Глава 9

Самое интересное, что гость действительно творчески подошел к вопросу «что делать?». Он внимательно выслушал мой, скажем прямо, не блещущий ораторским мастерством рассказ о том, что только на островах я увидел нормальное человеческое сообщество, в котором интересы народа имеют совершенно однозначный приоритет над личными, но в силу внешних причин обреченное исчезнуть и уступить место тому, что мы видим в двадцать первом веке. То есть мало того что там явное превалирование интересов личности над общественными, но ведь еще и не абы какой личности, а только самой гнусной – которая с положением, деньгами и связями. Кстати, ее интересы могут совпадать с общенародными только в совсем мелких вопросах, да и то в порядке исключения. А устремления лиц без денег и положения вообще никого, кроме их самих, не интересуют, хотя часто именно они хотят того, что действительно нужно обществу в целом. И вот, значит, увидев ростки иного общественного устройства, я решил приложить все силы, чтобы не допустить их увядания.

– Интересно, – почесал в затылке Попаданец, – значит, хочешь взять за образец муравейник? Где у каждой отдельной особи никаких личных интересов вообще нет. А как же быть с утверждением, что свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех?

– Нормальное утверждение, только надо помнить, что это не только не единственное, но и не самое главное условие. Насчет муравьев – вполне приличные существа. Живут уже сотни миллионов лет, и ничего. А человечество за куда более короткие сроки изгадило среду обитания так, что теперь даже на сто лет вперед могут загадывать только самые отмороженные оптимисты. Но все-таки муравьи – это не идеал. Они не развиваются именно из-за отсутствия индивидуальности у каждого члена муравейника. Из столь бедного набора комплектующих приличная система не получается. Тут важно не переборщить, и все. Вот я, например, как организм, состою из множества разновидностей клеток. Но что будет, если не все они, а хотя бы процентов пять вдруг задумаются о свободах и желании жить так, как им хочется? Сдохну, такую ситуацию в медицине называют раком. И дуры-клетки, кстати, тоже склеят ласты вместе со мной или совсем ненамного позже. Так вот, мне кажется, что в двадцать первом веке человечество не просто больно, а пребывает уже в неоперабельной стадии.

– Ну… – без особого энтузиазма протянул Саша, – что-то в этом, может, и есть. Но лично меня волнует другое. Ты уже знаешь, что у меня за хобби, но оно довольно редкое. Однако есть много людей, которые стараются подготовиться не к провалу в иные миры, а к глобальной катастрофе в своем. У них это называется Большой Песец, или просто БП. Они мне довольно близки, и поэтому вот что я подумал. Ведь песцы бывают разные, и если придет действительно большой, да еще и полный, то там не получится отсидеться даже в самом глубоком бункере, а тем более без него. Но зато можно будет эвакуировать хоть кого-то сюда! Вот над подготовкой условий для этого я готов работать на голом энтузиазме и со всем прилежанием. Правда, хотелось бы перед этим заскочить домой, но если нельзя, то ладно, переживу.

Идея Попаданца нормально соответствовала тому, что мы и так делали, тут у меня возражений не возникло. Но вот насчет заскочить домой…

Разумеется, никакого труда захватить его в Москву или на дачу не составляло, но такой путь мне не очень нравился. Ведь если кто заинтересуется перемещениями Матрохина, без труда сможет раскопать, что тот вдруг с самолетной скоростью, но без предъявления документов, за один вечер перебрался из Волжского в Москву! Откуда потом вернулся на поезде, самолетом или еще как-нибудь. В принципе это не криминал, но я вообще старался не давать властям ни малейших зацепок относительно реального положения дел. И Саша, между прочим, в этом был со мной полностью согласен. На вопрос – что, по его мнению, будет, если сведения о возможности путешествий в прошлое достигнут властных структур, он без тени сомнений ответил:

– Третья мировая война.

– Думаешь, наши зажмут, а американцы возмутятся?

– Нет, наши попытаются это дело продать. Разумеется, по дешевке, но империю добра возмутит сам факт. Открыт прекрасный новый мир, и при чем тут какие-то русские? А совсем утереться, отойти в сторонку и не мешать серьезным людям делать деньги слуги народа не смогут, жадность не позволит.

– Ты так говоришь, словно это будет первый случай, когда интересы нашей элиты вступят в противоречие с интересами ихней. И раньше такое случалось, по-моему. Правда, там наверняка шла речь о меньших суммах, чем светят при освоении нового мира, – возразил я.

В принципе ответ на мою реплику у меня уже был, но хотелось послушать, что по этому поводу думает Попаданец. Выяснилось, что абсолютно ничего оптимистического.

– Во-первых, деньги там светят не просто большие, а ни с чем вообще несравнимые, – начал он. – Во-вторых, кроме денег, в новом мире можно получить власть, причем практически неограниченную и над всей Землей. Это тоже очень сильный стимул, кому-то он покажется даже серьезней денег. И, наконец, в третьих – именно то, что делает полномасштабную ядерную войну неизбежной – безнаказанность. Сейчас вряд ли кто решится на первый удар, потому как у всех, причастных к принятию такого рода решений, хоть есть личные противоатомные бункеры, но выживание в них все равно не гарантируется. А уж уровень комфорта вообще упадет ниже плинтуса – туда же толпу слуг не затащишь, придется обходиться хорошо если десятком, вилл на морском берегу там тоже нет, со свежей черной икрой возникнут трудности, ну и так далее. Поэтому мы пока и живем, а вовсе не потому, что кого-то там наверху пугают миллиардные жертвы. Но ведь с открытием дороги в новый мир все эти ограничения исчезнут! Здесь можно организовать не только все то, что было там, но и многое сверх того. Так что песенка «Каждому, каждому в лучшее верится. Падает, падает ядерный фугас!» – она в этом случае окажется глубоко реалистической, причем сразу.

Попаданец помолчал, а потом негромко добавил:

– Хоть и понимаю, что ересь это несусветная, но все же мне тут уже пару раз приходила вот какая мысль. Жалко, нет у тебя такой кнопки, на которую нажал – и весь тот мир аннигилировал. Или дезинтегрировал, что ли. Или даже просто взорвался на хрен, чтобы одна пыль осталась! На тот случай, если избежать утечки сведений все же не удастся, и они дойдут до властей. Потому как в этом варианте, сколь ни дико оно звучит, такой исход для всего населения той Земли будет все равно гуманней, чем всеобщая катастрофа. Но зато этот мир останется как есть. Я бы на такую кнопочку сам нажал, причем, разумеется, находясь там, а не здесь.

Офигеть и не встать, подумалось мне. Он ведь, похоже, серьезно! Вон как смотрит внимательно – а вдруг у меня действительно есть такая возможность или я по крайней мере представляю, как ее реализовать? Ну и учителя же у нас встречаются, однако! Гуманисты, блин, куда нам с дядей Мишей до них. И ведь я даже не задумывался о таком варианте вовсе не потому, что считал его неисполнимым! Вполне возможно, что кристаллы способны и на такое, тем более с появившимися незнамо откуда золотистыми шарами. Но мне ведь не приходила в голову даже сама идея! Интересно, это оттого, что предложенный Матрохиным вариант противен человеческой сущности или просто потому, что я дурак? Надо будет, пожалуй, посоветоваться сначала с дядей Мишей, а потом, если получится – с Полем. Правда, тут есть хоть и небольшой, но все-таки риск…

Они, конечно, могут сказать что-нибудь умное, но не только. Просто если хотя бы один из них решит, что на такие темы нельзя даже думать, есть отличная от нуля вероятность, согласно которой я совершенно незаметно для себя окажусь на том свете. Зато если оба признают подобный вариант допустимым хотя бы на уровне абстрактного обсуждения, можно будет прикинуть, насколько это вообще возможно. Пожалуй, рискну, а Попаданца пора отправлять спать, пока он тут еще чего-нибудь не наговорил.

Впрочем, оставшись наедине после беседы с гостем из Волжского, я довольно быстро сообразил, что предложенный им выход – далеко не единственный. Все правильно, гильотина – самое радикальное средство от головной боли. Но ведь та же кувалда, строго говоря, даст аналогичный эффект, но ее преимущество в том, что совершенное воздействие не обязательно будет необратимым. То есть при достаточной квалификации оператора ей можно так дать в лоб, что человек отрубится, и у него ничего не будет болеть, но при этом со временем пациент все-таки оживет. Со временем… эврика! Коли искать, то не способ тотального уничтожения, а возможность увеличения разницы скоростей протекания времен! Например, когда ее удастся увеличить в тысячу раз, то получается уже вполне приемлемая картина. Даже если предположить, что информация об этом мире сразу попадет на самый верх и ей там мгновенно поверят, то все равно до первого ядерного взрыва пройдет как минимум сутки, а у нас это будет… ага, лет четыреста или даже чуть больше. Если за такое время наши потомки не смогут ничего придумать, то тут уже ничем не поможешь.

Я попытался настроиться на проблему. Вообще-то у меня это получалось хоть и не всегда, но довольно часто. В таком случае интуиция, никак не объясняя почему, подсказывала мне, в каком направлении следует искать решение.

В этот раз она тоже не заставила себя ждать, и где-то к часу ночи у меня сложилось мнение, что если требуемое и возможно, то для получения результата нужны все три комплекта шаров, а не один, как у меня.

Утром я рассказал о беседе и последовавших за ней размышлениях дяде Мише.

– Да не бери ты в голову! – отреагировал майор, – это я про Попаданца. – Молодой он еще, двадцати четырех нет, вот и лезет в голову всякая радикальная хрень. А тут еще перенос с пляжа на Дил, это по любому немалый шок, хоть парень старается казаться спокойным. Я, кстати, в его годы тоже был порядочным дурнем. Жениться ему пора и детей заводить, тогда, глядишь, и поумнеет. А насчет ядерной войны – вполне вероятный сценарий. Причем, что паршиво, даже в том случае, если разжиться возможностью открыть переход сюда не выйдет ни у одной из сторон, но хоть одна будет уверена, что у другой она есть.

– А тут-то почему?

– Представь себя на месте того, кто дергает за ниточки американского президента. Или нашего, разницы никакой. Итак, тебе положили на стол убедительные доказательства возможности открытия межмировых переходов. Ты, конечно, тут же ставишь себя на место оппонента, и получаешь вот какую картину. Пора колонизировать тот мир, строить там властную вертикаль или укреплять демократию, опять же дворцы себе и виллы челяди, но ведь этот гад из-за океана может помешать! Шваркну-ка я туда всеми мегатоннами, что есть, пусть ему и без меня найдется чем заняться, а моим планам это никак не помешает.

– Да, но на самом-то деле у него нет никакой возможности открыть переход!

– Но оппонент этого не знает. И вполне может принять решение о превентивном ядерном ударе, во избежание. Если же оба будут уверены, что противник владеет секретом открытия переходов, вероятность конфликта удваивается. Так что, действительно, неплохо было бы научиться как-то управлять соотношением времен. И независимо от этого – усилить бдительность, сколь ни дико это для тебя может звучать. Например, я категорически против того, чтобы Попаданец возвращался домой на поезде. Если не получится открыть переход в Волжский, вези его туда из Москвы на машине.

– Да как же оно может получиться, если там нет кристалла, а я даже отдаленно не представляю себе точку финиша!

– Зато он прекрасно представляет – вот и посмотри, как этот Саша покажет себя в качестве оператора перехода. Но спешить не надо, пусть поживет тут еще недельки две – так и быть, задержусь я у вас в Форпосте и повнимательнее присмотрюсь к парню. И этот его пунктик насчет попаданства, из-за которого он даже на пляж таскается с рюкзаком, а на уроки – с полной железяк барсеткой, очень кстати. Если случайно проговорится, подумают, что он слегка поехал крышей от своего хобби, и все. В общем, я с ним познакомлюсь поближе. Но потом – домой, меня жена и дочка заждались!

– Само собой, – согласился я, – туда даже можно будет выделить один кристалл, так что в случае чего вы сможете быстро оказаться и здесь, и в Москве.

– Может, лучше снабдить им Рекоху, чтобы облегчить переселение?

– Не надо его облегчать, – поморщился я. – Поль и так отбирал лучших, но все равно примерно половина вообще не может ничему толком научиться! И тракторов боятся, и циркулярки, не говоря уж про бензопилу. А у нас физически нет возможности возиться с каждым. Пусть лучше те переселенцы, у коих есть хоть какая-то перспектива, ее реализуют и не только перестанут нуждаться в постоянном понукании, но сами смогут помочь нам в этом процессе. Вот тогда и расширим иммиграцию, а пока рано. Ты же это сам видишь, потому, наверное, и предложил Матрохину заняться педагогикой.

– Ну как-то так, – кивнул дядя Миша, – хотя в основном мне хотелось посмотреть – интеллигент он или все же не совсем.

Я уже успел заметить, что слово «интеллигенция» было для майора если и не однозначно ругательным, то где-то близко к этому. Никакого положительного смысла он тут, похоже, не усматривал, а сейчас и вовсе решил уточнить:

– Интеллигент – это который, про что ни спроси, все знает, но ни хрена не может, кроме как языком молоть. Правильно их в свое время в «Кратком курсе» обозвали прослойкой.

– Согласно последним теориям, – решил уточнить я, – бывшую прослойку принято считать классом. Уже и устоявшееся название появилось – «креативный класс».

– Во! – поднял палец дядя Миша. – Наверняка умный человек придумывал! Потому что если это название, как и положено, сократить, то получится «КК». Произносится – «кака». Она самая и есть, тут я целиком согласен с Владимиром Ильичем.

У меня же на этот счет имелось несколько иное мнение. Если, как это изначально делалось, проводить разделение на классы по отношению к собственности на средства производства, то этих самых классов получается всего два. Потому как собственность сейчас есть у всех, исключая разве что совсем опустившихся бомжей. Но для одних основой их благополучия является владение своей собственностью – это, условно говоря, народ. А для других – распоряжение чужой. Это правящая элита – ну и примкнувшие к ней бандиты, которых правильнее будет рассматривать просто как кандидатов в элиту. И отличие России от тех же Штатов, например, только в том, что у нас кандидатский срок совсем коротенький, а процедура приема в действительные члены упрощена до предела. Впрочем, сто с небольшим лет назад и в Америке было то же самое.

– В общем, договорились, – кивнул я. – Иду к аппаратуре, продолжать смотреть, на что еще могут быть способны шары.

Но перед этим надо будет, пожалуй, внести небольшую поправку в чертежи корабликов, строящихся по образцу того, что соорудил на Рекоху Поль. Пока все они помещалась на двух тетрадных листах и были насквозь эскизными, но первый экземпляр уже практически готов, и по результатам его испытаний будет создана рабочая документация. Которой пора присвоить какое-то иное название. Потому что имеющееся – «каботажный катамаран» – в свете последних откровений дяди Миши смотрится как-то не очень.