Глава 14
Бурлаки на Волге
Камышинский брод показался тихим ужасом. На пятикилометровом участке реки виднелись многочисленные песчаные островки. Если бы между ними было просто мелководье! Увы, местами отмель заканчивалась глубокой ямой, а то и косо идущей подводной ложбиной. Норвежцы попытались проскочить с ходу и застряли – ни туда ни сюда. Это при осадке драккаров не более одного метра! Шушун поставил вереницу судов на якорь и отправил кормчих на промер глубин. Челны растянулись цепью, отмечая вешками возможные варианты прохода судов.
– Ты зачем отряд корабелов на берег высадил, да еще под обрыв? – спросил Норманн.
– Надо место подготовить под перегрузку товаров. Расшивы придется здесь бросить, если не найдем проход для судов.
– Вон сколько у нас народа, запряжем в бурлаки и перетащим через отмель.
– На мурманов посмотри! Драккары сначала на отмели встали, а теперь их на руках несут.
– И правда! А почему? Вода вроде не спадает.
– Песок намывается на препятствие, стоит расшиве коснуться грунта, и все, можно про нее забыть, на другой день вырастет остров.
Вскоре расшивы подогнали к берегу и к вечеру разгрузили, а с утра дружно впряглись в лямки и поволокли кораблики вверх по реке.
– Послушай, Шушун, почему ты начал с ушкуев и карфи? По промерам и расшиву протащим.
– Малые суда улучшат канал, течение усиливается между грунтом и днищем корабля, вымывает песок и углубляет проход.
– Понятно, а зачем ушкуи в речку загнал?
– Эх, Андрей Федорович, Андрей Федорович, то Камышинка! Или ты в набег идти не хочешь?
– Какой набег? До стойбища хана Увека почти сутки хода.
– Ты помнишь, как по весне мурманы недалече генуэзский караван пограбили, или забыл?
– Это здесь они свои галеры разгружают?
– Два часа вверх по реке и два часа пешего хода.
– Ты бывал там?
– Конечно! На берегу Иловли стойбище хана Айгура и постоялые дворы для генуэзских купцов.
– Идем! Обязательно идем!
– Возьмешь только треть дружины, остальные здесь караван сторожить должны.
– Справимся? – заволновался Норманн.
– Легко. В стойбище две дюжины юрт, а воинов и сотни не наберется. Ну и корабельщиков может быть около сотни или полторы.
– Генуэзцы будут биться?
– А как же, им есть что терять. Это китайцы смирно сидели, знали, что через твое письмо деньги себе вернут.
– Может, побольше воинов возьмем?
– Люди нужнее здесь, и я на Итиле останусь. А ты с Ахиллом иди, он воинское дело хорошо знает.
Норманн окинул взглядом берега и вынужден был согласиться с старшиной корабельщиков. Флот легко уязвим для атаки с берега, причем как конными, так и пешими силами. Преодоление брода служит слабым утешением. Река выше по течению с многочисленными отмелями и песчаными островами. Настоящая западня, местами судоходный фарватер не шире пяти метров. Достаточно зацепить багром один ушкуй, и всем остальным можно поднимать белый флаг.
Несмотря на быстрое течение Камышинки, к свайному причалу подошли с первыми лучами солнца. На берегу ровной шеренгой лежали большие лодки-однодревки, а стоящие в небольшом отдалении домики оказались пустыми. Население заблаговременно сбежало, оставив на произвол судьбы свою скотину с огородами и садами.
– Можно не спешить, – огорченно махнул рукой Норманн. – Они уже предупредили хана Айгура.
– Что ты! – воскликнул сотник корабельщиков Речан. – Здесь живут булгары с Казанки, им наш набег только на руку!
– Не понял, с чего это местным лодочникам радоваться?
– Сами по горячим следам пограбят, полон в степи соберут. Вот увидишь, их лодки быстро нас догонят.
– Не выйдет, нам самим большие долбленки пригодятся.
– Не беда, с Иловли притащат.
Пеший путь оказался затяжным подъемом на холм, с вершины которого открылся вид на стойбище и галеры у берега. Норвежцы с криками ринулись вниз, а Норманн растерялся – надо как-то организовать атаку, построиться, придумать обходной маневр. Он повернулся к Ахиллу:
– Я не смогу их остановить!
– Дикари, для них еще многие столетия тактика боя останется непостижимой загадкой.
– Что же делать?
– Беги с ними, ты вождь, должен быть рядом и биться впереди всех.
– Галеры уйдут!
– Не волнуйся, мы с корабельщиками никого не пропустим. Здесь неширокая река, легко стрелами посшибаем гребцов и рулевых.
Норманн побежал следом за своим воинством и вскоре заметил, что и сам вопит непонятно что. Удивительно, но в первый момент монголы просто наблюдали за мчащейся на них толпой. Похоже, вероятность вражеской атаки не могла прийти им в голову. Но вот послышался суматошный бой барабана. Навстречу толпе мурманов выбежали воины. Быстро встав в линию, они начали беглый обстрел из луков. Вот гады, несколько норвежцев осели наземь, немудрено, в такую толпу невозможно не попасть. Норманн на бегу метнул в лучников свой хитрый топор, затем подхватил у одного из упавших воинов тяжелый деревянный щит и послал его тарелочкой. Топоробумеранг качественно врезался в защитников стойбища, а деревяха прогудела над головами бегущих норвежцев, затем резко ушла вверх, перевернулась и упала, не долетев до монгольского строя. Казалось бы, какая ерунда, ну бросил человек топор и щит. Однако это помогло, так как лучники отвлеклись совсем на незначительное время, которого хватило атакующим, чтобы пробежать последние метры и сойтись врукопашную. За стремительным разгромом последовало буйство грабежа и насилия.
– Московский князь отрубит тебе голову! – с презрительной усмешкой процедил хан Уйгур.
Лучше бы промолчал, именно презрительное отношение заставило Норманна легонько ударить хана краем подошвы по голени. От острой боли тот громко взвыл и упал на колени.
– Твое тело разрубят на куски и бросят на пепелище как корм для собак! – зло прошипел Норманн, развернулся и пошел к захваченным галерам. Не успел он сделать и десяти шагов, как Леанта приступила к исполнению приговора, для начала отрубив пленнику ступни ног.
– Что там за вопли? – встревоженно спросил Ахилл.
– Хана делят на равные кусочки, – хмуро пошутил Норманн.
– Зачем? За него должны дать хороший выкуп!
– Размечтался. Ни один русский князь не рискнет выступить даже посредником!
– Странно, посредник всегда получает долю с выкупа.
– Князья грызутся за главенство, для этого им нужна дружба с главным беком. Они уже сотню лет женятся только на ханских дочерях.
– Одно другому не помеха.
– Еще какая помеха! Для хана Узбека сдать в аренду несколько тысяч своих воинов, что раз плюнуть.
– Нашел мне войско! Обычные пастухи на пони!
– Тем не менее это армия, и очень большая по меркам нынешней жизни.
– Вообще-то ты прав, сегодня десять тысяч вооруженных человек способны дойти до Гибралтара.
– Многочисленные армии появились только в твое время.
– В шестнадцатом веке короли Испании, Франции и Англии выводили на поле боя до двадцати тысяч солдат.
– Давай по делу. Галеры не упустил?
– Нет, поэтому за тобой вернулся. Пошли, посмотришь на лучшие корабли Европы.
В стойбище слышались женские крики, плач детей и веселый гогот – воины пожинали плоды победы.
На вид галеры показались маленькими и неуклюжими. Одна, толстая как телеграфный столб, мачта, от которой шел трос на бушприт. Но это не продольная растяжка, которая появится только через сто лет, а крепление для носового рея с маленьким парусом. Два ряда отверстий для весел с небольшой разницей по высоте вызывали недоумение. Черт-те что, а не морские корабли, хотя по грузоподъемности они практически не уступали ганзейскийм когам.
– Ахилл, я не могу прочитать название корабля, оно написано явно не на латыни.
– В Генуе живут лигуры, на борту написано «Святой Джузеппе».
– Странно, я всегда считал, что вся Италия говорит на одном языке.
– Даже в мое время говорили на трех основных языках, а латынь осталась только в университетах и церквях.
– Пошли на корабль.
– Не хочешь посмотреть на трофеи?
– Есть что-либо интересное?
– Стандартный набор для китайских купцов и аборигенов.
– Монголы не аборигены, они захватчики.
– Да ладно, как ни крути, а кочевники живут в этих краях более сотни лет, считай, пошло пятое поколение.
– Хочешь сказать, что совсем обрусели?
– Разумеется, я не увидел ни одного классического монгольского лица и по-русски все говорят, даже детишки.
– Что за трофеи? – Норманн захотел уйти от неприятной для него темы.
– Много золота, очень много, в основном в прутках. Много украшений, вероятнее всего для местных вождей.
– Вот они откуда! В обоих Сараях женских побрякушек нагребли мешками.
– Хорошая стеклянная посуда, дорогая.
– Что значит дорогая?
– Цветное стекло и в мое время стоило сумасшедшие деньги, а сейчас и подавно.
– Неужели мы делаем хуже?
– Не мы, а ты. Нет, твои стекольщики любого заткнут за пояс. В трех крайних галерах нашли приятный сюрприз.
– Билет домой? – невесело пошутил Норманн.
– Если бы! – горько выдохнул Ахилл. – Они уже загружены товарами из Китая.
– Капитаны ожидали караван из Сарай-Берке? – предположил Норманн.
– Уже допросил хозяина галер. Караваны должны подойти со дня на день. Поздравляю с богатой добычей!
– Куда нам столько? Не поместится в наши лодки!
– Сожжем?
– Попробуй. Норвежцы с корабельщиками нас обоих бросят в огонь. Пошли на борт, я хочу посмотреть устройство галеры.
– Оно тебе надо?
– До открытия портала еще одно лето, надо бы сбегать за золотишком.
– А что, правильная мысль, лесопилка у нас есть, сделаем легкие и быстроходные галеры, еще и пушки поставим.
Конструкция корпуса корабля оказалась примитивной и ничем не примечательной. Зато фальшпалуба для гребцов объяснила непонятку с небольшим разносом двух рядов весел. Вдоль бортов шла подвесная палуба с лавками разной высоты.
– Как здесь низко! – встав на четвереньки, недовольно проворчал Норманн.
– По-другому нельзя, иначе борт получится слишком высоким, и судно перевернется.
– Если только верхнюю палубу убрать.
– Так и делали во времена Ясона, затем поняли преимущество сплошной палубы.
– Ну да, безопаснее для мореплавания, и груз предохраняется от брызг и дождей.
– Эх ты! А еще называешь себя князем! Палуба в первую очередь делается для удобства в морском сражении!
– А где пленные?
– Одной толпой с монголами погнали.
– Что за спешка? Не успели стойбище захватить, а пленных уже погнали к реке.
– Нам предстоит три галеры разгрузить да собранное добро отнести. Работы как минимум на два дня.
– Ты не в курсе, куда Речан ушел?
– На постоялом дворе с погонщиками договаривается. Не на себе же трофеи до Камышинки переть!
– Правильная мысль, на верблюдах быстро всю добычу свезем к реке!
Слова о верблюдах и реке подтолкнули к новой идее. Норманн спустился на берег и направился обратно в стойбище, где еще не утихомирились норвежцы. Ульфор моментально въехал в тему и даже предложил переодеть своих воинов в одежды генуэзских купцов. Хозяева постоялых дворов недолго отнекивались, сами побежали готовить верблюдов, когда Норманн пообещал долю с захваченных караванов. Под шуточки-прибауточки оставшихся в стойбище мурманов псевдокараван вышел незадолго до заката. Смеялись и Норманн с Ахиллом, действительно, в чулках и шортах фонариком норвежцы выглядели забавными цирковыми клоунами.
Пламя занималось как-то лениво, над галерами даже не витал дымок. Странно, в каждый кораблик напихали по возу сухого камыша, по идее пожар должен был полыхнуть, охватив в одночасье все вытащенные на берег суда.
– Чего это у тебя такой пасмурный вид? – спросил подошедший Ахилл.
– Галеры не горят, а почему, понять не могу.
– Нормально горят, или ты ожидал яркого факела?
– Ну да. Дерево всегда хорошо горит.
– Дерево дереву рознь, этим кораблям за сотню лет. Мореный дуб всегда горит как бы нехотя.
– Когда они сгорят? Сколько мне ждать?
– Стой здесь сутки, если хочешь увидеть, как сгорят дотла.
– Уходить пора, вон последние верблюды через холм перевалили.
– Да не бойся ты, галеры уже не потушить! Подойди ближе и сам поймешь.
Норманн зашагал к берегу, но вскоре остановился. Действительно, подойти ближе пятидесяти метров оказалось невозможным. От внешне безопасных галер шел нестерпимый жар, который может дать пламя регенерационной печи в цехе сортовой стали.
– Я никогда не видел горящего дуба, тем более мореного.
– Ты не передумал атаковать стойбище хана Увека? – спросил Ахилл.
– Нет, конечно, – раздраженно ответил Норманн. – Это пограничное поселение, его обязательно надо снести.
– Ты как маленький ребенок. Кочевникам нечего терять, мы сегодня сожгли юрты хана Уйгура, а завтра его сын поставит новые.
– Не совсем так. Мы вырезали весь скот, нанесли роду Уйгура серьезный материальный ущерб.
– Ну да, еще припомни этот дурацкий шест с лошадиной головой и копытами! Кочевники отнюдь не глупы, просто так на испуг не возьмешь.
– Опасаешься ответного удара? – усмехнулся Норманн. – Зря. Наказание последует через русских князей.
– По меркам сегодняшнего дня от Москвы до твоего замка, как до Америки в мое время.
– Время покажет, – легкомысленно отмахнулся Норманн. – Для начала надо вернуться в замок.
– Сами вернемся, не сомневаюсь. Вот трофеи не довезем – или растеряем, или утопим.
– Вряд ли, – уверенно ответил Норманн. – На корабликах достаточно места.
– Ты в своем уме? – остановился возмущенный Ахилл. – Забыл о пленных? Или решил их отпустить?
– Пленных как раз и немного, больше половины бывшие рабы. Запряжем их в лямку, пусть тянут наш флот вверх по реке.
– Общая скорость упадет. В Онегу не успеем до первого льда.
– Разделим на группы – одни тянут, другие отдыхают в лодках.
– Выдумщик ты или жадина!
– Нам золота вполне хватит. Дружинники с норвежцами не поймут, нельзя мимо легкой добычи проходить!
– Ты князь, объясни опасность перегруза суденышек.
– Бесполезно! Я уже пытался выбросить всякий хлам. Они тащат все подряд, от глиняной миски до серебряной ложки.
– Никого не надо уговаривать, прикажи – и весь разговор, – решительно возразил Ахилл.
– Извини, я никого не хочу обижать. Мы здесь пришлые, вчера пришли, завтра уйдем, а они родились и умрут в своем времени.
– Ради своего человеколюбия потащить переполненные корабли до Новгорода?
– Недалеко от стойбища хана Увека находится столица Булгарского царства.
– Разве? Почему по пути вниз мы прошли мимо?
– Смысла не было, потому и не завернули. А сейчас обязательно зайдем, более половины бывших рабов родом из тех мест.
– И ты их отпустишь? Вот так придешь и позволишь уйти?
– У булгар и русских одни законы. Их князья должны выкупить своих людей.
– Придумал себе головную боль! Нам оплату придется ожидать! А это месяц, если не больше!
– Намного проще! Деньги отдаст их князь Маход, а что дальше, меня не интересует.
– Вообще-то я был уверен, что булгары с монголами из одной стаи.
– Они вассалы Золотой Орды. Шушун рассказал много интересного. Монголы тринадцать лет бились за Булгар и Елабугу.
– Не может быть! Батый дошел до Адриатики, а тут не смогли разбить каких-то дикарей!
– Булгары называют те времена «Бараньими войнами».
– Странное название.
– Я бы сказал, забавное. Аборигены меняли пленных монголов на баранов из расчета голова за голову.
– Не врешь? – недоверчиво спросил Ахилл.
– Сам недавно узнал! Поспрашивай корабельщиков, они расскажут много интересных историй.
– А если это обычные байки по типу скандинавских саг?
– Монголы и сегодня довольствуются ежегодной данью. Сами не суются и не пытаются управлять булгарами.
– Это мы скоро проверим, достаточно зайти на рынок, и все станет ясно.
– Неужели уже сейчас не понятно? Мы возвращаем местным князьям угнанных крестьян!
– Ну да, я не подумал. В противном случае никто бы не посмел взять к себе раба своего господина.
За разговорами вышли к Камышинке, где у свайного причала их ожидал отряд Нила.
Норманну понравилась холодная расчетливость и рассудительность Речана. Совместный набег на стойбище хана Уйгура показал отличные воинские навыки сотника, умение организовать своих корабелов и нанести врагу разящий удар. Атаку на последний оплот Золотой Орды Норманн решил нанести отдельным отрядом под командованием Речана. Хан Увек давно готовился встретить нахальных пришельцев, в этом ни у кого не было никаких сомнений. Для гарантированного успеха налет на стойбище должен отличаться от традиционных военных действий этого времени. Шушун сразу же воспротивился придуманному плану:
– Андрей Федорович, зачем мудрить с отдельным отрядом? Вон у нас какое войско, войдем в Трещиху и дружно вдарим.
– Дозоры по берегу снуют, монголы знают наши силы, сами уйдут и скот за собой угонят.
– На кой тебе это надо? Люди рыбку просят, нос от мяса воротят.
– Кочевники не умеют сеять-пахать и рыбу не ловят, побьем стада, они сами отсюда уйдут в более спокойные места.
– Чего ты на них озлобился? Ну уйдут поганые, а дальше что? На их место вернутся аланы с гор или половцы из Крыма.
– Давай не будем спорить, я сажаю людей на мелкие лодки и долбленки. Мы уходим с наступлением темноты.
– Ты посмотри на правый берег! С такой высоты тебя сразу увидят.
– С рассветом заберемся в густые камыши, а ты их подразни, привлеки внимание к каравану.
– Подразнишь тут, – проворчал Шушун, – им с высоты намного сподручнее стрелы метать.
– Отгонишь, наши луки намного сильнее. Ты дразни кочевников и медленно двигайся вверх по реке.
– Понял, сделаю, как ты велишь. И еще, ты зачем генуэзские галеры пожег?
– Сгоняю отсюда, поэтому ограбил. Купцов с охраной взял в плен, а корабли приказал сжечь.
– Злой ты, не след торговый люд обижать!
– Здесь не злоба, а обычный торговый расчет.
– В таком случае просто грабят, а ты не только купцов пленил, вдобавок флот уничтожил.
– Ты не понял. После такого погрома генуэзцы несколько лет не придут в здешние края.
– Тебе-то с этого какая польза?
– Мне? Никакой. Зато в Новгород больше товаров пойдет! Купцам прибыль, городу процветание!
– Чудной, о чужом достатке беспокоишься.
– С того достатка и нам немножко перепадет. В богатом городе больше денег и товаров.
С наступлением сумерек штурмовой отряд перебрался на лодки и отправился вверх по реке. Шли без весел по мелководью, отталкиваясь от грунта шестами. К утру забрались в камыши и начали с тревогой ожидать рассвета. Не успело над степью подняться солнце, как на людей навалилась жара. Норвежцы разомлели, перестали балагурить и доставать едкими шуточками своих товарищей, которые ходили на перехват последних караванов. К обеду все дружно, не обращая внимания на пиявок, вывалились за борт и разлеглись в воде.
– Слышь, Речан, с этой стороны чей берег?
– Ничейный, здесь никто не живет. Можно на поганых нарваться или на татарский патруль.
– Давай немного прогуляемся, вдруг речку увидим и спокойно перестоим до вечера.
– Пошли пройдемся, я в потемках не очень-то берег разглядел, где-то поблизости должна быть Тарлыковка.
Жарень! Первое время Норманн поглядывал на противоположный берег, затем махнул рукой. Кого могут заинтересовать две понуро бредущие фигуры? Ну тащатся по жаре двое охотников, и что? Прогулка оказалась бесполезной. Через час увидели текущую среди глинистых берегов мутную речушку. Вода жуть – не теплая, а горячая! Немного передохнули в тени оврага. Вокруг ни кустика, ни травинки, на растрескавшейся глине не рос даже ковыль. Не просто так саратовские степи отдали под полигоны химического оружия и учебных стрельб ракет ПВО. Безжизненный пейзаж лучше всяких слов объяснил причину безуспешных попыток захватить Волжскую Булгарию! Переждав полуденное солнце, вернулись обратно к спасительным камышам. Видя страдания Норманна, Речан нарубил камыша и быстренько соорудил пахнущий тиной крохотный шалашик. Блаженство! Глаза сомкнулись сами собой.
– Андрей Федорович! Просыпайся! Уже звезды на небе видны!
– Какие звезды? Я сквозь камыши вижу противоположный берег!
– Ты смотришь снизу вверх, а нас с высокого обрыва не увидят. Вставай, здесь близко, до атаки успеем поспать.
Дружинники помогли забраться в неустойчивую лодчонку, протянули круг конской колбасы с лепешкой из муки грубого помола и навалились на шесты.
Честно говоря, Норманн окончательно заблудился. Глядя на карту автомобильных дорог, он мог с уверенностью сказать, что бурлаки тянут кораблики между Волгоградом и Казанью. Когда на третий день пути русло реки повернуло на восток, а к вечеру на запад, он в очередной раз развернул кусок шелка и наконец нашел приметную зигзугу.
– Жигули! Это Жигули!
– Ну да, – несколько озадаченно ответил Варуч, – или по пути вниз ты не видел эти горы?
– Стойбище хана Увека находилось в Саратове!
– О Саратове ничего не слышал, а стойбище ты под корень порушил да испоганил. Придется кочевникам себе новое место искать!
Услышав слова сотника, корабелы захохотали – потомкам хана Увека уже не вернуться в родные юрты. Десять дней назад сразу после полуночи лодки тихо приткнулись к берегу реки Трещихи. Заросли высоченного бурьяна и кустарника скрывали десант от самого зоркого глаза. Норманн приказал всем отдыхать. Завтракали под аккомпанемент предрассветного щебетания маленьких пичужек, которые нахально выхватывали кусочки пресной лепешки прямо из рук. До стойбища совсем близко, монгольский форпост расположился на крутом обрыве, как бы нависал над Волгой. Со стороны речушки, где стояли лодки десанта, придется подниматься по слишком крутому подъему.
– Речан, ты там наверху был? – спросил Норманн.
– Несколько раз подходили за ярлыком, дорога к стойбищу с другой стороны, отсюда трудно пройти.
– Передай приказ, никому не бежать! Поднимаемся осторожно, без спешки. В атаку идем по моему приказу!
Речан перешел на соседний челн и тихонько поплыл вдоль берега, передавая приказ старшинам каждой лодки. Но вот завтрак окончен, дружина с негромкими матюгами выбралась на крутой берег и полезла на холм. Ближе к стойбищу склон оказался загажен всевозможными отходами. Норманн дважды вляпался в вонючие полусгнившие бараньи кишки. Обозлившись, он был готов рвать монголов голыми руками. Но вот показались засыпанные землей корзины примитивного ограждения, а между ними просматривались юрты.
– Речан! Передай по цепочке остановиться и ждать отставших!
Двое молодых корабельщиков, оскальзываясь и спотыкаясь, побежали вдоль цепи. В это время из стойбища вышла толпа воинов.
– За конями пошли, – прошептал сотник, – смена вчерашнему дозору.
– Лучникам приготовиться! Бьем гадов со спины, остальным сразу в атаку!
Дружинники зашевелились. Одни перехватывали половчее топоры, другие накладывали на лук стрелы, а монгольские воины спокойно проходили мимо всего в полусотне шагов.
– Правильная у тебя вышла задумка! – прошептал Речан. – Ишь как спокойно идут, не ждут нас сегодня.
– А мы их сейчас поздравим с Купалой.
– Рано, еще не отмечали Русальную седмицу. Сурью выпьем уже в Казани.
Норманн выпрямился, вскинул лук и выпустил стрелу в полную силу.
– Удалой у нас князь! За раз троих уложил! – воскликнул Речан.
– Это настоящий лук, а не гнутая палка, – как бы оправдываясь, ответил Норманн.
Норвежцы с воплями бежали в стойбище, а лучники и корабелы выходили на дорогу. Речан начал давать указания – одних отправил за лошадьми, других послал блокировать спуск к Волге. Лучники побежали строем в стойбище, где возле центрального шатра должна встать полусотня ханской охраны. Норманн, как и в прошлый раз, решил обойти по периметру и ударить по элите с тыла. Воинов в стойбище оказалось не в пример больше, чем при предыдущих набегах. Опасаясь нарваться на сабельный удар, на бегу достал мечи и, не ввязываясь в схватки, принялся наносить широкие рубящие удары. Вот кто-то метнул копье прямо из юрты. Норманн забежал сбоку, разрубил небрежно наброшенные шкуры и, выставив перед собой мечи, прыгнул в вонючий полумрак. Слепо размахивая мечами, прокатился по затоптанному ковру и оказался в ногах у раненого воина. Без раздумий коротким уколом проткнул противника насквозь, затем сместился вправо и увидел второго с копьем. Монгол бросил оружие и выставил перед собой руки.
– Извини, ничего личного, мне надо бежать дальше.
Меч неожиданно легко разрубил туловище вместе с кольчугой. Норманн побежал дальше, высматривая купол центральной юрты. Ага, вот где он! Теплый степной ветер слегка морщил традиционно голубой шелк. Шатер стоял посреди просторной площадки, а монгольские лучники растянулись в длинную шеренгу. Плохо, незаметно не подойти, стрелять нельзя, надо как можно дольше оставаться незамеченым. Но вот прилетели первые стрелы корабельных лучников, причем весьма умело, сказался опыт предыдущих атак. Монголы сразу изготовились, пытаясь определить направление исходящей угрозы. Норманн в один рывок забежал за шатер, перевел дыхание и осторожно вспорол мечом голубой шелк. Это оказалось женское отделение, причем дамы проворно упали на ковры. Умные красавицы, даже не пикнули! Понимают последствия поднятого крика.
– Хорошие девоньки! Лежите тихо, и вас отдадут самому щедрому господину.
– Не обманешь? – прошептала чернявая красотка.
– Зачем? Не в свинарник же тебя посылать!
– В центральном помещении сидит шаман! – благодарно прошептала девица.
Уже хорошо. Норманн крадучись перешел в спальню хана, затем в сектор приема личных друзей, затем осторожно отодвинул ковер. Сутулый старичок, стоя на коленях, с маниакальной методичностью колотил кулаками по ковру, выкрикивая при этом одно и то же слово.
– Ты меня звал? – Норманн вошел с усмешкой на губах.
Короткий взмах меча, и голова в засаленной шапчонке покатилась по ковру. Хан Увек хорошо просматривался через шелк. Он величественно восседал на маленькой лохматой лошаденке. А круп-то этой скотины буквально упирается в шатер! Да что тут думать, прыгать надо! С коротким разбегом Норманн зафигачил коняге сапогом под зад, та с места в галоп. Хан конечно же удержался в седле, да только его лихой выезд был воспринят личной охраной как атака. Монголы с визгом и улюлюканьем рванули следом, ну а Норманну ничего не оставалось, кроме как, размахивая мечами, броситься вдогонку.
Что ни говори, но степняки показали себя отважными воинами. Не прошло и двух часов после захвата стойбища, а конный отряд в три сотни сабель в отчаянной атаке попытался выбить пришельцев.
– Князь! – на бегу взволнованно закричал гонец. – Поганые лавой идут!
– Речан! Расставь лучников между корзинами, пусть начинают стрелять при первой возможности.
– Я понял! Где корабельщикам встать?
– Собери толпой перед входом, по моей команде они должны уйти за юрты.
– Нам что делать? – внешне спокойно спросил Ульфор.
– Собирай своих воинов, сейчас начнем веселиться.
Придуманная экспромтом засада сработала на все сто. Норманн прибежал к въезду в стойбище, когда до всадников оставалось не далее полукилометра. Самые нетерпеливые лучники уже начали пускать стрелы, а преградившие дорогу корабельщики скептически оглядывались, пытаясь представить возможное развитие событий. Приближение кавалерийской лавы завораживало своей динамикой. Монголы гнали коней с беспощадной жестокостью. Вот стрела ударила лошадке в бок, бедное животное начало замедлять галоп, но наездник принялся ее нещадно хлестать, пока обессилевшая от потери крови лошадь не рухнула на землю. Засмотрелся, однако, пора.
– Всем в стороны! Освободить дорогу!
Корабельщики проворно нырнули за укрытия, поджидая реакции всадников на подготовленный сюрприз. Расчет Норманна полностью оправдался: монголы неслись на всем скаку в свое родное стойбище, а оказались в длинном коридоре из жердей, конских шкур и затертых до дыр ковров. Если наездники понимали хилость ограждения, то лошади воспринимали преграду как непреодолимое препятствие. Дружный удар норвежцев и корабельщиков не оставил нападающим для раздумий даже мгновения. Статичные, да еще и скученные всадники оказались совершенно беспомощными против пехоты. Понимая это, монголы попытались спешиться, но их сразу прижимали к земле и притягивали ремешками руки к ногам.
– Ловко, а! – прокомментировал Норманн завершение неначавшейся битвы.
– Умеешь ты на ровном месте каверзу придумать! – восхитился Речан.
– Будто сам не знаешь, что лошадь не баран, головой в закрытые ворота биться не будет.
– Это каждый знает, да не всякий додумается на пути кавалерии поставить простую завесу.
– Вот уж неправда! Ты сам как против конного стоишь?
– Нам на суше редко приходится биться, с верховыми поступаем просто, перед лошадиной мордой плащом махнул, затем седока за ногу.
Речан прав, расцвет кавалерии наступит при массовом применении огнестрельного оружия. Сейчас одинокий воин с копьем без проблем отобьется от двух верховых. И флажок на кончике копья крепят не ради забавы, а для лошади, чтоб она в горячке аллюра вовремя увидела угрозу для собственной лошадиной жизни.
– Ну ладно, здесь и без нас справятся. Пора людей за скотом посылать да место для коптилен подыскивать.
– Ты вот что, – Норманн вспомнил загаженный склон холма, – вели забросать юрты кишками и прочими отходами.
– Хочешь поганых с насиженного места согнать? А что, правильное дело, отсюда вся река как на ладони.
Вообще-то о стратегии Норманн не думал, он всего лишь желал отомстить за изгаженные сапоги.
– Что там за крик? – насторожился Речан. – Пойдем, глянем, как бы между собой не задрались.
Пленных согнали в центр стойбища, ханский шатер уже убрали, даже конские шкуры успели унести. Большая группа монгольских воинов что-то ожесточенно кричала, по всей видимости, угрожала карами. Норвежцы без видимых эмоций подхватывали крикунов под руки и с разбега бросали с обрыва.
– Зачем это они пленников в реке топят? – поразился Норманн.
– Кому нужен буйный раб? Таких никто не купит, да и в пути с ними сплошная колгота.
– А, вот ты где! – воскликнул Ульфор. – Пойдем трофеями похвастаюсь, тебе обязательно надо это увидеть.
– Мы схорон нашли! – добавил Геланд. – Они под стойбищем пещеру вырыли и сносили туда воровскую добычу.
– Может, это собранная мзда за ярлыки? – неуверенно ответил Речан.
– Поэтому и зовем, у тебя не должно оставаться сомнений. Стойбище промышляло разбоем!
– Не поверю! – настаивал Речан. – У них нет ни одной лодки!
– Погоди, а караванные пути не проходят поблизости? – спросил Норманн.
– Бывает, когда Итиль в этих местах совсем мелеет, караваны идут напрямую в Рязань.
Выкопанная в песчанике пещера оказалась заполнена персидским, генуэзским и русским транзитным товаром. Традиционная транспортная упаковка не оставляла сомнений в разбойном захвате спрятанных богатств.
– Речан, приведи сюда пленных генуэзцев, они должны засвидетельствовать факт нападения на купцов.
– Нам-то какая выгода? Сами заморских гостей ограбили, а на других пальцем показываем!
– Мы вправе грабить на чужой земле, здесь хан Узбек обязан защищать торговые караваны!
– Надо бы список составить, – заметил подошедший Ахилл.
– А что, верная мысль! Генуэзцы не упустят своего шанса посадить хана на счетчик.
– Доверь это дело мне, я для них нейтральный иностранец.
– Судя по хитрой физиономии, ты явно что-то придумал.
– Всего лишь продолжение твоей генеральной линии. Позволю купцам увеличить список найденных товаров.
Покидая стойбище, Норманн не забыл установить шест с лошадиной головой и привязанными крест-накрест передними конскими ногами. Простенькая работа потребовала серьезного напряжения сил. Вокруг было черно от полчищ жирных мух. От нестерпимой вони гниющих остатков он чуть было не потерял сознание.
Хан Узбек всегда старался показать свое превосходство над беклярибеком Кутлугом, и поход на Ширван задумывался именно с этой целью. Захват Шемахи не только покорит богатую землю, но и откроет путь в Персию. Победа привлечет к нему большинство ханов Золотой Орды, ради золота и парчи они приведут к его шатру всех своих воинов. Ибо каждый пастух знает о неисчислимых богатствах в персидских городах. Покорение Ширвана покончит с главенством Кутлуга, желанную шапку беклярибека ханы на коленях принесут в шатер Узбека. Но это в будущем, а сейчас улусы неохотно отдавали своих воинов. Род Ногая в очередной раз попытался уйти в придонские степи и подчинился воле Узбека только под клятву вернуть им Аштархан. В результате удалось собрать все шесть туменов, что было более чем достаточно для взятия крепости. Правда, злые языки продолжали напоминать о предыдущих походах, которые закончились бесславным возвращением с пустыми руками. Встреча с посланцем беклярибека Кутлуга произошла в Дербенте, где хан дожидался сбора туменов.
– Люди должны жить в степи, а не среди каменных стен! – Гонец недовольно скривил лицо.
– Ты принес слово беклярибека, так говори!
– Каждый раз, присылая мне мзду, ты жалуешься на свою скудную жизнь! – нагло глядя в глаза, заговорил гонец. – Сейчас сам закрыл купцам дорогу и не получишь ни единой золотой монетки, а недовольство ханов только увеличится! Ты задушил хана Ногая и забрал себе Аштархан. Возвращая богатый город его сыну, как неразумное дитя прижимаешь к груди ядовитую змею. Видно, мозги совсем заплыли жиром, если собрался идти на Ширван. Гордыня помутила твой разум. Возвращайся назад!
– Я услышал слова беклярибека, можешь идти.
– Ты от страха проглотил язык и боишься ответить Кутлугу?
– Моим ответом станет золото персов!
Шемаха встретила еще более высокими стенами, чем десять лет назад, а перед закрытыми воротами лежала гора огромных камней. Хан Узбек с ходу послал воинов на штурм. Делая ставку на численное превосходство, он собирался перебить защитников на городских стенах и таким образом захватить столицу Ширвана. Первым неприятным сюрпризом оказался быстрый приход войск султана Бахадура. С этим ничего не поделать, отвесные скалы и глубокие ущелья преграждали подходы к южной дороге. Тумены день за днем продолжали упорно лезть на стены, пытаясь сломить сопротивление персов. Затем случилось непредвиденное: в начале очередного штурма на стене раздались громкие хлопки, а под ноги бегущего отряда упали черные шары. Некоторые воины даже успели взять их в руки – железо, кузнецы за него заплатят. Взрывы разорвали в клочья несколько человек, остальные обратились в паническое бегство. Два дня ханы не могли послать своих людей на стены, пришлось для острастки засечь до смерти нескольких сотников. Увы, и следующий штурм закончился на полпути до стен, причем на этот раз разорванных на куски воинов оказалось вдвое больше.
– Хан! – В юрту с тревогой на лице вбежал сотник Судур. – Воины тумена Ногая открыто собираются в обратный путь!
– Что сказал их темник? – стараясь сохранить спокойствие, спросил хан Узбек.
– Он смеется над тобой, называет тупоголовым бараном!
– Хан Курдюм! – Побагровевший Узбек повернулся к своему другу: – Бери три тумена и вырежи всех псов до единого!
– Слушаюсь, хан! – Курдюм поднялся с колен и побежал исполнять приказ.
Дальше произошло невероятное – тумены отказались встать против рода Ногая! Хан Курдюм уткнулся лбом в ковер и молча выслушивал истеричные угрозы Узбека. Ситуация действительно патовая: под стенами Шемахи полегло много воинов, некоторые тумены сократились почти на треть. И если бы проблема заключалась только в недосягаемой добыче. Увы, все намного хуже. Хан Узбек принял ислам и встал против родовых шаманов. Каждый человек обязан помнить предков и приносить их духам жертвы, но Узбек бормотал слова на чужом языке. Он забыл свой род, предал память великого Чингисхана. Для многих улусов правитель стал чужим.
– Чтобы добиться послушания воинов, им необходимо пообещать богатую добычу, – дрожащим голосом произнес Курдюм.
– Хорошо, собирай темников и сотников, я прилюдно откажусь от своей доли в Шемахе.
Любая война ведется только ради добычи. Люди вооружаются и идут убивать с уверенностью собственной неуязвимости и надеждой на халяву разбогатеть. Быстро нашлись отчаянные головы, они долго ходили по туменам, уговаривая пойти на последний и решительный штурм. Наконец набралось нужное количество воинов, только штурм снова закончился паническим бегством. Под стенами осталась сотня разорванных в клочья тел, и самое плохое, принесли воинов без рук или ног. Подобный финал послужил самым убедительным доводом против продолжения осады, никто не хотел оказаться калекой.
– Прикажите своим людям бежать быстрее! – исступленно кричал хан Узбек. – Ползут к стенам словно дождевые черви!
– Хан, войско не пойдет на стены Шемахи! – решительно ответил хан Курдюм.
Блистательные завоевания Чингисхана и его сыновей остались в далеком прошлом, за прошедшее столетие ханы забыли о тупом послушании. Междоусобные свары, отрава и стрела в спину давно уже стали привычным делом. Идеалом Орды оказалось золото, которое можно получить только в шатре правителя. Противостояние под Шемахой грозило перерасти в очередную золотоордынскую разборку, которые иногда продолжались до десяти лет. Положение спас нарочный из Дербента.
– Хан! – Гонец обессиленно упал на колени. – Город захвачен разбойниками!
Новость дала хороший повод сохранить лицо: его воины освободят Дербент и вправе ограбить жителей никчемного города. Хан Узбек приказал уходить. Повеселевшее войско быстро собралось в обратную дорогу, да радость оказалась преждевременной. Дербент действительно оказался разграбленным, причем подчистую: ни у жителей, ни в складах не нашлось даже вяленой рыбины. Это уже чересчур. Воины со смехом показывали хану свои поношенные штаны и халаты, затем благодарили за богатую добычу. Надо было что-то делать, причем срочно. Темников можно усмирить силой или задобрить обещаниями, недовольному войску требуется только добыча. Спасительная весть прилетела из Сарай-Бату.
– Хан! – Обессиленный гонец рухнул в ноги. – Разбойники ограбили стойбище и купцов!
Неслыханное дело! Кто-то неведомый осмелился ограбить стойбище!
– Что это за люди? – Хана Узбека буквально затрясло от злости. – Откуда они пришли и куда ушли?
– Никто не знает, появились на лодках и скрылись по воде. С собой увели всех людей, оставив только детей и стариков.
Да что тут думать! Сначала Дербент, затем Сарай-Бату…
– Они пришли с юга! Поворачиваем обратно!
– У нас нет больших лодок! – хмуро заметил темник Чилгир.
– Берегом пойдем, перехватим разбойников во время ночевки.
– Ты хочешь завести нас в страну горящей земли? Воины не пойдут туда! – возразил хан Курдюм.
– Они разграбили Сарай-Берке! По нашим обычаям взятая в бою добыча остается собственностью воина!
– Мой тумен не пойдет! – твердо заявил хан Бурул.
Ханы пререкались несколько дней. Спор мог продолжаться до бесконечности, если бы не новый гонец, на этот раз из Сарай-Берке.
– Хан! Разбойники разграбили твое стойбище! Они увели твоих жен! И еще они… – Гонец подполз и что-то прошептал на ухо.
Хан Узбек вскочил как ужаленный:
– Сегодня выходим в Аштархан!
Что такое тайна? Это новость, которая быстро становится общеизвестной. О поставленных в стойбищах жутких колдовских знаках взволнованно заговорило все войско. Сначала заживо сгорел шаман в Сарай-Бату, затем в Сарай-Берке, в стойбище хана Уйгура в одночасье погибло сразу четверо. Войско зароптало – пока они теряли своих товарищей под стенами Шемахи, неведомые разбойники разграбили их юрты и увели в рабство родственников. Сообщение о небывалой по жестокости расправе над ханом Уйгуром дополнилось новостью о казни хана Увека. Его с ближайшими родственниками как падаль сбросили с обрыва в Итиль. Это окончательно взбудоражило войско. Осиротевшие тумены ударили в вестовой колокол, встали рядом с воинами Ногая и потребовали ясак.
Тут бы хану Узбеку проявить гибкость и утихомирить страсти, а он поступил наоборот, приказал найти и казнить зачинщиков. Ответом послужил открытый бунт, хан Курдюм увел в Аштархан пять туменов, а ногайцы нагло потребовали убираться с их земли. Что касается правителя Золотой Орды беклярибека Кутлуга, то услышав о смене власти в Западном улусе, он даже не поинтересовался именем нового бека.
