, и пряник.

Между собой они решили, что епархию графства возглавит отец Василий, ректором семинарии станет отец Михаил. Ну а отец Герасим и два монашествующих священника будут сопровождать меня во всех походах, пока не будет заложен первый камень собора в столице нового княжества.

Как только отцы покинули кабинет, Славка доложил, что в приемной ожидает архитектор.

— Что сказать ему, ваша светлость, "пущать" или "не пущать"?

— Давай, проводи ко мне, — широко взмахнул рукой. Да, решение вопроса строителей дальше оттягивать нельзя.

Камнетесы и каменщики уже две недели, как закончили все работы, сложили даже за отдельную, обещанную Иваном оплату, стены огромной казармы для переселенцев за тыльной стеной цитадели со стороны долины. Однако, по докладу Антона в их среде чувствовалось серьезное брожение. Не все там были тупорылыми, многие прекрасно понимали, что увидели и услышали слишком много. Чтобы они не бездельничали, несколько дней назад подрядил построить у пещер небольшое здание мастерских, для развития в будущем какого-нибудь несложного и несекретного производства.

Работали они быстро, тем более, что носить и подавать камень было кому, поэтому, уже вчера пошабашили и стали задавать вопросы о возвращении домой.

— Разрешите войти, сеньор Микаэль? — в дверь бочком зашел и низко поклонился мастер Лучано. Симпатичный брюнет, лет тридцати пяти он, несмотря на свое мещанское происхождение, с дворянами-заказчиками всегда общался, чуть ли не на равных, а кланялся с чувством собственного достоинства, сейчас выглядел нерешительно и растерянно.

— Слушаю вас, мастер, присаживайтесь, пожалуйста, — встал из-за стола, чем проявил уважение и указал на кресло напротив.

— У меня неприятности, сеньор, двое моих рабочих в прошлое воскресенье утонуло, а один вчера сорвался со скалы и расшибся насмерть. У нас раньше никогда такого не было, люди волнуются, а сто тридцать человек уже окончили работы и ждут расчет. Их можно уже отпускать домой. Что вы скажете, сеньор?

То, что трое проблемных работяг, бывших возмутителями спокойствия в своих коллективах неожиданно погибли, мне Антон доложил. К сожалению, все они были неплохими каменщиками, но такова их судьба, душевное состояние оставшихся двух с половиной сотен (с учетом вновь прибывших плотников, отделочников и краснодеревщиков) имеет более весомое значение.

— Сожалею о случившемся, мастер. Что касается оплаты выполненных работ, то произвести полный расчет готов сегодня же, даже закрыв авансом отделочные и столярные работы.

— Прекрасно! Благодарю вас, сеньор, — Лучано слегка расслабился, — а корабль в Малагу, когда планируете отправить?

— Зачем?

— Ну, как же, — он опять напрягся, — каменщиков уже можно отпустить домой…

— Каменщиков? — переспросил и отрицательно качнул головой, — У меня для вас есть другая работа, вы отправитесь в Африку.

— Я так и знал, — тихо прошептал Лучано, опустил плечи и, позабыв о правилах этикета, откинулся на спинку кресла. Затем, ухмыльнулся и с иронией спросил, — Вы как, нас продадите или для себя в рабстве оставите? И зачем о деньгах сказали?

— Я всегда держу слово, и деньги вы получите все, до последнего реала. Вы, мастер, управляете довольно большой компанией рабочих, а большинство из них — далеко не агнцы. Следовательно, человек вы деятельный, разумный и здравомыслящий, поэтому, буду предельно откровенен. Отпустить вас в метрополию не могу, вы слишком многое увидели и услышали, не правда ли? — при этих моих словах он задумчиво кивнул головой, — Пойдут ненужные слухи, кое-что станет достоянием общественности, а это в обязательном порядке приведет к непредсказуемым последствиям, дисбалансу различных политических сил и большой крови. Для меня и моих людей подобное положение дел ближайшие полтора-два десятилетия жизненно противопоказано и совершенно недопустимо.

— И что же ожидает меня и моих людей? — его левая щека стала нервно подрагивать.

— Всех вас, сеньор Лучано Пирелли, ожидает интереснейшая работа, достойное положение в обществе и безбедная жизнь.

— Простите, но я не сеньор, — он посмотрел на меня с недоумением и недоверием.

— Обычно моими вассалами становятся воины христианского ортодоксального вероисповедания, но лично для вас сделаю исключение. Одарю участком по соседству со своим дворцом, выделю в пожизненное владение землю и помогу организовать очень прибыльное дело, которое позволит вам лет через двадцать войти в сотню богатейших людей Европы.

— Предложение немыслимо заманчивое. Вы, сеньор, где-то в Африке купили громадный участок земли? И кто архитектор вашего дворца?

— Вы будете архитектором моего дворца. И не только дворца, я вам поручаю строительство столицы будущего княжества. И она должна быть лучше Парижа, Вены, Венеции и Мадрида вместе взятых. И это строительство должно стать целью вашей жизни, целью жизни ваших детей и внуков. А земля? Моя земля занимает площадь в половину Европы.

— Простите, а люди?

— Когда-то в XIII веке орда османов-Огузов, общей численностью в сорок пять тысяч человек, среди которых воинов было не больше восьми тысяч, а остальные — старики-пастухи, женщины и дети, спасаясь от монгольского нашествия, воспользовались благосклонностью румского султана и поселились на кусочке Анатолийской провинции на границе с Византией. Но уже через два поколения подмяла под себя все близлежащие государства, а через сто лет покорила половину известного мира и ассимилировала многие народы. И сейчас она безраздельно правит огромными территориями в Европе, Африке и Ближнем Востоке, — не стал ему говорить, что на самом деле династия османов правила на протяжении шести сотен лет, но теперь уже столько править не будет.

— Так вот, людские ресурсы моего княжества через пять лет будут не ниже, зато воинские превысят их более, чем в сто раз, уж поверьте, сеньор Лучано.

— Да, я видел, как девять воинов разбило пиратскую эскадру, а пять кораблей было взято в плен. При этом мальчишек, простите, ваших воинов погибло трое, а пиратов около двух сотен, — он немного помолчал и продолжил, — Тогда это будет не княжество, это будет целая империя, но боюсь, что Европа развернуться не даст.

— А мы ее порвем, как обезьяна газету, пусть попробует только сунуться.

Наш диалог был длинным, но конструктивным. Затем пригласил к себе шестерых бригадиров, которые должны будут в будущем стать руководителями строительных компаний. Вот здесь разговор был сложным и тяжелым, однако, ситуация для них сложилась такова, что бежать некуда. Со своей стороны пообещал всех строителей сделать богатыми и счастливыми (если хорошо работать будут), всем желающим привезти их семьи (если те захотят ехать), а холостяков обеспечить невестами, которых привезу из последнего набега. Кроме того, обещал преференции для их детей.

Обсуждение затянулось до вечера. Определили, что компании будут наполовину княжеские, то есть государственные и наполовину приватные, принадлежащие присутствующим здесь, но под генеральным руководством сеньора!! Лучано, которому стороны выделили по пять процентов акций с каждого предприятия. Решали вопрос распределения остальных долей, как в этих компаниях, так и отпочкованых в будущем дочерних. То есть, расширение масштабов и объемов строительства, сделал для присутствующих делом материально выгодным. Однако, за исключением меня или вернее, государства, а так же генерального управляющего Лучано, все остальные будут получать прибыли только с тех предприятий, которые создали лично.

В конце концов, все непонятности с горем пополам утрясли и, наконец, старшина строителей отправилась говорить с рабочими. Чтобы разговор был более предсказуем и менее горячим, в сопровождении комендантской роты вынесли положенное им серебро.

Людей оставили один на один со свершившимся фактом, при этом Васюня взял всю их компанию под ненавязчивый, но плотный контроль. Истерика, ругань и крики были, конечно, но дальше этого дело не пошло.

Итак, наступил момент реализации плана захвата Агадира. Разрабатывали его тщательно, многие данные неоднократно перепроверялись при повторных допросах пленных пиратов. Наконец, общая картина будущей операции сложилась полностью, и было принято решение воплотить ее в жизнь.

На корабли погрузились еще до рассвета и в море вышли вместе с отливом. Куда и какие подразделения грузятся, было определено заранее, поэтому, все прошло оперативно и без суеты. По сравнению с предыдущими днями волнение моря было ерундовым, около пяти баллов. Чувствовалось, что вот-вот в здешние широты придет весна.

Мой корабль "Алекто" в последние дни подвергся небольшой переделке. В кубрике, как и на других флейтах, были смонтированы двухъярусные рамные койки с сетчатым подвесным дном на сто сорок человек личного состава. Однако, я решил жилую палубу разделить надвое. Большую часть на сто два человека, отдал моей плавучей военно-морской школе, а меньшую на тридцать шесть человек, собственно, команде.

Орудийная палуба, где раньше дополнительно вешались гамаки и кидались коврики для десантников, отныне будет использоваться для занятий, но кусок носовой части отделил перегородкой и устроил две небольших, немного тесных, зато отдельные каюты. Одна предназначалась для проживания священников, а вторая — для доктора. Свою же каюту и две каюты офицеров никаким изменениям не подвергал. Здесь кроме меня проживали Антон и еще три лейтенанта-инструктора, из них двоих забрал у Стояна, это Арсен Кульчицкий и Василий Бевз, а так же Илья Сокура, взятый по рекомендации Антона. Их всех решил обучить морскому делу самостоятельно, думаю, что справлюсь и сделаю из этих ребят настоящих морских капитанов.

Наш доктор тоже был не совсем настоящий, это потерявший ногу в бою с панцирными рыцарями, бывший казак Степан Жук, который ко мне сам напросился. Ильян Янков говорит, что этот студиозус есть парень прилежный но, несмотря на отсутствие ноги, очень неусидчивый. Все ему хочется бежать в какие-то дальние дали. Ну и ладно, пусть будет. Таким образом, у меня появился еще один специфический ученик, изучающий науку, в которой сам понимаю слишком мало.

Естественно, никого из курсантов-юнг в этот поход не брал, еще чего не доставало. На этот раз палубы были заполнены бойцами роты Стоянова и сотней станичных казаков, под рукой наказного атамана Ильи Коваля.

Да, этот бой мне нужен. Первоначально, как только узнал о нападении на мои земли, испытал огромное сожаление, даже несмотря на полное поражение противника. Уж очень не хотелось преждевременно светиться. Но оставить все как есть без ответа, значит, нанести удар по чести фамилии и потерять лицо перед своими воинами, что совершенно недопустимо.

Поразмыслив над сложившейся ситуацией, вдруг понял, что если бы не данный случай, пришлось бы что-либо подобное провоцировать самому. Да, этот бой нам нужен.

Во-первых, любая теоретическая база, тем более в воинском искусстве с использованием военно-морских сил, требует практического закрепления. Недаром в той жизни, по различным объективным и субъективным причинам, ни Союз, ни Россия не могли обойтись без участия в некоторых локальных войнах. Вот и я не смогу. Правда, проведение кровавых экспериментов над народом собственного государства точно не допущу, в мире есть более привлекательные испытательные полигоны.

Во-вторых, моя казна несет колоссальные затраты по строительству зачатков научно-производственного потенциала, по созданию своей армии, обучению и оснащению личного состава, по организации переселения и адаптации огромных масс крестьян и ремесленников, будущих граждан моей державы. Значит, бывшим студиозусам и курсантам пора приносить отдачу.

И, в-третьих. Католическая Испания находится в многолетнем военном, религиозном и идеологическом противостоянии с мусульманским миром, и если официальные власти не могли себе позволить прямые боевые действия, то пиратствующие феодалы обеих сторон постоянно клюют территории друг друга. Поэтому, коль решил встрять в такое богоугодное дело, то принести оно должно только победу. Громкую победу.

С рассветом по истечению вторых суток завершился первый, спокойный этап разработанного плана. Наш походный ордер расстроился, четыре шебеки взяли курс на Агадир и устремились к едва заметному берегу, а оставшиеся пять флейт и четыре шхуны, свернули почти все паруса и едва тянулись на стакселях.

Вторым этапом был захват авангардом вражеского порта, городских ворот и трех морских башен. Выполнение этой задачи возложил на ударно-штурмовую группу, в качестве которой выступал батальон капитана Данко Ангелова. Место в авангарде очень хотел занять Петро Лигачев, но у него в подразделениях не нашлось, ни одного знатока арабского языка, а вот у Данко их оказалось целых двенадцать.

Все знали, что он схитрил. По-настоящему, знаток арабского у него был только один, а все остальные — заучили с десяток крылатых фраз. Но опять же, это значило, что он проявил воинскую смекалку и оказался более подготовленным к выполнению поставленной задачи. И теперь большая часть его бойцов была одета пестро и разношерстно, ведь трофейные одежки пиратов никуда не делись и не пропали.

На его же шебеку погрузили единственную нашу опытно-экспериментальную штурмовую пушечку, изготовленную под существующий калибр снаряда в сто пятьдесят миллиметров и отдельно выточенную гильзу под ослабленный пороховой заряд. Когда-то нарисованный мной образец простейшего казнозарядного орудия с клиновым затвором по принципу винтовки Шарпса, наши литейщики и механики этой зимой воплотили в металл. Массивный замок затвора совместно со стволом отлили из латуни, да и сам затвор тоже был латунным. Конструкция не выглядела основательной и надежной но, думаю, пять-шесть десятков выстрелов выдержит. Запирать и открывать его, необходимо было с помощью молотка но, как бы там ни было, он работал.

Короткий ствол, длиной пять калибров, с масляным тормозом, пружинным откатником и хвостовыми упорами закрепили на одноосной тележке. Укрывал его металлический щит с верхним и боковым наклонным изгибом таким образом, что три человека могли эту пушечку свободно толкать и фронтального огня особо не опасаться.

Стреляла она по настильной траектории всего на дистанцию в пятьсот метров, что для исполнения своего предназначения, было вполне достаточно. К сожалению, после каждого выстрела тормоз подтекал, применяемая сальниковая набивка не выдерживала критики. Но лиха беда начало.

По плану сегодняшнего набега в общих чертах определился еще в пути из Малаги на Канары. Уже тогда решил, что действовать по принятой в этом времени схеме облоги и захвата крепостей и городов, будет экономически невыгодно, приведет к неоправданным потерям ценнейшего людского ресурса и времени. Нужно было найти неординарное решение, и оно окончательно сложилось по прибытию в феод и ревизии материально-технического обеспечения моей маленькой армии, состояния и запасов вооружения и боеприпасов.

Последние полгода наши мастерские работали интенсивно и вполне прилично, технологии были отработаны и молодые мастера доказали свою компетентность. Было изготовлено дополнительно шесть минометов и двадцать четыре картечницы-пулемета, а что касается револьверов и винтовок, то сегодня ими был укомплектован почти весь личный состав. Отлично потрудились патронщики, литейщики и механики в вопросе изготовления заготовок снарядов и мин, а так же лаборатория Риты. Особенно лаборатория Риты.

Кроме того, для лучшего обеспечения штурма и зачистки домов и городских кварталов, изготовили крюки для вскрытия оконных проемов и штурм-трапы или мостки, по типу таких, как применялись спецподразделениями в той моей жизни для захвата вагонов поездов и первых этажей зданий. Крючки не испытывали, было и так ясно, что ставни они отрывать будут прекрасно, а вот по мосткам побегали.

Еще очень хотелось наделать побольше простейших ручных осколочных гранат, но тола наскребли всего двадцать четыре килограмма, поэтому, получилось их сто две штуки. Сделали элементарно: свернутый из медного тонкого листа и заклепанный с двух сторон цилиндрик с фитильным инициатором, предварительно наполнили порцией взрывчатого вещества, затем обвязали его тонкой матерчатой колбаской, набитой мелкими огрызками железа. Испытали две штуки, зашвырнув в небольшую пещеру, — да, в закрытом помещении каждая такая "игрушка" беды натворит немало.

Подготовка, проведенная буквально в течение нескольких дней, способствовала нормальной организации будущей акции. Даже, несмотря на полуторный комплект пулеметных патронов, материально-техническое обеспечение похода посчитал удовлетворительным. И воины были готовы не только вообще, а конкретно к этому бою, в частности. Кроме того, воевать так, как мы спланировали, в эти времена еще не воевали, поэтому, не сомневался ни минуты, что Агадир мы возьмем.

Рабов во время штурма мы решили не освобождать, разве что кто-то освободится сам. Конечно, запустить в бой пятую колонну выглядит привлекательно, они бы вспомнили своим господам все хорошее, но! Своими анархическими и непредсказуемыми действиями они точно внесут сумятицу и разрушат все наши планы. Уж лучше мы разберемся с ними потом, когда выполним поставленную задачу.

Выждав две склянки с момента исчезновения на горизонте парусов авангарда, стал негромко суфлировать команды Кульчицкому, которого поставил исполняющим обязанности старпома. Он их громко выкрикивал, а все находящиеся на квартердеке молодые офицеры наблюдали за исполнением сигналов, и эволюциями корабля, одновременно получали и теоретические, и практические знания в обстановке, близкой к боевой.

— Сигнальщику! Поднять вымпел лидера! Делай, как я! Строем уступа! Марсовым готовсь! Рулевой! Курс — два румба!