1. Инопланетянин
Читатель уже, наверное, предполагал, что к концу первой части главного героя заметут. Потому что так было в первой книге.
Правда, возникла маленькая неувязочка. В третьей реальности Виктору Сергеевичу Еремину не поверили. И теперь он сидел на стуле, на окраине не нашей Бежицы образца 1938 года, в кабинете жандармерии, и ждал, что скажет штабс-капитан Ступин, в руках которого теперь находилась его судьба.
— Так что же теперь у нас с вами получается? — повторил штабс-капитан. — У нас нет другого выхода, как создать вам легенду. Вы ученый, прибыли с неизвестной нам планеты в составе научной экспедиции. Что-то случилось, корабль за вами не прибыл, вы частично потеряли память и вышли к людям. Понятно?
— Не совсем. Отчего я потерял память?
— Откуда мы знаем вашу инопланетную физиологию?
— Понял. Но все равно, как-то похоже на… на фантастику из популярных журналов.
— Люди скорее поверят всякой белиберде, замешанной на привычных представлениях, чем истине, недоступной их пониманию.
— То есть, если я правильно понял, вы мне все же верите?
— Нет. Вы, например, можете быть дезинформатором, засланным к нам абвером. Но вам, господин Еремин, чертовски повезло. Вы попали к нам в такой момент, когда не столь важно, кто вы, откуда, тот ли, за кого себя выдаете и прочее. Важно, что вы, пришелец из будущего, инопланентянин, шпион или аферист, существуете реально.
«Значит, я для чего-то им нужен. Причем более серьезного, чем просто прогнозы. Ладно. Терять все равно уже нечего.»
— Скажите, а в нашей истории, ну, хотя бы не такой давней, были события, которые происходили как бы неожиданно, нелогично?
Ступин перестал ходить и внимательно посмотрел на него.
— Вы хотите сказать, что были в нашей истории и изменили ее? И поэтому она другая?
— Нет. Но кто-то другой случайно мог. Мне известен такой случай. Правда, не в этой реальности, и не в нашей.
— А еще и третья есть? — Виктор вдруг почувствовал, что штабс-капитан на самом деле волнуется еще больше него. Ну шутка ли, в любой момент в любую точку может вывалиться неизвестно кто неизвестно с чем. И не какой-нибудь лох, а профессиональный агент или диверсант, оснащенный такой техникой, которую и представить невозможно. Ничто так не пугает людей, как неизвестность.
— Может, и больше, — равнодушным тоном ответил он, — мне пока известны только три, включая вашу. Две из них на более высоком техническом уровне развития. Да, и ракетно-ядерное оружие у них есть.
Пусть поволнуется, думал Виктор. Мало ли, вдруг сюда за гражданином России ввалится разбираться корпус быстрого реагирования.
— Занятно. Если, конечно, это не блеф.
— Так как насчет непредвиденных поворотов истории?
— Знаете… Есть один интересный момент. Осенью семнадцатого в Россию через Германию должна была проехать группа активистов большевистской партии, и, в частности, господин Ульянов, известный по подпольной кличке «Ленин». Господин довольно интересный, хорошо эрудированный, гроссмейстер внутрипартийной интриги, умеет владеть толпой и производить впечатление фанатика идеи, но в то же время внутренне глубоко прагматичен. Если бы он оказался в это время в Питере — уверен, наша история, да и мировая история во многом пошли бы по-другому. Не берусь предсказывать, лучше или хуже, но мир был бы другой. Вдруг перед самым отправлением кайзер лично и категорически запрещает проезд. Хотя Германии в тот момент было чрезвычайно выгодно пропустить в Россию революционеров, взорвать изнутри старое государство, армию, органы охраны порядка. Более того, по нашим данным, с этой группой большевиков была даже заключена договоренность о том, что, придя к власти, они пойдут на перемирие с Германией, что существенно облегчит войну на западном фронте. Хотя — кто знает… Ульянов, сядь он в кресло диктатора, обвел бы вокруг пальца всех. Хитрый, расчетливый и отчаянный политик. Он бы сначала заключил мир, потом нашел, как его нарушить, и, даже согласясь сперва на территориальные уступки, все равно потом оставил бы кайзера с носом.
— В нашей истории так и произошло. В октябре была революция…
— У нас тоже была. Она не могла не быть. Это был план консерваторов — скинуть обанкротившегося болтуна Керенского, который выпускал медальки со своим ликом и надписью «Отец народов», а сам открыто вел к развалу империи. Распад России на части должно было узаконить Учредительное собрание. Однако убрать Керенского должна была какая-нибудь малочисленная группировка, за которой не пойдет большинство народа, которая публично опозорится, погрузит страну в анархию и хаос, и после этого любой диктатор, поставленный фабрикантами и банкирами, будет принят как священный спаситель. Лучше других на эту роль подходили анархисты, не останавливающиеся перед террором, большевики, опиравшиеся на небольшой слой фабричных мастеровых, и часть эсеров — левые эсеры, которым сочувствовали разоряющиеся мелкие собственники; а, надо сказать, когда мелкий собственник теряет ту скудную, нажитую многими годами долю, в которой он видел смысл всей своей жизни, его не остановят ни закон, ни религия, ни мораль.
Зазвонил телефон. Ступин снял трубку.
— Жандармерия. Да, штабс-капитан Ступин. Да, мадам, он у нас. Сущие пустяки, мадам. Господин Еремин является свидетелем вчерашнего происшествия на Саратовской. Увы, никаких исключений. Тайна следствия, мадам, так что придется потерпеть, пока полиция чего-нибудь не обнародует. Никаких интервью, никаких публикаций. Надеюсь на ваше понимание. Могу только обещать, что если что-то будет для прессы — в первую очередь вам. Ну что вы, не стоит благодарностей. Вам также непременных успехов.
— М-да, — продолжил он, — недооцениваем мы возможности журналистов. Краснокаменная уже знает, что вы здесь. Надо теснее работать с редакцией, использовать таланты на благо отечеству… На чем, собственно, остановились: дальше, как теперь говорят, дело техники. Наши магнаты поставили леворадикальные партии в такую ситуацию, когда они должны были либо немедленно ждать власть, либо в условиях нарастающего промышленного кризиса их ждал неминуемый военный переворот и разгром Советов. Корнилов был, так сказать, первыми цветочками.
«Прямо как с ГКЧП» — подумал Виктор. «В 1991 году демократы создали ситуацию, когда у кого-нибудь из Политбюро наверняка не выдержали бы нервы. Но если ГКЧП был собранием трясущихся бездарей, то Ленин и товарищи неожиданно оказались профессиональными игроками и сделали всех.»
— Вот в итоге и пришло: чай Высоцкого, сахар Бродского, власть Троцкого. Лев Давидович, надо признать, был человеком прытким: возглавил партию большевиков, с которой, верно, лет пятнадцать воевал, вождь революции, вождь мирового пролетариата… Знаете, бывают такие люди: талант ухватить власть, а вот распорядиться ею… Короче, когда Троцкий продул Царицын, стало ясно, что новая власть не жилец. И вот незадолго до этого кайзер делает еще один странный шаг. На Украине немцы тогда поставили прогерманское правительство сепаратистов и могли получать оттуда хлеб и уголь. Казалось бы, чуть пересидеть — и нах Москау, опережая Колчака. И тут, накануне успеха, кайзер выводит войска с Украины, объясняя это тем, что хочет предотвратить революционный пожар в самой Германии. Сепаратисты остаются висеть в воздухе. Правда, Троцкий этим воспользоваться не успел — на Украину вошли польские легионеры, поддерживаемые англичанами, а сами англичане и французы высадились в Крыму и Одессе, создав ту самую Речь Посполитую, рухнувшую во время Великого Голода. Ну, консервативные круги тут же обвиняют кайзера в измене, и все это скоро кончается правым переворотом. Германию, это, правда, не спасло, в том же восемнадцатом она признала свое поражение, но дальше начинается самое интересное. Удалось установить, что в семнадцатом, когда немцы рвутся ко граду Петрову, кайзер вдруг приказывает тайно разрабатывать — что бы вы думали — план действий после поражения Германии в войне. Ни в какую логику это не укладывается. И вот по этому плану, представьте себе, находят какого-то неудавшегося художника, каковых толпы на Деснянском проспекте в базарный день, по фамилии Гитлер, внушают ему маниакальную идею, что он вождь нации, натаскивают говорить речи, проталкивают его во власть, и теперь вся Германия готова целовать ему пятки, носится с ним, как девицы за Лемешевым и Козловским…
Штабс-капитан подошел к стоящему в углу «Блаупункту» и повернул ручку. Виктор вздрогнул — из динамика громко вырвалась немецкая речь, тот самый голос, который был знаком ему по десяткам документальных и художественных лент. «Хайль!» — ревела толпа в ответ оратору, и Виктору вдруг стало жутковато оттого, что это прямая трансляция. Ступин убавил звук.
— Вы хотите сказать, что это все ваш пророк устроил?
— А знаете, похоже… В нашей реальности Ленина пропустили в Петроград, он в конце концов отодвинул Троцкого на второй план, войска кайзера прогнали с Украины, причем успели их частично распропагандировать, и в Германии революцию сделали красные, правда, они не удержались тогда. А в России большевики победили, хотя и с большими трудностями, в стране были разруха и голод… Кстати, а почему Колчак не пошел на Киев?
— Ну так союзнички поставили условием поддержки признание независимости Финляндии, Прибалтики, Украины, Кавказа и Средней Азии. Говорят, Колчак противился, но толку с этого… Разве что Дальний Восток не сдал. Так что пришлось фачистам исправлять его ошибки. Разве что до Прибалтики и Финляндии руки не дошли, хотя… Все в руках божьих, Виктор Сергеевич.
— А дальше в нашей реальности в Германии к власти пришел, — и Виктор кивнул в сторону «Блаупункта».
— Интересно, — сказал Ступин, — то есть, вроде как бы у нас кайзер, встретившись с человеком из будущего, счел поражение Германии фатальным и направил все действия против распространения коммунизма?
— Наверное.
— Интересно, — повторил Ступин, — есть одно только «но»: эту историю легко придумать, просто исходя из попытки объяснить действия кайзера. Объяснение — не факт.
— А это не факт? — с этими словами Виктор расстегнул барсетку и протянул Ступину мобильник.
— Может быть. Но здесь должны сказать слово эксперты. Не возражаете?
— Нет. Только пусть не сломают. Ковырять элементы на плате внутри нельзя. Его по меньшей мере как электронный калькулятор использовать можно, как фотоаппарат для скрытой съемки и диктофон.
— Идеальная шпионская аппаратура. Насколько я понимаю, данную технику можно использовать для шифровки и дешифровки сообщений.
— Естественно. Она же по цифровой технологии.
— Если это подтвердится, то объяснит охоту за вами.
— И с вашей стороны тоже? Слишком уж гладко все складывалось.
— Вы догадливы. К нам в руки попали данные, что абвер направил «Хуммеля» с заданием перехватить человека, явление которого произойдет в малопримечательном поселке Бежицкой губернии, двенадцатого июня, и тайно вывезти его в Германию. Видимо, утечка этих данных произошла и в британскую разведку. Отсюда два варианта: либо в данное время и данном месте появится некто, крайне важный для рейха, а следовательно, и для Российской империи, либо это провокация, и нам подбросят дезинформатора — если утечка спланирована самим абвером. Естественно, в день Святой Троицы опергруппа была на месте, самое простое, что пришло в голову — это просто подвезти вас в Брянск.
— Как же тогда опергруппа не заметила конкурентов?
— Она и не должна была их искать. Если вы дезинформатор — «Хуммель» должен был знать, что вы в Бежице и предпринять какие-то действия, чтобы мы вас задержали, если нет — он должен найти возможности влиять на вас, например, шантажировать, или вывезти вас силой. Товстопят на этом и погорел — когда он спешил из Соловьев проявлять пленку с компроментирующими снимками, за ним уже следили. После происшествия на Саратовской не привезти вас в жандармерию под каким-либо предлогом выглядело бы вовсе странным… Кстати, а во второй реальности что с вами делали, когда задержали? Вас же не могли не задержать?
— Во второй реальности меня в конце концов отпустили, — сказал Виктор, — пустили слух, что я не тот человек, что я специально подставленная приманка для агентов германских спецслужб. Дело в том, что предполагалось, что германская разведка хочет убрать меня телепатическим оружием.
— Потрясающе. И там тоже абвер?
— Тогда он уже вошел в состав РСХА.
— И телепатическое оружие. Просто сюжет фантастического романа.
— Атомная подводная лодка тоже хороший сюжет. Адамов здесь не пишет «Тайну двух океанов?»
— Это который «Победители недр?» Можем узнать.
— Если пишет, пусть термопары заменит на ядерный реактор и оснастит лодку, кроме ультразвукового излучателя, баллистическими ракетами большой дальности, стартующими из-под воды. Есть шанс обрести мировую известность.
— А что, это интересная мысль, — ответил штабс-капитан, — насчет выпустить вас. Если вы дезинформатор, деваться вам некуда, вы же не выполнили задания, да и большая вероятность, что вы у нас перевербованы. На дезинформатора, который вошел в доверие, вы тоже не похожи — ну что за дураки в жандармерии, что столь ценному феномену позволяют шляться где попало, особенно после вчерашнего? Если тот, за кого себя выдаете — действительно, для «Хуммеля» и Купера вы похожи на топорную провокацию жандармерии. Вы все время контактировали со мной, разыскивали меня в губернской управе, вам делают рекламу в газете так, что в Бежице вас только слепой не заметил. Вы получаете от жандармерии деньги в конвертах и кладете их в банк, при попытке полиции задержать вас за нарушение опять-таки вмешиваемся мы. Товстопят вас сфотографировал, и его тут же взяли. Люди Картуза пытаются вас похитить — и они мертвы, а заодно и мадам Галун. Во что поверят их хозяева — в то, что произошло на самом деле, то есть они так удачно друг друга угробили, или в то, что похоже на правду, то есть и тех, и тех перестреляли на месте оперативные агенты из засады при попытке задержания? Люди склонны верить не в правду, а в то, что больше похоже на правду, даже шпионы. По всем статьям вы у нас для отвода глаз, а настоящего феномена без шума взяли на месте явления и скрытно вывезли в Москву, или, скажем, на Урал. Возможно, так и поступим, и постоянный паспорт вам сегодня выдадим.
— Спасибо. А что у вас здесь за проблема такая, что вам даже неважно, кто я?
— Да есть одна маленькая. Как вы оцениваете сейчас положение России?
— По сравнению с СССР 1938 года — не так уж плохо. Энтузиазма, конечно, меньше, но экономика растет так же быстро, благосостояние народа из-за менее продолжительной гражданской войны и иностранных инвестиций явно повыше. Политическая система обладает широкими возможностями для мобилизационных мероприятий в случае войны.
— Это на ваш взгляд?
— Да.
— Либо вы очень хитрый, либо… либо действительно из будущего. Россия на самом деле в полной дыре — экономической, политической и военной.