Глава 11
Масштабная хронокоррекция
Возле подъезда Гогу снова стукнул припадок уныния и лжекнязь прохныкал с горечью:
– Ни хрена мы здесь не добьемся. Строительством флота руководят не профессора с адмиралами, но какой-то великий князь, постоянно проживающий в Париже. Под его предводительством получили свалку несерийных кораблей для цусимского позорища. У него еще погоняло было «сто кило отборной ветчины».
Рассмеявшись от неожиданности, Роман огляделся. Кажется, никто не мог подслушать крамольную цитату. Он сказал негромко:
– Точнее, «семь пудов августейшего мяса». Имеется в виду генерал-адмирал Алексей Александрович. Между прочим, считался самым умным среди Романовых.
Швейцар пропустил их на лестницу, и вскоре хронокорректоры звонили в нужную дверь. Отворили сами хозяева – Алексей Николаевич и Елизавета Дмитриевна.
– Какая точность неслыханная, ровно в пять явились, – весело восхитился Крылов. – Проходите, господа, старшие по званию уже ждут, скоро и младшие должны показаться на горизонте.
За столом ждали главный инспектор Кутейников и вице-адмирал Макаров с супругой Капитолиной Николаевной. Пока они обменивались рукопожатиями, в гостиную ненадолго привели маленькую Аннушку – дочку Крыловых, которая в другой реальности должна была выйти замуж за академика Капицу.
Едва завершилась церемония знакомства, снова забренчал дверной сигнал, и в квартиру вошли, сопровождаемые женами, два капитана первого ранга: Иван Константинович Григорович с Марией Николаевной и Эдуард Николаевич Щенснович с пани Ядвигой. Мало было хронокорректорам встретить самого Макарова, личность абсолютно легендарную, так еще два знаменитых моряка – будущие командиры «Цесаревича» и «Ретвизана».
Представляя гостей, Крылов так и сказал:
– Иван Константинович, русский морской агент во Франции, назначен наблюдающим за строительством броненосца «Цесаревич», а Эдуард Николаевич должен вскоре отбыть в Филадельфию для наблюдения за постройкой «Ретвизана». Не сомневаюсь, что вскоре они будут назначены командирами этих броненосцев.
Когда все расселись, а на столе появилось угощение, Щенснович попытался завязать светскую беседу. Причем поступил он самым неправильным образом, принявшись расспрашивать молодых путешественников о жизни в Северо-Американских Штатах. Поперхнувшись чаем, князь Лобханидзе-Шадури поведал, что в крупных городах они почти не бывали, поскольку имели другие интересы.
– Тяжелая там жизнь, примитивная. – Рома торопливо вспоминал основные тезисы советской антиамериканской пропаганды. – Но дома строят многоэтажные, с лифтами. Народ опять же грубый, невоспитанный. Бандитизм процветает, разбой на больших дорогах… Истребление индейцев – просто ужасно. Видели мы индейцев – влачат убогое существование в резервациях. Вы почитайте Майн Рида, у него прекрасно описаны ужасы современной Америки.
Супруга Щенсновича попыталась о чем-то спросить, однако темпераментный сын Кавказа перебил ее:
– Жюль Верн тоже правильно писал про Америку… Кстати, генацвале, просветите нас, а то мы совсем от культурной жизни отстали – не выходило ли в последнее время новых романов месье Верна?
Оказалось, что последнее большое произведение великого французского писателя, а именно «Родное знамя», появилось два года назад. Очевидно, подразумевалась книга, которая в позднейших переводах будет называться «Флаг Родины». Наполнив свою чашку и положив на тарелку кусок пирога, Рома поднял рюмку с коньяком и торопливо – Щенсновичи еще не потеряли надежду выяснить американские подробности – провозгласил:
– Господа, предлагаю выпить за дальнейший прогресс морского оружия, блестяще описанный месье Верном. – Опрокинув рюмку, он глубокомысленно добавил: – Фульгуратор и «Наутилус» – великие прогнозы великого француза, хотя подводные лодки будущего будут топить крейсера и броненосцы не тараном, а торпедами.
– Он это предвидел, – заламывая бровь, напомнил князь Гога. – Ведь в «Таинственном острове» капитан Немо потопил пиратский корабль именно торпедой.
Неожиданно в разговор вмешался Кутейников, сказавший, улыбаясь:
– Признаюсь, господа, меня развеселил финальный эпизод «Родного знамени», когда международная флотилия пришла расстреливать остров Бэк-Кап. Первым шел немецкий крейсер водоизмещением около двух тысяч тонн, следующим был француз – тоже, видимо, невеликих размеров. А кого, как вы думаете, послала бы Россия в подобную экспедицию?
За столом сразу стало шумно. Пробудившийся профессиональный интерес воспламенил бурный спор, хотя выбор был невелик, и мужчины согласились, что в Атлантику должны отправиться «Адмирал Нахимов» или новейший «Рюрик», специально созданные для океанского пиратства.
– В самом деле, господа, не посылать же старцев вроде «Генерал-адмирала» или «Память «Азова», – с усмешкой подытожил Макаров.
Его супруга – на правах старшей среди представительниц слабого пола – возмущенно вскричала:
– Господа офицеры, умоляю вас! Дождитесь хотя бы, пока дамы встанут из-за стола, и уж потом обсуждайте свои железные чудовища!
– Простите великодушно, сударыни, – смущенно повинился Крылов. – Заверяю вас, Капитолина Николаевна, мы исправимся, будем об искусстве только говорить… Иван Константинович, вы ведь в Лондоне долго жили, в Тулоне – что нового творится в европейской литературе?
Григорович, подумав немного, поведал, что молодой, но уже популярный британский писатель мистер Герберт Уэллс публикует в журналах отдельные главы нового романа про междупланетное вторжение злобных осьминогов с Марса. В ответ англичанину немецкий писатель Курт Лассвиц – опять-таки небольшими отрывками – издает свой роман на похожую тему. Поддержав разговор, Гога упомянул марсианские треножники, стреляющие лучом смерти, а также сцену сражения марсиан против английской эскадры.
– Простите, сударь, не помню таких глав, – удивился Григорович.
– Возможно, в Америке некоторые главы увидели свет раньше, чем в Англии, – неловко вывернулся Георгий.
От разговоров о тепловых лучах, удушающих смертельных газах и шагающих бронированных треножниках у дам окончательно завяли уши. Допив чай, женщины покинули гостиную, оставив мужчин наедине с коньяком и сигарами.
Раскурив гаванскую «торпеду», профессор Крылов поведал, что молодые люди, побывавшие в заморских краях, привезли оригинальные мысли о путях прогресса морской военной силы. Затем он сделал широкий жест, приглашая гостей высказываться.
Извинившись, Рома сходил в прихожую, принес тетрадку с конспектами и только что купленный морской справочник. Вернувшись за стол, он привычно приступил к чтению лекции.
– Законы войны просты, – начал он. – Чтобы победить в сражении, необходимо иметь оружие более сильное и многочисленное, нежели враг имеет. Однако сегодняшняя судостроительная программа – не в укор уважаемому Николаю Евлампиевичу – предусматривает строительство кораблей, заведомо слабейших по сравнению с японскими.
Возмущенный Кутейников сумел сдержаться и не вспылил, однако возразил сурово: дескать, ничего вы не можете знать о программе строительства новых броненосцев. По его словам, планируется большая серия наисовременнейших кораблей боевой линии, равных коим нет в отечественном флоте.
– Никто с этим и не спорит, – примиряюще сказал Георгий. – Разумеется, броненосцы, копирующие французский проект «Цесаревича», получатся сильнее «Петропавловска» или «Пересвета». Однако британцы строят японцам корабли, превосходящие ваш проект во всех отношениях.
Тут уже возмутились все предки, но хронокорректоры не пошли на поводу у патриотических эмоций. Раскрыв конспект, они забросали оппонентов цифрами, супротив которых возражать разумные люди не способны.
Японские броненосцы «Ясима» и «Фудзи», построенные британскими фирмами около года тому назад, имели водоизмещение 12 тысяч тонн и мощность огнетрубных паровых машин около 14 тысяч лошадиных сил, что позволяло им развивать скорость свыше 18 узлов. Оба линейных корабля были вооружены четырьмя пушками в 12 дюймов и дюжиной шестидюймовок. «Цесаревич» и «Ретвизан», строительство которых, несмотря на заключение контрактов, еще не начиналось, будут иметь приблизительно такие же характеристики. Те же водоизмещение, скорость и вооружение заложены в проекты следующей серии, которая будет построена уже на русских верфях.
– К вашему сведению, милостивые государи, мы строим два броненосца за границей, и пять будут заложены на балтийских заводах, – продолжая сердиться, сообщил Кутейников. – Японцы же в придачу к двум уже готовым заказали в Англии четыре броненосца. Таким образом, к моменту завершения кораблестроительных программ у них будет шесть новейших кораблей боевой линии против семи наших. Вы сами признали, что «Цесаревич» равносилен «Ясиме».
Макаров добавил назидательным тоном:
– Помимо того, мы сохраним в строю не менее восьми незначительно устаревших кораблей типа «Осляби», «Севастополя», «Сисоя Великого». Таким образом, русский флот будет вдвое превосходить японцев как по числу броненосцев, так и по количеству стволов основных калибров.
Кажется, адмиралы были озадачены, обнаружив, что молодые нахалы отнюдь не сражены столь неотразимыми доводами, но продолжают упорствовать в своих еретических заблуждениях. Между тем Роман, усмехаясь, начал отвечать по пунктам:
– Легко понять, что японские корабли, заложенные нынешней осенью и зимой, будут построены британскими фирмами за два, от силы за три года. К тому сроку мы сможем ввести в строй лишь корабли уважаемых господ капитанов… – он показал на Григоровича и Щенсновича, – остальные же броненосцы, подобные «Цесаревичу», русские заводы лишь заложат на стапелях или, в лучшем случае, спустят на воду. Таким образом, даже с учетом «Пересветов», Россия сможет сосредоточить на Дальнем Востоке пять новых линейных кораблей против шести японских броненосцев. К японским броненосцам следует присовокупить как минимум такое же число броненосных крейсеров, превосходящих по скорости, защите и весу бортового залпа как устаревшего «Нахимова», так и три «Громобоя» с их несуразным расположением артиллерии в бортовых казематах.
– Вы полагаете, что японцы начнут войну, едва получивши новые корабли? – озабоченно насупившись, осведомился Макаров.
– А чего им ждать, уважаемый Степан Осипович? Уверяю, не станут они ждать. Получат корабли, потренируют экипажи – и нападут. Хоть у самой Кассандры спросите – то же самое ответит.
У него пересохло во рту, и Рома отхлебнул несколько глотков остывшего чая. Воспользовавшись паузой, Гога произнес очень плохие слова по поводу легких броненосцев, которые пока строились – при участии мамаевского предка – на Балтийском заводе. «Ослябя», «Пересвет» и «Победа» задумывались быстроходными, но слабенькими, с десятидюймовыми пушками вместо двенадцатидюймовых. Получались то ли хилые броненосцы, то ли перетяжеленные крейсера.
Господа адмиралы и капитаны ответили шквалом возражений. Пришельцы из будущего услыхали, что не понимают глубины стратегического замысла. Похоже, морякам и кораблестроителям не хотелось признавать ошибку, сделанную несколько лет назад, когда какому-то высокому чину понравился британский проект. Грубый и несдержанный князь Лобханидзе-Шадури так и сказал без обиняков:
– Понимаю ваш замысел. Как обычно, решили скопировать английский прототип. Вот и взяли за образец «Ринаун».
Предупреждая назревшую перепалку, Роман подхватил:
– Между тем сами британцы от подобной конструкции отказались и приступили к серийной штамповке очень сильных больших броненосцев.
Непрерывно приводя множество чисел, он показал, что заложенные в последнее время британские корабли, как и строящиеся по японскому заказу четыре броненосца типа «Сикисима», имеют увеличенные размерения, водоизмещение до 15–16 тысяч тонн, паровые котлы на них ставят водотрубные вместо огнетрубных, что позволяет развивать скорость свыше 18 узлов. К тому же гарвеевская броня позволяет уменьшить толщину стальных плит, то есть закрыть большую часть борта, а число шестидюймовок доведено до четырнадцати.
Как и следовало надеяться, Крылов отреагировал первым и подтвердил, что увеличение размеров и водоизмещения повышает запас плавучести, то есть для потопления новых «японцев» придется потратить больше снарядов. Затем он осведомился недоверчиво:
– Простите за нескромный вопрос, Роман Витальевич, но вы уверены в правильности названных вами цифр? Неужели британцы строят японцам такие большие броненосцы?
– Данные точные, батоно профессор, – заверил его Георгий. – Вот послушайте наши записи…
Он лихо читал по тетрадке, перечислив английскую серию из шести «Канопусов», уже частично спущенную на воду, следующую серию типа «Формидэбл», и сообщил о планируемом строительстве броненосцев типа «Бульверк». С каждым новым проектом увеличивались размеры и быстроходность, однако вооружение оставалось практически тем же.
Выслушав подозрительно осведомленного князя, Кутейников обратил на Григоровича вопросительный взгляд. Капитан 1-го ранга, до недавнего времени служивший в Англии морским агентом, то есть атташе, попросил разрешения взглянуть на записи в тетрадке. Внимательно изучив конспекты, скачанные Гогой из Интернета сотню с лишним лет спустя, моряк странно посмотрел на хронокорректоров и сказал:
– Могу подтвердить сведения по «Канопусу», «Голиафу» и другим кораблям этой серии. Броненосцы «Формидэбл», «Иррезистэбл» и «Имплекэбл» заложены весной и летом, так что у меня пока нет точных цифр по ним. Что же касается еще не заложенных кораблей, по ним вообще мало что известно. Между тем в таблице этих господ приводятся названия броненосцев «Куин» и «Принс оф Уэлс».
– Что же смущает вас, Иван Константинович? – удивился Кутейников.
Помедлив, Григорович отчеканил:
– Ваше превосходительство, меня смущает, что строительство указанных броненосцев начнется лишь через два года, если не позже. Иными словами, названия кораблей пока не утверждены, хотя нашим гостям каким-то образом известны… – Моряк вновь угрюмо покосился в сторону самозванцев и продолжил: – И еще, осмелюсь доложить, меня смущает, что бумаги эти писаны не русскими людьми. Извольте взглянуть.
Он протянул тетрадку сидевшему во главе стола Крылову. Алексей Николаевич внимательно вчитался, перевернул страницу, наморщил лоб и проговорил недоумевающим тоном:
– Вы правы, Иван Константинович. Писавший грамотностью не отличался.
Тетрадь пошла по рукам, и взгляды читавших становились настороженными. Ход их мыслей понять было нетрудно: что, мол, за малограмотные нахалы вздумали поучать нас, да еще неизвестно – может, вы иностранцы, а русскими только прикидываетесь… Роман панически подумал: «Вот и попались на мелочи! Мы же писали, как обучены, без ятей и «i» с точкой, а современной грамоты не знаем! Хорошо, если просто на порог укажут, а ведь могут и жандармов вызвать!» Сделав равнодушное лицо, он сказал невпопад, как студент, отвечающий на невыученный вопрос экзаменационного билета:
– Ну насчет названий все понятно. Один чиновник Адмиралтейства за бутылкой виски проговорился: мол, корабли получат именно такие названия…
Перебив его жалобный лепет, Гога небрежно сказал с ужасным грузинским акцентом:
– Это я писал, генацвале. Я не такой грамотный, в гимназию не ходил, у папаши в имении жил, около Батума. Учитель из деревни к нам домой приходил, уроки мне давал. Только учитель тоже был не совсем грамотный…
Смутившись, Григорович попросил у князя прощения, каковое было благосклонно даровано его сиятельством. Торопясь увести разговор от неприятной для гостя темы, Крылов осведомился, что известно господину военному агенту о четверке японских броненосцев. Стараясь не встречаться взглядом с обиженным князем, Григорович доложил:
– Точные сведения пока не опубликованы в надежных справочниках. Однако я побывал на заводе Армстронга в Эльсвике, где строится «Хатсузе». Судя по разметке, броненосец получится саженей на шесть длиннее «Цесаревича» при близкой ширине.
Крылов уточнил тревожно:
– Увеличенное отношение длины к ширине даст японцам лишний узел скорости.
Между тем Кутейников, продолжавший изучать конспекты «путешественников», вернул тетрадь Роману, заинтересованно выразив свои впечатления:
– Весьма любопытные чертежи у вас нарисованы. Как понимать прикажете?
– Мы как раз собирались перейти к основной части наших предложений, – сообщил Гога и ядовито добавил: – К сожалению, кое-кто начитался рассказов мистера Конан Дойля и возомнил себя Шерлоком Холмсом.
– Ах, полно вам, князь, – примирительно сказал Роман. – Господа, таким образом, считаем доказанной теорему… то есть я хотел сказать: все согласны, видимо, что проекты броненосцев следует переработать, пока не начато строительство.
– И в Тулоне, и в Филадельфии работы начнутся не раньше лета, – подтвердил Кутейников. – Так что вы предлагаете, господа? Сделать корпуса броненосцев на десять саженей длиннее да на сажень шире, довести водоизмещение до восемнадцати тысяч тонн, а толщину брони – до десяти дюймов, ну и превзойти японцев, установив с каждого борта по две дополнительные шестидюймовки?
– И это, безусловно, сделать необходимо, – осторожно произнес Георгий уже почти без акцента. – И хорошо бы вместо паровых машин Бельвиля поставить более совершенные широкотрубные котлы Ярроу или Уилкокса. И продумать рациональное разделение корпусов на отсеки, чтобы повысить непотопляемость… Однако главное даже не в этом, господа…
Он замолчал, опрокинул в себя рюмку коньяка, допил чай и посмотрел на слушателей. Все люди XIX века с очевидным интересом ждали продолжения. Теперь гостям из несветлого будущего предстояло сказать самое важное, что позволило бы осуществить решительную коррекцию времени в грандиозном масштабе.
Такой боязни Рома не испытывал, наверное, даже в первое свое десантирование, когда ноябрьской ночью вылезал из космического катера на берегу Финского залива. Им предстояло убедить опытных и неглупых, однако страдающих психологическими барьерами людей принять концепцию принципиально новаторскую, никогда прежде не слыханную. Вероятность, что он будет осмеян, оставалась весьма значительной.
Разумеется, люди далекого будущего, посылая в прошлое хронокорректоров, не возлагали чрезмерных надежд на силу их красноречия. Важную роль в задуманной авантюре играли эмпатизаторы, встроенные в мультифункционал. Волны, испускаемые данным устройством, воздействовали на сознание собеседников, склоняя соглашаться с удивительными россказнями исполнителей. Только благодаря неощутимым излучениям эмпатизаторов, поверили пришельцам из будущего Сталин и Дзержинский. То же волновое воздействие при первой же встрече вызвало в подкорке Романа непостижимую симпатию к Левантову. Сейчас эмпатизаторы должны были заставить кораблестроителей согласиться с доводами хронокорректоров.
Они медлили, не решаясь начать, и лишь обменивались опасливыми взглядами. Затем Рома все-таки решился приступить к главному.
– Господа, все перечисленное нами до сих пор – это полумеры, недостаточные для достижения подлинного превосходства над неприятелем, – начал он. – В мировом кораблестроении назревает грандиозный переворот, основой коего станет резкое возрастание огневой мощи артиллерийского огня. Во многих странах уже появились проекты увеличить размеры морских пушек. Британские кораблестроители готовы поднять средний калибр с шести дюймов до семи с половиной и даже до девяти с четвертью.
Пятидесятилетний адмирал Макаров с юношеской горячностью вскричал: дескать, именно такой проект он и предлагает уже много лет. Макаров считал самым удачным кораблем сравнительно легкий, с тонкой броней, но быстроходный крейсер, вооруженный малым числом пушек большого – 8 или даже 10 дюймов – калибра. Близкими к идеалу он считал крейсера, которые массово строились для флотов Южной Америки на верфях Италии. Корабли такого типа так и были прозваны – «аргентинские крейсера».
– Степан Осипович, оставьте, сколько уж раз об этом говорили, – недовольным тоном ответил Кутейников. – Одно или два попадания отправят на дно столь милых вашему сердцу «аргентинцев». Тогда как броненосец устоит, если даже попадут в него десять или двадцать крупнокалиберных снарядов.
– Вы еще попробуйте попасть в быстроходный крейсер! – Макаров ухмыльнулся. – Видали мы броненосцы на турецкой войне – много ли пользы османы добились, тогда как наши паровые фрегаты били турок в хвост и в гриву.
– Так янычарский флот можно было голыми руками на дно пустить, что вы и сделали шестовыми минами, – вмешался в разговор старших Георгий. – С японцами будет сложнее – вы, Степан Осипович, свидетель тому, как они воевать умеют.
Недоуменно посмотрев на него, Макаров растерянно произнес:
– Простите, князь, но мне казалось, что вы битый час подводили нас именно к этой мысли…
Кутейников, нахмурив брови, возразил:
– Судя по рисункам и схемам из их тетради, молодые люди намереваются предложить нечто совсем иное.
– Совершенно верно, Николай Евлампиевич, – подтвердил Роман. – Идея носится в воздухе. В разных странах подобные проекты уже появлялись, и вскоре – можно не сомневаться – мы увидим линейный корабль совершенно непривычной архитектуры. Поэтому предлагаю дерзновенно перегнать прочие морские державы и возглавить морскую гонку путем увеличения числа стволов главного калибра!
Ошеломленные безумием услышанного, люди XIX столетия не успели возразить, а хронокорректоры продолжали развивать идею. Современная архитектура эскадренного броненосца, напомнили они, ведет родословную с отечественного корабля «Петр Великий». С легкой руки русских инженеров уже четверть века все линейные корабли строятся по типичной схеме: две двухорудийные башни большого (10–11 – 12 дюймов) калибра в оконечностях и десяток или дюжина шестидюймовок по бортам – в башнях или казематах.
– Пора ломать старую схему! – экспансивно провозгласил Георгий. – Для нового века мы построим корабль с третьей башней – вот здесь, в носовой части броненосца, на возвышенном барбете между передней башней и надстройкой! Тем самым получаем шесть стволов главного калибра для стрельбы на борт и четыре – для стрельбы по курсу, в решительной атаке.
– Можно поступить еще радикальнее, – осторожно вставил Рома. – Разместим еще одну приподнятую башню на корме. Как вы знаете, американцы и французы уже строят броненосцы со ступенчатым расположением башни среднего калибра над башней главного калибра. Мы же получим шесть или даже восемь двенадцатидюймовых стволов бортового залпа при двухъярусном линейно-ступенчатом или, вернее, линейно-возвышенном расположении башен. Увеличенные габариты корабельного корпуса должны обеспечить запас плавучести как для установки столь массивных башен, так и для прикрытия стальной броней не только ватерлинии, но и всего надводного борта.
Они скороговоркой добавили: мол, хорошо бы вдобавок сократить избыточное количество малокалиберных пушек, которые неизбежно будут сметены большими снарядами во время артиллерийской перестрелки. Вконец обнаглевший Рома даже заикнулся про желательность увеличения главного калибра до 14 дюймов, да длины ствола с 40 до 45 калибров, а также упомянул возможную замену кривошипно-шатунного механизма более совершенным турбинным двигателем. Не оставаясь в долгу, Георгий убеждал в необходимости построить хотя бы немногочисленный отряд броненосных крейсеров по типу японского «Асамы».
Когда они наконец устали говорить, выдохлись и принялись за чай с пирогами, кораблестроители не выглядели чрезмерно воодушевленными. Складывалось впечатление, что даже волны эмпатизатора не смогли внушить предкам правильные мысли о следующем поколении флота.
Предложенные хронокорректорами перемены были встречены скептическими возражениями. Григорович и Щенснович сомневались, сумеют ли артиллеристы организовать эффективный огонь из пушек, установленных на разной высоте. После видимых по выражению лица колебаний Макаров присоединился к их мнению. Тем временем Крылов прикидывал карандашом на бумаге очертания и примерные размеры корабля с линейно-возвышенными башнями.
Исход спора решил главный инспектор Кутейников, задумчиво сказавший: мол, есть в ваших словах разумное зерно, только никак мы не успеем разработать настолько революционный проект до начала постройки новых броненосцев.
– Тут на несколько лет работы, господа, хотя замысел весьма интересен и перспективен, – сокрушенно резюмировал главный инспектор. – Однако приведенные доводы слишком убедительны, поэтому невозможно нам строить корабли прежнего проекта на верную погибель.
– Что вы предлагаете, Николай Евлампиевич? – заинтересовался Макаров.
– Видел я в той тетрадке один чертеж, англичане от идеи той еще в начале прошлого десятилетия отшатнулись…
Георгий первым понял, о чем говорит главный кораблестроитель империи:
– Четырехбашенный броненосец Уоттса и Фишера!
– Совершенно верно. Мы уже строили на Черном море трехбашенные броненосцы, мы построили четырехбашенный крейсер «Адмирал Нахимов». Проект подобного корабля можно разработать очень быстро, и японцы не успеют нам ответить равноценной серией броненосцев. А насчет турбин – это вы, юноша, погорячились.
Предки дружелюбно посмеялись. Крылов, как младший среди современников, быстро записывал основные требования к новому проекту под диктовку Макарова и Кутейникова. Рома подсказал ему: дескать, хорошо бы изменить конструкцию броневых рубок, а то все осколки внутрь отражаются. Внезапно Макаров произнес упавшим голосом:
– Господа, вы представляете, насколько трудно будет убедить Морское министерство и… – он не стал упоминать государя, но все поняли, кого имеет в виду адмирал, – принять столь решительное изменение броненосной программы?
Риторический вопрос вызвал общую пессимистичность. Рома даже начал продумывать, как бы попасть на прием к императору и уболтать его величество при помощи эмпатизатора. Известно же, что десятком лет позже венценосный полковник Никола станет фанатом очень больших дредноутов – может, и сейчас будет очарован грандиозностью замысла… Однако Кутейников предложил более простой путь к успеху.
– Принять такое решение может лишь генерал-адмирал, – сказал он уверенным тоном. – Как только будут готовы наброски проекта, я отправлюсь в Париж и переговорю с великим князем Алексеем Александровичем.
– Да пребудет с вами Сила, – прошептал Гога.
Услыхав его, Николай Евлампиевич оптимистично согласился:
– Вы правы, князь, с нами сила крестная!
Через два часа хронокорректоры садились в московский поезд, плохо представляя, к каким результатам приведет их кавалерийская атака на историю. Оба сильно сомневались в успехе, но понимали, что сделали максимум возможного. Теперь оставалось лишь ждать развития событий, то есть исхода Русско-японской войны.
