Книга: Приносящий счастье
Назад: Глава 19
Дальше: Глава 21

Глава 20

Перед возвращением в Форпост я позвонил Попаданцу, отправившемуся в будущее за пять минут до меня, и услышал, что у него все в порядке, изменений нет. То есть в заранее согласованное время от меня требовалось на четыре секунды выровнять времена в обоих мирах – Александр утверждал, что теперь ему этого хватит, а вероятность паразитных проникновений будет уменьшена. Поэтому перед самым переходом я присоединил к большому золотистому шару средний, выждал, разобрал конструкцию и только потом отправился в Форпост. Там, в темпе распихав привезенную живность по домам (котят) и сараям (всех остальных), включил рацию и начал вызывать Попаданца.
– Да здесь я, здесь, на Диле, рядом с Северной бухтой, – тут же пришел ответ. – Когда сюда что-нибудь приплывет? А то волны довольно приличные, явно великоваты для моторки.
– «Тасмании» они нипочем, но как-то не хочется плавать ночью, однако придется – если выйти прямо сейчас, обратно ей засветло не успеть. Может, переночуешь на острове, а я с самого утра за тобой сплаваю? Можно, конечно, прилететь на амфибии и сесть в Западной бухте, но я как-то пока не настолько уверен в себе как пилоте, чтобы летать по такой погоде.
– Никаких проблем, переночую, не суетись. Тем более что у меня сейчас с собой довольно много барахла, еще небось и не влезет в самолет. В общем, жду тебя завтра в первой половине дня, а пока пройдусь по Дилу, посмотрю, не выкинуло ли сюда еще кого-нибудь. Следующий сеанс связи в двадцать один ноль-ноль, согласен? Тогда до вечера.

 

Ранним утром я глянул на свою метеостанцию, убедился, что резкого ухудшения погоды вроде не предвидится, и отправился к причалу, где стояла уже готовая к отплытию «Тасмания», после похода на родину сданная Бунгом Власу. Кроме него, на борту имелся Марик, ибо, раз барахло Попаданца может не влезть в самолет, то, значит, его придется кому-то тащить. Четыре часа под свежим западным ветром – и мы вошли в пролив, разделяющий Дил, Довер и Эрис. Здесь пришлось запустить дизель, но ненадолго, минут на пятнадцать. На берегу нас уже ждал Александр. Причем не пустой – рядом стоял прислоненный к засохшему деревцу велосипед, а на земле лежали два здоровых тюка, гитара и несколько плотно набитых полиэтиленовых пакетов. То есть Попаданец повел себя как человек, а не как двуногое недоразумение, за время ожидания перетащив весь груз из Северной бухты в Западную – он знал, что мы прибудем именно сюда.
Мы поздоровались, Саша еще раз подтвердил, что минувший переход обошелся без побочных эффектов и, кроме него, на острове больше никто не появился. После чего мы втроем бодро закинули барахло на катамаран, и я скомандовал отплытие. Влас нормально управлялся с катамараном всю дорогу до Дила, так что и обратно доберется без посторонней помощи, решил я и поинтересовался у Александра, кивнув на гитару:
– Ты что, играешь?
– Да как сказать, – хмыкнул он, – три аккорда знаю твердо, и иногда получается изобразить четвертый.
– Надеешься, что тут у тебя будет время повысить квалификацию?
– Куда же оно денется, раз именно мне придется заведовать культурой? Музыка же является ее неотъемлемой частью, так что все равно ее придется как-то развивать. Опять же, попаданец я или кто? С патронами ты и без меня прекрасно разобрался, у тебя тут есть и такие, и сякие, и промежуточные. Попасть на прием к Сталину и прибить Хрущева пока проблематично, так что остается только во всю глотку орать Высоцкого, чем я и собираюсь заняться.
Я не стал спрашивать, с какого боку тут оказался Никита – наверное, это какой-то чисто попаданческий фольклор. А вместо этого рассказал Саше о последних новостях Форпоста, относящихся к миру зоологии.
– Думаешь, что твои декоративные козы начнут давать молоко? – усмехнулся он.
– Продавец утверждал, что козочка будет давать по литру в день пять месяцев в году, – пожал я плечами. – Если даже он и соврал, то это все равно не помешает аборигенам учиться доить животное. В конце концов, сейчас нам важен не результат, а именно сам процесс.

 

По прибытии столицу Океании выяснилось, что в одном из пакетов, привезенных Попаданцем, содержится пиво, потому как он, по его выражению, созрел для разговора на серьезную тему. Женя был занят, да и вообще наш доктор считал, что если уж пить, так что-нибудь крепкое, так что вечером мы с Сашей взяли копченой рыбы и поднялись на второй этаж, потому как кухня сейчас была занята, там что-то готовила Таня при посильной помощи Светы.
Вопрос, вдруг взволновавший моего гостя, при ближайшем рассмотрении оказался если и не стар, как мир, то ненамного моложе.
– Ты ведь собираешься построить здесь чистую административно-командную систему, – сказал он таким тоном, будто только что сделал величайшее открытие, грозящее перевернуть основы мироздания. – В принципе неплохо, но как быть с ее экономической неэффективностью по сравнению с системой, основанной на саморегулирующихся механизмах рынка? Ведь это уже доказано историей.
От удивления я поперхнулся пивом.
– Да где же это ты Попова начитался? Он ведь притих, если мне не изменяет память, еще до твоего рождения!
– Где-где, в интернете, там и не такое найти можно. И он, кажется, писал вполне разумные вещи.
– Разумеется, – подтвердил я, – и при этом практически не врал и не передергивал. Просто взял и остановил свои выкладки ровно на половине пути, причем так, что читателям казалось, будто все необходимое уже сказано. Талант, на голову выше всяких там современных околокремлевских имиджмейкеров и спичрайтеров! И начал он, кстати, с описания именно достоинств административной системы. Они, по его утверждению, ярче всего проявляются или во времена запредельной бедности, когда производится намного меньше продукции, чем требуется, и поэтому все произведенное мгновенно пускается в дело. И во времена, требующие предельного напряжения сил от государства – например, войны. Так я с ним полностью согласен! Тем более что нам в ближайшие десятилетия из бедности никак не выбраться, а потом сюда заявятся европейцы. Надеюсь, ты не думаешь, что они признают право нашей Океании на существование без череды проигранных войн?
Попаданец кивнул.
– Но это еще не все, – продолжил я, отставив пустую банку. – Итак, заглянем в далекие и светлые времена, когда все незваные гости, получив в табло по самое дальше некуда, придут к выводу, что в южной части Тихого океана надо вести себя прилично, во избежание. Так вот, тут действительно могут проявиться недостатки административной системы, не свойственные системе рыночной. В этом Гавриил Харитонович абсолютно прав, но он не стал уточнять, что у нее есть свои минусы. А они, по-моему, куда существенней.
– Куда уж существенней, если из-за тех Союз развалился?
– Точно из-за них? И ты уверен, что здесь применимо слово «развалился», а не «был развален»? В общем, давай прикинем, насколько страшен главный жупел плановой экономики – неполное соответствие производимого реальным потребностям общества. Попов утверждал, что под закат в СССР две трети продукции не могли найти своего потребителя – например, тысячи ржавеющих тракторов и комбайнов. Мне кажется, что это преувеличение, но примем его цифры. Итак, две трети населения трудятся впустую, и только одна треть занята производительным трудом. Ужасно? Вроде да, но только до сравнения с теперешней ситуацией. Не две трети, а три четверти заняты чем угодно, но только не реальным производством! Причем в реальную сферу я отношу не только рабочих, крестьян, инженеров, но и учителей, врачей, да плюс еще тех деятелей искусства, которые работают именно для этих слоев населения. Так вот, одного этого хватит, чтобы задуматься. Но ведь на самом деле положение куда хуже! Да, всяких манагеров и прочего офисного планктона, девелоперов, брокеров и дилеров пока всего три четверти – это если считать по головам. Но ведь получает каждый из них в среднем в три, а то и четыре раза больше работяги или, например, тебя, который занят вообще-то одним из самых важных дел на свете – учит детей. Кроме того, им гораздо доступнее дешевые кредиты, то есть разница в потреблении даже больше разницы в доходах. И вот, значит, сравним две картины.
Итак, первая, из прошлого: на околице деревни мирно гниет советский трактор. Да, на его производство были затрачены ресурсы и труд, но по каким-то причинам трактор остался невостребованным. Больше он ничего не требует – ржавеет себе и ржавеет потихоньку.
А вот картина современная. В шикарном мерсе едет рыло, сделавшее себе состояние в лучшем случае на финансовых и земельных спекуляциях, а в более вероятном – на растаскивании государственного бюджета. На изготовление его тачки пошло уж всяко не меньше труда и ресурсов, чем того трактора, но ведь она еще и не ржавеет, никому не мешая, а ездит, потребляя дорогой бензин, засоряя воздух выхлопом и изнашивая дороги. Само же рыло живет не в хрущевке, а в дорогущем особняке, который тоже сожрал ой сколько труда и ресурсов! Не считая тысяч гектаров вырубленных заповедных лесов, потому как в ином месте этой «элите» селиться западло. Его окружают холуи, ничего полезного для общества не делающие, но жрущие уж всяко получше слесаря или врача в сельском медпункте. И всякие там актеры-музыканты стремятся развлечь именно его, потому что он больше заплатит. Так вот, если учесть все эти факторы, то потрясающая экономическая неэффективность рыночной системы будет видна сразу. Какой тут может быть космос, когда средствам находится совсем другое применение? В общем, рыночную экономику может оправдать только тезис «всякое потребление есть благо». Который, кстати, умные люди уже давно назвали «потреблятством». При любых же других критериях оценки плановая экономика намного эффективней.
– Мне, между прочим, отец как-то сказал, что экономику СССР можно было считать плановой только с большой натяжкой, – заметил Попаданец. – Научно рассчитать и сбалансировать все потребности всех областей никак не получалось, и планы составлялись в значительной мере с потолка, а потом «выполнялись» путем приписок.
– Правильно, и мой мне говорил то же самое. Действительно, сбалансировать работу десятка предприятий – это одно, а сотен тысяч – совсем другое. Тут, если считать на бумажках, придется две трети населения загнать в Госплан, да и то будет мало. Но эта проблема вообще-то давно решена. Если мощности или быстродействия центрального процессора недостаточно для управления всей системой, большая часть функций передается на периферию. В Советском Союзе пару раз пытались сделать что-то похожее, но неудачно. И вся его беда в том, что алгоритмы управления, сформировавшиеся в конце двадцатых годов и доказавшие свою сравнительную эффективность в тридцатые, что признал даже наш нынешний президент, были приняты за абсолют. А его в природе не бывает. Их надо было менять, те самые алгоритмы управления, а вовсе не систему! Но она сильно мешала элите, поэтому та и не пожалела сил на ее разрушение.
У нас же ситуация иная. Во-первых, наша экономика, если ее можно назвать таким словом, плановой была с момента своего появления. А во-вторых – сколько в России двадцатых годов имелось хотя бы калькуляторов на сто восемьдесят миллионов населения? Ноль. А у нас их пять, из которых три пока лежат мертвым грузом, но это временно. На две сотни, считая с грудными младенцами. То есть мы с самого начала развиваемся в совершено других условиях с точки зрения сбалансированного управления хозяйственной деятельностью общества. Скажем, расчет площади посадок сахарной свеклы исходя из текущих потребностей в топливе вроде получается неплохо, я для него уже программу написал и сейчас думаю, кого начинать учить ей пользоваться.
– Только меня не надо, – забеспокоился Попаданец, – я гуманитарий по складу личности. Еще нажму не на ту кнопку, и у нас получится кризис перепроизводства.
– Да если бы его возможность была хоть сколько-нибудь отлична от нуля, я бы засадил тебя круглосуточно ее нажимать! Но пока нам до перепроизводства дальше, чем до Пекина пешком. Да и тебе есть чем заняться в стратегическом плане – той самой культурой. Надо, во-первых, понять, как она может выглядеть в текущих условиях. А на будущее подумать, как не допустить ее разделения на народную и элитарную. Чтобы потом не получалось реакций, описанных тем же Высоцким – «Был в балете. Мужики девок лапают. Девки все как на подбор в белых тапочках». Ну вот зачем герою той песни этот балет? Он ведь был в свое время придуман специально как развлечение для высшей знати, принципиально недоступное быдлу! Чтобы посильнее подняться в своих глазах над народом. Кому у нас после революции пришло в голову его развивать – ума не приложу. Но пришло, и, наверное, балет сыграл не последнюю роль в появлении той самой знати и в Советском Союзе.
– Критерий элитарности у тебя есть?
– А как же. Это то, что на данном этапе по каким-либо причинам не может быть доступно большинству населения страны. И, значит, такое искусство не должно иметь никакой государственной поддержки. В свободное от работы время – пожалуйста, хоть танец маленьких лебедей пляши, хоть арию Кончака завывай под луной. Кстати, вот тебе первое задание. Рисовать умеешь? Тогда сядь и сочини комиксы по мотивам всех трех томов Незнайки, а то для большинства наших аборигенов эти книги пока слишком сложны.
– Попробую, – кивнул Попаданец. – Но у меня есть еще один вопрос – кто тут у нас распоряжается землей и как это выглядит? А то нужен, во-первых, небольшой опытный участок при школе. Ты же не хочешь, чтобы мои ученики разбирались в сельском хозяйстве на уровне выпускника городской школы, то есть даже несколько хуже, чем никак? По прикидкам, соток тридцать вроде должно хватить. И нужно еще одно экспериментальное поле – под крапиву.
– Землей вроде распоряжаюсь я, потому как никакие аборигены, что с любого из островов, что тасманийцы, вообще не представляют себе, как она может кому-то принадлежать. В общем, бери, конечно, до регламентации вопросов землепользования нам еще далеко. Впрочем, частной собственностью мы с дядей Мишей делать ее не собираемся, пусть остается общей. Вот только зачем тебе крапива – неужели без нее педагогика совсем забуксует? Да и вообще, насколько я в курсе, в мире для этих целей в основном применялись розги.

 

В ответ я услышал, что из крапивы, оказывается, можно делать отличные ткани. Они и легкие, как шелк, и достаточно прочные, к тому же отлично греют, но в них хорошо и в жару. Кроме того, крапивная ткань обладает определенными целебными свойствами.
– Но почему же тогда из нее ничего не делали промышленным способом?
– Наверное, потому, что лен дает большее количество полотна с единицы площади, а именно объемы являются определяющими для промышленного производства. Похоже, тут такая же ситуация, что с твоим новозеландским льном, только он не дает мало, а растет слишком медленно. В общем, почему бы и не попробовать?
Действительно, подумалось мне, ведь если что-то не делалось в том мире, то это вовсе не означает его невозможности или ненужности. Например, мои барабанные винтовки с продольно-скользящим затвором – там такие конструкции не выпускались, а для наших условий они оказались самыми подходящими. Или Сашина рогатка – мне и в голову не приходило, что эта пацанская игрушка может быть эффективным оружием, пока не довелось увидеть ее в действии. Опять же двигатель Стирлинга. Один мой знакомый утверждал, что для условий, когда нет проблем с охлаждением и не очень важна удельная мощность, стирлинг подходит лучше всего. Я, кстати, уже прикидывал, как на этом принципе сделать корабельную силовую установку. Наверняка найдется еще много примеров, про которые я просто не знаю. То есть вполне возможно, что и крапива окажется очень полезным растением. Вдруг она в здешнем климате начнет вымахивать до двухметровой высоты и давать по три урожая в год? Но даже если и нет – ничего страшного. Ее ведь надо только посадить, а дальше она сама задушит любой сорняк, не требуя помощи от человека, то есть не отвлекая на уход за собой дефицитные рабочие руки. Кроме того, детские воспоминания говорили мне, что крапиву вовсю жрут куры, а бабушка ухитрялась варить из нее очень неплохие щи.
Назад: Глава 19
Дальше: Глава 21