9. Лишь бы киношники не напутали
— Неплохой у них рыбный суп. Что они такое, кроме укропа, добавляют?
Штабс-капитан аккуратно отложил кость на край тарелки. Кроме него и Виктора, за столиком сидели Королев и Глушко; Лангемак оказался за соседним, и ему девушка как раз подносила второе. Вчерашние каторжники ели, не торопясь; видимо, за эти дни их уже успели подкормить. Репродуктор на стене неторопливо пережевывал такты слоуфокса «Сильнее смерти».
— А эта вещь у Блантера, пожалуй, несколько однообразна, — продолжал Ступин, — даже если сравнить с балладами в честь Киевского похода. «Знамя императора по ветру шумит…»
«Знамя Щорса красное по ветру шумит» — отметил про себя Виктор. «Можно новые тексты писать. Интересно, а какой текст для нашего времени будет и про что?»
— А вот это, кстати, чья — «Расцветали яблони и груши…»
— Так это его же. Церковь чего-то придиралась насчет мелодии.
— Зря придиралась. Во всем мире ее будут считать русской. Кстати, и в Германии понравится.
— Неужели эти простенькие куплеты смогут быть знамениты на весь свет?
— Абсолютно. У меня на это чутье.
— Ну, если не шутите… Придется утрясти и согласовать.
Закончив обед, они вновь направились по коридору к кабинету. Штабс-капитан на мгновение задержал Виктора.
— Наши вчерашние знакомые интересуются, нет ли все же каких-то идей насчет ускорения работ по дизелю. Это не только пожароопасность, это вопрос топлива. Немцы в случае войны с Россией могут использовать синтетические бензины, с ними у них будет проще, чем с дизтопливом. У нас своя нефть, так что двигатели на соляре и газойле помогут сэкономить дефицитный бензин.
— Ну они же в общем-то сами знают. Производственная база для такого изделия слаба, нужно новое оборудование, по сути дела — новая технологическая линия. С концентраторами напряжений у вас сами разобрались. Хотя это, в общем, достаточно элементарная вещь, для учебников сопромата…
— Подозреваете вредительство?
— Подозреваю результат чморения конструкторов в национальном масштабе, в том числе и морального. Человек должен верить в свои силы, видеть перед собой положительные примеры великих инженеров и изобретателей. А когда ему внушают, что все лучшее создано за бугром, а у нас умеют только копировать, что он создаст? Стрельба со сбитым прицелом…
— Ну, а что-нибудь для поправки прицела присоветуете? Что-нибудь из исторического опыта на полвека вперед?
— Ну, насчет тех же концентраторов… Изучать картину напряжений в деталях на моделях из оргстекла в поляризованном свете.
— Оргстекло?
— Ну да… акрил… такой полимер прозрачный…
— А, плексиглас? Который на стекла для самолетов идет?
— Точно.
— Как закончим с ракетчиками, задержитесь, надиктуете, что знаете?
— Конечно. Не вопрос.
— Еще такая вещь: Королев Сергей Павлович, на Ваш взгляд, насколько предан России?
— Ну, то, что он не шпион и не вредитель…
— Это понятно. Насколько он способен сохранять верность отечеству, если у него будет возможность остаться за рубежом?
— Хотите послать в Германию по обмену опытом?
— Хотим. Вы подали интересную мысль насчет важности организации ракетного дела.
— Во всяком случае, в диссидентстве замечен не был, несмотря на то, что в нашей реальности попадал на Колыму и чуть не погиб. Это Сахаров был диссидентом.
— Сахаров… тоже ракетчик?
— Нет, отец водородной бомбы. Андрей Дмитриевич.
— Которая мощнее ядерной?
— Да. И то не сразу, а как сошелся с Еленой Боннер. А она была ярой антисоветчицей.
— Очень занятно. Выходит, ваши органы проглядели?
— Ну, не станут же они его, как в старину, женить без согласия. А убрать Боннер — это тоже даст противоположный эффект…
— Ну, Виктор Сергеевич, зачем так… Это вопрос техники. Так какие гарантии можно создать для Королева, чтобы его не перевербовали? Его интересы, связи… вы понимаете?
— Хороший вопрос… Он смел, имеет твердый характер и фанатично предан идее освоения космоса. Из страха он вряд ли будет на кого-то работать… ни на вас, ни на немцев. А вот ради того, чтобы его ракеты первые полетели в космос, чтобы запустить первый спутник, вывести первого человека на орбиту, опередить конкурентов — американцев или в данном случае немцев… Космос — это его жизнь. Даже сами по себе баллистические ракеты, для него, пожалуй, не столько щит. Скорее, возможность, которую военные дали для полета в космос.
— Спасибо. Это совпадает с нашими данными и вообще весьма характерно для настоящего ученого. Но предположим худшее. Кто может в этом случае заменить у нас Королева по баллистическим ракетам? Только не говорите, что никто, подумайте.
— Янгель, Михаил Кузьмич. Он, кстати, в вашей реальности сейчас не в командировке в США?
— Кстати, в командировке. Но он ведь не ракетчик. Он авиаконструктор.
— Сможет стать ракетчиком. Королев ведь тоже с планеров начинал.
Они остановились у двери в кабинет.
— Да, у меня к вам тоже один вопрос, только из истории. Вот Колчак… как же он вдруг стал республиканцем? Он ведь по взглядам был скорее ближе к Муссолини. Возводил войну в культ, ненавидел пацифизм, парламентаризм. Высказывал и Тимиревой писал…
— Да-да. Министресса просвещения Тимирева, конечно, помним, — хмыкнул штабс-капитан, — кто не помнит ее новации с перестройкой образования на американский манер. Чуть академическую школу не загубили. Вот что касаемо Колчака… Скажите, Виктор Сергеевич, а разве у вас, в вашей реальности не было так, что политик, бывший истым — ну, как это у вас называется, ленинцем, наверное? — бывший истым ленинцем, вдруг становится ярым республиканцем, демократом или там либералом? Если он обязан властью каким-нибудь дядюшкам из богатой колониальной державы?
— Пожалуй, были такие.
— Ну вот видите. Демократ — это условия найма. А почему? Ничто не стоит так дорого и не продается так легко, как демократия.
Виктор хотел возразить, но подумал, что с жандармским штабс-капитаном спорить об этом было бы большой ошибкой. И вообще сейчас главное вытащить Королева и прочих на свободу.
«…Ну почему я не читаю на досуге учебников по проектированию ракет и ракетных двигателей? И не беру их в День Независимости в поездку почитать? Как бы это все сейчас пригодилось…»
Вопросы после обеда задавал в основном Ступин. Ракетчики внимательно слушали.
— Запуск первых «Агрегатов-5» в Грейфсвалдер-Ойе намечен на осень этого года. Без автопилотов. Немцы решили не ждать.
— Почему полигон решили сделать на острове?
— Легче обеспечить режим секретности, безопасность населения при авариях ракет. Кроме того, в одном месте размещаются все необходимые сооружения, испытательное оборудование для исследовательских и конструкторских работ, опытное производство. Короче место, где можно начать с исследований, а закончить созданием ракеты, которую можно выпускать серийно.
— Где можно расположить такой в России?
— Например, в Казахстане…
— Туркестане?
Да. Удаленное пустынное место и ближе к экватору. Малодоступно для дальних бомбардировщиков других держав.
— Далековато. Слишком много средств уйдет на обустройство, завоз в такую глушь всего подряд, включая дерево и воду. Поближе нельзя?
— Ну… Тогда, например, в районе волжских степей. Примерно сорок восемь с половиной градусов северной широты и сорок пять с половиной восточной долготы.
— Недалеко от Царицына. Ну что ж, уже лучше. И водным путем можно пользоваться. Немцы собираются использовать «Агрегат-5» в военных целях?
— Нет, для этого будет «Агрегат-4». Будет выпускаться серийно. Если, конечно, ничто не помешает.
— Что может помешать?
— Смещение тех, кто покровительствует проекту. Например, фон Браухича. Хотя это только замедлит работы.
— Как, по-вашему, относится Гитлер к ракетчикам?
«Почему он это спрашивает? Почему интересуется этим, а не техническими деталями? Понял, что я по специальности не ракетостроитель? И ищет способы сорвать создание Агрегата-4, он же Фау-2?»
— Гитлер… пожалуй, с некоторой осторожностью. Недоверчивость малообразованного человека, подозревает, что ему парят мозги.
— Как ракетчики парят мозги тем, кто приезжает?
— Показывают огневые испытания двигателей. Обычно это впечатляет.
— На Гитлера это способно произвести впечатление?
— По крайней мере, он не подаст вида.
— Что он скажет?
— Нет информации.
— Хорошо… Можно ли улучшить Агрегат-4?
— Да. Сделать боеголовку отделяющейся. Это увеличит дальность. Баки должны быть несущими, это снизит вес. Еще у немцев проблемы с топливной аппаратурой.
— Ясно. Может, у специалистов есть вопросы?
— Скажите, вы не могли бы нарисовать геометрию камеры сгорания, или хотя бы размеры? Как охлаждается? — Глушко сгорал от нетерпения.
Виктор развел руками.
— Увы. Если бы я был специалистом по ракетной технике…
— Но ведь Лангемаку вы дали почти готовый рецепт!
— Что есть, то есть. Как будто я специально знал, что тут понадобится?
— Ладно, все понятно, — примирительно сказал Королев.
— Ну что понятно? Что тебе понятно? — раздосадованно сетовал Глушко.
— То, что придется самим открывать. Что, не сумеем, что ли?
— Сумеем, не сумеем… Сумеем. Вот когда только?
— Ну а тебе сразу все готовое. Скажи спасибо, что доказывать не надо, что жидкостные ракеты — это не вредительство. Да, вы вот такое скажите, — обратился он уже к Виктору, — Оберт предлагал использовать ракеты, чтобы из космоса исследовать неизученные районы земли. Это найдет какое-нибудь применение в будущем?
«Действительно, человек бредит космосом… Стоп, чего я туплю? Как раз можно всех развести по понятиям.»
— Применение? Да. Только прежде всего в виде спутников-шпионов.
— Спутников кого? — встрепенулся штабс-капитан.
— Спутников тире шпионов. То есть запускаем искусственный спутник Земли, на нем фотокамера с телеобъективом. Он пролетает над заданной территорией сопредельного государства, фотографирует, что надо и приземляется в заданном районе. Вот, допустим, тот же ракетный полигон заснять.
— И… и что можно рассмотреть с такой высоты?
— В перспективе — вплоть до номеров автомобилей. Подводные лодки под водой тоже хорошо видно. Да, еще можно спутники связи. Чтобы агенты выходили на связь через спутник направленной антенной на ультракоротких волнах, и их не запеленгуют.
— Так-так… Сергей Павлович, а вы что скажете?
— Абсолютно верная идея! Российской империи просто надо иметь такие спутники раньше враждебных государств! А дальше — послать на орбиту пилотируемые корабли и сделать постоянные платформы для боевого дежурства, чтобы при необходимости сбивать спутники противника и ракетные снаряды дальнего действия с помощью управляемых ракет или лучевых концентраторов…
«Это как? Это будущий Главный Конструктор уже предлагает программу звездных войн? Хотя… Ну это же в данном положении уникальная возможность выбить деньги на космос»
— …При спуске на крыльях в атмосфере мы можем сделать аппарат многоразовым…
— Сергей Павлович, считайте, что вы меня убедили. Помимо непосредственного военного значения, первый вывод космического аппарата будет иметь и огромное моральное воздействие на политические элиты других держав. Полагаю, что именно вам, как первопроходцам, и следует поручить подготовку звездных экспедиций. Остается только отстоять ваши кандидатуры перед руководством. Не вижу радости. Вы, наверное, не верите?
— Ну… если честно… знаете, просто как-то это все так неожиданно. С Колымы и…
— Виктор Сергеевич! У вас есть что — нибудь такое убедительное для Сергей Павловича?
— А, знаете, есть. Компоновка его космической ракеты.
— Простите, вы сказали…
— Вашей космической ракеты. Вы ее создадите в будущем. А уважаемый господин Глушко создаст к ней двигатели. Здесь мы частично возвращаемся к последовательной схеме…
«Только бы киношники ничего не напутали… Только бы не напутали… Это же все-таки не сегодняшняя халтура от канала BBC…»
— Ну что скажет главный конструктор?
— Вынос мозга…
— Вот. Он уже на языке господина из будущего заговорил. Как идея-то? То, что мои двигатели и первой и второй ступени включаются на старте — я за.
— Что идея… Гениальная идея. Вы не шутите, это вот именно я предложу?
— Именно вы. Ваша идея, никому не отдавайте. Она еще в двадцать первом веке бороздить космос будет. Если атомной войны не случится, конечно.
— Но, конечно, не следует думать, что вот по этой схеме сразу сделаем ракету и выведем спутник… Идея хорошая, но ракету надо еще начать и кончить.
— Вот и начнете, господа ракетчики, — резюмировал штабс-капитан, — и вы же закончите. А оставшееся на сегодня время попробуем выяснить, какие еще наиболее важные детали этого дела могут быть известны господину Еремину…
…Вечер был душноват. От дождя в первой половине дня везде стояли парящие лужи. Неожиданно жаркое солнце медленно ползло над крутобережьем в сторону Бежич, и новенький гостиничный вентилятор, подвешенный вчера под потолком, плохо помогал. Штабс-капитан позвонил, чтобы в кабинет занесли новый сифон сельтерской и ведерко со льдом.
— Задержитесь, пожалуйста, — сказал он Виктору после того, как отпустил ракетостроителей, — есть небольшой разговор. Точнее, полтора разговора.
«Спросить у него что ли, в какой гостинице в Бежице можно снять безопасно номер? Не тащить же Татьяну в дом с „родственниками“, а тем более не идти же в ее коммуну…»
— Всегда ваш.
— Тогда начнем с половины разговора. Завтра устраиваем выходной или хотите поработать?
— А кто дальше на очереди?
— Да это не так срочно. Конструктора по стрелковому оружию прилетели. Можно и на понедельник перенести.
— А кто прилетел?
— Дегтярев, Шпагин, Судаев. Хотели Симонова и Токарева, но у них испытания новых моделей винтовок.
— Давайте завтра. Если конструктора не против.
— Они не против. Вам не повредит?
— А война в сороковых мне не повредит?
— То есть, вы исключаете, что Германии тоже можете понадобиться живым и здоровым?
— Это говорите мне вы?
Ступин пожал плечами.
— Я не предлагаю переходить на сторону Германии. Но вы ведь не наивны и понимаете, что ваши знания им нужны. И почему-то считаете, что в войну обязательно погибнете. Не скажете, почему?
— А мне не нужна такая жизнь! Хватит с меня и в одной реальности разгромленных лабораторий и заводов, сводок о сокращении населения и… Я не шкура и не сволочь. Завтра работаем. Простите, если лишаю вас отдыха. Может, вас кто-то другой подменит.
— Пустое. Такова наша служба. Тогда, если не возражаете, перейдем к собственно разговору. — Ступин налил стакан сельтерской и кинул в него кусочек льда. — Только как его начать, не знаю даже я.
