Глава 8
Подготовка к походу
Первым делом Михаил Симеонович выгнал Выга из дубового терема, где поселился сам со своим семейством. Впрочем, коммерческий директор остался в прежней должности, разве что стал именоваться дьяком и получил в подчинение сразу две дюжины привезенных из Новгорода подьячих. Норманн с головой окунулся в кузнечное и литейное дело. Полученная от Шарафа аль-Хаким Батини информация потребовала изменений. На Востоке уже несколько столетий не воевали мечами, а изготовление сабли требовало совсем иной технологии. Кроме того, не за горами Пасха и необходимо отблагодарить архиепископа и игумена Валаама, да и обретенных родственников нельзя забывать. Еще одна задумка требовала созыва всех командиров крепостей. Какими бы правильными ни были планы, а сроки возвращения с Каспийского моря предугадать невозможно. Для страховки Норманн решил провести со своими воеводами курс начинающего полководца. На носу весна, они успеют приехать по последнему снегу, а вернутся по открытой воде после ледохода.
– Зачем ты это делаешь? – кажется уже в сотый раз спросил Михаил Симеонович.
– Погоди чуток, скоро сам увидишь, – отмахнулся Норманн.
Затаив дыхание, постельничий заглядывал через плечо, стараясь не упустить ни одного движения своего подопечного. Норманн с силой вдавливал в форму отлитую из золота крошечную церквушку. Когда донышко сровнялось с густой массой, он добавил еще немного расплавленного хрусталя и начал дожимать с помощью специального поршенька. Руки подрагивали, но не от напряжения, а от волнения. Найти в компьютере нужную информацию, это всего лишь четверть дела. Для реального воплощения необходимо еще и умение.
– Все! Можно открывать форму, – устало выдохнул Норманн.
Подмастерья ловко сбросили стяжки, и на подложку, сверкая гранями, выкатилось хрустальное яйцо.
– Красота! Какая красота! – Михаил Симеонович потянулся к подарку для архиепископа Василия.
– Осторожней! Оно еще очень горячее! – предупредил Норманн.
Ювелир Тикш осторожно подхватил драгоценный подарок и вынес из мастерской на яркое мартовское солнце. Сверкание преломленных лучей вызвало единодушное восхищенное восклицание.
– Ты глянь на голубей! – почему-то шепотом произнес Михаил Симеонович. – Так и вьются белокрылые вокруг церкви!
Норманн присмотрелся и увидел брак, вокруг купола золотой церквушки образовалось несколько маленьких пузырьков. Тем не менее при желании их можно принять за стайку голубей.
– Дай-ка я тебя расцелую!
Постельничий бросил шапку на талый снег и обнял Норманна. Остальные участники первого опыта по изготовлению хрусталя дружно сняли свои колпаки и синхронно поклонились в ноги.
– С почином, братцы! – смущаясь, поздравил Норманн.
– Спасибо тебе, князь Андрей! – ответил за всех Тикш. – Тайну твою будем беречь как зеницу ока!
Пасхальное яйцо для игумена Валаама сделали ярко-красного цвета, это не плод фантазии, просто за основу взяли толченные в пыль стекла от стоп-сигналов. С подарками для отца и обретенных родственников получилось намного легче. Компоненты для фарфора вот они, рядом, почти под ногами. Поэтому, не мудрствуя лукаво, Норманн выбрал группу горшечников и достаточно быстро научил готовить необходимую смесь. Самым сложным в процессе изготовления фарфоровых пасхальных яиц оказалась работа с пресс-формой. Умельцы так и норовили что-то подправить или дополнить. Они никак не могли понять, что здесь два этапа, а завитушки наносят только после предварительной просушки.
Незадолго до Пасхи Дидык подобрал дюжину статных воинов, которым предстояло доставить подарки в Новгород. Что же, правильное решение, они олицетворяют своего господина, князя карельских земель. Перед самым отъездом неожиданно пришла Елизавета Карловна, и что характерно, одетая в правильный русский наряд.
– Руслан, дай мне сопроводительное письмо к своему отцу.
– Без проблем, неужели решилась сунуть нос в «большой мир»?
– Что мне здесь делать? Я одинокая, ты это понимаешь?
– Понимаю. – Норманн неожиданно покраснел. Что ни говори, а женщина была красива.
– Вот и отлично! Напиши отцу, что я баронесса Елизавета фон Эрлах, вдова начальника охраны твоих генуэзцев.
– Нет проблем. Пару минут, и письмо будет готово. Крестик у тебя есть? – Норманн неожиданно вспомнил про главный атрибут этого времени.
– Не волнуйся, – засмеялась женщина, – я экипирована согласно с обычаями Руси четырнадцатого века. Все как надо, включая панталоны.
Последние слова окончательно вогнали Норманна в краску.
– Руслан, ты в курсе, что все монахи на Пасху уходят на Валаам? – делая вид, что ничего не замечает, продолжила женщина.
– Да, Софья Андреевна об этом говорила. Я с ними передал пасхальное яйцо для игумена.
– Тебе стоит поближе познакомиться с нашим геодезистом. Глядишь, что новое для себя узнаешь.
– Намекаешь на ее талант? Извини, мне сейчас не до рисования.
– Сколько раз тебе Максим говорил о наших возможностях, а ты все мечешься попусту.
– По-твоему, я должен к вам прийти и попросить помощи?
– Брезгуешь, «господин великий правитель»? Ждешь, когда мы на коленях приползем?
– При чем здесь это? Зачем выставлять свои амбиции? Я привык совсем к другой жизни.
– Тогда поделись своими жизненными взглядами.
– Почему моими? Я привык к взаимовыручке, каждый для общего дела вносит свой посильный вклад.
– Добровольное рабство!
– Почему вы все ищете конкретной выгоды только для себя и боитесь действовать сообща плечом к плечу?
– Потому, что обязательно найдется ловкач и подгребет конечный результат под себя!
– Во-во! В этом ваша слабость! Даже среди двоих должен быть лидер, иначе… Ты знаешь басню про лебедя, рака и щуку?
– Догадываюсь о сюжете. Предлагаешь жить по законам стаи?
– Чем он плох? Строгая иерархия и каждый сыт.
– Ты хоть имеешь понятие о принципах демократии?
– Что ты хотела сказать о Софье Андреевне?
Самозваная баронесса Елизавета фон Эрлах резко выдохнула и тихо произнесла:
– А ты хитер, парень! Многие еще пожалеют, что недооценили тебя. Теперь понятно, как Крис загремел цепями.
– Нельзя ли конкретней о деле?
– Можно. Мы все обучены нескольким специальностям с привязкой к условиям данного времени.
– Хочешь сказать, что наш геодезист обладает не только талантами художника?
– Уже сказала. Для начала предложи ей заняться геологоразведкой и прокладкой дорог.
– Спасибо, обязательно переговорю с этой дамой.
Не откладывая дело в долгий ящик, Норманн навестил Софью Андреевну сразу после отъезда нарочных вместе с баронессой фон Эрлах. Разговор получился на удивление легким, женщина уже составила план предстоящих работ. Кроме того, как-то незаметно уговорила мастеровой люд сделать теодолит.
– Неужели вы хотите заняться картографией? – удивился Норманн.
– Ну что ты! В одиночку это невозможно. Всего лишь собираюсь составить проект обводного канала и шлюза у переката на Свири.
– Да кто мне такое позволит? Там земли Новгорода!
– А вот и нет, правый берег официально твой, я уже разузнала границы Новгорода.
Что же, кто бы возражал, только не Норманн – и канал и шлюз ему крайне необходимы. Растущий город уже сейчас дает большой объем продукции, а ткацкое производство потребует завоза значительного количества льна. Плюс наполеоновские планы по созданию тонкосуконного производства, неизбежный прирост населения потребует завоза еды. Тащить все на лодках или телегами через Салми? Нет, Норманн умел считать денежки, в формуле «товар – деньги – товар» ошибки не сделает.
Воеводы съехались сразу после окончания пасхальных праздников. Ладога и Онега открылись для свободного плавания, ветер гонял только одинокие льдинки. До открытия морской навигации осталось несколько недель или один хороший шторм с сильным восточным ветром. Для занятий выбрали спортзал, где установили несколько обычных школьных досок.
– Господа бароны, я хочу рассказать о некоторых сражениях, где воеводы проявили талант, а воины высокую выучку.
В качестве первого примера он выбрал битву на Куликовом поле, до которой осталось всего пятьдесят лет и где Дмитрий Донской показал гениальное мастерство построения и маневра своей армии.
– Итак, чистое поле, в четырех полетах стрелы на восток дубрава с высоким кустарником. Кто хочет нарисовать расстановку войск?
– А что за войска и сколько их? – заинтересованно спросил Дидык.
– Для примера с одной стороны возьмем шесть тысяч пеших русских воинов и три тысячи литовской конницы.
– Кто выступает против них? Степняки хана Узбека?
– Не совсем. Треть войска из генуэзской пехоты, треть степняков и треть литовцев.
На самом деле так и было. Генуя изо всех сил стремилась прорваться к Великому шелковому пути. В случае победы перед Мамаем открывалась возможность занять ханский трон, а генуэзские торговцы становились монополистами в торговле товарами из Китая, Индии и Персии.
– Я построю войска хана Узбека! – Нерль встал со своего места. – Бился с ними, знаю их хитрости.
– А я поставлю наши войска! – выступил вперед Борок.
Норманн не мешал своим воеводам рисовать построения полков, маневры, удары и отходы. Вскоре все столпились у доски, кричали, размахивали руками и доказывали свою правоту. Наконец накал страстей начал спадать, и Норманн решил показать гениальный маневр воеводы Дмитрия Боброк-Волынского, который руководил сражением.
– Генуэзцы встали в центре двумя полками. – Он начертил один за другим два прямоугольничка.
– Такого не может быть! – не согласился Нерль. – Всякий знает, что в большой битве строятся по три полка.
– Правильно! – поддержал сотник Кесьма. – Через час передовой полк уходит на отдых.
– В данном конкретном случае генуэзцы рассчитывали с ходу пробить центр и фланговым ударом добить оставшиеся половинки.
– За высокомерие всегда платят двойную цену! – хмыкнул Дидык.
– Воины хана встали тремя полками слева, а литовцы зеркально справа.
– Где поставили конницу?
– С обоих флангов позади пеших. Теперь прошу предложить ваши варианты ответных действий.
Азартный спор пошел по второму кругу, причем некоторые предложения были весьма близки к реальным событиям.
– А как вам такой вариант?
Норманн нарисовал три прямоугольничка центральных полков на значительном удалении друг от друга. Фланговые дружины получились на одной линии с последним центральным полком. Воеводы задумчиво рассматривали схему, а Норманн с усмешкой добавил в лесу засадный полк литовцев.
– Слишком мудрено, – вынес вердикт Кесьма. – Я не могу предположить развития событий.
– Смотри, генуэзцы очень близко и быстро сближаются с передовым полком, а тот начинает отступать на восток.
– И верно! Братцы! Копейщики смешаются с литовцами, и получится толчея!
– Главные силы генуэзцев пошли прямо на второй полк центра…
– А те разделились на две части! – догадался Дидык.
– В результате на флангах началось столпотворение, а конница поспешила с атакой, приняв маневр наших войск за бегство.
Воеводы дружно рассмеялись, у каждого за спиной не одна битва, и сумятицу в рядах противника они хорошо представляли. Вместе с тем быстро сделали верный вывод.
– В полках вместе с воинами должны стоять крепкие воеводы, – Дидык первым высказал правильную мысль.
– Не просто крепкие, но и уважаемые дружиной. Она должна ему верить, – добавил Нерль.
По жизни так оно и было. В передовом полку находился московский князь Дмитрий Иванович, впоследствии получивший прозвище Донской. Следующим полком, который разделился на две части, командовали князья Симеон Оболенский и Иван Тарусский. Именно эти три князя своим авторитетом обеспечили победу русских войск. Дружина им верила и безукоризненно выполнила маневр буквально в считаных метрах от острых пик генуэзской пехоты.
Первое занятие, или, если угодно, командно-штабное учение, стимулировало непринужденный обмен опытом. Воеводы рассказывали о малых и больших битвах, в которых они принимали участие, рисовали схемы расстановки войск, направления ударов и отходов. И главное, шло заинтересованное обсуждение, выискивались ошибки, порой предлагались весьма интересные решения. Норманн в свою очередь рисовал схемы и рассказывал о сражениях китайских, индийских и арабских полководцев. Иногда переходили к обсуждению вариантов захвата и защиты крепостей. Что удивительно, воеводы в данной теме оказались более сведущи, чем сам учитель. Норманн начал готовиться к еще одному поучительному сражению – Грюнвальдской битве. Он долгое время сомневался в возможности затевать разговор, ведь разгром Тевтонского ордена обеспечили московские и смоленские пушки. Однако, к его удивлению, воеводы не только слышали об огнестрельном оружии, но и видели. Персы регулярно привозили в Новгород ружья, но цены заламывали неподъемные. Понятное дело, Норманн побежал к Максиму и потребовал проверить услышанную информацию по компьютеру. Результат ошарашил.
– Письменных свидетельств о продаже в Новгороде персидского оружия нет, но я нашел косвенные доказательства.
– Что значит косвенные?
– Нынешний литовский князь Гедимин убит выстрелом из ружья. Это случится в тысяча триста сорок первом году.
– Через шесть лет? Это ни о чем не говорит.
– Хорошо, вот еще одна ссылка. Девятнадцатого октября тысяча сто десятого года французские крестоносцы во время осады города Тир были обстреляны ракетами.
– Ни хрена себе! Двести лет назад! Значит, у меня есть шанс купить в Персии если не пушку, то порох!
– Не только порох. Тогда же у крепости Тир арабы сожгли осадную башню греческим огнем.
– Никак не успокоишься? Не нужен мне огнемет!
– Почему ты упираешься? Заело человеколюбие? Лично я не вижу большой разницы чем убивать.
– Ты не видишь другого. Люди давно знают этот самый греческий огонь, но по какой-то причине избегают его применять.
– Вероятнее всего мистический страх. Стихия огня во все времена являлась атрибутом религиозных обрядов.
– Давай не будем гадать, а? Сначала разузнаем, что да как, а после сделаем выводы.
– Осторожничаешь? Вообще-то похвально, скоропалительные решения никогда не приводили к добру.
– Ты случаем по совместительству не философ?
– Опыт жизни, – вздохнул Максим. – Вон придумали портал и нас в спешке заслали, а результат?
– Значит, была причина поспешить. – Норманн с невинным видом продолжил тему.
– Причина была, еще какая, да любая палка имеет два конца.
– Наладят портал, кто же бросает людей на произвол судьбы.
– Все, прикрыли эту тему. Тебе не понять наших проблем.
– Расскажи, может, и пойму.
– Мы бессильны что-либо сделать.
– Не факт, надо хорошо подумать.
– Без тебя думальщиков хватает! Извини, я должен идти, у меня лежит карел, ему медведь кости сломал.
Максим решительно направился к палатам для больных, а Норманн решил посмотреть на сооружение новых водяных колес. Производство росло как на дрожжах, причем руководил работами не Норманн и даже не Антонио, а Выг.
– Князь Андрей! – Взъерошенный Нил прервал очередной обход. – Прибыл большой отряд мурманов!
– Прибыли – и хорошо, скажи Выгу, чтоб разместил да накормил, – скрывая волнение, ответил Норманн.
– Вожди просят встречи с тобой.
– Где они встали?
– Драккары приткнулись к берегу прямо под Девичьей башней.
– Какой-какой башней?
– Девичьей, ну, это, – засмущался Нил, – девицы там любят собираться да хороводиться с парнями.
– Это у обрыва, что ли?
– Ну да, там.
Жаль, нет ни Флейен, ни Бригген. Обе девицы увели своих сородичей, впряглись в два карфи и поволокли по льду к чистой воде. Впрочем, и шведы во главе с сотником Лундом взяли еще восемь карфи и отправились на Балтику грабить своих сородичей. Ладно, кто предупрежден, тот вооружен. У Норманна было достаточно времени на подготовку к встрече, осталось переодеться и выйти навстречу «сородичам».
Когда на обрыве появился двухметровый гигант с огромным топором, норвежцы дружно рухнули на колени. Именно таким они представляли своего предводителя, сильного, гордого и непобедимого. Ахнул и Норманн – одно дело слухи о большом количестве людей, желающих встать под его знамена и восстановить на родных землях законы предков, и другое дело открывшееся взору неисчислимое количество драккаров и дивизия в рогатых шлемах. Он по-настоящему испугался, поскольку не представлял, как можно управлять такой массой людей.
– Сколько их? – почему-то шепотом спросил бледного Выга.
– Сто шесть драккаров, без малого три тысячи воинов. Что мне с ними делать? Они же все съедят за один день!
– Отставить панику! Сколько у тебя первача?
– Ты что, Андрей Федорович! Окстись! Перепьются, передерутся, затем на нас полезут.
– Отправляй гонца на Рыбреку, предупреди о приходе гостей. Я сейчас им скажу несколько слов, а ты пригони телегу с первачом.
– И верно! Пусть лакают в пути, придут больные, а там новые заботы – острог достроить, жилищем обзавестись, прокормиться…
– И пограбить, – вставил Норманн.
– Такая орава? Да они в один день весь юг Онежского озера вычистят.
– Наша засада по-любому вскоре откроется. Весь грабила от случая к случаю, а мы никому прохода не даем.
– Жалко, Рыбрека давала хороший доход.
– Не тужи, вон сколько норгов и свеев ушло на Балтику. От них получишь вдесятеро больше.
– Тех разбойников еще дождаться надо, не факт, что вернутся.
– А куда им деваться? Хотят или не хотят, а иного пристанища у них нет.
– Не скажи, жадность может подтолкнуть к подлым мыслям.
– Например?
– Свеи соберут войско и ударят по пограничной крепости.
– Побоятся, знают нашу силу, эти не пойдут на Марь Гору. Ладно, мне надо спуститься вниз.
Норманн решил взобраться на валун, где в прошлом году ставил свой баркас. Удобный камень с небольшой трещиной находился как раз в центре собравшейся толпы. Небрежно помахивая огромным топором, он начал спускаться с гранитного обрыва. Топор – это шутка, изначально задуманная для понта или воздействия на воображение при первой встрече с беглыми норвежцами. Информация из компьютера о применении арабами ракет заставила изменить взгляды на моральную стойкость древнего воинства. Те же французские рыцари при обстреле не бросились наутек, они правильно оценили неведомое оружие и продолжили осаду города. Не так уж и примитивны люди четырнадцатого века. Его топор мог поразить размерами и необычностью формы, но как боевое оружие ничего не стоил. Впрочем, впоследствии у топора обнаружилось необычное свойство.
Норманн изначально решил сделать именно необычный топор, для чего взял за основу случайно увиденный в Интернете фантазийный образец. Лунообразное двустороннее лезвие с шипами в верхней части, на комле топорища кроме шипа добавил еще два лезвия в виде бабочки. В кузнице пришлось повозиться, задуманный размер изначально предполагал значительный вес. После небольших раздумий отдельно выковал рубящие лезвия, которые соединил с пустотелой коробкой центральной части. Получилось легкое и внешне очень внушительное оружие, хотя и совершенно не приспособленное для боя. Никакой балансировки, полное отсутствие центра силы, так, игрушка для запугивания. Вытравив на лезвии руническим алфавитом слово «Повелитель», Норманн отдал необычный топор на полировку, а получил обратно из рук Дидыка.
– Интересную штуку ты придумал! – отдавая оружие, заметил воевода. – Метать очень удобно.
– Ты уже попробовал?
– Не только я, многие из дружины пытались попасть в цель.
– Пытались? Он что, неправильно летит?
– Пошли на стрельбище, лучники уже ушли, сам проверишь.
Бросок озадачил – топор выписал траекторию бумеранга, разве что не вернулся обратно. Выкованная игрушка на последней трети полета начинала резко забирать влево, уходя в сторону чуть ли не на девяносто градусов. Забавы ради, Норманн включил метание топора в свои ежедневные тренировки. А что? И мышцы работают, и глазомер развивается. Во всяком случае, к появлению мурманов он уже уверенно метал эту хренотень аж на сто метров.
– Слава! Слава! Слава! – Тысячеголосый крик приветствовал Норманна, когда он спрыгнул на прибрежный песок.
– Победа! Победа! Победа! – во всю глотку проорал самозваный лидер.
Вот и нужный валун. Норманн с размаха вогнал топор в трещину, намереваясь с его помощью забраться наверх, и обмишурился. Подлая каменюка развалилась на две части, видимо, за зиму лед окончательно расколол камень, а топор только завершил процесс. Над берегом повисла тишина, в которой тихий плеск мелкой волны слышался грозным прибоем. Он растерянно взял топор в руку… Рев восторга разогнал чаек на многие километры.
– Ни хрена себе топорик! А мне такой откуешь? – ехидничал Дидык, пытаясь заглянуть Норманну в глаза.
– Отстань! Сам прекрасно знаешь, камень топором не разрубить.
– Ага, не хочешь вернуться на берег и объяснить это своим мурманам?
– Как же! Объяснишь! Насилу вырвался! Спасибо Выгу, вовремя пригнал телегу с первачом.
– Слушай, а на Рыбреке хороший кузнец?
– Обычный, для хозяйственных нужд не требуется особого умения.
– Плохо дело, мурманская рать теперь начнет крошить своими топорами все прибрежные камни.
– Ну и шут с ними! Ты чего за мной прибежал?
– К тебе гонец от родителя да весточка от архиепископа Василия, а на хвосте новость.
– Говори, не затягивай.
– Что в письмах не знаю, а новость хорошая – в Салми пришли тридцать карфи. Там кроме корабельщиков еще три сотни копейщиков.
– Отлично! Как думаешь их разделить?
– Чего повторяться? Уж сотню раз говорено-переговорено. Всех отдаем Нерлю, свеи обязательно вернутся большим отрядом.
– Ты гонца с приказом пошли, незачем воинов гонять туда-сюда.
– Твоего слова ждал, мне не по чину поперед князя выступать.
– Гонец не слышал, когда караван ждать?
– Карельский староста обещал за неделю всех через волок перевезти.
– Шли гонца на Рыбреку, мурманам через две недели быть готовыми к походу.
– Зачем человека гонять? Вон у берега осталось больше половины драккаров.
– Вожди первыми ушли. Нельзя важный приказ через случайных людей передавать. Сочтут за пренебрежение.
– Извини, ты прав.
– Гонец не спрашивал ганзейцев о переходе? Как они исхитрились так рано прийти?
– Первым делом узнал, не удержался от расспросов. Они в Гапсале зимовали, дождались южного ветра и сразу бросились в Ладогу.
– Молодцы, сообразили! Сильный ветер отжимает лед от южного берега. За сколько дней добрались?
– Неделя по морю да неделя по Неве. Сильное течение гонит с Ладоги лед, пришлось волоком идти.
– За Шушуном пошли, пора нашим корабельщикам в дорогу собираться.
– Он уже у твоего порога, даже не пойму, какая сорока ему новость принесла.
– И Выг знает?
– А то! Как увидел гонца, бросил свой первач и к нему. Сейчас в дорогу собирается.
– Он что, со мной в поход пойдет?
– Плохо ты его знаешь! Спорим, он сейчас свои конторские книги твоему дядьке передает.
– Чего человеку не сидится? Кругом почет и уважение, а его несет за тридевять земель в неведомые края.
– О тебе печется, сарацины обмануть могут, а он ушлый делец, сам любого вокруг пальца обведет.
– Меня другое волнует, справится ли Михаил Симеонович? У нас здесь что ни мануфактура, то секрет.
– Э, князь, плохо ты знаешь своего постельничего! Он скромный человек, в твои секреты нос не сует, понимает важность дела.
– О том и разговор! Выг за каждым зернышком следит, а здесь новый человек, который многого не знает.
– Поверь мне, Андрей Федорович, зря волнуешься.
– Хорошо, если так. Неуютно как-то бросать на чужого человека свое хозяйство.
– Тоже придумал! Какой он тебе чужой? Свой родственник, из самых близких твоему отцу!
Норманн ничего не ответил. Он давно уже не пытался воздействовать на разворачивающуюся вокруг него чехарду событий.
– Ахилл и Рокко собираются идти вместе с тобой, – продолжил Дидык.
– Задумали что или просто так, развеяться да мир посмотреть?
– Пищали хотят купить. Говорят, у персов цена хорошая.
– Зачем покупать? Мне на них посмотреть бы, а здесь сам сделаю.
– Ой ли? А зелье огненное где возьмешь?
– Вот это надо будет купить. Привезем сюда, Максим поможет разобраться, затем сами наладим дело.
– Хорошо бы. Поставить на стену да жребием по врагу. Эх!
Возле недостроенной арки главных ворот нетерпеливо гарцевал всадник. Увидев отмашку Дидыка, подхватил уздечку стремянной лошади и дал шпоры.
– Поберегись! Дорогу княжескому гонцу!
Красный кафтан мелькнул между домами и скрылся за строящейся крепостной стеной.
Нарочный от посадского боярина Федора Даниловича Вянгинского чинно дожидался в сенях. Завидев князя, уважительно приветствовал низким поклоном со словами:
– Здравы будьте, Андрей Федорович!
– И тебе здравствовать. Заходи в дом и рассказывай, с какими пожаловал вестями.
– Мне велено первым делом передать письмо от твоего отца. – Гонец протянул послание.
Бегло глянув на восковую печать, Норманн потянул витой шнурок. Мягкая кожа развернулась с тихим шелестом, в руках оказался довольно увесистый рулон бумаги. Вот и появился повод похвастаться почтовыми тубами с сургучной печатью. Скорняки сшили примерно сотню красивых цилиндриков, а сургуч – ерунда, всего лишь сварить смолу с мелом да добавить краситель. У него давно все готово и ждет своего часа. Почтовыми… Почтовыми… Норманн отложил в сторону послание и удивленно посмотрел в окно.
– Дидык! Сколько здесь голубей?
– Ключника или кухарку спроси, они тебе птицу на стол ставят! – обиженно ответил воевода.
– Да нет, я о другом. Кто у тебя из воинов знаток-птицелов?
– Есть несколько человек. Зачем они тебе?
– Ты про почтовых голубей слышал?
– Помилуй, Андрей Федорович, голубь не собака, в клюве ничего не принесет!
– Зато дорогу к родному гнезду всегда найдет, а тревожную весточку к лапке привязать можно.
– Ох и умен ты, князь! Велишь приказ по крепостям разослать?
– Давай, дело долгое, ждать не менее года, сначала птенец вылупится, облетает округу да силу возьмет.
Дидык нетерпеливо выбежал из терема, а Норманн развернул послание от «родителя». Вместо приветствия оно начиналось молитвой, затем шло нравоучение со ссылкой на жития святых, и только после этого шел длинный перечень поклонов от каждого родственника. Такие письма собственноручно не пишут, рука устанет на третьей странице, и без шпаргалки не обойтись, одних имен дюжины три. Если коротко, суть письма заключалась в требовании навестить Романа Михайловича, великого князя Белозерского. Далее следовало подробное описание его тяжелой болезни, затем несколько слов о слабом телом сыне князя Федоре и немощном внуке Иване. Краткое упоминание о втором сыне Василии Романовиче заканчивалось словами о постигшей весь род Белозерских немощи, никто из них не может ни меч поднять, ни на коня сесть. Отдельным абзацем шло описание княжеских богатств, к которым причислялись земли, леса, реки и озера. Раз надо навестить, так навестим, в любом случае ничего, кроме пользы от знакомства. Де-юре у них общая граница по Онежскому озеру и на севере по землям лопарей. Кроме того, проход на Волгу станет намного проще, одно дело друзья-соседи, толпа вооруженных мурманов с товаром – совсем иное. Послание заканчивалось наказом зайти на Вянгинскую пристань, что на торговом тракте из Архангельска в Новгород, и взять с собой воеводу Кречета, который приходится Норманну двоюродным дядей.
Письмо от архиепископа Василия оказалось в унисон с посланием посадского боярина Федора Даниловича. Разница только в том, что от Норманна требовали нанести визит игумену Белозерского монастыря. Здесь как раз все понятно, задумка со строительством монастыря на Соловецких островах изначально требовала хороших отношений с епископом Белозерских земель.
– Пошли кого за Выгом, – крикнул Норманн себе за спину, где должен был стоять дворецкий.
Легкий топот ног подтвердил правильность предположения.
– Что передавали на словах? – на этот раз обращение к нарочному.
– Батюшка желает легкого пути и требует посылать весточки со всеми встречными новгородскими ушкуями.
– Исполню, по весне встречных должно быть много. Первый товар из Персии всегда идет втридорога.
– Еще тебе велено с Итиля никуда не заворачивать, особенно в Оку и тем более в Клязьму.
– Снова война?
– Да нет, суздальский князь опять нуждается в деньгах, поставил заставы вдоль рек и мзду с купцов берет непомерную.
– Важная новость, я хотел с собой торговцев взять, посадить их в Нижнем, Рязани да других городах.
– Тех со мной отправишь. Все твое Федор Данилович прибавит к своему каравану и безопасно до места доведет.
– Не пограбят в дороге?
– Разбойному люду без разницы кого убивать, а князья не посмеют тронуть, с почетом встретят, с охраной проводят.
– Когда ушкуи готовить?
– Мне без разницы, сюда спешил, а обратно велено с толком да расстановкой собираться.
– Что же, успеем собрать ушкуи, бразды правления передам Михаилу Симеоновичу.
– Можешь спокойно в дорогу собираться, за тебя приедет Владимир Данилович, он более опытен и второй в роду.
– Да здесь ничего сложного нет, одна стройка и больше ничего.
– Не скажи, князь, пасхальные яйца весь Новгород удивили, а ты соглядатаев не держишь!
– Зачем они? Кругом только свои.
– Свои и предают, больше некому. Еще батюшка спрашивал про баронессу Елизавету фон Эрлах.
– Про нее я мало что могу сказать, мы практически не общались. Разве что врачеванию обучена, раненых дружинников на ноги поставила.
– Я могу увидеть тех воинов?
– У ворот увидишь каменный дом, там дежурный взвод. Спроси барона Антанаса Тутника. Он сам лечился и других укажет.
Нарочный снова низко поклонился и вышел, а Норманн засадил писаря за ответные письма. Итак, переход из Онеги на Волгу значительно упрощается, осталось приготовить подарки для игумена Кирилло-Белозерского монастыря и князя Белозерского. Первым делом направился к столярам, которые заканчивали обтягивать бархатом кресла для посадского боярина Федора Даниловича и архиепископа Василия. Пружин навили с запасом, а сделать резные детали да украсить перламутром – дело нескольких дней. В хранилище не осталось ни золота, ни серебра, все ушло на монеты. Пришлось заказывать ювелирам лампадницы из «цыганского золота» с самоцветами. Спасибо Софье Андреевне, она быстро нашла россыпи цветных камешков, так что в красивых кристаллах спессартина не было недостатка. Насобирали синий и зеленый турмалин, который Норманн решил вставить в фарфоровые чаши для князя и его семейства.
