Глава 13
Семейная жизнь
Сашка повесил свою неизменную куртку на вешалку под звук выстрелов, скинул ботинки, прошел в комнату.
— Задерживаешься, — строго попеняла Надя, отвлекшись на минуту от экрана телевизора.
Сашка плюхнулся на диванчик — и она тут же привалилась к боку.
В телевизоре «тридцатьчетверка», стоя на фоне прекрасно знакомых домов с плоскими крышами, расстреливала горящую мечеть. У входа валялось тело в восточном халате. Выскочившего типа в странной форме с безумными глазами очень вовремя скосило взрывом. Он красиво полетел и брякнулся о стену.
Потом танк двинулся, сметая дувал, и за ним побежали с десяток одетых кто во что горазд партизан с немецкими карабинами и MG-42. Доблестный пулеметчик стрелял длинными очередями на ходу в неизвестность. Попробовал бы он в реальном бою таким макаром хоть куда попасть.
Крайний справа — видимо, командир — кричал «За Родину» и почему-то размахивал английским «Стеном». Над сценой красиво клубился дым, и где-то за кадром бухала артиллерия.
— Мама где? — спросил Сашка, мучаясь от идиотизма происходящего. Картинка очень смахивала на хорошо известное «Освобождение», но ничего такого он не помнил. И до Боснии вроде бы СА не доходила, а кроме нее мечетей в Европе не имелось. Оружие Второй мировой, танки тоже. Ничего не понятно.
— К тете Оле пошла. Женские разговоры. — Она фыркнула. — Скоро вернется.
— Минут на пять?
— Ага, — явно копируя его же, подтвердила, — полчаса назад.
На экране очередной подозрительный тип в советском офицерском мундире со странными погонами и звездой Героя Советского Союза на груди орал в телефонную трубку, требуя подбавить огоньку по высоте нумер… Недовольно морщась, дунул в трубку и, судя по гневной спине, выматерился.
— Почему связи нет? — требовательно спросил.
Сидевший в углу так называемый военный в расшитой сорочке, шортах и сандалиях на босу ногу вскочил:
— Обрыв на линии. Сейчас исправлю, командир. — Двинулся на выход, держа в руке натуральный обрез трехлинейки. Сказано было вполне по-приятельски, будто он с генералом перед этим вместе квасил.
Сашка почувствовал, что у него едет крыша.
— Это что за фильм?
— Наши Дамаск штурмуют.
— А!
Сразу полегчало, и все стало на свои места. Слышал ведь по радио о неделе иностранного кино. Кого показывать, как не израильтян. Наши и есть. Сколько их там свалило до пятьдесят второго года? Миллиона три, не меньше. Почти все в сорок седьмом-сорок восьмом, остатки выдавливали из Союза уже потом. В Израиле и сейчас двое из троих бывший наш народ. Полуофициально второй государственный язык русский. А никуда не денешься. В первый же день провозглашения независимости в Хайфский порт вошли советские корабли с техникой и «добровольцами», прошедшими ВОВ. Одних офицеров несколько тысяч с боевым опытом. Почти все там прижились, назад как-то не звали. Они хоть и не «черные», но пусть себе проживают на исторической Родине. Всем приятнее. Большинство из уехавших в первые годы позднее заняли в независимой стране достаточно высокие должности в армии.
После немцев много чего осталось трофейного, и такая прекрасная возможность одновременно вставить Великобритании и зашибить неплохую деньгу в валюте за оружие. Можно три Израиля завалить стрелковкой, артиллерией, боеприпасами и даже танками с самолетами. Плати и вывози.
В будущем это стало правилом. Мы всегда готовы помочь очередным борцам за свободу от колониализма. За валюту. А где они ее возьмут, совершенно не волнует. Бесплатных подарков не дождутся. А то ведь Израиль вполне себе яркий пример. Прикатили товарищи с партийным билетом у сердца, а на месте вдруг обнаружили расходящиеся с доисторической Родиной интересы. Не все, но очень многие.
Принялись строить социализм, а построили… Хрен знает что построили. Не копию СССР — это уж с гарантией. И на обе стороны старательно работают. Когда нашим, когда вашим, уклоняясь от слишком явных проявлений симпатии в чью-то сторону. Нейтралы, блин.
— Я пойду в душ.
— Ага, — подтвердила Надя, завороженно наблюдая за капитуляцией окруженных сирийцев. Энергичной пружинистой походкой еще один тип с большим носом и двумя орденами Славы шел навстречу понурым арабам, бросающим оружие. Мимо, поднимая пыль, катилась колонна бронетехники в диком сочетании. Немецкие полугусеничные бронетранспортеры, американские грузовики, набитые вооруженными людьми, и неизменные «тридцатьчетверки», соседствующие с «Пантерами».
Стало быть, не ошибся — генерал Крейзер, намыливаясь под тугими струями душа (и это починил — всего-навсего пришлось воронку от грязи и ржавчины почистить), думал Сашка, будущий широко известный командующий бронетанковыми войсками Израиля. Или тогда он полковник был? Не суть. Ничего удивительного, что погоны в тупик поставили. Знаки различия потенциальных противников он и со сна расскажет. Хоть американские, хоть пакистанские с иранскими, а израильскими их не утруждали. В числе врагов евреи не числились. Мир-дружба-жвачка. Самый надежный канал для торговли с Западом. Мы им оружие, нефть, дерево и еще по мелочи, а нам валюту и технологии.
Вот вроде бы ерундовое дело — горячая вода, а пришло к нам от евреев. Сами почему-то не способны придумать. И требуется не столь уж сложное производство. Солнечное зеркало, бачок на крышу и несколько проводов. Ну да, зимой без толку, а под снегом вообще бессмысленно, но девять месяцев в году при наличии обычного солнца не требует затрат по отоплению. Вода горячая, а в пасмурное время элементарно электричеством греется бачок. Казалось бы, чего проще. Нет, затраты показались большими. Да вся Средняя Азия сегодня пользуется, и в каждом новом доме предусмотрено. Не только на Крайнем Севере живут люди. И потребовалось двадцать лет на внедрение. Хотя, если задуматься, оно ведь очередная строчка в категории снабжения. Дать всем сразу — глупо. По заслугам и комфорт.
Когда Сашка вернулся на кухню, Галя уже стояла у плиты.
— А что у нас сегодня на ужин? — тихонько подойдя сзади и обнимая, спросил.
А грудь стала больше, отметил. Вроде так и должно быть у беременных, но очень занимательное ощущение. И по рукам он получил совсем не обиженно. Регулярно сообщает, что она не только для этого существует, но стоит не проявить соответствующего отношения — моментально начинает с подозрением посматривать.
— А почему у котлет столь странный цвет?
— Они рыбные, гурман-недоучка. За стол садись. Сейчас.
Сашка плюхнулся на стул, в полной боевой готовности, и проверил, где его большая ложка. То есть вилка. Сегодня у нас рыбная котлета. Две. Картофельное пюре и даже огурцы с помидорами. Судя по виду, половину пришлось отрезать: опять в магазине гниль сплошная. Военторг называется. Остальные, видимо, вообще овощей до нового урожая не увидят. Все равно неплохо. Давно его так хорошо не кормили. Или вообще никогда не кормили?
— Господи! — сказала Галя минут через пять. — Что ж ты вечно так… даже не могу сказать кушаешь. Жрешь. Со скоростью пулемета.
— Фкусно, — сознался Сашка набитым ртом, — и потом, привычка. — Он проглотил кусок. — Не успеешь, поднимут.
— Я? На построение?
— Смешно, — сознался Сашка. — Проще было не дать. Хотя не пройдет. Ночью совершу налет на холодильник. Слушай, сколько ему лет? Двигатель на пределе. Шумит не хуже взлетающего самолета. Уплотнитель я поменял, но двигатель совсем другое дело. Завтра гавкнет — и куда продукты девать?
— Наверняка больше двадцати. Точно не помню. Кто-то из офицеров продавал.
— А новый?
— Пока терпит. На ТЗБ Военторга имеются. Десять лет по моей категории давно прошли, можно и заказать. Какой смысл покупать, если еще не сдох. Не уводи разговор в сторону. Мне ж не жалко, просто где интерес стараться, если ты так молотишь, не замечая вкуса?
— Неправда. Это лучшие в мире рыбные котлеты…
Про себя он подумал, что вообще в первый раз в жизни ест котлеты из рыбы. Жареная, вареная, вяленая рыба попадалась. Тут нечто новое, и совсем неплохо. Или опять дырки в памяти?
— Ты Джека Лондона «Любовь к жизни» читала?
— Любимый рассказ Ленина.
— Это не очень важно. В конце он сухари заготавливал на случай голодовки. А потом прошло. Привык к наличию еды.
Сашка сделал сознательное усилие и принялся чинно отрезать от остатков кусочки.
Мысленно Галина улыбнулась. Представить себе, что для этого существует не вилка, а нож, Саше сложно. В общепите не учат этикету. Или котлеты можно, а вилку в правой руке? Сама не сильно ученая. Когда в ресторане была в последний раз…
Поразительное дело, насколько в данном случае его восторги по поводу домашней еды, изготовленной ее руками, соответствуют правде. Не льстит и не притворяется. Если человек имеет смутное представление, зачем на столе присутствует соус, а пельмени исчерпываются в его понимании скользкими магазинными пачками по 55 копеек, поразить его в самый желудок простейшими блюдами совсем не сложно. Вечное казарменное питание. Сытное, но жутко однообразное, с уклоном в «сварил-пожарил». Даже необходимость мариновать мясо для шашлыков его серьезно удивила. Привык: пожарил — сожрал.
— Что ты там опять притащил?
— Блок питания и «мамку». Ну, — сообразив, что не дошло, объяснил, — системную плату.
— Их раздают всем желающим?
— Да ладно, Галь, мы в Союзе живем или где? Кто что охраняет, то его и имеет.
— Доиграешься один раз!
— Все списанное, — заверил Сашка, — из никуда не годного мусора. При первичном осмотре жизни в железках не обнаружено, о чем и составлен акт. Кинули в кучу, через год вывезут. Мы регулярно занимаемся каннибализмом. Со склада берем старые детали для починки. Одной больше, одной меньше — никто и не заметит. Я один, что ли, балуюсь?
— Другие меня не трогают!
— Так не на продажу. Своя эвээмка дома будет. Собственно, уже все в наличии.
— На работе тебе мало?
— А я не себе, — он оглянулся на дверь и понизил голос: — Надьке будет чем заняться. Я ей диски принесу с мультиками. Не будет регулярно вторгаться в неподходящее время.
Сашка поймал Галину за руку и, не давая заняться пустой тарелкой, посадил себе на колени и поцеловал.
— Как невероятный гурман, я утверждаю: ничего более изысканного я еще не пробовал, — прошептал он, когда она отстранилась и провела ладонью по его щеке.
— Колючий. А утром вообще ужас.
— Зато ты гладенькая. И меня вполне устраивает будильник. Вместо дикого вопля дневального и противнейшего дребезжания — страстный поцелуй. Еще бы завтрак в постель… Эй, ты куда, бесценная и неотразимая?
Сашка попытался поймать, но она ловко уклонилась.
— А сейчас чай. Сладкое потом.
— «Время» начинается, — предупредила Надя, появляясь в дверях.
— Вы идите, я посуду помою, — вставая, заявил Сашка.
Откуда у него прорезалась эта страсть смотреть новости, с недоумением подумала Галина. Ни разу телевизор не включал — и вдруг столько интереса. Что за странное поведение. Он чего-то ждет, вроде призыва резервистов? Так все спокойно. Ну, в обычном ритме. Американский президент представил очередной государственный бюджет, предусматривающий снижение налогов на богатых, увеличение ассигнований на образование и вооруженные силы. Сколько живу, столько у них и увеличивается. Ничего особенного. Как у нас при этом военный бюджет числится двадцать лет одной постоянной суммой, остается тайной, покрытой беспросветным мраком. Жуткое вранье, и все прекрасно видят.
Зато по отдельным намекам видно — договариваются большие дяди наверху. Как ушел Саддам из Кувейта под нажимом СССР, заявившим о введении санкций и отсутствии желания накладывать вето на резолюцию о военных действиях, так и пошло заметное потепление. Оружие мы ему продаем с превеликим удовольствием не первый десяток лет, а воевать за чужие интересы — шалишь. Нет, войны нам не надо. Достаточно и бесконечного Афгана.
Иран гораздо хуже со своим фанатизмом и залезанием во все дырки. Вполне способны на этой почве договориться с западниками полюбовно. Им тоже фундаменталисты, норовящие что-то взорвать, надоели. Сумели же в свое время договориться и прихлопнуть бесконечные угоны самолетов. Когда речь не идет о принципиальных вещах, наше руководство абсолютно разумно и на рожон лезть не склонно.
Американцы с европейцами прикрыли всерьез (не до конца, но заметно) помощь афганским душманам, а мы взамен заговорили о соглашениях в военно-политической сфере. Даже целый пакет договоров в Осло подписали с большой помпой. Согласование мер укрепления доверия в военной области (предварительные уведомления о военных учениях и крупных передвижениях войск, присутствие на военных учениях наблюдателей); мирное урегулирование споров. Сотрудничество в области экономики, науки и техники и защиты окружающей среды.
Прекрасно звучит. Любопытно, сколько и чего выполняться будет. Как минимум получили четкие заверения в принципе нерушимости границ в Европе и невмешательстве во внутренние дела других государств. Очень похоже, поставят в Кабуле марионетку и выведут войска. Вот и прекрасно. Пусть они там самостоятельно друг друга убивают, а Саша свое отвоевал. Пускай другие заходятся от восторга, читая сводки. Трястись в ожидании похоронки ей совершенно не хочется.
Под монотонное чтение дикторшей очередного постановления правительства о мерах по дальнейшему улучшению санаторно-курортного лечения и отдыха трудящихся появился Сашка и втиснулся между ними на диван.
«В Британии начинается вспышка ящура — смертельно опасного для скота заболевания», — вещал уже представительный мужчина со скорбным выражением лица. Помнится, и про забастовку в Англии он рассказывал с теми же трагическими интонациями в голосе. Жалел увольняемых, как сейчас скотину.
«По всей стране жгут трупы зараженных животных. Ящур распространяется по Европе и за ее пределы. Из-за эпидемии в стране переносятся выборы. Единичные случаи ящура зафиксированы среди людей».
Под мужской обнимающей за плечи рукой было уютно и думать о мировых проблемах не тянуло. Жизнь стала заметно приятнее и легче с Сашиным появлением. Во всех отношениях. Как она умудрялась столько лет прожить одна — уму непостижимо.
Как-то незаметно перестали течь краны, вываливаться из стены выключатели, и прекратила жутко трястись и завывать в судорожных усилиях стиральная машина. Исчезла ржавчина в текущей из бойлера горячей воде, да и сам он принялся работать не хуже нового. По телевизору больше не бегали регулярно белые полосы. Напрочь пропали пугающие дочку тараканы, отравленные подозрительной гадостью, сварганенной на кухне в железной банке. Кого Саша раньше этой гадостью травил и где учился ее составлять, объяснять не стал. Зато с соседями поделился, и теперь всем хорошо. Не надо оставлять Надьку в детском саду, он с готовностью ее заберет и в магазин наведается.
Попутно и продукты качеством и количеством улучшились. И дело даже не в его повышенной категории. В доме быстро просекли, кто с любой вещью, питающейся от электричества, на «ты». Просители потянулись сначала поодиночке, а потом и целая очередь образовалась. Деньги Саша не любил брать, выпивал исключительно по праздникам и норовил получить гонорар продуктами. Он замечательно усвоил в армии важность материального снабжения с упором на еду и патроны. В последнем они не нуждались, а та же рыба не с неба падала.
Впервые за долгие годы все кухонные шкафчики и холодильник были забиты, и она перестала размышлять на важнейшую тему, где достать чего вкусного. Поразительно, но и зарплата не вся уходила.
«Два пригородных поезда столкнулись в пятнадцати километрах к юго-западу от Брюсселя, — продолжал разоблачать язвы капиталистического мира диктор. — Действия машиниста одного из поездов, который также отправился в путь на запрещающий сигнал семафора, привели к столкновению с другим составом. Сокращения персонала на фоне кризиса плохо повлияли на работу транспорта…»
Вечно у них кризис. Загнивают, загнивают, когда уже станет хуже нашего.
«В результате столкновения погибли восемь человек…»
А про Васин самолет не сообщили, без особой злости (давно перегорело) подумала Галина. У нас катастроф не бывает. Шесть человек экипажа, и определили по тапочкам. Имел странную привычку переобуваться в кабине. Остальные жены и этим похвастаться не смогут. В лицо не узнаешь. Нечего там было опознавать. Сгоревшие имеют жуткий вид. Уж на что привычная после госпиталя к самым разным ранениям, в обморок упала.
Ладно, это все пустое… Пора приниматься за совращение гражданского мужа всерьез. Все равно ближайший университет с факультетом по профилю в Новосибирске. Сроки подачи документов в вузы не позднее 20 июня. Экзамены до 25 июля. Он у меня льготник, да еще и с орденами, — пройдет.
Отправить не позднее начала мая. Осмотреться, проверить квартиру. Не нравятся мне такие удачные совпадения. И комната и универ совпадают по городу. Когда много удачи сразу прет, вечно плохо кончается, и отпускать не хочется. Ну решила, чего уж теперь. Пора всерьез приступать к капанью на мозги. Тем более что и с пропиской что-то решать давно пора. Не будет комната вечно закрытой стоять. Даже при наличии своевременно отправленной справки из госпиталя в военкомат. «Находится на излечении». Опять кто-то там настойчивый запрос прислал. Оттяпать жилплощадь, что ли, хотят? Обойдутся. Уж сделать по знакомству справку о временной необходимости амбулаторного лечения несложно, хотя тянуть бесконечно не выйдет. Не вечно же он здесь пребывать собирается, а желающие на свободную комнату всегда обнаружатся. Пора давить на это дело. Нельзя терять прописку, да и для обмена замечательно.
В списке из восемнадцати факультетов я разбираться не намерена. Возложим это тяжкое бремя на сильные мужские плечи. Это будет его выбор. Зато звучит-то как! Факультет информатики и вычислительных машин. Ощущение могучести и фундаментальности. He-а, в великие математики Саше не попасть. Он настолько не теоретик, а практик, что даже слов нет. Все равно учиться надо. Жизнь длинная, и диплом пригодится. Знания тем более. А выпускники НГУ ценятся не ниже МФТИ, МГУ, Плехановки. Там опытные и известные не только в СССР, но за границей преподаватели, дающие солидный багаж знаний.
Вильнюс, Прага и Варшава слишком далеко. Новосибирск самый раз. И комната где требуется, как по заказу. Тут она отвлеклась от раздумий и с изумлением прислушалась. Показ выкопанного из вечной мерзлоты мамонта привел к неожиданному обороту.
— Ничего они не знают, эти ученые, — доказывал между тем Саша. — Великая заслуга, нашли мамонтенка и радуются. Я вот живых видел!
— Как в телевизоре? — с восхищением спросила Надя.
— Да тут и не поймешь. Туша лежит. Совсем другое дело — живой. А воняет от него — хуже козла!
Галина пихнула его в бок: нечего ребенка всяким глупостям учить. Он повернул голову и подмигнул.
— Расскажи!
— Вообще-то это тайна, но по секрету…
— Могила, — торжественно пообещала Надя.
— Ладно. Только никому! Дело было… Все равно. В горах. Там места такие… удивительно красивые. Сплошные пики и долины. Много тысячелетий снег падает на вершины, а летом тает. И текут реки, по чуть-чуть прорезая камень. Буквально миллиметры в год. Да за большой срок получатся проходы. Узенькие и нередко непроходимые. А знаешь правильный уровень воды в реке в сезон — можно и перейти на другую часть через ущелье. Высадили ночью с вертолетов, мы задачу выполнили и стали уходить. Да что-то наперекосяк пошло. Обложили нас со всех сторон, и получилось — все в одном направлении драпают, а я в другом. Сзади духи, спереди духи. Деваться некуда, полез по скале вверх.
Жить захочешь — еще не так раскорячишься, подумал, не озвучивая вслух. Приятного мало ползти по стенке без страховки и в неизвестность.
Короче, перевалил через скалу и начал вниз спускаться. Уже вечер, холодно становится. Собрал травы, веток с деревьев обломал и спать устроился. И вдруг меня по лицу начинают гладить. Осторожно так. Я аж вскочил. Смотрю — уже утро. А прямо передо мной стоит мамонт. Он меня хоботом трогает и смотрит с интересом. Что не слон — сразу видно. Бивни изогнутые, уши маленькие, и весь в коричневой шерсти. И самое главное, ростом не выше меня. Маленький, но весом все равно не меньше тонны.
— Это как?
— Ну, это я потом уже сообразил. Жратвы, в смысле еды, в долине на больших зверюг не напасешься, вот они и уменьшились в размерах. Тем более что и нападать на них некому.
— Их там много было?
— Ты не перебивай, я все расскажу… Ага. Смотрим мы друг на друга — и я прикидываю, сколько мяса ко мне пришло. Поднять автомат и стрельнуть. Только вот дернешься, а он тебя и приголубит. Кто ж его знает, насколько они агрессивные. А он хобот задрал и задудел. Не знаю, как объяснить. Звук грубый, а все равно чувствуется — не бессмысленно орет. И минут через пять топот, и аж земля трясется под тяжестью. Примчались всем стадом на меня любоваться. Штук двадцать. Вот тогда я и понял — это не мамонтенок и не урод. Они все такие. Метр восемьдесят самая большая…
— Самка? — восхищенно переспросила Надя.
— Она у них стадом руководила. Начальник. Все остальные слушались. Была пара самцов взрослых, но они ходили отдельно. А так полный набор. От размером с большую овчарку, бегающих за мамашами, до вполне самостоятельных. Собрались вокруг, внимательно меня осмотрели и переговариваются. Неприятно так. Явно решают, что с тобой сделать, а объяснить, что я просто случайно мимо проходил, никак. А потом они построились, меня в центр задвинули и принялись пихать легонько. Боками, хоботами, но вполне намек понятный. Иди вон туда. Я свои вещи подобрал — не препятствовали, — и повели под конвоем. Часа два шли.
Там на склонах несколько уступов, и весной сверху течет речка. А к осени она пересыхает. Лужи внизу остались, но неглубокие. Вот они мне и начинают намекать — лезь. А на черта — непонятно. Непохоже, что из-за заботы о моем самочувствии. И настойчиво так намекают. В спину пихают и хоботами указывают вверх. Ничего я не понял, но полез, пока не взбесились окончательно. Явно не шутят. Метров двадцать подняться не особо сложно, а там я уже сообразил. Откуда-то сверху вода вымывала соль, и она, растворяясь, шла вниз. А как паводок кончался, все это скапливалось наверху. Буквально куски лежат. А животные любят солью полакомиться. Вот они себе и нашли подходящего работника. Я выламываю и вниз куски соли скидываю, а они меня эксплуатируют. А начнешь возникать — затопчут.
Дня три работал. Вечером спускался и по долине под охраной бродил. По бокам два карликовых мамонта с подозрением наблюдают. Очень скоро я понял — выхода из долины нет. Видимо, давно землетрясение было. Не просто завал, уже и деревья выросли. Им-то хорошо, трава и ветки, а я весь сухпай съел — и дальше что? Вот и рванул на четвертый день по тому же маршруту, что в первый раз спустился. Вещмешка с собой не взял: бдительность усыплял. Они и не ожидали. Стоят внизу и жалобно орут: «Куда ты?» А я лезу наверх по скале без остановок. На самом деле страшно было, когда в бега ударился. А догонят и приложат — тут врачей не предусмотрено, — да выхода нет. Помирать с голода совершенно не хотелось, и вечно ковыряться на манер раба в соляных копях тоже. А стрелять — так у меня три патрона, а мамонтов два десятка. Да и жалко. Я же не зверь какой. Они тоже жить хотят.
Потом две недели по горам блуждал. Мало ли направление известно. Там прямых дорог не предусмотрено. Сейчас захочу — точно место не покажу. Да и не стал я рассказывать начальству. Очень надо, чтобы пальцем у виска крутили. А только точняк не совсем они животные. Умные. Никакая корова не додумалась бы заставить трудиться на себя человека, а эти моментально сообразили.
— Спать пора, — сказала Галина, поняв, что продолжения саги не будет.
— Ну, мама, — привычно заныла Надя.
— Сказка на ночь уже прозвучала, иди в туалет и баиньки.
Дочка нехотя слезла с дивана и, демонстрируя недовольство, волоча ноги, ушла.
— А не ты за Игоря его истории выдумываешь?
— Конечно, нет, — возмутился Сашка. — Он своим умом живет. Реалистическим. А здесь романтика в чистой импровизации. Плохо вышло?
— Сомнительно. Зимой они что едят?
— А черт их знает. Подробности лишние, я ж там не зимой был — осенью.
— Ладно, а зачем Игоря в Техцентр пристроил, объяснить можешь?
— У китайцев спасший жизнь человеку всю жизнь должен за него отвечать.
— У китайцев?
— Или у японцев, — легко согласился Сашка. — Мне как-то глубоко фиолетово. Домой парень совершенно не рвется, и я его понимаю. Должен он на что-то жить, пока не превратился в великого писателя земли русской. А у нас достаточно простой работы. Деталь поменять-заменить. Все думают, мы чародеи, и не представляют, насколько иногда все просто. Там модульное устройство. Протестировал. Вынул старый блок, вставил новый. И заработок какой-никакой, и комнату в общаге для него выбили. Грета шефство над Игорем взяла. Сидит и старательно учит. Вроде понравился ей.
Галина моргнула и отвела глаза.
— Ай, — восхищенно обрадовался Сашка, — ты меня к ней ревновала? Приятно греет самолюбие. Красивая девочка, но не в моем вкусе. Мне брюнеток невысокого роста подавай, а не валькирий. Им прямая дорога подбирать пострадавших героев, а я никак не могу считаться павшим. Очень даже живой и вполне здоровый. Ты меня околдовала и навсегда с ума свела.
— Куда ты от меня денешься, — сказала Галина ему на ухо, — всю оставшуюся жизнь непременно всех баб со мной сравнивать придется. И хоть в чем-то они обязательно хуже меня будут. Не в постели, так на кухне. Не бывает в природе идеальных. А не накормят прилично, так и на подвиги не потянет. Сил не хватит.
— Загадка, — с недоумением сказал Сашка. — Если женщина любит ушами, а мужчина желудком, откуда дети берутся?
Он свалился с дивана от прилетевшего подзатыльника, слегка покорчился, изображая страшные муки, и, уклоняясь от еще одного удара, убежал на четвереньках, прощально заявил:
— Что за странные женщины пошли? Шуток не понимают. Нельзя контуженых бить.
— Мальчишка! — воскликнула Галина вслед.
— Саша, ты чего? — изумленно спросила Надя в коридоре.
— Тренируюсь, — бодро ответил. — Ногу разрабатываю по новой методике. Прыгучесть улучшается.