11 Начало гетероперехода

Последнее, что было намечено из программы срочного внедрения – полупроводниковые лазеры из оптоволоконных приемопередатчиков SFP и GBIC. Было их у меня больше двух десятков, одноволоконные, двухволоконные, одномодовые и мультимодовые… Всякой твари по паре, а то и больше, ибо на расходном материале локальных и операторских сетей 2010 года экономить смысла не было.

Если снять корпус – под ним небольшая плата, с парой десятков обычных элементов и одной микросхемой, которая в основном управляет параметрами излучения. Особого интеллекта в модуле нет, обычный последовательный преобразователь, но технология явно не 65-го года. А вот если поковырять поглубже, из кожуха можно достать сам излучающий элемент. Ничего экстраординарного в нем нет, даже лазером назвать сложно. Обычный кусочек полупроводника с p-n переходом, из торца которого, при пропускании тока, излучается свет. Размер элемента заметно меньше спичечной головки. Но быстродействие умопомрачительное, гигагерцы, и мощность такова, что легко позволяет устанавливать связь по прямому волокну на сотню километров.

Не думаю, что в СССР 1966 года уже есть нечто подобное, но открытие где-то явно на грани. Жорес Алферов получил Нобелевскую премию по физике именно за работы самого начала 70-х, и темой их был тот самый p-n гетеропереход, позволяющий передавать гигабиты в Интернете 21-го века. Проблема, насколько помню, в подборе пар полупроводников и технологии их производства. Где-то читал про трехслойный волновод на основе арсенида галлия, но на этом моя материаловедческая база заканчивается. Это, конечно, примерно тоже самое, что сказать во времена флибустьеров – «сокровище зарыто на Юкатане». Но при наличии работающих образцов все выглядит очень даже реально.

Но все же этот раздел техники мне знаком куда лучше, чем первые компьютеры. Спасибо бракоделам-китайцам, научили разбираться в вопросе несколько глубже, чем нужно для обычной эксплуатации. Пришлось привыкнуть кроме этикетки внимательно читать описание, и задавать правильные вопросы о технологии производства. Поэтому, немного покопавшись в памяти, мне даже удалось нарисовать основные схемы и параметры, типа «глазковой» диаграммы. Вдобавок, вспомнил умные слова типа «деградация перехода», «квантовые точки», «вертикальный инжекционный», «резонатор Фабри-Перро». Надеюсь, последний уже хотя бы изобретен и на меня не будут смотреть как на идиота.

Дело было за малым – найти будущего Нобелевского лауреата, и уговорить его заняться нашим небольшим вопросиком. Впрочем, это не казалось серьезной проблемой. Искомый товарищ и не думал скрываться от бдительного ока спецслужб, а спокойно работал в физико-техническом институте Йоффе, яростно копал материал для своей докторской диссертации.

…Ленинград встретил оттепелью и зарядами противного мокрого снега с дождем. Хорошо хоть самолет успел нормально сесть в одном из просветов. Больше всего меня удивило название аэропорта «Шоссейная», даже повеяло чем-то из детства, типа стихов Маршака про человека с Бассейной. Впрочем, здание аэропорта было не менее интересным. Небольшое, как приличный дворец культуры заката империи, с ограненными почти в шестеренку колоннами и окнами в неглубоких нишах, образующих что-то вроде фальшивой колоннады. Изнутри высокий гулкий купол, двойной свет, и, как это водится в СССР, вездесущие барельефы рабочих, колхозников, и прочих сомнительных личностей. Только в отличие от московской простоты тут их дополняла очень красивая роспись в глубоких синих тонах, почти как в храме. Место иконостаса занимала стилизованная карта авиационных маршрутов.

Впрочем, любоваться достопримечательностями некогда. Время спрессовано до предела, через шесть часов обратный рейс. Поэтому мы с Анатолием почти пробежали по выложенному крупной мозаикой залу, через тяжелые двери с круглыми, под иллюминаторы, стеклами к стоянке такси… И уперлись в немалый хвост очереди желающих.

Не знаю, имела место локальная флуктуация по причине отвратительной погоды, или город на Неве начал раньше других приобщаться к коммерческим традициям дикого капитализма. Но договориться с одним из кучковавшихся в сотне метров водителей удалось только за лишнюю десяточку. И то, лишь со скидкой на занятость «по счетчику» в течении ближайших нескольких часов. По меркам 66-го года, когда тариф за километр десять копеек, это полный и безусловный грабеж. Толик уже примеривался, что правильнее, «дать козлу в глаз», или достать корочки и «показать спекулянтской роже где раки зимуют». Но я удержал, при нашей нехватке времени, которое само по себе деньги даже в СССР, позволить себе роскошь ехать за сорок копеек на автобусе мы никак не могли.

Архитектурные удивления продолжились в Физико-техническом институте имени Йоффе. Как-то я привык к зданиям масштаба МГУ, УрГУ, УПИ, а тут желтый двухэтажный дом, больше напоминающий мое НИИ или даже дачу Шелепина своими размерами. Хотя оказалось, что в глубине двора корпуса тянутся чуть ли не до противоположной стороны квартала, все равно было сложно поверить, что именно отсюда вышло столько блестящих открытий.

На секретность тут явно плевали с высокой колокольни. Тетка на вахте только махнула рукой вдоль по коридору в ответ на наше – «где можно найти товарища Алферова». В общем, для доступа в лабораторию молодого светила советской науки оказалось достаточно уверенного и улыбчивого лица. Проблема была одна – найти нужную комнату на далеких задворках, за чередой длинных коридоров. По одному этому можно было не сомневаться, практического значения никто за полупроводниковыми лазерами не видит.

Лаборатория производила фантастическое впечатление. Огромное количество причудливо соединенных труб разных диаметров, блестящие гайки, переходники, отводки со стеклышками. Из глубины доносилось бульканье, чавканье, и негромкое гудение электродвигателей. Казалось, мы попали в сон обкурившегося сантехника.

Симпатичная блондинка-лаборантка охотно показала стоящий у окна письменный стол, над которым нависал пяток обтянутых халатами спин. Спор был в самом разгаре, но используемые в нем термины не оставляли шансов на понимание. Вежливое покашливание не помогло, пришлось натурально растолкать себе перед столом кусочек пространства, поздороваться, и попросить начальника уделить нам хотя бы полчаса своего драгоценного времени.

Подвижное, удивительно чувственное лицо, острый треугольный нос. Слегка вьющиеся, зачесанные на высоком лбу волосы. Жорес Алферов был удивительно молод и красив для уже знаменитого ученого. Особенно выделялись глаза, лукавые, с хитринкой, они как-то по особенному блестели в неярком свете ламп. Меня зацепила зависть, с таким взглядом… Это же гарантированный, стопроцентный успех у женщин! Лет пять назад я пытался научиться чему-то подобному, но, увы, не преуспел даже с помощью специальных контактных линз.

— Добрый день, — начал я, — товарищ Алферов? Жорес Иванович?

— Да, — он искреннее улыбнулся, и мое задетое эго еще раз тонко прошипело что-то злобное, — чем обязан?

— Меня зовут Петр, — протянул руку, — Анатолий, — представил спутника, — можем мы поговорить с вами хотя бы полчасика?

— Хм… — Жорес окинул взглядом свое беспокойное хозяйство, — может быть в курилку?

Трудно придумать более несерьезное место, чем закуток у грязного широкого окна институтского туалета. Особенно если учесть, что я так и не начал курить, и синий дымок в легких не отбивал присутственный запах.

— К нам недавно попали интересные материалы, — Анатолий достал из внутреннего кармана пару свернутых листочков со небрежно расписанными английскими спецтерминами схемами полупроводниковых лазеров, и протянул их ученому.

— Мы работаем в похожем направлении, — Алферову потребовался всего один взгляд, — а откуда это у вас?

Вместо ответа мой спутник привычно предъявил красную книжечку удостоверения. Против ожидания, Жорес откровенно обрадовался.

— Значит этим всерьез занимаются! А говорили, неперспективно, невозможно, бессмысленно! Сейчас точно не закроют мое направление!

— Работают… Я чуть помедлил. — К сожалению.

— Это из США, да? Еще что-то кроме идейных набросков? Не может ведь быть, чтоб вы пришли только ради этого!

Тянуть особого смысла не было, я кивнул Анатолию. Он вытащил из кармана небольшую опечатанную коробочку, и раскрыл ее, обнажив полудюжину малюсеньких квадратиков полупроводниковых лазеров и столько же фотоприемников. Бросил взгляд по сторонам, но не нашел ничего лучшего, кроме как поставить «сокровище» на грязный подоконник, между прожженным пятнами от сигарет и шелухой от семечек. Куда делся хитрый красавчик! Алферов буквально упал коленями на туалетный пол, и приник взглядом к крохотным кубикам. Только через минуту к нему вернулся дар речи.

— Можно?!

— Да, — мне хотелось рассмеяться, но рядом с такой искренностью, это казалось кощунством, — можно, не только смотреть, но брать и исследовать.

— Они работают?

— Вполне, напряжение около полутора вольт, а вот ток, — я замялся, не говорить же, что забегался и забыл заказать нужную технику, — в общем, измерить не смогли, приборы для этого месяц ждали, и все равно…

— Что-то еще известно? Охлаждать нужно? Сколько время непрерывной работы?

— Ничего особенного, проработать лет пять должен.

— Сколько!? — Волосы Алферова, и без того зачесанные вверх, встали дыбом, — секунд пять?

— Нет, несколько лет до заметной деградации, — и поправился, — но это в импульсном режиме, не постоянно.

— Так… — Жорес крепко держал коробочку уже двумя руками, хвататься пальцами за элементы он, вероятно, считал кощунством. — Можно их попробовать? Прямо сейчас?

— Why not? — не удержался я от старой Хайнлайновской шутки.

— Но только в нашем присутствии! — Вмешался как всегда Анатолий, — и не надо об этом кому-либо говорить.

В общем, за два оставшихся часа Жорес успел убедиться в работоспособности вытащенных из SFP элементов, жутко удивиться их возможностям, и, насколько я понял по заполненному всякими символами и графиками листочку бумаги, начать строить революционную научную теорию. Процесс пошел, можно было со спокойной душой возвращаться домой. Сделать больше по этой теме я все равно не в состоянии.

Однако, вопросы на этом не кончились.

— Почему о таком открытии нигде не писали? Это засекречено? Военная разработка?

— Можно сказать и так. Но нам сильно повезло, думаю, после… — тут Анатолий отрепетированно и демонстративно наступил мне на ногу, — в общем, несколько лет у вас точно есть.

— Очень хорошо! Хотя, — ученый отвел глаза, похоже фантазия ему подсказала, что могло случиться с передовой лабораторией после вмешательства КГБ, — получается, это будет закрытая тема?

— К сожалению…. И я настоятельно прошу, никогда и никому не говорить о нашем сегодняшнем визите.

— То есть как? Выдать это открытие за свое? Так нельзя…

— Да ну, — отмахнулся я, — какое тут открытие? Эти образцы были изготовлены по сути в результате удачной ошибки, без какого-либо серьезного исследования. Согласитесь, от случайного результата до подтвержденной теорией промышленной технологии не близкий путь?

— Ну… Думаю, понадобится не менее полугода, чтобы разобраться в сути.

— Предстоит сложная и серьезная работа. Считайте, вам просто повезло первому.

— Но…

Эмоции бежали по лицу товарища Алферова волнами. Совесть мужественно боролась с тщеславием, и последнее все же победило. Для закрепления результата я подлил масла в огонь.

— По нашим прогнозам данные устройства будут не просто востребованы, они буквально перевернут некоторые отрасли. Поэтому вам нужно после получения первых результатов резко расширить исследования. Очень прошу, не стесняйтесь в масштабах, при необходимости эскалируйте требования вплоть до ЦК партии…

— Ах да! — перебил меня Жорес, — ко мне однажды уже обращался товарищ Устинов! Правда давно, вот память у Дмитрия Федоровича!

Вот приехали. А это еще что за конкуренция? Впрочем, какая разница? Устинов вроде не чужой, Шелепин его привозил в нам в «Интел», показывал артефакты. Пусть они там сами разбираются, еще в банку с ядовитыми скорпионами не лазил.

— Очень хорошо, буду вам звонить. — Я постарался улыбнуться, — давайте поскорее уладим формальности, у нас самолет через два часа.

Расчет времени едва не порушили коллеги Анатолия. Найти начальника первого отдела в этом гнезде науки оказалось непростой задачей. Только через час мы наконец сдали образцы под росписи на грозных документах. Так что возвращаться пришлось бегом, а таксисту злобно напомнить об отработке червонца, чтоб посильнее давил на правую педаль. Будь мы в 2010 году, с длинным досмотром, просвечиванием и прощупыванием, обязательно бы опоздали. Но в условиях коммунистической тирании 60-х достаточно было выбежать на поле за две минуты до окончания посадки.

В общем, успели. Только стюардесса недовольно хмурила брови весь полет в нашу сторону, но это уже было совсем не страшно, даже немного симпатично.

Очередная фельдегерьская почта оказалась весьма тяжелой. Не удивительно, приехала коробка кубиков Рубика. Впрочем, в данной реальности они именовались без затей «Русский кубик». Наверно, чтоб хорошо шел под «Русскую водку», одноименную баню, и пока что не китайскую матрешку. Сказать честно, я уж и забыл про эту инновацию, думал совсем протухла идея в бездонных недрах партийно-государственного аппарата СССР.

Качество исполнения оказалось на удивление приличным, ничуть не хуже импортных изделий, которые я увлеченно крутил в детском саду. С удовольствием повторил опыт, но… В самом конце запутался, одна из формул сборки последней грани вылетела из памяти начисто и абсолютно. Впрочем, не слишком и хотелось, все равно до чемпионов, которые собирают кубик за десяток секунд, мне как до Луны пешком.

Ситуацию со столь запоздалым выпуском головоломки прояснила записка от Веры Борисовны. Оказывается, для производства этой незатейливой на первый взгляд игрушки пришлось специально закупить в ГДР новые станки для литья пластмассы. А так же у DuPont заказали линию для изготовления цветных самоклеющихся пленок. Про металлическую крестовину ничего не было сказано, надеюсь хоть ее заводы СССР смогли освоить без посторонней помощи.

Опережая события, могу сказать, что «Русскому кубику» повезло трижды. Во-первых, Вера Борисовна творчески восприняла мой рассказ о первых леди будущего, которые сильно нажимали на благотворительность. Она не поленилась организовать специальный Фонд Интеллектуальной Помощи при ЦК ВЛКСМ, от имени которого оформила целую стопку патентных заявок на кубики от 2х2 до 6х6 включительно, пирамидку, шар, многогранники, даже змейку. Во-вторых, госпожа Шелепина оказалась весьма неплохим коммерсантом, и пробила план на поистине эпические объемы производства. В-третьих, игрушка была посвящена XXIII-му съезду КПСС, и некоторое время завод работал в полную мощность, но на склад, что позволило хоть как-то сгладить дефицит в первую пару месяцев и этим подстегнуть взрывную волну ажиотажа.

Кубики молниеносно набрали популярность в СССР, очереди за ними выстраивались поболее, чем за Iphone 3G на пятой авеню в день начала продаж. Уже через месяц в мире воцарилось полноценное кубик-безумие. Стали обычными поездки интуристов в СССР с одной целью – добраться до Детского мира, и увезти оттуда максимальное число игрушек. Впрочем, они плохо представляли себе советские реалии. Зато на отчаянных спекулянтов обрушился настоящий золотой дождь, за отсутствующий на прилавках пятирублевый «Русский кубик» доверчивые иностранцы легко платили до полусотни полновесных долларов. Разумеется, в рублях, под угрозой расстрельной статьи ни один перекупщик валюту в руки не брал.

Были и курьезные случаи. Товарищ Толстиков, первый секретарь Ленинградского обкома, через ЦК организовал увеличенные поставки игрушек в северную столицу. Он надеялся наконец-то побороть неприличные для культурной столицы очереди. Наивный! Поток иностранцев сметал все, зато результаты работы Внешторга с его весьма грабительским обменным курсом удивили даже специалистов. Валютная выручка оказалась больше плана в 150 раз.

Впрочем, это было только начало. Как только до партаппарата дошел масштаб явления, продажи «Русского кубика» в СССР были сокращены до микроскопических доз, весь объем выпуска пошел за границу. Для страны типа США это было бы мало заметно на общем фоне, но общий объем экспорта СССР составил всего 7 миллиардов рублей, и то, многое из этой суммы явно шло по безвозвратным кредитам. В первый год за рубеж ушло около 5 миллионов игрушек. Вроде бы не так и много, в лучшем случае полпроцента, если мерять в неконвертируемых советских дензнаках. Но… Вся статья «промышленные товары народного потребления» давала 2,7 %, и уже на этом фоне головоломка попала в учебники политэкономии.

Завод по производству «Русского кубика», работающий в три смены, получил орден Ленина. Председателя ФИП, двоюродного племянника Веры Борисовны, наградили «Трудовым Красным Знаменем». Мне отвалили аж три тысячи рублей в симпатичном голубом конверте. Так что Катя, наконец, к зиме получила давно обещанную норковую шубку. Добавить пришлось всего ничего, мою квартальную зарплату. Впрочем, остававшейся пары сотен рублей на жизнь более чем хватало. Что ни говори, но еда в СССР была крайне дешевой, особенно если за ней не стоять очереди в обычных магазинах, а получать «по заказам».

С утра, как обычно неожиданно, позвонил Шелепин, выдал руководящее указание.

— Сегодня к 16 часам подъезжай на Шаболовку, в телецентр. На тебя заказан пропуск, пройдет небольшой банкет по случаю пробного запуска цветного телевещания.

— Хорошо!

— Поедешь один, лишнего не болтай. Будешь хоть в немного курсе, какие изменения на Гостелерадио происходят.

— Все понял, Александр Николаевич!

Такого оригинального мероприятия до сих пор в моей программе не встречалось. Конечно, про важность кино и телевидения я в своих записках едва ли не «дырку провертел», но чтоб сразу на банкет… Больше похоже на проверку в условиях, приближенных к боевым. Самому товарищу Шелепину уже невместно по таким незначительным поводам появляться на публике, но понимать ситуацию необходимо. Зуб на рельсу, если не увидит босс завтра в почте отчета «как скоротал вечерок», в лучшем случае, нотацию прочтет. В худшем – тихо поставит минус в личное дело. По крайней мере это нормальная практика для 2010 года, сам дрессировал начальников мини-доклады в e-mail писать о всех проведенных мероприятиях.

Что же я знаю об основном рупоре пропаганды в СССР?

…Телевизора у меня не было вообще года эдак с 2005-го. После окончательного переезда от родителей на съемную квартиру так и не сподобился купить это чудо. Интернета хватало с большим запасом. Естественно, в этом мире я как мог сопротивлялся никчемному приобретению. Но женское коварство было сильнее. Однажды, придя домой, застал настоящую советскую идиллию. Катя в кресле, под чай и батон с обезжиренной колбасой увлеченно смотрит какие-то убогие детские картинки с «голубого экрана». Приключения страшной девочки с куклой, нарисованной на куске белой листе бумаги, подсюсюкивающий закадровый голос, поясняющий каждую сцену. Брр…

— Кать, это что?!

— А, пришел наконец.

Жена глубоко выгнулась в кресле, откинув голову назад. Так, чтоб за вырезом халата можно было увидеть даже аккуратные коричнево-розовые бугорочки. Знает, стервочка, как это на меня действует. Заранее небось готовилась.

— Петь, ну не ругайся, все подруги на работе телевизоры купили, и Верка, и Надька…

— Надеюсь, эти дуры топиться не соберутся! — Точно, не просто так ждала, по комнате плывет тонкий аромат духов. — Тебе что, Смешариков мало?

— Так тут не только «Спокойной ночи, малыши» бывают! Рассказывали, что много интересного передают.

— Ничего себе, мне показалось, ты приквел к фильму ужасов смотришь.

Не хватает у меня опыта. Думал, жена на всякие мелочи для будущего ребенка деньги откладывает. Воистину, вывести девочку из деревни куда проще, чем деревню из девочки. Мало того, что навороченная по местным меркам коричневатая дрянь с романтическим названием «Вальс» и стереоколонками по бокам стоит почти пять сотен рублей. Теперь еще и ужин самому придется готовить?!

— А попроще ящика в продаже не нашла?

— У него яркость меняется в зависимости от освещения! Совсем как на твоем ноутбуке!

— Серьезно? Кроме идиотских бутербродов есть что-нибудь?

— Петь… Ты же хотел поужинать в ТЭЦевской столовой?

— Ноги моей там больше не будет! — При воспоминаниях меня начало потряхивать, — Сегодня в обед тетка тащила кастрюлю какао с молоком, а на плече полотенце грязное висело, которым она столы обтирала.

— И что? — Катя заинтересованно повернулась ко мне. — Неужели уронила?

— Хуже! На глазах у всей очереди тряпку свою из какао вытащила, отжала, и кастрюлю дальше к раздаче поволокла!

— Вот свинья! Могла бы хоть на кухню обратно уйти. — Катя наконец вылезла из кресла и приглушила звук телечуда. — Где теперь обедать?

— Свою кафешку придется организовывать. Территория большая, построим. А пока пойдем ужин готовить.

В удивительно удобном навесном холодильнике Sarma рижского вагоностроительного завода нашлась парочка свежих карпов. Вернее, они еще вчера плавали в здоровенном аквариуме московского «Океана». Жалко не зеркальные, так что приходится чистить, потом зверски лишать головы, костей, прокатывать в муке. Катя тем временем поставила тяжелую чугунную сковороду на газ, за тотальным неимением оливкового и дефицитом редкого кукурузного плеснула подсолнечного масла. Минут двадцать, и готова нежная филейка с ощутимо пробивающимся ароматом семечек.

Вообще, к рыбе в СССР я пристрастился довольно сильно, научился виртуозно ножом и вилкой выбирать кости даже из щуки. Удивлял только нездоровый пиетет местных к «кормовой» горбуше, да тотальное пренебрежение к кальмарам, креветкам и прочим мидиям. Впрочем, это наверно из-за их высокой цены. Не видели в 66-ом, сколько стоит в приличном ресторане 2010 года гребешок со спаржей под соусом «Бальзамик». При этом с мясом тут постоянно проблемы, даже по заказам идет какая-то дрянь. Жирная невкусная свинина, спортивная говядина. Даже куры, и те по-настоящему беговые, зубы сломать можно. А стоматология тут, боюсь, фотополимеры не освоила, поэтому хочется как можно дольше обходить стороной эти заведения.

На гарнир пришлось пустить полупрокисшую квашеную капусту. Попенял Кате, что надо было вермишели купить, а не за телевизорами по магазинам бегать. Тоже мне, сказочница «ох, что-то тошнит, токсикоз замучил, можно я дома денек посижу»… Промыл под краном, откинул на дуршлаг, перемешал с солью и кольцами лука, добросил чуть сахара и горсть клюквы. Параллельно запряг жену порезать еще три луковицы, зажарить в остатках масла от карпа, да разбить туда пяток яиц. Будет к карпу не один, а сразу два контрастных гарнира. В завершение выбрал момент и ловко метнул в миску где-то загулявшего Бага остатки колбасы – все же хвостатую животинку мне жалко много меньше супруги.

Ужинали под какую-то тормозную польскую комедию с плоскими шутками. Вот только досмотреть ее до конца не получилось. Прямо во время веселой песенки толстоватой тетки на ступеньках лестницы телевизор погас с легким запахом горелой изоляции. Все попытки реанимировать изделие Ленинградского завода имени Козицкого пропали впустую. Не помог даже добрый удар кулаком по верхней крышке.

На этом и закончился мой телевизионный опыт. Телевизор раньше чем через полгода починить не обещают, уж больно мудреную лампово-транзисторную модель нашла Катя. Хитрый, взгляд телемастера, явно намекающий на деньги, я мужественно проигнорировал. Может жена хоть советоваться в следующий раз будет.

…Всегда думал, что телецентр в Москве, это где Останкинская телебашня. А тут оказывается, что она только строится. Зато есть еще одна вышка, Шуховская, как ее назвал Рудольф Петрович, вся ажурная, из металлических балок. Сильно напоминает аналогичное сооружение в Гуанчжоу, только пониже раза в три-четыре. Рядом с ней скромный телецентр, выложенный из серого силикатного кирпича. Построен, судя по всему, еще до войны, без помпезности начала 50-х. Только унылые три этажа по центру, да длинные двухэтажные крылья по сторонам. Но место явно культовое – кроме черных «Волг» на парковке теснится пяток огромных «Чаек».

К вечеру я сумел немного подготовиться. Не думаю, что товарища Шелепина интересуют люди калибром менее начальника местного вертепа и его первых замов. Собственно, Председатель Гостелерадио СССР, Николай Николаевич Месяцев, резко взлетел на свой пост из скромных замзавотделов ЦК КПСС осенью 1964-го, как раз когда Хрущева снимали. Судя по возрасту и недолгому секретарству в ЦК ВЛКСМ – из «комсомольцев». Но с тех пор прошло полтора года, друзья ли они до сих пор с Александром Николаевичем, или уже враги? Очень надеюсь, что это не начало любимого советского процесса по пожиранию соратников. Не хотелось бы в этом хоть как-то участвовать.

Однако, мои глобальные планы по участию в политической жизни Советского Союза напрочь порушила система организации банкетов. Очень все жестко тут устроено, примерно как при царях средневековья. Разве что отдельный стол начальников стоит на одном уровне с остальными, а не приподнят на полметра, да объедки собакам на пол не кидают. Насчет скоморохов не уверен, многие гости были вполне способны их заменить.

Всего народу человек двести, так что с моей позиции лишь с большим трудом можно разглядеть происходящее во главе стола. Свободной толкотни фуршетного типа нет и в помине, массово выходить покурить не принято. Сиди как дурак, пей водку, тыкай вилкой в сомнительную еду, и слушай парадные речуги минут на пять. Впрочем, по мере выпитого последние становились все интереснее и интереснее. Жалко только, до пляски на столах не дошли. Но попытки были дельные.

Суть торжества проста как мычание. Специалисты наконец-то смонтировали установку для трансляции цветного телевидения под названием «Игла» в третьем частотном диапазоне, и за несколько месяцев прогнали полный цикл опытных передач. Теперь пришла пора отмечать сдачу объекта в эксплуатацию. Судя по тому, что в этом как-то участвовали чехи, правильное было называть оборудование «Jehla».

Впрочем, о вещании в «цвете» почти никто не говорил. Продажа соответствующих телевизоров еще не начиналась, так что несколько лет можно было особо не волноваться. Тем более, технических специалистов на банкете было мало, а представителей парт- и профкома много. Их всех очень интересовал вопрос масштабного празднования пятидесятилетия Великой! Октябрьской! Социалистической! Революции! Именно так, с больших букв и восклицательными знаками произносили это словосочетание даже «при своих».

Часа через три после начала мероприятия, когда я уже прикидывал потихоньку отползти в сторону дома, выступил товарищ Месяцев. Наконец-то я его нормально рассмотрел – и сразу понял, с кого художники рисовали Чебурашку. Председатель Гостелерадио был вполне симпатичен на лицо, но при этом чудовищно лопоух! В общем, я бы на его месте еще в детстве насмерть зашантажировал родителей на подшивку ушей у косметолога.

Но его планы на будущее внушали совсем другие чувства. Во-первых, полностью провалилась моя идея с «изобретением» сериалов. Ранее, в записках, я пытался показать важность дешевого телевизионного контента, всех этих Lost, Heroes, The IT Crowd, Battlestar Galactica, House MD, и их российских паллиативов в виде «Няни», «Бригад», «Интернов». Так вот, товарищ Месяцев прекрасно это понимает и без моих непрошеных советов.

На телестудиях СССР готовятся к выпуску такие сериалы, как «Телевизионная Лениниана», который к апрелю 1970 года должен составить семьдесят-восемьдесят серий. Но это, как оказалось, далеко не единственная мыльная опера советского экрана – планируются «Решение партии – в жизнь», «Будущее за коммунизмом», «Летопись полувека», «Ленин и теперь живее всех живых», «Люди интернационального долга»… Все просто не запомнить. Каждое название подразумевает тридцать-пятьдесят серий, то есть тянет на три-четыре полноценных «сезона» 21-го века.

Конечно, мне с таким подходом «голубой экран» из починки лучше даже не забирать. Со сном у меня и без того полный порядок, а уж когда Катя наконец выйдет с декрета, так и вообще… Но тут люди в картинки с экрана на самом деле искренне верят. Хотя если лить пропаганду в уши дальше под таким диким напором, хватит этого не надолго.

Во-вторых, на Гостелерадио СССР полный порядок с реалити-шоу. Но тупых предшественников «За стеклом» про Ленинские комнаты снимать не собираются. Все серьезнее, Месяцев предлагает создать не менее чем Национальный Ритуал в семи действиях, приурочив его к 7-му ноября 1967 года.

Начало телепередачи предполагают около девяти вечера, с дружеского, душевного разговора известных людей СССР о событиях прошлого. Всего на три четверти часа, до исторического выстрела «Авроры» в 21–45. Потом трансляция богатого праздничного салюта, пятьдесят залпов с фейерверком. Где это возможно – местная поддержка ракетницами и простыми холостыми. Сразу после этого Первый Секретарь ЦК приглашает всех жителей страны выйти на улицы городов, поселков и деревень. Дескать, это в советском характере, вместе бороться, побеждать, веселиться.

Идет стихийный «Митинг миллионов», женщины и дети достают заранее подготовленную праздничную снедь, подарки друзьям, сувениры, мужчины расчищают площадки для многочисленных «Ленинских костров». Чтобы все прошло красиво и организованно, радио и телевидение заранее проведет серию передач «украсим наш праздник», пионеры наметят особо важные объекты, там цветочков положат, приберутся. Привычки ставить телевизор на подоконник и смотреть всем двором в Советском Союзе еще не потеряли.

Кульминация, зрелище «Великого зарева» на ночном небе. Уличное освещение приглушается, ярко освещаются только мемориалы, памятники, исторические места, дома героев войны и труда. Зажигаются костры. И все это под хоровое исполнение песни песен коммунизма, «Интернационала». Крики «ура» в эфире, с экрана, на улице. Эмоции тут будут хлестать через край, ведь петь хором всей страной не просто масштабный флешмоб, это настоящее рукотворное чудо.

Окончание, которое может затянуться заполночь, «Мир празднует с нами». Концерты, народные гуляния с участием знаменитых артистов, небольшие митинги.

Самое смешное, что в 67-ом году этот бредовый сценарий вполне осуществим. Не знаю, чем он не угодил Леониду Ильичу в моей истории. Может он просто боялся народа? Такой мощный замысел, перед ним шоумены 21-го века – жалкие ограниченные в масштабах дилетанты! Да что там, с какого года начались новогодние поздравления? Жалкое подобие! Но сменялись времена и генсеки, народ СССР поздравляли Рональд Рейган и юморист Задорнов. Но даже в 2010 году это самая высокорейтинговая передача, незримая традиция, наброшенная на советских людей.

Еще месяц назад я просил Шелепина о встрече с ответственными товарищами по вопросам телевизионного контента. Совершенно напрасно! С формой подачи материалов и творческой фантазией в СССР полный порядок. Проблема с содержанием, лить один и тот же лубок в уши можно лет пять, максимум десять. Дальше начнется естественное и неизбежное отторжение. Или того хуже, призыв народа к патриотизму в новостях, которые обычно выходят перед очередным, духовно убогим американским фильмом.

На следующий день мне пришлось писать отчет о поездке через суровую головную боль. Кто же знал, что банкеты тут имеют свойство продолжаться нездоровые пять-шесть часов? Правильно Лермонтов писал «да, были люди в наше время, не то, что нынешнее племя: богатыри – не вы!». Столько в будущем не пьют и не едят, здоровье не позволяет.

Как вывод – все нормально пока у телевизионщиков. И у киношников порядок, фильмы 60-х охотно смотрят даже в 21-ом веке. Вообще, в новых технологиях как правило много молодежи. С заносами и максимализмом, это ж надо, едва ли не факельное шествие придумать на пятидесятом году советской власти. Но смело и эффективно, не отнимешь.

Их бы как-то защитить от старой гвардии мастеров пера, эти будут только тормозить прорывные проекты. Не дело полиграфистам управлять идеологией. Вот в России 2010 года было Министерство печати и массовой информации. Даже в названии унылое наследие времен ленинской «Искры», и «Правды» героической битвы в фашизмом. Значение газет и журналов скатилось до уровня оберточной бумаги. Но, несмотря на это, хвост продолжает вилять собакой.

Второе – меру в пропаганде надо знать, тоньше действовать. Мне товарищ Месяцев кажется человеком, лишенным гибкости. Слишком прямой, искренний, особенно на фоне акул PR будущего. Когда нужно дать небольшой намек, он выставит лозунг, если желательно усилить впечатление, то замучает несчастного телезрителя до смерти. Так нельзя! В хорошей книге читатель должен сам, своей головой, придумать героев и часть сюжета. Тогда ценности и идеи произведения станут его собственными.

Грубое давление закончится отторжением запиханной в подкорку шелухи. Получится как в моей истории «Уже бритву боюсь включать, вдруг и она про Ленина заговорит». После такого честному PRщику остается только стреляться. Хотя где они, честные-то… Разве что Месяцев пока такой, и то не уверен. В общем, если товарищ Шелепин не хочет печальной судьбы своему стороннику – пусть подумает об командировке его в империю добра, поближе к «Дню выборов». Чтоб поучился двусмысленностям, игре на ассоциациях, обходу острых углов, и прочим политтехнологиям.

…Только через несколько лет я понял, что именно в это время в ЦК разворачивалась схватка за будущее Министерство информации СССР. В декабре 1967, после сравнительно успешного проведения первого Национального Ритуала, Николай Николаевич Месяцев стал Министром СССР, без пяти минут Секретарем ЦК КПСС.