Глава 18
Первое, что я захотел узнать у пленников, сразу после того как им связали руки, – сколько человек спаслось с лодки. Оба утверждали, что только они двое. Причем их позиция не изменилась после того, как я пообещал в случае нахождения на острове еще хоть одного живого подвергнуть обоих мучительной казни.
Остальные вопросы было решено отложить, потому как английский они хоть и знали оба, но весьма далеко от совершенства. Во всяком случае, мы понимали друг друга с немалым трудом. В общем, гостей отконвоировали до дома, где я приковал их к стальной мачте ветряка. И, наказав Хане с Тимом присматривать за ними и стрелять при любых попытках освободиться, вновь отправился в Москву. Где без спешки собрал большой Пайпер, облетал его, а потом занялся модернизацией видеопередатчика с целью увеличить дальность. Все это заняло у меня остаток воскресенья и три вечера после работы, так что на остров я вернулся через двадцать минут после отбытия оттуда. И где-то с полчаса гонял модель вдоль берега, выискивая, нет ли там все же других спасшихся.
Их не было, а обломки шлюпки нашлись в камнях у южной оконечности острова. Решив, что этого достаточно, я вывел на экран ноутбука испанский переводчик и приступил к беседе. Первое, что было спрошено, – страна отправления и название корабля. На что получен ответ – Испания, галеон «Сан Франсиско».
– Как звали капитана?
– Дон Алонсо де Триана.
Я слегка прифигел. Название открывшего мой остров корабля мне раскопать не удалось, но его капитана совершенно точно звали Педро Фернандес Кирос. И в честь чего это вместо него приплыл какой-то не в меру агрессивный дон?
Пожалуй, тогда следует спросить про год.
– Одна тысяча пятьсот восемьдесят первый от рождества Христова. Сегодня третье февраля.
Ну и ну! Это что же, тут какое-то другое прошлое? Или историки не в курсе?
Ответ на свои вопросы я получил через три дня.
В день прибытия гостей к Хендерсону дул северный ветер, который, собственно, их и пригнал. Но уже к вечеру он стих, а с утра следующего дня начался слабый восточный, к обеду слегка усилившийся и ставший юго-восточным. Давление было высоким, погода стояла прекрасная, поэтому казалось, что такое надолго. Но отошедшая от потрясения после смерти Манюни и похмелья от приема противошокового Тонга с сомнением сказала, что ей чем-то не нравится горизонт на севере.
На следующий день давление начало падать, ветер вновь подул с востока, а к вечеру усилился и сменился северо-восточным. Ночью разыгрался настоящий шторм, который продолжался три дня.
Стало понятно, что произошло с кораблем «Сан Франсиско» в той истории, где он не встретился с пенопластовой торпедой. Эта гадская испанская калоша встала на якоря напротив пляжа, потому как больше негде, и спустила шлюпки. Испанцы со своими аркебузами высадились к прыгающим от радости аборигенам…
Именно по этой причине спустя пятнадцать лет Кирос увидел остров необитаемым! А вовсе не потому что островитяне куда-то уплыли на плоту: все этого сделать не могли, да и сам проект был на острове не очень популярным.
А потом подул попутный ветер. Капитан поспешил им воспользоваться и пустился в путь. Но далеко уплыть у него не получилось. Начавшийся шторм если даже и не утопил его, то наверняка унес корабль в сороковые широты, где тот и сгинул. То есть вот эти, прикованные к мачте – на самом деле они или уже покойники, или в ближайшее время станут ими. В той истории… блин, что-то я совсем запутался с временами. Ладно, а с этими-то что делать – вернуть их в исторически оправданное состояние, то есть прибить, чтоб не мучились? Жалко: это простые матросы. Я даже выделил им кусок брезента, из которого у подножия мачты было сделано нечто вроде палатки. Да и жизнь им обещал не наедине, а в присутствии Хани, Тима и Марика. Значит, это обещание придется сдержать, хоть оно и было дано по-английски. И решать вопрос побыстрее, ибо гости хоть и гадят в яму, которую сами же вырыли, но не ждать же, пока она переполнится! Тем более в пятнадцати метрах от моего дома.
Итак, что с ними делать? По идее, надо приставить к какой-нибудь работе, потому как содержать сидящих просто так заключенных экономически невыгодно. Но тут есть небольшая тонкость – корабли. Один готовый, другой скоро начнет строиться. И мне не очень верилось, что у пленников не возникнет мысли как-нибудь угнать один и рвануть на нем в океан. Черт их знает, вдруг им так сильно захочется в родные места, что риск покажется приемлемым? Я же рисковать не имею права. Значит, что? Правильно: они должны трудиться там, где есть работа, но корабля нет и не предвидится. То есть на Питкэрне. Недавно образованная лесопилка нуждается в рабочих руках, двоим братьям там нелегко, а от женщин пока немного толку. Вот, значит, пусть там испанцы и вкалывают. Днем, потому что ночи у них будут сильно заняты. По идее, женщинам должно хватить ума отнестись к приобретению по-хозяйски, то есть не заездить до смерти в кратчайшие сроки. Братья-то дожили до весьма солидного возраста! Это означает, что тамошние дамы умеют при необходимости ограничивать себя ради перспективы.
Решено, так и сделаем. Пусть спасшиеся с обреченного галеона моряки днем пилят лес и по ночам вносят свежую струю в генофонд аборигенов острова Питкэрн. А пока надо чинить «Аврору», ибо недавно вождь радировал, что первая партия брусьев уже готова к отправке.
Однако с этим возникла совершенно неожиданная трудность. Ведь к ремонту можно было приступать еще позавчера! Но я как-то незаметно для себя искал и находил причины, по которым это следовало отложить. В чем дело?
Много времени на самоанализ не потребовалось, потому как причина лежала на поверхности. Мне было просто стыдно смотреть в глаза Тонге. Ведь Манюня, как выяснилось, была ее младшей двоюродной сестрой, причем любимой, они с самого детства были неразлучны. А с десяти лет Тонга вообще заменила своей сестричке умершую мать. И вот теперь Манюни нет, причем исключительно из-за моего решения не сразу торпедировать галеон! Потешил, блин, свои гуманистические комплексы. Да наплевать, что племя было бы в шоке, взорви я корабль превентивно. Зато Манюня осталась бы жива, а уж вывести островитян из шока Поль смог бы очень быстро, да и у меня, мягко говоря, авторитет ничуть не меньше. Но, с другой стороны…
А ведь теперь это навсегда, вдруг дошло до меня. Коль уж взялся вести людей к новой жизни, не раз придется принимать решения, от которых кто-то начнет оплакивать своих близких. И спокойно смотреть им в глаза, демонстрируя, что это была неизбежная жертва на пути к счастью, хотя у самого не то что полной, но даже половинной уверенности не будет! Да на фига же я вообще взвалил на себя такой груз?
Тогда я еще не мог ответить себе на этот вопрос. Но потом смог. Правда, очень сильно потом.
Однако перед ремонтом следовало прояснить другой немаловажный вопрос, для чего я вновь посетил Москву. Где, сев к компу, написал письмо Жене Зябликову, в коем открыл страшную тайну – оказывается, я давно не только инженер, но и писатель. Причем довольно известный, хоть и в не очень широких кругах.
На самом деле мне просто нужна была консультация – ведь Женя не только кандидат медицинских наук, но и неплохой врач широкого профиля, одно время работавший в «скорой помощи». И я хотел узнать, чем нужно напичкать моих испанцев, чтобы гнездящиеся в их организмах бациллы сифилиса и прочей дряни сдохли мучительной, но быстрой смертью. Если самим испанцам тоже придется помучиться – не беда, лишь бы не дали дуба, по крайней мере, сразу.
Вот, значит, я и объяснил, что эти сведения мне нужны для пишущегося романа.
Самое интересное, что в случае возникновения интереса к моему творчеству я знал что ответить. Ибо, как и многие сотрудники нашего института, был знаком с одним самым что ни на есть настоящим писателем – он работал в соседнем отделе. Точнее, просиживал штаны за копейки, потому что как инженер являлся полным нулем, и его не выгоняли только из-за почти полувекового стажа. Как писатель, с моей точки зрения, он был отрицательной величиной. Я как-то раз прочел пару его книжек, и мне хватило.
Все герои этого инженера человеческих душ отправлялись в прошлое и начинали там колбаситься. Но как-то скучно и однообразно – раздобыл денег, свалил в ящик, зарыл. Потом получил по тыкве, забыл, где зарыто, и пустился добывать новые деньги.
Этот незамысловатый сюжет был помножен на глубочайшую техническую неграмотность автора. Например, у него описывался интересный корабль – на мачте вместо паруса ветряное колесо с приводом на винт. Плывет, значит, эта посудина против ветра, колесо крутится, винт вращается быстрее, корабль ускоряется, напор ветра на колесо усиливается, и так до выхода на редан. Положительная обратная связь, если кто не в курсе. На таком корабле один его герой гонялся за пиратами по всем морям.
Но все же человек стеснялся публиковаться под своей фамилией и использовал псевдоним. Ну, а если Женя вдруг заинтересуется моим творчеством, я ему и признаюсь, что этот псевдоним мой.
Ответ пришел на следующее утро, и я сразу же сделал заказ в интернет-аптеке. Если окажется, что просто так бициллин и прочее не продают, то придется как-то выкручиваться. Но не пришлось: принесли почти все, кроме какого-то мурамистина. Помимо лекарств, я запасся шприцами. Зря, что ли, эти дармоеды сидят около моей мачты? Вот на них и научусь делать уколы, потом точно пригодится.
Кроме исправления нанесенных ядром повреждений, «Аврора» подверглась небольшой модернизации. Поверх рамы в носовой части была приварена изогнутая труба наподобие той, что я вкопал в землю около своего дома для приковывания скутера. Ненадолго, естественно, ибо если надолго, то его обязательно сопрут, несмотря на цепи, а милиция, хоть она недавно и стала полицией, искать его все равно не будет. Ну, а здесь задача проще: воровать моих пленников никто не собирается, нужно просто ограничить их подвижность на время плавания.
Так как теперь я с точностью до компетентности испанских матросов знал текущую дату, то «Аврора» отправилась на Питкэрн ранним утром четырнадцатого февраля одна тысяча пятьсот восемьдесят первого года. Экипаж состоял из капитана Тонги и юнги Власа, которому еще только предстояло стать матросом. И меня, адмирала и по совместительству моториста. Напичканные антибиотиками пленники сидели на носу, радостные из-за окончания своих мучений. Потому как они были не только исколоты во все места. Каждый день перед обедом их загоняли в море, где заставляли по сорок минут оттирать друг друга стиральным порошком «Кеон». Ибо изречение «чистота – залог здоровья» до попадания на остров этим людям было совершенно незнакомо. Даже не знаю, какова была бы их судьба, дуй ветер не от дома к мачте, а наоборот.
В шесть вечера «Аврора» втиснулась в единственную бухточку Питкэрна, и мы полезли наверх, к лесопилке, где уже был построен шалаш для пополнения рабочей силы. Цепи с пленников пока не снимались, я хотел сделать это в соответствующей обстановке, для чего заранее привел свой гараж в приличествующий столь торжественному моменту вид. То есть завесил проплешины на стенах черными тряпками, понатыкал красных и фиолетовых светодиодов и раскопал в сети какую-то на редкость противную психоделическую музыку, которая теперь подвывала из левого дальнего угла.
Открытие перехода произвело на испанцев должное впечатление, они даже упали на колени и забормотали что-то, в чем я уловил только неоднократное обращение к деве Марии. И, вежливыми пинками подняв людей, открыл замки на их цепях. После чего предупредил, что в случае малейшей нелояльности к местному населению явлюсь из потусторонних измерений и заточу виновных вот в это самое мрачное подземелье, где они будут долго, но безуспешно молить меня о смерти. Затем слушателям было объявлено, что брать и куда тащить.
Для ускорения загрузки я сваял что-то вроде самосвальной тележки. Она на тросе выезжала из гаража, на нее клали брусья, и лебедка втаскивала тележку с грузом внутрь, где платформа наклонялась вправо. Когда все брусья сваливались, я выпихивал тележку за новой порцией.
Вскоре все пятнадцать платановых брусьев и тридцать пять еловых оказались в гараже. Я закрыл проход и приступил к оплате заказа. То есть презентовал собравшимся здоровую картонную коробку с пилами, ножами, топорами, леской, крючками, несколькими отрезами китайского ситца. А также купальными костюмами для дам, детскими погремушками и даже солнцезащитными очками для вождя. После чего мы всей толпой отправились на праздник в честь нашего прибытия.
Заметив, что некоторые женщины уже начали строить глазки испанцам, я еще раз предупредил оных о необходимости строжайшего соблюдения личной гигиены. Тесное общение без предварительного мытья рук и инструмента будет рассматриваться как нелояльность со всеми вытекающими, уточнил я.
В отличие от прошлого визита в этот раз ночь для меня прошла спокойно. Дамы были заранее предупреждены, что по интересующим их вопросам нужно обращаться к заместителям: вон они, целых две штуки. А мне вполне достаточно одной Тани, которая осталась на Хендерсоне, но ведь мы завтра туда вернемся.