— Хорошо-то как, — произнесла Майя, пристраивая растрепанную голову у Сашки на груди. Взгляд у нее был затуманенный, и тело, как обычно после получения удовольствия, расслаблено.

— Я старался.

— Сегодня ты превзошел себя. Нет сил подняться.

— Торопишься?

— Нет. Я сейчас с проверкой в замечательном городе Ленинске. — Она звонко засмеялась. — Какое счастье, что прогресс не добрался до Союза! Смотришь заграничное кино — американцы все с мобильниками ходят. Жуть. В любое время тебя начальство проверить может. Где ты находишься? А чем занята? А во сколько прибудешь? В командировке я, и всеобщей телефонизации еще не существует. Вернусь — непременно сообщу. Лучше я приятно проведу вечер с тобой, чем на работе. Честное слово, осточертело. Одной нужно уйти раньше, чтобы забрать ребенка из школы, другому передвинуть отпуск, третий хочет на освободившуюся должность. И все норовят перейти на приятельский тон. А распускать подчиненных нельзя, приходится ставить на место. Вечно я гавкаю на своих умников хуже собаки. Смотрят же постоянно со всех сторон пристально. И снизу и сверху. Женщина, ага. Все бабы дуры и зря занимают свое место. Она должна вдвое больше стараться, для того чтобы на нее обратили внимание не за волнительную грудь, а деловые качества. Нетушки, без меня в горсовете давно ничего не делается.

Занятная штука жизнь, размышлял Сашка, не особо вслушиваясь в повествование. Ходила по университету такая Майя Волжанская — секретарь комсомольского комитета, вечно произносившая речи на всех собраниях. Красивая девочка, да как-то не до нее. Практически не пересекались. Она уже на четвертом, он на первом курсе. Да и не до студенческих гулянок ему было. Привет, пока, почему взносы не заплачены?

На последнем курсе выскочила замуж за сокурсника — Ваню Доброхотова. Мальчик был непростой — папа из горсовета, на немаленькой должности. Что-то там связанное с промышленным производством. Прямо напрашивалось продолжение в том же духе. Жена идет по идеологической части, муж ракетой взлетает по специальности, прикрытый мощной протекцией. А вышло наоборот.

Ваня, то есть уже Иван Антонович, вышел из стен альма-матер не слишком перегруженным знаниями. Преимущественно развлекался в веселой компании и диссидентствовал. На словах, не всерьез. А поскольку не дурак был, клепать самонаводящиеся ракеты или что там ему папа подготовил в закрытом почтовом ящике, не стал. На месте его быстро бы раскусили, и сидел бы всю жизнь младшим научным сотрудником. Проснулась в Ване внезапно страстная забота о народе, и пошел трудиться по идеологической части. Языком болтать — не мешки таскать. Кто-то должен разъяснять политику правительства жаждущим светлого будущего.

А Майя распределилась в городское аптечное управление. Осмотрелась по сторонам и решила, что сто двадцать с прогрессивкой ее не устраивают. Пришла пора внедрять новые технологии под ее чутким руководством. Лекарства в СССР всегда были в дефиците, а дополнительно накладывалось еще снабжение по категориям. Каждая имела свою собственную «корзину». Что положено первой, отнюдь не соответствует шестой. Чем ниже, тем сложнее приобрести. Часть лекарств изначально бронируется для высших категорий. Оно есть, но тебе конкретно не положено, и только в конце месяца имеешь счастье купить, когда завозят новую партию.

Да и цены нередко разные. Вернее, дотация от государства. По себестоимости не всякий себе позволить может. А еще присутствует масса тонкостей внутри категории и ведомственные поликлиники. Вот и случались неоднократно ошибки, а когда и химичили творчески продавцы и фармацевты. Склады тоже себя не забывали.

Идея была проста и не вполне нова. Каждый покупатель является в аптеку с именной пластиковой карточкой, где уже содержатся все скидки и разрешения согласно его категории и заслугам. В кассе проводят по считывающему устройству — «бзинь», и все претензии снимаются. Тебе положено от сих до сих, и нечего жаловаться. Заодно и мошенничать продавцам гораздо сложнее.

И всего-то навсего необходимо написать соответствующую программу, купить необходимое оборудование (не так уж и дорого) и забить данные в карточку. Это уже вообще простейшее дело, для школьников.

Идея в высоких начальственных кругах прошла на «ура», пора брать на вооружение новейшие методы, и вообще — с какой стати на Западе давно имеется, а у нас нет. Мы что, рыжие? Решили провести для начала эксперимент в области. Выйдет — распространять полезный опыт дальше.

Только гладко было на бумаге, а на деле вылезла куча проблем. Напрямую спереть у забугорных буржуев нельзя. Мы ж не просто так, а создаем свое, да и к чему тогда сама Майя? Нет, все собственными руками! И программа регулярно радовала глюками, а подозрительное аптечное начальство не спешило покупать непонятного назначения железо, расходуя фонды, и при этом требовало результата немедленно.

Майя звезд с неба не хватала — фундамент у нее был серьезный, а вот озарения отсутствовали. Чисто по учебникам не всегда хорошо выходит. Будучи достаточно сообразительной, очень быстро решила, что выпускать из рук реализацию столь прогрессивной идеи равносильно остаться с носом, а одна она не потянет. Зато знакомства в НГУ крепкие, и людей она знает прекрасно. Что-что, а организовывать процесс она умела замечательно. Она прекрасно усвоила «Кадры решают все» и принялась на совесть претворять лозунг в жизнь.

Выбила в горсовете (не иначе, через тестя) три ставки для студентов (а сто двадцать — для живущих на стипендию неплохой стимул), и запись в трудовой книжке совсем не лишняя. Внедрение собственной программы для выпускника на защите диплома звучит замечательно, и перспективы на будущее открываются интересные. Сегодня аптеки, завтра еще что-нибудь. Да те же магазины, сбербанки или трудовые книжки. Все данные на куске пластика в кармане. Серьезные горизонты через несколько лет для разработчиков возможны, да и опыт полезный.

Троих из наиболее голодных, и при этом сообразительных, ей порекомендовал Карелин. Низина в том числе. Смирнов с Лазаревым тоже учились на третьем курсе и не просто старательно изучали официальную программу: потихоньку баловались написанием не вполне законных самодельных программ. В сущности, детство в заднице играло, но декан оказался в курсе. Пустил их энергию в правильное русло.

Никто не отказался от заманчивого предложения. Уж точно лучше, чем вагоны по ночам разгружать в поисках лишней пятерки. Они прилежно пахали больше года, отлаживая и отлизывая все до мелочей, продолжая при этом посещать занятия. Правда, в несколько облегченном режиме. Если сдаешь зачет, посещения лекций от тебя не требовали. В университете Майя тоже договорилась. Все равно было тяжко.

Потом еще год бегали по заявкам, устраняя неполадки и объясняя тупым пользователям, в чем их ошибка и почему система не сработала. Это ведь очень сложно провести по считывающему аппарату правильной, специально покрашенной стороной карточки и выбрать на экране верную опцию. Ну, чего ради читать написанное красивыми печатными буквами на прекрасно известном русском языке? Жми куда попало, а потом удивляйся результату!

Большинство продавцов до сих пор лучше умело пользоваться деревянными счетами и элементарно шугалось новой техники. Пришлось даже курсы специальные открыть и выступать там с лекциями, отвечая на идиотские вопросы.

А потом последовали подарки. За внедрение рацпредложения премия аж по полтораста рублей на нос и почетная грамота. Хотели вручить одну грамоту, но тут уж Майя устроила скандал. Лично для себя от денег отказалась, но за студентов встала горой. Была у нее задняя мысль или нет, ему это осталось неизвестным, зато он точно знает по собственному опыту — принципиальность и забота о сотрудниках, не особо влияющая на начальственные интриги, в определенных кругах ценятся. Человек команды.

В своем аптечном управлении она не осталась, а резко скакнула выше, начальником информационного отдела в горсовет с крайне туманными функциями. Кандидата наук получила практически сразу, а потом и докторскую защитила. Регулярно выходили научные статьи, правда, в соавторстве. Святое дело научному руководителю курировать разработки подчиненных, входит в правила игры.

Автоматизация и внедрение пластиковых карт стремительно зашагали по стране, и Майя в момент угодила в консультанты и стала нарасхват. Причем на лаврах не почивала, а, используя уже новые возможности, всерьез занималась окучиванием торговли. На Западе карточками расплачиваются, а мы чем хуже? Удобно, и уменьшает количество наличности на руках.

Такими резвыми темпами она вполне могла пробить и собственный институт на основе разросшегося до пугающих размеров отдела, и выйти уже на всесоюзный уровень. В Москве, Харькове и Праге работали по сходным тематикам, но она была первая, и притопить Волжанскую не удавалась, как ни старались. Слухи среди посвященных о благожелательном отношении к ней на самых верхах ходили упорные, и в окончательном результате мало кто сомневался. Далеко пойдет. Работу оценили по достоинству, и подъем был стабилен и неуклонен.

Смирнов с Лазаревым тоже не остались внакладе. Они даже стандартный двухгодичный армейский срок тянули у нее под теплым крылом, а после сидели в Майином отделе на неплохих должностях. Она вообще перспективных ребят с НГУ заманивала к себе, пользуясь знакомствами и неплохими должностными окладами, создавая отдел практически с нуля. Как заставить парней трудиться, вопрос не стоял. Уж что-что, а именовали ее за глаза не иначе как сукой — за безжалостное выжимание соков. С другой стороны, о подчиненных она реально заботилась под лозунгом: «Хочешь отдачи — дай и работнику», — и все прекрасно видели: здесь занимаются интересными делами, и в будущем для полезных ожидается рост.

Сашка тоже получил подарок. Достаточно неожиданный. Сидели они тогда почему-то в отделенном от конторы Водоканала стенкой помещении из пяти комнат. Кабинет начальника, то бишь мадам Волжанской (фамилию она после замужества не поменяла), и маленькие клетушки, заставленные столами с ЭВМ и прочим крайне необходимым добром. Еще наличествовал продавленный диван для посетителей, используемый все больше во время летучек. Замечательное преимущество заключалось в отдельном выходе. Раньше это был черный ход, а теперь последний просто ставился уходящим на сигнализацию. Удобно при их ненормированной работе.

Он тогда засиделся, пытаясь разобраться с очередной нестыковкой, вылезающей в самый неподходящий момент.

Часов в девять вечера заявилась Майя с бутылкой и пакетом бутербродов. Она иногда подкармливала несчастных голодных студентов чисто по-дружески. В маленькой университетской столовой очереди всегда были огромные, а перерыв не слишком большой. Многие просто не успевали и жили впроголодь. Да и выбор там был страшно однообразный и навсегда выученный многими поколениями студентов. Желающие могли заскочить в не слишком далеко расположенную пельменную, но это выходило раза в полтора дороже, и стипендии не хватало. Так что такие дружественные угощения совсем не лишними были, но вот водку Майя притащила в первый раз.

— Брось, — произнесла, очень четко выговаривая слова, — день раньше, день позже. Всегда не хватает времени, чтобы выполнить работу как надо, но на то, чтобы ее переделать, время находится.

На фоне ее вечных требований быстрее-быстрее — прозвучало изумительно. Сашка присмотрелся и понял: она где-то всерьез успела нарезаться. В общаге пили все и всегда, однако за ней такого до сих пор не замечалось.

— Выпьем, — потребовала, — за светлое будущее. — И, не дожидаясь согласия, принялась разливать по стоявшим на столе грязным стаканам.

В обычной ситуации непременно устроила бы скандал: уж очень не любила неопрятного вида ни на рабочем месте, ни во внешнем виде. Иногда Сашка представлял ее на месте сержанта и был уверен — справится. А тут без разницы, в упор не замечает.

— И что вы, мужики, находите в этой гадости? — возмутилась, легко выпив сто грамм.

— Ты закусывай, — заботливо предложил Сашка. В отличие от остальных, он Майю называл на «ты». По возрасту они ровесники, вполне могли заканчивать университет вместе, если бы не армия, и общались вполне по-приятельски. Не при посторонних, понятно. Зачем злоупотреблять.

— Представляешь, — сказала Майя, без всякой связи с предыдущим, — мой козел опять загулял. Мода у них такая — партконференции с девицами, — на самом деле она употребила вполне солдатское выражение, — устраивать. И если бы первый раз! Вот чего ему, гаду, не хватает?

Она вскочила и крутанулась перед Сашкой, давая себя рассмотреть. Вечный деловой пиджачок, униформа чиновника, прекрасно сидел на ладной фигуре, и взметнувшаяся юбка продемонстрировала замечательные ноги. Роды никак не испортили тела. Добавилась пара килограммов, но в правильных местах. Как она позже говорила: «Это от природы. Ничего специально для сохранения вида не делаю».

— Ты красивая, — честно заверил Сашка. — И деловой стиль нисколько не портит впечатления.

— А так?

Майя изобразила что-то волнообразное из разряда латиноамериканских танцев с отчетливым вилянием попки, при этом каблук подломился, и ее занесло вбок, так что приземлилась прямо к нему на колени.

— А еще я ужасно молодая и самая лучшая. По внешности — так прямо в артистки.

Она всхлипнула, и Сашка, притянув ее к себе, поцеловал, утешая. Майины губы сразу ответили, и очень скоро они принялись целоваться всерьез, жадно и страстно.

Оторвались друг от друга, очумело посмотрели. В ее лихорадочно блестевших глазах не было испуга или удивления. Было желание и вызов. Она поерзала у Сашки на коленях и, ощутив его возбуждение, залилась хрипловатым счастливым смехом. И этот женский смех подействовал на Сашку не хуже красной тряпки на быка. Вот теперь он уже не станет делать вид, что ничего не произошло. Плюнуть и уйти уже стало невозможно.

Одним движением Майя скинула пиджачок и прижалась всем телом, продолжая целоваться со страстью школьницы, дорвавшейся до известного на весь Союз певца. Руки ее ни секунды не оставались без дела. Гладили его, ласкали и трогали. Долго он не выдержал, сгреб ее в охапку и, услышав довольный вскрик, поволок на стоявший в углу диванчик. После непродолжительной возни одежда летит на пол, и Майя сама торопиться лечь как ему удобно.

Они оба как с цепи сорвались и нетерпеливо рвались к заветной цели, забыв обо всем. Потом, слегка умерившись, продолжили уже более спокойно, не забывая выпить рюмку, закусить и полежать обнимаясь. Они никуда не спешили и не собирались останавливаться.

Утром Майя сразу заявила:

— Даже не вздумай начинать! Мне двадцать пять, и я не для того годами рвалась вперед из зачуханного Котовска, прогрызала себе дорогу, не задумываясь о мнении окружающих, чтобы ломать сейчас жизнь. Мои родители до сих пор в бараке живут, и я такой судьбы для себя не желаю.

— Останемся друзьями, говорят в таких случаях, отводя глаза.

— Еще чего! Сегодня я выяснила замечательную вещь. Очень много упустила в прошлом. Я вполне способна по головам пройти, но никогда не лезла под начальство. И не стану делать карьеру таким образом. Не то воспитание, не то отношение к таким дамам. Даже Ивану не изменяла. Однако ночью обнаружила, что ничего не знаю. Даже не подозревала о некоторых особенностях. Взрослая баба с ребенком обнаружила у себя на теле кучу чувствительных мест и способность кайфовать от обычных поцелуев. Нет, такой друг мне без надобности. Хочу любовника. Лежать! Я все сделаю сама.

Так оно и продолжилось. Они созванивались и встречались — когда реже, когда чаще, — был перерыв почти на год, когда она дочку рожала, а он вовсе не стремился вести монашескую жизнь. Потом все вернулось на круги своя. Приезжали на встречи не для обсуждения очередной замечательной программы, эти дела решались совсем в других местах. И не выяснения семейных сложностей у нее или у него. Ныряли под одеяло и отрывались на всю катушку.

На работе, когда они еще вместе трудились, это было достаточно неудобно. Не столько узкий диван, сколько кто-то мог случайно застать в самый неподходящий момент. Через некоторое время появилась квартира, и он никогда не спрашивал, чья она. Жилая — это точно. Всегда чувствуешь, есть ли жильцы. По обстановке, да и запахи совсем иные.

С хозяевами он не сталкивался, и как Майя договаривается, совершенно не волновало. Уж что-что, а проблемы она решала замечательно. Общественная закваска никуда не делась, и организовать собрание или квартиру для встреч — для нее разницы не было. Уходили и приходили они раздельно, тщательно соблюдая конспиративность, и Майя всегда оставалась навести порядок. Сашка был уверен, что после ее трудов найти следы и собаки не сумеют.

При этом она была верной женой, отличной матерью и энергичным деловым администратором. И любовница хоть куда. Страстная, всегда готовая поэкспериментировать, проверяя новую идею. Она была неутомима и изобретательна в этих поисках и умела завести. Прекрасно совмещалось, и никаких неудобств от двойной жизни она не испытывала.

— Ты меня вообще слушаешь? — спросила Майя с подозрением.

— Конечно! Все кругом гады и чего-то хотят от тебя. В глубине души я страшно доволен, что не поддался и не пошел к тебе работать после НГУ. Видимо, я единственный, кому ничего не надо, и поэтому ты меня так долго терпишь.

А ведь ему действительно от меня ничего не надо, подумала Майя. Когда я рядом, во взгляде появляется интерес. Уж в этом ошибиться нельзя. А отсутствую — и не вспомнит. Это хорошо, не припрется выяснять отношения с мужем, и это… обидно. Я ведь сама не заметила, как привязалась, а как жить, когда он в один совсем не прекрасный день уйдет? А ведь когда-нибудь случится, и не удержать.

Любопытно, он догадывается о дочке? Вряд ли. Мужики в этом отношении натуральные бараны. Иван точно ничего не понял — все умиляется, насколько на его мать походит. Было бы на кого походить. Никому такой свекрови не пожелаю. С вечно поджатыми губами и претензиями. Все не может простить, что не из их круга невестка. Еще неизвестно, из моего ли круга ее замечательный Ванечка лет через десять будет.

Сглупила, да все равно срок по закону. К тридцати годам двух детей вынь и положь родному государству, если не хочешь снижения категории. Ему солдат подавай. Еще не хватает выслушивать нотации по поводу неправильного планирования семьи и отсутствия патриотизма. Лучше уж от Саши рожать. Муж давно присутствует на манер старой мебели. Выбросить жалко, а пользы никакой. Пьет не хуже лошади и не слишком волнуется об ублажении жены. Он уже и насчет работы не слишком беспокоится. По утрам глаза красные и морда опухшая. Натуральный упырь. И терплю-то только из-за наличия отдушины. Да и не любит начальство разведенных. Начнут копаться в белье — не дай бог лишнее вылезет.

Ну не люблю я противозачаточных таблеток. От них толстеют, и всякое влечение пропадает. Еще и головные боли. Без них проще. И ведь дни считала, а все одно залетела. Ничего, все, что ни делается, к лучшему. Хорошенькая, крепенькая и здоровая Светочка. Даже младенцем не слишком беспокоила криками и плачем. При такой наследственности странно было бы обратное. Мы не в анекдоте, и папа с мамой имеют не только вполне симпатичную внешность, но и неплохие мозги. А Саша, тьфу, тьфу, точно знаю, в жизни ничем серьезным не болел.

Почему он мне не встретился раньше? Сама прекрасно знаю, тогда бы на него и внимания не обратила. Мальчик после училища, из коммуналки. Совсем другие планы в голове. Выполнила. Даже с перевыполнением иду, а чего-то все равно не хватает. Видимо, и правда нормальной бабе не карьера нужна, а дом и семья. А мне этого мало. Не хочу на старости лет оказаться в положении собственных родителей. Всю жизнь трудились — получили шиш. Работягам много не дают. Ровно столько, чтобы не жаловались. И все равно свербит в душе. Хочется вот такого… надежного под боком. И просто говорить с ним.

Когда же это было? Вроде в две тысячи третьем году. Уже и не вспомнить, зачем к Машке Глушковой домой пришла. Открывает вся в слезах. Я даже испугалась, не выпорол ли ее папаша наконец. Девка-оторва и плевать на окружающих готова. Ничем не прошибешь. Одни гулянки и капризы в голове. При наличии дедушки-маршала, даже на пенсии, можно много себе позволить. Оказалось, ошиблась — на нее воздействовала великая сила искусства. Напечатали в «Юности», рассаднике молодых талантов, новую повесть: «Про любовь».

Через год автору даже премию Ленинского комсомола отвалили. Уж очень нестандартно. Производственных отношений в тексте нет, правильных речей герои не произносят, и ко всему еще те оболтусы. Вернулись с Афгана и время проводят отнюдь не на собраниях. Чем-то напоминало полузапрещенного Ремарка, но без его надрыва. Не потерянное поколение — ищущее места в жизни.

Правильные критики долго ругались. Конец не такой, пьют регулярно, и отнюдь не прохладительные напитки, гибель девушки противоречит воспитательному моменту, не раскрыта роль чего-то там… Партии, комсомола, милиции с добрыми и усталыми глазами.

А без ментов не обошлось. Тут ее в первый раз и зацепило. Страшно знакомо прозвучал эпизод — вроде что-то слышала сходное. А через три страницы кинжал обнаружился. Трофей, притыренный с войны и проданный за дикие деньги. А ведь я его видела своими глазами, с удивлением отметила. Оптин, еще один однокурсник, хвастался и особо не скрывал, у кого его отец приобрел. Большой коллекционер восточных предметов. Опять не совсем такой, но уж слишком много совпадений.

Дети, о которых знали в университете все, и многие всерьез считали, что Саша очень правильно себя повел, да вот на его месте оказаться никто не желал. Кому охота в двадцать лет такую обузу на шею.

Да и сам замечательный студент Низин, прикрываясь семейными делами, нагло игнорировал все общественные мероприятия, отговариваясь занятостью, и даже с демонстраций норовил сдернуть при первой возможности, но если бы только они (в повести, кстати, только один ребенок присутствовал). Тут тебе и пограничники, тут и ордена соответствующие. Ее еще при первом знакомстве, когда анкету изучала по долгу комсомольского секретаря, удивил уровень наград. Не часто к ним на факультет заруливали герои. Программисты все больше ведут сидячий образ жизни, и в горах от них проку немного. Еще и половина очкастые. А тут заявился реально понюхавший пороху, и на вид совсем не тупой урод. Вот и запомнила.

Женское любопытство — страшная вещь. К университету она отношения уже не имела, однако навести справки через знакомых в отделе кадров, задав парочку невинных вопросов, — никаких проблем.

Два дня — и она, пройдя по цепочке общих знакомых, вышла на бывшего однокурсника. Этого разговорить и вовсе не проблема. Павел на нее в свое время смотрел телячьими скорбными глазами и готов был на любые подвиги. А теперь по распределению отправился служить в тот самый город. О! Совсем не названный в повести, но именно тот, где проживал писатель Степной.

Конечно, она не стала объяснять, зачем ей, собственно, понадобились подробности. Наплела про проверку. Слишком бдительные товарищи из горсовета желают знать, нет ли чего неприличного в прошлом, а то вот имеется милицейский протокол, и хотя по нему виден поступок настоящего советского человека, готового охранять тишину и спокойствие родного города от происков недоперевоспитанных, все-таки не каждый соискатель на штатное место мимоходом резал бандитов. Даже не особо приврала. Где-то там, на заднем плане, мелькали солидные дяди с нахмуренными бровями, и если бы затея с пластиковыми картами не удалась, ей бы все припомнили.

Павел расстарался, поя дифирамбы приятелю и выдав пару интересных вещей. Выяснилось, что со Степным они прекрасно знакомы, и свел их, кто бы мог подумать, опять Саша.

Самое интересное, что как раз про тот случай толстяк и не слыхал. Не болтун Низин, и лишнего хвастовства за ним не замечалось. Не проверяли бы абитуриентов стандартно по линии МВД — она бы и не узнала в свое время. Да и остальное отнюдь не бросалось в глаза посторонним. Как говорится, писатель серьезно исказил реальность в целях показа собственных идей. Но вот прототип у него имелся, и очень определенный.

Саше она так никогда и не сказала о своих детективных открытиях. Наверняка там приукрашено и крайне сомнительно, чтобы он обрадовался, когда начнут пальцами показывать и за спиной перешептываться. Никому такое не понравится. А ведь страшно подмывало поинтересоваться — как он отреагировал, обнаружив себя в литературе. Долго бил Степного или не догнал? Во всяком случае, детей на лето отправлял к старому знакомому. Выходит, не рассорились.

Впрочем, позвала она его в компанию разработчиков новой программы совсем не из этих соображений. Он как раз совсем неплохо соображал по профилю. Тут все было честно, и держать никчемного она бы не стала. От нее требовали результат, и провалиться было нельзя. И не прогадала. Ни по работе, ни по…

Может, так ничего бы и не случилось, да достал ее муженек-козел в очередной раз. Вот и подумала: почему нет? Хороший левак укрепляет брак. Терпимее начинаешь относиться к закидонам муженька: сама не без греха. Брак по расчету прочнее любовного. Разочарования меньше. Так она тогда думала.

Прекрасно знала, что Саша один в здании остался. Не так уж она много и выпила. Скорее, для куража. Это он наверняка думает про случайность. Шла она вполне с определенной целью, прекрасно представляя, чем все кончится. Не соблазнить третий год постящегося мужика? Ха! Удержать его — задача гораздо сложнее.

Сашка провел рукой по бедру. Такая нежная кожа.

— Вот это, — заверила Майя, не пуская пальцы ниже, — многие не прочь проделать. Вот им всем. — Она показала хорошо знакомый жест, хлопнув себя по локтю.

— А мне?

— Тебе немного погодя. Подожди. Ты про реорганизацию МВД знаешь?

— Второй год намеки строят, — равнодушно ответил Сашка.

— Решили наконец. Все в лучшем виде. Будет называться «Управление информационных технологий, связи и защиты информации». Совершенно самостоятельное подразделение при Министерстве внутренних дел СССР. Четыре основных отдела в составе управления: информационных технологий, связи, защиты информации, реализации государственных программ в области информатизации, и дополнительно — отдел кадров.

— И все-то ты знаешь, — неодобрительно попенял Сашка. — Звание какое? Не меньше полковника? В твои… Ах, извини, про женский возраст нельзя вслух. Или ты из КГБ?

— Неужели не понимаешь?! Расширение, новые возможности, штаты. Твой Зеленин пойдет выше, а один из отделов — тебе! Куда он денется, все в курсе, дуб дубом и понимает в современной технике не лучше астронома в химии. Без знающего заместителя не обойдется. Или предпочтительней начальником отдела? Разрабатывать новые программы или обеспечивать защиту? Первое перспективней. Лови удачу, пока возможность выбора в руки падает.

— Начальник отдела — должность административная. Мне желательно погоны с большими звездочками для приятной жизни и попадание во вторую категорию, а должность — дело десятое, лишь бы не заставляли докладные писать и не мешали делом заниматься. Еще неплохо прикрытие сверху от понимающего генерала и заниматься в свое удовольствие таинственными для начальника железками. У полковника Зеленина любимая игра — вешать неудачи на заместителя. Совершено не хочется за него отдуваться.

Он потянулся и опять полез, куда не приглашали. Получил по руке и совершенно спокойно продолжил:

— Не тянет меня делать карьеру, и все равно мнения не спросят. Один раз уже ощутил заботливую руку вышестоящего доброжелательного начальства. Отправили в милицию крепить смычку новых технологий с передовым отрядом, обеспечивающим безопасность наших улиц, и моего мнения спросить забыли. Родина вам оказала честь, товарищ, хлопая печатью, провозгласят, когда придет время, в отделе кадров. И приказ на подпись. А отказаться нельзя — не поймут и сгноят в каком Сургуте на должности участкового. Так что мне по барабану. Назначат — не назначат — как карта ляжет. Не стану я вылизывать его в расчете на повышение.

— Ну нельзя же так, — растерянно сказала Майя. — Иногда не имеет смысла хамить в глаза. Тебе нужен враг? Один раз в жизни бывает такое. Каждое направление работы предполагает определенные программно-технические решения, по сути — наличие отельных мини-систем. Какие-то из них уже существуют, другие еще предстоит создать. Огромное поле продвинуться.

— Где-то там, в Москве. В совершенно закрытом институте с невразумительным номером вместо названия. Разработки с мест будут годами мурыжить. Тебе вон тоже академика на шею навязывают. Так ты у нас личность известная и можешь брыкаться, а с простым капитаном никто выяснять отношений не станет. Пара ступенек максимум вверх — и тупик. Да и нет у меня желания кому-то что-то доказывать. Ну, разве тебе, и совсем по другому поводу.

Иногда он непрошибаем, подумала Майя, ничего не сделаешь. Пусть. Не хочет сам — попробую без него обойтись. Необязательно просить, достаточно подсказать кому нужно кандидатуру. А там пусть проверяют и назначают. И она в стороне, претензий никаких, и ему неплохо.

Мужская рука становилась все настойчивее и рвалась вперед все упорнее. Поблуждала по животу и устремилась ниже. Потом Сашка повернулся, приподнялся на локте и поцеловал в ложбинку на шее, чувствуя под своим ртом зачастивший пульс. Она вздохнула, сдаваясь, и обняла его за плечи, притягивая к себе. Дела подождут.