35 Повседневные заботы

— Нам надо поговорить, Куойл, — кричал Джек из трубки. — Заеду за тобой завтра утром, чтобы они знали, с кем ты поехал в бухту Миски. — Закашлялся и повесил трубку до того, как Куойл успел ответить. Ему было нечего сказать в ответ.

В январе зима вошла в свои права. Так было всегда. Небо непостижимым образом сливалось цветом с закованным в ледовый панцирь океаном. Возле берега он был сплошным монолитом, а в пятидесяти милях от берега превращался в рваную линию плавучих льдин, норовящих накрыть друг друга. Снег шел каждый день, когда валил хлопьями, когда падал редкими снежинками, будто получив долгожданный отдых между бурями. Его становилось все больше: полтора метра, два с половиной, три с четвертью. Дороги превратились в тоннели без крыши. Звуки металла и дерева заглушались белым одеялом. Куойл подсчитал, что каждые десять дней приходила новая буря.

Печка в пикапе Джека работала на всю мощь, но от их дыхания все равно появилась изморозь на боковых окнах. Куойл стал отскребать ее ногтями, чтобы посмотреть на тюленей, которые стали появляться на далеких льдинах. Они были похожи на запятые и двоеточия на белом листе бумаги. Он почти не слушал Джека. Он думал о тюленях. Старший брат Уэйви, Оскар, приручил одного тюленя. Любителя местных гребешков. Джек был полон идей и говорил со скоростью пулемета. Начался новый сезон рыбной ловли, а квоты и ограничения значительно осложняли работу рыбаков.

— Даже Эйнштейн не смог бы в этом разобраться. Они, эти умники из Оттавы, так все запутали, что теперь тут черт ногу сломит. Да эти сволочи рыбу от своей задницы не отличат. — Джек гневался по среднему баллу. — Что же это такое? — Он провел рукой по волосам так, что они встали дыбом. — Черт возьми, стоит только начать хорошее дело, кто-нибудь тут же его загубит. Все одно к одному.

Куойл закопался поглубже в свою огромную красно-коричневую куртку с капюшоном. Он вспомнил, как звали тюленя Оскара. Пассел. Так местные называли гребешки.

— Ладно, Куойл. Билли не хочет расставаться со своей домашней страницей, так что ты теперь новый главный редактор. Будешь выполнять работу Терта Карда: подбирать материал, отвечать на телефон, заниматься заданиями для корреспондентов, счетами, рекламодателями и печатником. Ты смотри, внимательнее с этим сукиным сыном, типографом. Я за этим тебя и везу, чтобы ты на него посмотрел. Если где-то можно сделать ошибку, он ее обязательно сделает. Так, что еще. Я хочу, чтобы ты и дальше писал свои корабельные истории.

Куойл замер, не донеся руку до подбородка.

— Попробуем Бенни Фаджа на репортажах из зала суда, автокатастрофах и сексуальном насилии. Бог с ними, с рейтингом ресторанов и международными новостями. Все и так знают, как где кормят, и никому нет дела до того, что происходит за границей. Это можно посмотреть по телевизору.

Машина забиралась на вершину холма, и они попали в зону постоянного снегопада.

— Как думаешь, может, нам пересмотреть домашнюю страницу? Можем назвать ее «Стиль жизни». Понимаешь, мы с Билли маемся с этим уже года два. Сейчас здесь можно жить двумя разными способами: по-старому и по-новому. По-старому — это значит заботиться о семье, умирать там, где родился, ловить рыбу, валить лес, ухаживать за садом и быть довольным тем, что у тебя есть. А по-новому — значит ходить в тренажерные залы, на работу, делать то, что тебе говорят, идти на компромисс. Твой брат в Южной Африке, мать в Реджайне, а ты покупаешь всякую японскую дрянь. Бросаешь дом, уезжаешь на заработки. Есть люди, кому это не по душе. Куойл, мы все знаем, что «Болтушку» любят за описания птичьих кормушек и хорошие рецепты, но этого недостаточно. Сейчас нам приходится иметь дело с рейтингами, асфальтовыми дорогами, лотереями, лицензиями на продажу жареной курицы, элитным кофе в гастрономах и тому подобными вещами. Советуем, как правильно себя вести в далеких городах. Билли говорит, что сейчас материала достаточно, чтобы увеличить домашнюю страницу до разворота. Он расскажет тебе, что придумал. Вместе вы все решите.

— Мы можем попросить кого-нибудь из тех, кто уехал в другую страну, время от времени писать для гостевой колонки. Так, в форме письма, время от времени. Письмо из Австралии, из Садбери о том, как там живется, — сказал Куойл.

— Наверное, я бы захотел это прочитать, если бы мне был двадцать один и я готовился к дальней дороге. Да, похоже, газета изменится. Во многом.

— У Натбима очень хорошо шли щекотливые темы. Не знаю, справится ли Бенни с ними так, как он.

— Ну, давай подождем и посмотрим, что у него получится. Не будем его сразу топить. Ну как, возьмешься, Куойл? — Они вливались в движение бухты Миски по двум безымянным улицам и крутой дороге на вершину холма, по которой было одностороннее движение, осложненное снежными сугробами.

Он кивнул. Поклялся себе всеми святыми, что ни за что не пропустит опечатку.

— Приходи сегодня вечером к причалу, я расскажу тебе все остальное. Так, смотри, вот здесь делаешь поворот, срезаешь за пожарной станцией. Так будет короче.

— Так, — сказал Куойл, сидя на том месте, где раньше сидел Терт Кард. Он все убрал со стола и сорвал со стены фотографию нефтеналивного танкера. — Что у нас с новостями на эту неделю? Бенни, как у тебя дела с сексуальным насилием и судебными историями? — Он старался говорить низким голосом.

Бенни Фадж сидел, аккуратно сложив руки на чистом столе, будто присутствовал на уроке арифметики. Его пушистые волосы наводили Куойла на мысли о парикмахерской.

— Сейчас расскажу. Я прочитал около пятидесяти статей Натбима, чтобы понять, как он подавал случаи с насилием, но у меня не получается нанизывать их одну на другую, как это делал он. Я старался, потому что чувствовал себя обязанным Натбиму. После случая с лодкой. Только у меня не получилось единого целого. Вот что мне удалось сделать.

Он ждал, кусая ноготь большого пальца.

Куойл посмотрел на Билли, который чуть заметно дрогнул бровями. Натбим сделал бы из этого материала две душераздирающие истории.

— Другой материал получился просто превосходно. Ну, другой, о судах. У меня просто замечательный материал.

— И что же это за материал такой замечательный? — спросил Куойл.

— Двум местным ребятам предъявлены все существующие в практике обвинения. Они затеяли стычку с двумя егерями. Им предъявлены обвинения в ношении огнестрельного оружия не во время охотничьего сезона, нападении на офицеров при исполнении служебного долга, нанесении офицерам повреждений острыми ветками и плетеными корзинами для ловли омаров, причинении ущерба имуществу в виде поломки солнечных очков фирмы «Полароид», принадлежавших офицерам, и высказывании угроз в адрес тех же офицеров. Штраф около четырех тысяч долларов. Одному из них также предъявлено обвинение в переноске и распространении гашиша. И еще у меня есть данные по росту молодежной преступности. Парень украл велосипед в Безнадежном, проехал на нем семнадцать километров до Невезучего, там украл мотоцикл, на котором добрался до мыса Никогда. Но мальчик оказался честолюбцем. Бросил мотоцикл и угнал машину. Загнал машину в воду и добрался вплавь до Утренней Радости. Где по чистой случайности припарковали свою машину два офицера из береговой охраны. Завтракали пончиками. Пять выявленных махинаций со страховкой по безработице. С четырех капитанов трейлеров взыскан штраф в размере двух тысяч долларов с каждого за ловлю морского окуня в закрытых водах. Мужчина с Безымянного получил тридцать дней за ловлю на удочку во внутренних водах. Полно всяких аварий. Множество фотографий. Мне нравится делать фотографии. Видите, я могу сделать карьеру в качестве репортера и фотографа.

— Опиши их, только с большими подробностями, чем в заметках о сексуальном насилии. — Куойл был неприветлив и сух.

— Да я могу писать о преступлениях хоть целый день. Только не о сексуальных штуках. — Он поджал губы. — По-моему, криминальная хроника и фотографии лучше раскроют мой потенциал.

«Интересно, какой именно потенциал?» — подумал Куойл. Вот он оказался на месте Терта Карда, с вечно прижатым к уху телефоном, просматривал статьи на компьютере, верстая страницы, отвозя законченную копию в типографию в бухте Миски. Когда вышла газета, он оторвал редакторскую страницу, на которой было написано: «Главный редактор: Р. Дж. Куойл», и отправил ее Партриджу.

Так и повелось: рассказы о грузовых судах, скованных льдами, спасательных командах, с воздуха снимающих моряка, который застрял в автоматических герметичных дверях, о дрейфующей корме траулера, расставшейся с основной частью после взрыва в машинном отделении, о танкере-рефрижераторе, отобранном у завода банком, о моряке, пропавшем во время непогоды с борта научного судна. О падении самолета и разливе нефти, о китах, запутавшихся в сетях, и незаконном сбросе отходов рыбоперерабатывающей промышленности в порту, о почетных наградах пожарникам и королевам красоты, о жестоких мужьях, утонувших мальчиках, пропавших и нашедшихся путешественниках, кораблях, ушедших на дно во время штормов, о лодке, раздавленной ледоколом, о победителях лотереи и краже мяса незаконно убитого лося.

Он послал копию криминального бюллетеня тетушке. Там говорилось о задержании миссис Мелвилл. Она была на Гавайях со стюардом с «Крепкой Крошки». Красавчик, лет на тридцать моложе хозяйки, носящий костюмы от Джорджо Армани и владеющий «Лексусом ЛС 400» и сотовым телефоном. Она призналась, что «сделала это ради любви». Стюард никак не прокомментировал ее слова.

Все это стало его повседневными заботами.