Книга: Сектант
Назад: Часть первая ДЕРЕВНЯ
Дальше: Часть третья МОСКВА

Часть вторая
ГОРОД

Путь до Пескова был неблизким. Хотя по меркам двадцать первого века — рукой подать. Тридцать километров к западу от Пескова. На автобусе — полчаса, на машине — минут двадцать.
Пешком — целый день.
Сергей утром понедельника собрал свои немногочисленные вещи, замотал меч в тряпки — почему-то расстаться с ним было выше его сил — обнялся с Никитичем, отказался от предложенной суммы денег — все-таки трофейный кошелек пригодится — присел на дорожку.
— Хотя работник из тябя хряновый был, — сказал Никитич — больше вряда, цем пользы, но парень ты няплохой. Хотя и сяктант. Если в городе разонравится, возврасцайся… Пцелки тябя дождутся…
Сергей чуть не расплакался. На сердце и так было тяжело, он все-таки привязался к пасечнику за месяц, а тут еще такое приглашение. Не просто дань вежливости, теперь у Сергея было куда вернуться… Он больше не был перекати-полем.
— Ладно тебе, дядя Анисим, — Сергей сделал вид, что и не собирался плакать, — зачем тебе такое сокровище, как я? Одни убытки.
— Ага, — пихнул его в бок локтем Никитич, — одних патронов сколько пожег без толку. Сярежа…
— Что?
— А когда Алена вярнется, ей говорить, где ты есть?
Никитич хитро подмигнул. Сергей тяжело вздохнул. Алена, Алена…
— Если захочет узнать — скажи.
Из Козьей горы Сергей отправился в Загорки. Там нужно поговорить с Поводнем о том, как можно получить паспорт, да и вообще Загорки были на пути в Песков. Козья-то гора почти на самой границе была.
В Загорках Сергей ждал сюрприз.
— Паспорт? Какой паспорт? — нешуточно удивился председатель Паша, когда Сергей спросил у него, как можно получить паспорт, — Ты цто, за границу собрался?
— Почему за границу?
— Так в СССР нет внутрянних паспортов. Только цтобы за границу поехать.
Так… В СССР нет паспортов. Сергей уже привык к мысли, что он — в альтернативной истории, но окружающий мир постоянно подкидывал ему сюрпризы.
— Почему нет? — задал несколько глупый вопрос.
Поводень вздохнул:
— Цто такое паспорт?
— Эээ…
Хороший вопрос.
— Удостоверение личности?
— Паспорт, товарищ Вышинский, есть документ, удостовяряющий право на отлуцку из места постоянного проживания и служит для целей ляшения граждан права на свободное пярямясцение в пряделах страны. Паспорта — один из инструментов поляцейского государства и в подлинно свободной стране, которой является Союз ССР, паспортов нет.
Зашибись. Это что же получается, подумал Сергей, Российская Федерация 2010 года — полицейское государство и менее свободно, чем СССР 1925 года? Пусть и параллельного мира.
— Постой, Паша, — решил уточнить Сергей, — а если у меня, скажем, на улице попросят документ…
— Кто попросит?
— Милиция.
— Уже два года как издан дякрет ВЦИК и Совнаркома о том, цто никто ня имеет право требовать от граждан паспорта или иные документы, удостовяряющие лицность. СССР — страна свободная.
— Это что же, я могу приехать, куда захочу, поселиться, и прописка не нужна?
— Нет, прописка нужна. В городах если.
— А как же меня пропишут без паспорта?
— Да по любому документу. Вон, если хоцешь, справку тябе из сельсовета дадут, цто ты проживаешь в Козьей горе, по ней и пропишут.
Сергей все больше и больше терял ощущение реальности.
— А если мне в милиции скажут…
— Зацем в милиции? Ты к владельцу дома, где прописываешься, придешь, справку покажешь, он тябя в домовой книге запишет, а потом в милиции зарягистрирует. Самому-то зацем идти?
СССР — свободная страна… Бред.
— Так что, удостоверений личности нет совсем?
— Поцему? Есть. Каждый гражданин имеет право их полуцить. Право, а не обязанность.
— А как их можно получить?
— А тябе зацем?
Сергей подумал секунду:
— Да вот видишь, Паша, — он тряхнул котомкой, — в город я уезжаю. По слухам, беляки хотят мне отомстить за смерть капитана Ждана…
— Бежишь? — глаза Паши начали пугающе белеть, — Трусишь?!
— Паша, — Сергей испугался, — Трусить, не трусить, а в спину выстрелят из кустов — никакая смелость не поможет…
— Ладно, — Поводень сел за стол, — Тябе цего, удостоверение нужно?
— Ну… Да…
— Справка из сельсовета о проживании есть?
— Ээ…
— Ладно, потом напишу. Помню, приходил Никитиц, вписывал тябя как проживающаго…
Паша почему-то покосился на огромную пустую бутыль, пылившуюся в углу.
— Дяржи, — он толкнул Сергею желтоватый лист бумаги и чернильницу с ручкой.
Сергей озадаченно покрутил «ручку» — деревянную палочку с острым металлическим наконечником сложной фигурной формы. Теоретически понятно, как ею писать — макаешь в чернила и пишешь. А вот на практике…
Сергей и шариковой-то ручкой писал коряво, а уж этим писалом… Заявление получилось написанное огромными, кривобоко-разномастными буквами, испещренное кляксами — хорошо хоть маленькими. Поводень, когда увидел его, даже удивился:
— А я думал, ты грамотный сяктант…
Сам он заполнял бланк удостоверения быстро и аккуратно, тюкая в чернильницу ручкой, как автомат:
— Вышинский… Сяргей… Отцество?
— Аркадьевич.
— Год, месяц и цисло рождения?
— Тысяча девятьсот… Тысяча девятьсот. Октябрь. Первое.
— Первое… Октября… Место постоянного проживания: дяревня Козья Гора… Загорской волости… Пясковского уезда… Пясковской губернии… Род занятий: крястьянин… Отношение к отбыванию воинской повинности: военнообязанный…
— Что?
— А что? — настроение Паши как-то испортилось, — Ты — гражданин СССР?
— Д-да.
— Гражданин. Служба в рядах РККА — обязанность каждого гражданина от 21 до 40 лет. Или ты по рялигиозным убяждениям служить ня можешь?
— Н-нет.
— Я тоже думаю, что капитан Ждан не согласился бы, цто тябе вера оружие брать в руки ня разряшает. Приедешь в Песков — встанешь на уцет в военкомате…
Вот блин… И здесь военкомат его достал…
— Сямейное положение?
— Холост.
— Холост… Дяржи. Вот здесь распишись.
Сергей стал озадаченным обладателем небольшой книжечки с черой картонной обложкой на которой краснел герб СССР или, вернее, РСФСР, потому что на советский герб он не походил и к тому же сверху так и было написано «Р.С.Ф.С.Р.». Под гербом — жирные красные буквы «Удостоверение личности», подчеркнутые толстой линией. Сергей открыл книжечку:
— А фото? Тут написано «Место для фотографической карточки».
— У тябя она есть?
— Нет.
— Вот и ня требуй. Картоцка вклеивается по желанию владельца. Захоцешь — в городе снимешься, и в милицию принесешь, они тябе яе и вклеют. Все. Держи и проваливай.
Сергей вышел из волисполкома и еще раз внимательно осмотрел «паспорт». Забавно… В многочисленных книгах о фэнтезийных мирах ему никогда не попадалось упоминание о том, чтобы главные герои имели паспорта, удостоверения личности или какие-нибудь там подорожные. Не говоря уж о прописке, уплате налогов и постановке на воинский учет. Забавно…
По дороге из Загорок — Сергей героически не подумав отправился в Песков пешком — ему попалась попутка. Местного разлива — телега с кучером. Кучером оказался, как ни странно, приснопамятный Кузьмич, который был первым человеком этого мира, встреченный Сергеем после переноса.
Кузьмич был печником, очень хорошим, очень известным, и ехал в город, чтобы по заказу одного из знакомых, посмотреть захандрившую печь. Причину поездки Кузьмич рассказывал долго, многословно, постоянно отвлекаясь на всплывающие в памяти истории, сиквелы, приквелы, вбоквелы и совершенно не имеющие отношения как к поездке, так и к печам вообще. Слушатель ему был нужен постольку-поскольку и Сергей под монотонную речь думал о своем, периодически вставляя: «Ага», «Угу», «Да ну» и один раз даже «Не может быть».
Что нужно в городе? Документы есть, спасибо Паше Поводню, есть оружие на всякий случай — хотя город — не деревня и там повсюду милиция — есть деньги. Есть жилье на первое время: Никитич дал адрес своей дальней родственницы, «кумы деверя золовки двоюродной сестры», которая сдавала комнату за недорого. Что нужно?
Нужно, во-первых, найти подходы к магам, чтобы найти путь назад. Если в этом мире есть артефакт, есть колдуньи и есть Вацетис, кем бы он ни был, то есть и маги. Однако чтобы их найти нужно «во-вторых». Деньги. Трофейного кошелька надолго не хватит, а поиски могут затянуться. Значит, нужна работа. Воровать Сергей не умел, а грабить — не хотел. Работа. Причем такая, чтобы отвечала требованиям: туда должны брать без образования, не обращать внимания на частые отлучки или с возможностью бесконтрольно перемещаться по городу, и чтобы платили достаточно, чтобы не помереть с голоду и иметь возможность платить за квартиру. Так сразу в голову не приходило, кем можно работать в двадцать пятом году на таких условиях. Хотя, погодите…
Сергею пришла в голову интересная мысль, но он скрутил ее и запихнул в дальний уголок сознания. Сначала план, мысли — потом.
Итак, поиск подходов к магам, деньги, работа… Далее. Чтобы найти подходящую работу нужно придумать другую легенду. Представить хозяина, который возьмет на работу «сяктанта» Сергей не мог. Хотя, здесь же нет хозяев… Еще хуже, значит, на работу берет отдел кадров, который от одного слова «сектант» перекреститься не обращая внимания на атеизм.
Чтобы придумать правдоподобную легенду, нужны знания о мире. О ближайшей истории, чтобы не ляпнуть что-то вроде «Это было, когда я в танковых войсках воевал с Ковпаком против Колчака». Об окружающей географии, уже был случай, когда в разговоре с Данилой Сергей просто не понял о чем идет речь, что за город Ямбург упоминается, пока Данила не уточнил, что Ямбург недавно переименовали в честь эстонского революционера в Кингисепп. О ценах, в конце концов, чтобы не переплатить на рынке, когда торгуешься. Нужно, кстати, подобрать себе нормальную, в смысле, не выделяющуюся из толпы одежду. А то в костюме ролевика или в крестьянской одежде и сапогах с дыркой он несколько бросается в глаза.
Может, подстричься и бороду сбрить? Сергей подумал и отказался от этой идеи. Хотя и говорили, что он из-за длинных волос и бороды похож на дьячка, однако он как-то привык к ним. По сути, они — все, что осталось от прежнего Сергея.
Итак, подытожим. Подходы к магам, работа, легенда, внешность. Перечень действий? Сегодня — отдохнуть, завтра — поход по городу, ознакомиться с планом Пескова и зайти на рынок, присмотреться к ценам, послезавтра и послепослезавтра — засесть в библиотеке и прочитать учебники, после чего — один день на продумывание легенды и поиск работы. Точка. Теперь можно обдумать всплывшую мысль…
Все-таки он — из будущего. И, соответственно, знает многое из того, чего здесь еще нет. Нет, неправильно сформулировал. ЧЕТКО он не знает ничего, ни устройства автомата Калашникова — тем более, его уже, кажется, изобрели без него — ни чертежей атомной бомбы. Но он знает ТЕНДЕНЦИИ.
Может, подсказать, к примеру обратить внимание на генетику… хотя это плохой пример. Генетика ведь была объявлена лженаукой. Ляпнешь не то и привет. Или она при Сталине была объявлена? А Сталин здесь вроде как не у власти… Тогда ее и без меня разовьют… Что еще?
Автоматы, чтобы не встречать войну с тремя винтовками на человека… в смысле с одной винтовкой на троих… Зенитки, Сергей вспомнил жуткую конструкцию из фильма про войну — счетверенный пулемет «Максим»… Про кавалерию можно, чтобы с шашками на танки не кидались, хотя это все-таки поэтическое преувеличение: Сергей не мог представить ни идиота, который ринется рубить металлическую броню, ни идиота, который может это всерьез рассказывать…
Сергей вздохнул. Все это хорошо и интересно, но как-то не сулит прибыли. Ну, найдет он, кому рассказать, ну, выслушают его. Потом что? Деньги клянчить, мол, я рассказал вам, дайте копеечку… Нет, не пойдет. И почему, кстати, он думает только о военных разработках?
Можно предложить развивать автопром. А что, может, хоть за восемьдесят лет наши научаться строить нормальные автомобили. Или компьютеры. Будут, к примеру, компьютеры не «Эппл», а «Яблоко». А что, забавно: системный блок «Антоновка», ноутбук «Белый налив», наладонник «Ранетка»…
В душе Сергея шевельнулось чувство, незнакомое чувство. Действительно, было бы здорово. Не «прикольно», а именно здорово. Ведь он, Сергей, может сделать так, чтобы Россия — пока СССР — хоть и в параллельном мире, хоть в одном из направлений стала первой в мире.
Автомобили и компьютеры — навряд ли, все, что Сергей знал об автомобилях, наверняка знали и местные. А вот что-нибудь попроще… Может, одежда? Почему все носят американские джинсы? Кстати, а это идея! Не только про джинсы, вообще про одежду! Это же просто: как выглядит одежда, которая будет пользоваться популярностью в будущем, он помнит, объяснить, как ее сшить — сможет. Договориться с каким-нибудь портным о проценте от продаж и всё! На одной мини-юбке озолотиться можно. Или, возвращаясь к военной теме, камуфляж. Почему его придумали только после войны? Идея-то простая, почему она раньше в голову никому не пришла? Стоп-стоп-стоп…
Простая идея… не пришедшая никому в голову… Простая… Никому… Эврика!
Зачем ему чертежи автомата?! Простые вещи! «Простота — ключ ко всему» — вспомнились слова из прочитанного когда-то детектива. Есть множество простых, примитивных вещей, которые есть в двадцать первом веке и нет в двадцать пятом году. Тот же памятный степлер, к примеру. Запатентовать идею, патент продать государству и все! А сколько можно такого навспоминать… Безопасные бритвы, застежки-молнии, электрокипятильники, зажигалки «Зиппо»… Шариковые ручки, наконец, вспомнил Сергей свои мучения с пером.
Решено. От плана не отказываемся, но попутно покупаем блокнот, ручку — карандаш! — и записываем все, что сможем вспомнить, начиная с одежды и заканчивая зенитками. Потом на досуге, подумал Сергей, перешерстю список и подумаю, как извлечь из него выгоду.
Пока он размышлял, наступил вечер. В Песков они с Кузьмичом въехали уже в сумерках.
— Тпррру! — Кузьмич остановил транспорт, — Ну цто, Сярежа, тябе во-он туда.
Он указал на уходящую в сторону узкую улочку с частными домами. Вообще пока все дома были частными, так что у Сергея возникало подозрение, что Песков здешнего мира — вроде Загорок, только чуть больше.
— Вон там живет тетка Татьяна, в зяленом доме с петухом на крыше. Мне туда не с руки подъязжать, она на мяня зла ясцо с… давно уже. Иди. Справа дом, в смысле, слева. Недаляко.
Сергей спрыгнул с телеги, закинул на плечо котомку, сверток с мечом, поблагодарил, попрощался и двинулся в полутемную улочку.
Забавно получилось: месяц назад Кузьмич привез в Козью гору непонятного приблуду, ничего не знающего о здешнем мире, «сяктанта Сярежу», потом привез в Загорки «Сярежу», но уже известного крестьянина, работника пасечника Никитича, беспаспортного батрака, а теперь он же доставил в Песков свободную личность, с деньгами и документами, вооруженного и участвовавшего в боях с беляками. Интересно, как его встретит Песков, надо надеяться, не беспризорниками и беляками?
А еще интересно, как можно увидеть петуха на крыше там, где уже почти наступила ночь? Хотя, небо еще светлое, если петух похож на петуха, а не на абстракцию, он его увидит.
Справа, в смысле, слева… На всякий случай Сергей осматривал дома по обе стороны. Ага, вон он, кажется, все-таки слева, кажется зеленый, и черный петух виден на фоне розового неба…
— Привет!
Сергей замер.
Из росших по краям улочки кустов выползли на дорогу две фигуры.
— Кажется, тут навозом запахло, — нагло протянул один из вышедших.
— Или ладаном, — непонятно уточнил второй.
Оба выглядели как близнецы: светлые брюки, рубашки с короткими рукавами и виднеющимися в расстегнутых воротах тельняшками, надвинутые на глаза кепки, окурки в уголках ртов. Просто копии российских гопников, так и казалось, сейчас спросят: «Семки есть?»
— Не-а, навозом, — первый «гопник» забросил в рот семечки и сплюнул шелуху, показывая, что семки у них есть свои. И рожу они набьют просто так, не заморачиваясь поводом…
— Слышишь, ты, бычок дярявенский, ты чего у нас в городе забыл?
Выхватить и выстрелить.
Замечательное действие, которое сложно выполнить, когда наган лежит в котомке на дне под одеждой. Все-таки правы американцы: «Чтобы пистолет пригодился тебе однажды, нужно держать его под рукой всю жизнь»…
— А мы яму сяйчас объясним, что у нас в городе…
Сергей нащупал за спиной сверток, сдвинул его…
Меч вылетел с шелестом и описал свистящую восьмерку. Сергей замер в боевой стойке, сбросив котомку.
«Ребята, мне совсем, СОВСЕМ, не хочется вас убивать…»
Одновременно парни, мгновенно переключившись от пьяного юмора к пьяной агрессии, выхватили ножи. И попятились.
Меч был длиннее обеих ножей, вместе взятых.
До парней дошло, что им попался не безобидный деревенский парнишка, испуганный большим городом, а личность опаснее.
— Эй, ты чего? — махнул рукой один из хулиганов, неуклюже пряча нож, — Мы же только… это…
Сергей молчал. Меч все так же опасно блестел.
— Эй… — хулиган замолчал. А что тут скажешь?
Сергей, не сводя с парней глаз, наклонился, подобрал котомку и двинулся на парней. Честно говоря, он сам слабо представлял, что будет делать, если те не испугаются.
Парни испугались:
— Эй, ну ты, мы же просто…
Развернулись и бросились бежать.
Сергей остановился, посмотрел, как они исчезают в проходе между домами. Глубоко вздохнул и вытер пот.
Чтоб вам пусто было, идиотам…
Сергей уже подходил к искомому «дому с петухом», как за спиной упал кусок земли и раздался крик:
— Мя тябя запомнили!
Запомнили, запомнили…
Вот еще одна проблема.
Сергей прошел в калитку, поднял на крыльцо и постучал в дверь. Открыла женщина, точно такая же, как Сергей уже привык видеть в деревнях: непонятного возраста, то ли сорок, то ли шестьдесят, в белом платке, длинной темной юбке.
— Вы кто? — недоверчиво прищурилась она.
— Я… Здравствуйте. Меня зовут Сергей. Я — племянник Анисима Никитича. Мне нужно на некоторое время переехать в город, он сказал, что я могу снять у вас комнату.
— Здравствуйте… — ошарашено кивнула тетенька, — Плямянник? А… А, Сярежа! Помню, помню, Анисим говорил! А вырос-то как, вырос! Я ж тябя ясцо вот таким помню…
Судя по высоте от пола, совершенно незнакомая женщина помнила Сергея еще младенцем.
«Может, я правда — сектант Сережа? Может, я просто с ума сошел и мне мерещиться, что я — из будущего?»
— А ты мяня наверное ня помнишь. Я — Татьяна Флоровна, но ты можешь звать мяня — тетя Таня. Плямянницек…
Тетка на мгновенье взглянула себе за спину. Тьфу ты.
Никакой он не племянник и с ума не сошел, просто в доме есть кто-то посторонний, вот тетя Таня и сыграл роль для него.
— Кушать хоцешь? — тетка потащила Сергея в дом.
— А можно?
— А цего ж нялязя?
— А сколько платить?
Тетка остановилась:
— Сярежа, ня хочешь обидеть тетю Таню, ня говори так. Я комнаты сдаю, жить мне на цто-то надо, но своих жильцов всягда кормлю бясплатно. Тям более, плямянницка…
Он заговорщицки толкнула его в бок.
Сергей подумал. Последний раз он ел… Ого! Вчера. Да, наверное, уже пора.
— Хочу.
— Ну, тогда садись за стол.
На столе, стоящем почти в прихожей, горела керосиновая лампа. Тетя Таня выставила Сергею миску теплой рассыпчатой гречневой каши. Посетовала, что только вчера закончился Петров пост, поэтому и масло в каше постное. Сергею, с его чувством вкуса — хоть машинное, просто до сих пор он слышал выражение «постное масло» только в привязке к «фигне», которая на этом самом масле находилась. Интересно, что это за масло такое, необычное? По каше — не понять.
После перекуса тетка подхватила лампу и повела Сергея в комнату. Через кухню, за печь, откуда проходил узкий коридорчик с двумя дверями, крашенными светло-коричневой краской.
— Сяйцас у мяня только один жилец, — тетка, понизив голос, кивнула на дверь — да и тот с утра уязжает в Москву, так цто, Сярежа, пока будешь жить без соседей.
Без соседей, так без соседей.
Комната была вполне приемлемой для бездомного «сяктанта». Узкий пенальчик, метра два в ширину и четыре — в длину. В одном торце «пенала» — дверь, в другом — маленькое окно. Слева — самодельный узкий шкаф с фанерными дверцами, за ним — узкая койка, застеленная байковым одеялом. Справа — небольшой стол и табурет. На столе валяется газета. На полу — лоскутные коврики.
— Вот тут, Сярежа, располагайся. Хоцешь — спать ложись, если устал с дороги, хоцешь — поцитай. Вон газету предыдущий жилец, цто из Москвы приезжал на наш завод, забыл. Только кяросину у мяня нет…
— Ничего страшного. Дядя Анисим свечей дал. Кстати, и вам просил связку передать.
Свечи были собственноручного сергеевого изготовления, уже гораздо более удачные, чем первые пробы.
— Ой, спасибо! — тетя Таня обрадовалась свечам, как новогоднему подарку, — Кяросин нынце дорог, со свячами можно пярябядовать…
Тетка забрала у Сергея удостоверение личности для внесения в домовую книгу:
— Ну цто, Сярежа, с месяц проживешь?
— Наверное… Да. Месяц проживу.
— Тогда с тябя, по-родственному — два цярвонцика.
Сергей протянул тетке две белые бумажки. Цену он знал, еще Никитич предупредил.
— Ну, тогда устраивайся.
Тетка умелась. Сергей попрыгал на кровати, чиркнул спичками и зажег одну из своих свечей. Темнота в комнате рассеялась, попрятавшись по углам. Сергей сел за стол, смахнул вышедшего прогуляться таракана. Взял газету. «Рабочая газета»… Любопытно, что можно интересного найти в газете с таким названием? О новых подвигах работников труболитейного завода имени Семнадцатого партсъезда? Кстати, а был ли здесь семнадцатый партсъезд? Спать…
В дверь постучали. Тетка, что ли, забыла что-то?
Сергей открыл.
— Добрый вечер!
На пороге улыбался в тридцать да зуба высокий молодой человек, горбоносый и загорелый, в зеленом в талию костюме.
— Вы, наверное, Сергей?
Здравствуйте. Это еще кто? Не нравились Сергею люди, которые знают его в городе, в который он приехал полчаса назад. И объявлений о своем прибытии не давал…
— Здравствуйте… А вы, собственно… откуда?
— Я? — белозубо заулыбался незнакомец — Из НКВД.
* * *
— Я заинтересовал НКВД? — усмехнулся Сергей, мысленно пытаясь понять, кто это такой. НКВД? То есть, милиция? Неужели те два пьяных клоуна нажаловались? Или… Он в штатском. По его душу?
— Не НКВД, — улыбка была все такой же ослепительной — Лично меня. Видите ли, Сергей, я — ваш сосед.
Улыбчивый кивнул на дверь второй комнаты. А, тот самый, кто уезжает в Москву.
— Я завтра утром уезжаю в Москву, — подтвердил Улыбчивый вывод Сергея, — и, стыдно признаться, мне хочется выпить, но не с кем. Не составите ли мне компанию?
Выпить? А почему нет? В планах Сергея на этот вечер было — «расслабиться». Можно.
— Почему нет? Вот только выпивки…
— Не стал бы я приглашать вас, не имея бутылки. Идем.
Действительно, на столе в комнате Улыбчивого — зеркальном отражении комнаты Сергея — уже стояла бутылка, две рюмки и лежало нарезанное мясо.
— За знакомство! — Улыбчивый ловко вскрыл бутылку и разлил по рюмкам.
Сергей осторожно принюхался. Бутылка настораживала: не привычный цилиндр, пузатая, бесцветная, без видимых признаков этикетки, да еще закупорена картонным кружком, залитым коричневым сургучом, который Улыбчивый сковырнул складным ножом. Черт его знает, что это за отрава, может, медицинский спирт. Хотя, нет, пахло водкой…
— Не опасайтесь, чистая «рыковка», — собеседник — собутыльник? — уже тяпнул свою рюмку и зажевал мясной пластинкой.
Рыковка? «В честь его еще водку называют» — всплыли в памяти слова Никитича. В честь «его», то есть в честь главы правительства, о нем тогда Сергей спрашивал. А глава правительства — Рыков. Значит, рыковка — это водка. Логично.
Сергей выцедил свою рюмку. Вкус ему ничего не сказал, но как-то слабовата показалась:
— Что-то некрепкая…
— Ну, так он же в тридцать градусов.
— Почему?
— Знаете, когда товарищ Рыков принимал это решение, он забыл посоветоваться со мной. Вот всегда советовался, а в тот день как-то запамятовал…
Улыбчивый плел ерунду, так забавно, что на него даже обидеться было невозможно. Сергей прислушался: выговор был неместный, даже следа не было от «цокания» и «якания». Но и эстонского акцента не слышно. Такая мягкая, чуть шипящая речь… Почему-то ассоциации с фильмом «Ликвидация»…
— Кстати, Сергей, а почему вы так удивились, когда узнали, что я из НКВД? Я что не похож на агента?
— Не очень.
— А как же, по-вашему, выглядят те, кто служит в НКВД?
При слове «НКВД» в голове у Сергея всплыли смутные образы краснорожих пьяных образин в кожанках, кожаных кепках с красными звездами. Зверообразные НКВДшники расстреливали в подвалах невинных людей из наганов и маузеров, грязно ругаясь матом.
— Чуть менее обаятельно.
Улыбчивый расхохотался:
— Спасибо за комплимент! Видели бы вы меня несколько лет назад. Чем мне только не приходилось зарабатывать на жизнь. Однажды даже, не поверите, пришлось в одном маленьком городке представиться известным шахматистом, чуть ли не самим Алехиным…
Улыбчивый очень забавно начал рассказывать, как он, зная из шахмат только «е два — е четыре», провел сеанс одновременной игры с двадцатью шахматистами, собравшимися со всего городка.
— …Не поверите, я выиграл девять партий из десяти, и две свел вничью! Конечно, пришлось напрячь память. За право сыграть с самим мной я тогда собрал с каждого значительную сумму и никто, никто, пока шла игра, не заподозрил во мне профана. Правда потом, когда внимательно рассмотрели записи всех игр, мне пытались набить морду, но, по счастью, я уже тогда бегал очень быстро…
— И как же вы выиграли? — заинтересованно спросил Сергей.
— Ну разумеется, я жульничал.
— Разве в шахматы можно жульничать?!
— Можно. Жульничать можно везде.
— Даже в НКВД?
— Даже там. Но, правда, о своей службе я не хочу рассказывать. Это слишком грустно. Однажды бандиты, за которыми я охотился, спутали моего брата со мной…
— И?
— И убили. Я же говорю, это грустно.
Выпили за брата.
— Сергей, а вы откуда будете?
— Из Козьей горы, — машинально брякнул Сергей.
Что ты творишь?! Кто собирался менять легенду?! Одна надежда, что Улыбчивый завтра уедет в Москву.

 

— Знакомое название. Это где?
— Да здесь неподалеку. Возле Загорок.
— Загорок? Это не там недавно разгромили банду капитана Ждана?
— Ага, — мрачно подтвердил Сергей, — Там.
— Погодите-ка… Сергей? Сергей из Козьей горы? А вы, случайно, не тот самый сектант, который и убил капитана Ждана?
В ушах Сергея послышался звон. С этим звоном рухнула его мысль о смене легенды. Легенды про него уже ходят по Пескову, если даже командированный из Москвы о нем слышал, значит, о нем слышала половина города… Спрятался, называется…
— Нет, не я. Капитана убили другие. Я просто присутствовал…
— Не расскажете?
— Нет. Это тоже слишком грустно. Кстати, вы не слышали об автомате Калашникова?
— Нет, только об автомате Федорова.
— А это что?
— Царским офицером Федоровым было придумано оружие, которое было легким, как винтовка и стреляло очередями, как пулемет.
— А вы, случайно, не знаете, как оно выглядело?
— Случайно, знаю. Примерно, вот так.
Улыбчивый достал тонко отточенный карандаш и на клочке газеты изобразил силуэт автомата, очень похожего на тот самый автомат, который принадлежал Поводню.
— А почему вы вдруг вспомнили об этом автомате?
— Да просто так. В Загорках такой есть у председателя волисполкома…
Да… автомат Федорова, кто бы мог подумать. А ведь в нашем мире первый автомат в СССР был придуман Калашниковым, если, конечно, не слизан с немецкого. ППШ с диском под стволом — все-таки пистолет-пулемет. А здесь — первый российский автомат придуман еще при царе, то есть еще где-то году так тринадцатом. Вполне возможно, кстати, вообще первый автомат в мире. Почему в нашем мире не было такого оружейника?
Мысль о председателе напомнила о нерешенной проблеме с военкоматом.
— Скажите, а что вы знаете об армии?
— В смысле? После своего подвига по уничтожению капитана Ждана вы решили податься на действительную службу? Не советую.
— Почему?
— Ну вот вы знаете, сколько человек осталось в РККА после реформ?
— Нет. Я как-то не слежу за газетами. А сколько?
— Значит, вам это знать и не положено.
— И все-таки?
Сколько там человек может быть в Красной Армии? В России 2010 года — около миллиона, значит, Красная Армия должна быть раза в два больше. Сталин не у власти, но ведь большевики по-прежнему собираются устроить революцию во всем мире.
— Миллиона два?
— Господь с вами, Сергей! Чуть больше полумиллиона.
Полмиллиона?! То есть, в два раза меньше армии России?? «Агрессивные» большевики! Здешние большевики, по сравнению с большевиками прошлого нашего мира — просто травоядные зайки какие-то.
— Да, полмиллиона. Пехота, кавалерия, артиллерия, танкисты, авиация, флот… Плюс войска специального назначения…
— Специального????
Сергей еще не пришел в себя после такого «огромного» количества солдат в РККА, а тут еще и спецназ откуда-то появился!
— Ну да, — не обратил внимания на его изумление Улыбчивый, — войска ОГПУ, например…
Спецназ ОГПУ… Звучит.
Сергей выпил водки.
— Количество военнослужащих сократилось в десять раз. Понятно, что там остались только самые-самые… Не обижайтесь, но сектант… хорошо, бывший, бывший… шансов сделать карьеру почти не имеет. А если не за карьерой, зачем туда идти? Каждый солдат, как говориться, мечтает стать генералом…
Он просидели еще какое-то время, полностью уговорили бутылку «рыковки»… и еще одну… наконец, разошлись.
Сергей даже не обратил внимания, что его обаятельный собутыльник, несмотря на то, что говорил почти весь вечер, ухитрился не назвать ни своего имени, ни фамилии, ни даже места службы.
* * *
Сергей проснулся еще затемно, сказывалась деревенская привычка. Полежал в кровати, посмотрел в серое сумеречное окно. По плану — поход в город. Но идти куда-то в потемках… Ладно, если наткнешься на кого-нибудь вроде вчерашних придурков, а если на серьезного грабителя? Хотя с револьвером в кармане можно и не бояться, но проблем потом не оберешься. А еще говорили, что в Советском Союзе не было преступности. Ага, а вчерашние гопники, видимо, тоже попаданцы из девяностых. Сталин, что ли, в нашем времени порядок наводил?
Голова не болела, как ни странно, вообще самочувствие было отличным. То ли водка качественная попалась, то ли компания.
Кстати, о компании. Сергей смутно слышал сквозь сон, как вчерашний товарищ проходил по коридору. Наверное, уже уехал… Интересно, как его звали? Сергей порылся в памяти, но не смог вспомнить. Вот ранний склероз…
Посмотреть бы телевизор… Интересно, американцы здесь его уже изобрели?
Вздохнув, Сергей поднялся, нашарил в полумраке спички на столе и зажег свечу. Хоть газету, что ли, полистать в достижениях местных рабочих…
Просмотрев, Сергей наткнулся на художественный рассказ и неожиданно вчитался. Сначала по заголовку, упоминающему голову некоего профессора с нерусской фамилией, он решил, что речь пойдет о каком-нибудь выдающемся ученом. А что фамилия незнакомая — так и мир параллельный. Потом Сергей понял, что действие в рассказе происходит за границей, и вообще это — детектив. Он заинтересовался, продолжил чтение и неожиданно обнаружил, что перед ним — фантастика. При большевиках!
Подручный того самого профессора, судя по всему, ученого прикончил, отрезал ему голову и, с помощью открытия профессора же, сумел голову оживить. Теперь от профессора осталась одна живая голова, которая, чтобы не умереть окончательно, помогает подлому подручному в научных исследованиях. А дочка профессора что-то заподозрила…
Даже жалко стало, что рассказ не окончен. Интересно, как они выкрутились из этой истории? Сергей положил газету и обдумал ситуацию.
При большевиках печатали фантастику. Причем не только «советскую», о том как доблестные рабочие придумали некую приспособу, чтобы выдавать не сто шатунных колец в час, а целых двести, и теперь борются со шпионами, пытающимися украсть такую полезную штуку. Нет, фантастика в этом мире вполне себе фантастика. Вон, фантастический детектив, да еще с таким изощренным сюжетом. Что это значит для нас?
Можно самому писать фантастику и печататься в газетах. Какая-никакая, но денежка. Разве что…
Сергей сильно сомневался в своих способностях писателя. Трезво их оценивая, он навряд ли сможет переплюнуть даже автора вот этого рассказа о голове. А если не хватает способностей, можно взять разве что закрученностью сюжета. А для этого опять-таки нужна фантазия. Или просто переписать рассказ из двадцать первого века?
Нет, навряд ли. Фантастику здесь, судя по всему, любят научную, а он Сергей больше увлекался фэнтези. Интересно, оценят ли большевики эльфов и гномов? Навряд ли утонченные и ушастые дети лесов придутся по вкусу рабочим и крестьянам. Разве что описать их в следующем ключе: эксплуататоры-эльфы гнусно порабощают пролетариат в лице гномов, но те не выдерживают и поднимают восстание… Ой, бред…
Может, описать приключения Конана? Хотя тоже не выход: во-первых, Конан — герой-одиночка и придется не ко двору, особенно со своей идеей завоевать королевство, во-вторых, Конан — герой старинный и вполне возможно рассказы о нем уже написаны в Америке. Кто-нибудь сопоставит и заметут, как американского шпиона.
Ладно, идея хорошая, но оставим ее до тех времен, пока тебе, Сергей Аркадьевич, хватит фантазии сочинить что-то свое, а не переделать чужое. Так и решим. И вообще, если
Пока он читал и размышлял, рассвело. На кухне чем-то стукала хозяйка, тетя Таня.
Будем вставать.
* * *
— Тетя Таня, — спросил Сергей за утренней кашей с молоком — каша отдельно, молоко отдельно — А сосед уже уехал?
— Уехал, Сярежа, уехал, он и приязжал-то ненадолго, дянька на три.
— Тетя Таня, а откуда он знает про капитана Ждана? И про меня, ну, что я… с ним…
— Так как же ня знать, если про тябя в газете напясали…
Хорошо, что не ел…
— Где???
— А нашей губернской газете-то. Вон ляжит, купила нядавно, все-таки про Загорки написано было…
Сергей схватил газету.
«Песковский набат». Так… Так… Блин…
Длинная статья под названием «Конец капитана Ждана». Только испорченному мышлению детища двадцать первого века это название могло показаться двусмысленным, Сергею было не до каламбуров.
«…в этот момент в Загорках гостил у своей невесты тов. Вышинский. Отданный родителями в секту пятидесятников он в настоящий момент порвал с религиозным дурманом и жил честным крестьянским трудом в д. Козья Гора. Белобандиты ошибочно приняли тов. Вышинского за агента ОГПУ и пытали его с целью узнать необходимые им сведения. В пытках принимал участие лично капитан Ждан. Однако тов. Вышинский вырвался из кровавых лап и в неравной борьбе прикончил как самого капитана, так и двоих его подручных…»
Сергей обхватил голову руками. Газетчики… Такие газетчики. Спрятался… В этой статейке не хватало только завершающей фразы: «В данный момент тов. Вышинский прибыл в г. Песков, где и проживает у своей дальней родственницы по адресу: ул. Кривоколенная, д. пять».
Всё, «Сярежа», отныне ты — официально признанный сектант. На всю жизнь. Твою мать.
* * *
Стребовать с газеты, что ли, опровержение? А на кой связываться? Деньги есть и так, ему стабильный заработок нужен, а не разовая акция. Да и что опровергать-то? В принципе, все написали правильно: да, религиозный дурман, да, вырвался из кровавых лап, да, жил крестьянским трудом, да, гостил…
Что??? У невесты???
Воображение быстро представило Алену в пышном белом платье. Бррр!
Нет, девчонка она хорошая… Но невеста?!
Мало того, что теперь каждая собака узнает в нем «сяктанта», так его еще и женили!
— Тетя Таня, а можно я газету с собой возьму?
— Да ради бога, Сярежа, бяри, он уже процитана…
Сергей сложил газету и спрятал за пазуху. Если по дороге в городе попадется редакция… Я им покажу и «невесту» и «кровавые лапы»!
— Тетя Таня, не подскажете, как до рынка добраться?
* * *
Сергей сидел на деревянной скамейке трамвая и рассматривал город.
Да, трамвая! В Пескове двадцать пятого года ходил трамвай!
Небольшой красный вагончик, внутри деревянные лавки, на крыше — вместо привычного трамвайного параллелограмма — высокая дуга, похожая на троллейбусную.
Надо же, трамвай. А ведь в Пескове современности трамваев не было, Сергей это точно помнил, хотя в городе до сих пор не был. Просто как-то он слышал, как перемещаться по городу — речь шла об автобусах и маршрутках — и на вопрос о трамвае посоветовали отрыть еще и метро.
В настоящем не было, в прошлом — есть.
Тетя Таня так и сказала: «Выйдешь из дома, повярнешь налево и иди до самого вокзала. Там сядешь на трамвай, доедешь до плосцади… как яе, беса… в обсцем, до плосцади, которая раньше называлась Торговая. Там рынок и будет»
Сергей и ехал. Смотрел в окно, чувствуя себя экскурсантом в каком-то старинном городке.
Яркое солнце, зелень деревьев, голубое небо — все это мешало почувствовать себя в прошлом. Наверное, потому, что прошлое ассоциируется у нас с мутными черно-белыми фотографиями или пожелтевшими кадрами кинохроники. Вот и кажется, что в прошлом все должно быть серым, пожухлым, потускневшим.
А здесь все — яркое.
«Да, — думал Сергей, — это точно не розыгрыш. Отстроить для розыгрыша Козью Гору — легко, Загорки — потруднее, но целый город… Невозможно».
Все было необычным.
Все дома — старинные. Понятно, что старинные они для глаза жителя двадцать первого века, а для местных они новее, чем для нас — хрущевки, но все равно… Кажется, что попал в огромный музей.
Улицы, по которым катил трамвай, были не асфальтированными, не грунтовыми — булыжными. Как по ним люди ходят? А ездить как?
Автомобилей не просто мало — Сергей пока не увидел ни одного. Зато много коней: в телегах, в повозках, и просто народ верхом скачет.
Вон милиционер проскакал на коне: блестящие сапоги, синие штаны с узким желтым лампасом, белая рубаха, серебристые пуговицы блестят на солнце, желтые петлицы на воротнике — Сергею уже объяснили, что петлицы здесь вместо погон — белая фуражка с красным околышем.
А вон протрюхал на телеге мужик: те же сапоги, черные штаны, серая, подпоясанная рубаха, и кепка-картуз.
Ха, а вот и автомобиль: колеса со спицами, фары на крыльях, высокий угловатый кузов. Цвет, естественно, черный.
По улице идет солдат, без винтовки, видимо в увольнении: зеленые шаровары и гимнастерка, на голове — буденовка, уж ее-то Сергей опознал. Серая, с красной звездой. Сразу видно: красноармеец.
А вот две непонятные личности: высокие сапоги, форма синяя, тоже буденовка, но и та — синяя, звезды на буденовках — зеленые. Зеленоармейцы, что ли?
Обдумать эту мысль Сергей не успел: трамвай выкатился на площадь и остановился. Сергей подхватился и выскочил. То, что рынок именно здесь понять было несложно.
Большая площадь, полностью вымощенная булыжником. Слева — здания, колокольня, за ними — огромный собор. Сергей подумал, что точно такой же он видел во второй части сериала «Диверсант».
Справа — Гостиный двор, почти такой же, как в Питере: двухэтажный, с арками вдоль стен. За ним — людское море.
* * *
После нескольких часов ходьбы по рынку Сергей понял три вещи.
Первая: очень хорошо, что он не стал брать с собой деньги. Вернее, не стал брать все деньги. Несколько бумажек были надежно припрятаны во внутреннем кармане, а кошелек, тот здоровенный трофейный лопатник лежал в котомке. Сергей специально бросил его там пустым: выбрасывать рука не поднимается, а вещь приметная, пусть уж лучше воры украдут. Лопатник выполнял роль отвлекающего маневра: если попадутся карманники, то первым делом утащат именного его и не обратят внимание на деньги в кармане. Через некоторое время Сергей заглянул в котомку и обнаружил кошелек на прежнем месте. А в нем набросанную на клочке бумаги записку: «В таком бумажнике надо деньги носить». Вот, собаки…
Вторая мысль: на этом рынке есть все, и нет ничего. Найти здесь, среди лежащих на прилавках, на ящиках, и просто на земле вещей, можно действительно все, что угодно: от дубовых веников до астролябии. По крайней мере, хитрую конструкцию называли именно так. Вообще на рынке непривычно громко орали, расхваливая товар. Однако в этом разнообразии черта с два найдешь то, что тебе нужно. Да плюс Сергей обратил внимание, что все товары здесь либо старые, дореволюционные, либо — редко — новые и заграничные. Даже косы, которые расхваливал тощий одноглазый дедок и те были немецкие. Странно… Нет своего производства, что ли? Эту мысль надо обдумать…
Третье: похоже мысли о прогрессорстве потихоньку тают как дым. Почти все то, что Сергею пришло в голову «изобрести» мало того, что уже изобрели, так и продают на этом самом рынке.
Вот безопасная бритва «Жилетт», с пачкой лезвий. Неужели фирма «Жилетт» настолько старая? Или это шутки какого-то попаданца, вроде Сергея, успевшего раньше?
Деревянная зубная щетка. Ее Сергей купил, вместе с металлической круглой коробочкой с зубным порошком. Вот зубной пасты здесь не наблюдалось… Может, правда, не изобрели еще?
Берцы. Не черные, правда, а коричневые, но несомненные берцы — с высоким шнурованным голенищем.
Ничего, ничего… Сергей не собирался зарабатывать деньги на целой куче идей. Ему хватит одной… Не все же здесь изобретено, не все.
Зажигалка «Зиппо». Правда, медная и с отломанной крышкой, но типичная «Зиппо». Сергей даже купил ее, отметив, что нужно приобрести еще портсигар и поймать одного из мальчишек с лотками, которые выкрикивали: «Папиросы рассыпные, папиросы! Реже, Ява, Ира!». Интересно, неужели сигареты еще не изобрели? Не может быть, скорее всего, это слишком дорогое удовольствие.
Пишущая мишинка. Огромный черный монстр, с пастью клавиш и надписью «Андервуд» сверху.
Джинсы…
Джинсы???
Сергей остановился, присмотрелся повнимательнее. Нет, слава богу, его мнение о Пескове двадцатых годов было не настолько ошибочным, чтобы увидеть местных крестьян в джинсе. Это были не джинсы, а просто сверток ткани, очень похожей на джинсовую. Хм…
Сергей задумался.
— Парень, купи, — оживился хозяин ткани, круглолицый мужик с широким носом, — купи, по дешевке отдам. Ткань хорошая, немаркая. Всего четыре червонца за всю.
Сергей размышлял. Одежда крестьянского батрака его уже напрягала. Нужно было купить другую, более городскую. Первоначально Сергей планировал купить то, что носит большинство, чтобы не выделяться в толпе. Но теперь, когда от клейма сектанта ему не избавиться, похоже, никогда. А зачем ему таскать то, в чем он будет чувствовать себя ряженым? Ни к широченным галифе, ни к картузам, ни к френчам он не привык. Он привык к джинсам. А раз их здесь нет…
Их нужно сшить.
— Сколько??? Четыре червонца??? Она у тебя что, золотом подшита? Не больше одного!
Сергей не знал точно, сколько стоит такой кусок ткани, но торговаться кинулся как в прорубь. Здесь — рынок, все цены можно скинуть раза в два.
— Сколько??? — взвился мужик, — За двенадцать аршин?
Интересно, сколько это в метрах? По виду свертка — около десятка.
— Ну как знаешь, — Сергей повернулся уходить.
— Эй, постой! — видно необычная ткань давно лежала у мужика и ему хотелось спихнуть ее хоть с каким-нибудь прибытком.
В итоге, сверток джинсовой ткани достался Сергею за два червонца.
Еще за три червонца он купил себе те самые берцы. Плюс несколько трусов и носков. Золотой запас таял на глазах. Оставалось надеяться, что это — последние крупные траты.
На выходе Сергей остановил мальчишку с лотком, купил десяток папирос:
— Парень, а где здесь поблизости можно найти хорошего портного?
Пацан оглядел Сергея, что-то прикинул и показал рукой:
— Во-он туда идите. Там вывеска «Портной Менахем Шумахер».
— Как?
— Шумахер. Слышали?
— Ну да, фамилия известная…
Будем надеяться, что портной такой же быстрый, как и его однофамилец в будущем.
Стараниями различных личностей в двадцать первом веке сложилось впечатление, что все евреи — либо люди искусства, либо связаны с финансами. Поэтому Сергею словосочетание «еврей-портной» казалось еще боле странным, чем «еврей-оленевод». «Оленевода» он, по крайней мере, знал…
* * *
Сеньор Шумахер (или как там евреи друг к другу обращаются?) был типичным евреем. Настолько типичным, что Сергей таких персонажей встречал исключительно на карикатурах.
Широкая черная шляпа, из-под которой свисали седеющие завивающиеся пряди — пейсы, длинный, как пальто черный пиджак. На носу — очки, за которыми поблескивали хитрые глаза. Длинная, куда там Сергею, борода.
Герр Шумахер стоял за узкой стойкой, на которую Сергей опустил сверток с тканью:
— Добрый день. Из этой ткани я хотел бы сшить себе костюм.
Сергей по дороге до портного решил, что только джинсовые брюки — недостаточно, и пришел к выводу, что ему необходима еще и джинсовая куртка.
— Костюм? — непонимающе переспросил портной, — А вы уверены, что вам нужен именно костюм?
Интересный вопрос. К чему он только задан?
— Да, совершенно уверен. Именно костюм.
— А если, скажем, — прищурился мистер Шумахер, — я скажу, что этой ткани не хватит на штаны для вашего роста?
Сергей недоумевающее посмотрел на сверток — десяти метров не хватит на одни штаны? — потом — на портного. Заметил, что тот обут в ботинки без шнурков, а брюки заправлены в носки. Пьяный он, что ли?
— По-моему, гос… товарищ Шумахер, этой ткани хватит не только на штаны, но и на два костюма.
— Ой, действительно, — еврей неожиданно ожил и засуетился, — как я мог сослепу не рассмотреть такой большой сверток ткани! Уж простите старого Менахема. Какой костюм желаете?
Сергей объяснил:
— Прямые штанины, двойные швы из толстой желтой нити вот здесь по краям и по обшлагу, внутренние карманы вот здесь, здесь — маленький кармашек. Сзади — два накладных кармана. Петли для ремня и кожаная широкая накладка вот здесь. Пуговицы — металлические… У вас есть металлические пуговицы?
— Да… у меня есть металлические пуговицы…
Глаза портного постепенно становились больше очков.
Куртку Сергею пришлось нарисовать. Вместе с брюками. И кепкой — Сергей изобразил кепи, которое, в его исполнении немного походило на головной убор фашистских солдат. Нацистских.
Мсье Шумахер завел Сергея в комнатушку, измерял потертым сантиметром и говорил, говорил, говорил:
— Сразу видно, что у товарища есть свой стиль. Не каждый осмелится пойти на то, чтобы поломать привычный распорядок вещей. Вот когда мы с Левой Байцем… вы не знали Леву Байца?… Неудивительно, вот уже пять лет, как Лева имел глупость недостаточно хорошо продумать свой маленький гешефт. Так вот, мы с Левой шесть лет назад приехали в этой благословенный город, бросили свой маленький городок. Хотя в Чернобыле, после того, что там произошло двадцать лет назад жить уже становилось неуютно…
— Ну да, — машинально кивнул Сергей.
В Чернобыле не очень-то уютно… В Чернобыле???
— Простите, где?!
— А что вас так удивило? Чернобыль — маленький городок не так далеко от Киева. Если вы — не еврей, то вы о нем, скоре всего и не слышали. Вот если вы еврей…
— Нет, — отрекся от богоспасаемого народа Сергей — не еврей.
Надо же, евреи в Чернобыле. Нет, конечно, понятно, что город не возник в восемьдесят шестом, чтобы тут же накрыться облаком радиации, но все-таки узнать, что место действия компьютерной игрушки имеет длинную и сложную историю…
— Вот вы, — продолжал развивать некую мысль пан Шумахер, — откуда будете?
— Из Козьей Горы, — Сергей опять не успел прикусить язык.
Портной замер:
— Откуда?
— Из Козьей горы.
Еврей погладил бороду:
— Из Козьей горы… И сшить вы хотите все-таки костюм…
— Да, — что он привязался к костюму? — И еще…
Сергей вспомнил о местных хулиганах и подумал, что револьвер лучше носить постоянно под рукой:
— Не могли бы вы вот этот, правый карман в куртке сделать поглубже, так, чтобы…
— Не беспокойтесь, — еврей посмотрел на Сергея поверх очков. Очень серьезно, — Старый Менахем все сделает в лучшем виде. Все будет незаметно.
Понял, старый филин…
— Для нагана, — очертя голову уточнил Сергей.
— Хорошо… Из Козьей горы, говорите? А вы случайно не тот самый сектант, который убил капитана Ждана?
Да что это твориться! Нет, Сергей уже понял, что ему быть сектантом, но не подозревал, что его будет знать каждый еврей в городе!
— Тот самый, — несколько злобно сказал Сергей — Но капитана убил не я.
— Не вы, не вы… Скажите, молодой человек, мне почему-то сдается, что вы в Козью гору прибыли недавно?
— Верно.
— Надо полагать, капитан Ждан очень мешал… Козьей горе?
— Не то слово, — Сергей вспомнил все синяки и увечья, которые доставались ему от капитана и его людей.
— А, боюсь спросить, зачем вы приехали в город? Случайно не собираетесь и вы и здесь работать?
— Собираюсь. Поэтому не могли бы вы выполнить заказ побыстрее? Я доплачу за скорость.
Портной о чем-то глубоко задумался:
— Знаете что, молодой человек, я сделаю ваш заказ уже завтра. И даже не возьму с вас деньги «за срочность». Только я хотел бы, чтобы вы имели в виду: если вдруг вы решите поработать в нашем городе по специальности еще немного, обращайтесь ко мне. Старый Менахем сумеет найти вам работу.
Сергей тяжело посмотрел на старого Менахема. Ему уже несколько поднадоели непонятные намеки.
— Нет, нет, — замахал ладонями портной, — Я не настаиваю. Я ведь даже не задаю вопросов, почему молодой человек, одетый как босяк, заказывает дорогой костюм по собственному эскизу и просит сделать ему карман для револьвера. Я ведь этого не спрашивал. Просто имейте меня в виду.
— Хорошо, — мысленно махнул рукой на странности еврея Сергей. Может, он действительно, просто пьян?
* * *
По дороге к дому тети Тани — был уже вечер — Сергей опять встретил тех двоих. Правда в этот раз их было шестеро. К счастью, они не стали цепляться, просто сидели на лавке у одного из домов и пили пиво, в точности гопники двухтысячных.
Сергей еще раз подумал о револьвере.
«Завтра, когда поду в город, взять с собой револьвер, забрать джинсы у портного, переодеться и пойти в библиотеку. Нужно уточнить местную географию. Может, удастся локализовать и установить точно временную развилку, после которой этот мир стал отличаться от нашего?»
* * *
Сергей сидел на лавке и злился на весь белый свет. Утро явно не задалось.
Утро для него традиционно началось с резкого пробуждения после ночного кошмара. Сегодня сны решили быть оригинальными. После уже привычных мертвых беспризорников, на Сергея начали надвигаться поочередно Рахим с окровавленной глазницей, Семка с простреленной грудью, а потом из темноты выдвинулся вполне живой и здоровый капитан Ждан. Оскалившись, как в прошлый раз, капитан медленно поднял пистолет. Сергей несколько раз выстрелил ему в грудь из неизвестно откуда появившегося нагана. Капитан медленно растаял в воздухе. «Не хотите ли поработать?» — спросил проходящий мимо портной Менахем. «Кем поработать?» — удивился Димка. «Как кем? По специальности» — еврей указал на груду мертвых тел. Вот тут Сергей и проснулся.
Мокрый от пота Сергей подскочил на кровати. По специальности? В памяти всплыл непонятный разговор с портным. Так это что же получается…
Его приняли за убийцу? Вот бред…
Такое осознание с утра пораньше успокоению и достижению гармонии с миром не способствует. Собравшись за костюмом, Сергей вспомнил о своем решении носить револьвер. С утра мысль показалась глупой, однако Сергей все равно решил наган взять. Если бы враги нападали на тебя только тогда, когда ты взял оружие, жизнь была бы намного проще…
Револьвер наотрез отказывался помещаться за ремнем штанов. Он то проваливался внутрь — а холодный наган это совсем не то, что хотелось бы ощущать в штанах — то торчал из-под одежды как запущенная грыжа, так что даже самый невнимательный милиционер заинтересовался бы.
Джинсовый костюм, как ни странно, на самом деле был уже готов. Видимо, старый Менахем сидел над ним всю ночь. Поняв, что фактически еврей пытался нанять убийцу Сергей начал опасаться его, что выразилось в неприязненном отношении и коротких грубоватых ответах. В итоге старик Шумахер только укрепился в своей вере в то, что Сергей — профессиональный убийца. Особенно когда Сергею пришлось вынимать револьвер и перекладывать в карман куртки. На прощание еврей еще раз напомнил о возможности «поработать».
Сергей прошел немного по улице и остановился, глядя на себя в витрину магазина. Что такого «убийственного» разглядел в нем еврей?
Обычный молодой парень. В светло-синем джинсовом костюме и берцах. В джинсовой же высокой кепке. Со спортивной сумкой на широком ремне — ткань осталась, и Сергей попросил портного сшить ему сумку по эскизу. Пока сумка шилась, Сергей прогулялся по улице.
Ну да, может быть, такая одежда в двадцать пятом году смотрится несколько экстравагантно, но ведь за убийцу его приняли еще вчера. Сергей повернулся правым, левым боком. Длинные волосы, стянутые в хвост? Узкая борода?
Револьвер, кстати, был совершенно незаметен, помещенный в специальный вырез в правом кармане. Все-таки Менахем был мастером…
Сергей вскинул сумку на плечо и двинулся в сторону местной библиотеки.
Свои глаза в витрине он рассматривать не стал.
* * *
Город Песков располагался у слияния двух рек: большой, названной, соответственной, Большой и маленькой, неожиданно зовущейся Песчанкой. Библиотека находилась на другом берегу Большой реки, в Забольшье.
Через реку был перекинут большой железный мост с огромными полукруглыми фермами по краям, немного похожий на железнодорожный. Хотя по нему ходили пешеходы и ездили повозки.
На том берегу Сергея заинтересовала маленькая интересная часовня: небольшой белый куб, с совсем маленьким, торчащим вверх куполком. Дверь была закрыта на огромный замок, над дверью висела вывеска «Газеты», а на двери — записка «Ларек не работает». Все-таки отношение к церкви здесь не такое безоблачное, как Сергею показалось при общении с загорским батюшкой…
Библиотека, когда он к ней подошел, оказалась закрыта. Слишком рано он до нее добрался. Пришлось сидеть на лавке и ждать. А ожидание настроение не улучшает…
Да вдобавок ко всему напротив Сергея сидели на скамейке два старичка в светлых костюмах и плоских соломенных шляпах и громко обсуждали… Его и обсуждали.
Деды, видимо, были глуховаты и искренне считали, что Сергей их не слышит, поэтому шумели в свое удовольствие:
— А вы не знаете, что это за молодой человек в странном костюме?
— Как же не знать! Это же тот самый сектант, что перебил всю банду Ждана!
— Что вы говорите! Один!
— Конечно, один!
— А как же он справился один со всеми?
— Очень просто! Он же сектант!
— Что вы говорите! А как же он это сделал?
— Очень просто! Это страшная тайна их секты!
— Что вы говорите! А какая это тайна?
— Я же не знаю! Это же тайна!
— Что вы говорите! А почему он так странно одет!
— Очень просто! В их секте все так ходят!
— Что вы говорите! А почему!
— Это тоже страшная тайна секты!
— Что вы говорите! А что же это за секта такая?
— Очень просто! Свидетели пятидесятого дня Иеговы!
— Что вы говорите! А что такое — пятидесятый день Иеговы?
— О! Это и есть самая страшная тайна секты!
Свидетель пятидесятого дня сидел красный от злости и был близок к убийству. К счастью, библиотека открылась раньше, чем он дозрел окончательно.
* * *
Библиотекарша была очень даже ничего. Красивая, даже по меркам двадцать первого века: стройная, можно сказать, худенькая, этакая фигурка модели. Странно, вроде бы, как казалось Сергею, в советские времена были в моде этакие широкобедрые мужиковатые девки. По крайней мере, какой фильм про эти времена не посмотришь, там только такие носятся. А эта — очень даже женственная, даже несмотря на короткую стрижку и почти полностью отсутствующую грудь. Короткие черные волосы — вообще блондинок Сергей почти не замечал — тоненькие пальчики с аккуратным маникюром, накрашенные глаза, помада на губах… Как там говорили? Большевистский аскетизм? Ну-ну… Свободное синее платье, короткое до такой степени, что открывало колени. Ножки тоже стройные, в телесных чулках… или колготках? Мама… Чулки… Девчонка лихо опустилась на стул, и слегка приподнявшееся платье показало подвязки.
Сергей сглотнул. Он сразу вспомнил, что девушки у него не было… Давно уже не было.
Нет, Сергей еще вчера во время похода по улицам замечал таких девчонок. Все-таки, на дворе НЭП — новая экономическая политика. Хоть что-то из лекций по истории экономики он запомнил, в основном, потому, что преподаватель из академии к прогульщикам относился грозно, а рассказывал интересно. Он да еще Евгений Сергеевич, преподававший экономическую теорию — все, что помнилось из всех лекций.
Значит, на дворе НЭП — расцвет частного предпринимательства, очень быстро придушенный Сталиным. Кстати! В этой реальности Сталин не имеет власти, а значит, НЭП может просуществовать очень даже долго. А это идея!
Обдумать на досуге.
— Что почитать хотите? — девчонка отложила цветной журнал мод (Журнал мод! В большевистской России! Да еще, судя по надписям — иностранный!).
— Э-э… — Сергей поймал себя на том, что пытается определить наличие лифчика, — Мне, пожалуйста, газеты за этот год. Все. И книги по географии и истории.
Девчонка открыла ротик.
* * *
Всё! Сергей хлопнул ладонью по стопке газет.
Выпрямился, неожиданно ощутив, что спина затекла и болит, глаза горят, и вообще на улице уже темнеет.
В библиотеке уже никого не было, только одинокая девчонка-библиотекарша сидела, нахохлившись, за своим столом.
Всё! Теперь все ясно. Даже не пришлось уходить далеко в прошлое, хватило двадцатого века.
Теперь Сергей точно мог сказать, ГДЕ произошла развилка и в ЧЕМ она заключалась.

 

Теперь Сергей точно мог сказать, ГДЕ произошла развилка и в ЧЕМ она заключалась.
Сначала он попытался проанализировать историю, но почти сразу же увяз в большевистской пропаганде.
Дореволюционная Россия, в описаниях большевиков, представала местом неприятным и для жизни не очень подходящим.
Из школьных уроков истории — на втором месте после обличения сталинских репрессий у училки стояло описание великой и могучей России — из прочитанных газет, интернетных форумов, телепередач, Сергей помнил, что Россия была страной пусть не самой сильной в мире, но, по крайней мере, страной, которая стояла на одном уровне с такими европейскими странами, как Англия и Франция, не говоря уж о Германии.
В изложении большевиков создавалась картина откровенно отсталой, захудалой, никем не уважаемой полуколонии, даже не сырьевого придатка. Это ж надо было так очернить историю!
Так, почти вся промышленность России, если верить большевикам, принадлежала иностранцам, соответственно, вся прибыль шла за границу. Например, золотые прииски принадлежали английским компаниям, электротехническая промышленность — немецким, судостроение и большая часть самих торговых судов — французам.
Да и вообще, промышленность была не ахти какой, из-за чего в Первую мировую не хватало ни патронов ни снарядов ни оружия вообще. Упоминался даже такой бред, как закупка винтовок в Аргентине. Россия покупает оружие в Аргентине, надо же такое придумать!
Перечислялись года, когда в России голодали крестьяне: 1892, 1902, 1907, 1911… Как могут голодать нормальные, работящие крестьяне? Кстати, Сергей наткнулся на статистику: доля кулаков объявлялась по всей России всего в 1,5 процента. Известно же, что кормили Россию в основном кулаки, как полтора процента могут накормить огромную страну? А бедняков якобы было больше восьмидесяти процентов. Не могут же почти все крестьяне быть лентяями и пьяницами, а кто еще станет бедняком. Понятно, что с цифрами большевики приврали.
Столыпин, кстати, которого Сергей помнил как спасителя крестьянства, большевиками объявлялся «вешателем». Рассказывалось об учрежденных им военно-полевых судах, по которым приговоры выносились пятеркой военных, без прокуроров, без адвокатов, причем решение выносилось за одни сутки, и за одни сутки же приводился в исполнение приговор. Если бы такая организация была бы создана Сталиным, Сергей бы еще поверил, но Николаем Вторым? Тот, конечно, был человеком мягким, добрым и глуповатым, но навряд ли он согласовал бы такой порядок вынесения приговора о расстреле — расстреле! — и не заслужил прозвища Кровавого. Его же святым объявили!
В общем, Сергей понял, что история при большевиках состояла в основном из пропаганды.
Пропаганде Сергей не верил никогда.
* * *
Вот начиная с 1917 года пропаганда должна была закончиться. Действительно, начались изменения, которые можно было бы объяснить только развилкой времени.
Октябрьская революция здесь в этом мире официально, самими же большевиками. Называлась октябрьским переворотом. Сергей сначала запутался в самих датах: почему «переворот» произошел то 25 октября, то 7 ноября? Потом он вспомнил о старом и новом стиле, кажется, как раз большевиками и введенном. С этим понятно. А вот почему большевики собственную революцию революцией не называют? Непонятно. Уж не здесь ли кроется развилка? Не стал ли 1917 годом развилки?
Порывшись, Сергей нашел еще несколько подтверждений своей версии. Насколько он помнил, царя свергли большевики, ну или этот факт постоянно ставился им в вину. Здесь же царя свергли в ходе Февральской буржуазной революции. О том, что и в его мире была такая же, Сергей смутно помнил, однако, как ему казалось, в феврале царя не свергли, а ввели конституционную монархию, как в Великобритании. Иначе кого тогда свергали большевики в октябре?
В газетах большевики как-то смутно обходили вопрос свержения Николая. Вроде бы, с одной стороны, они ставили это себе в заслугу, но с другой стороны, совершенно не описывалось, как они это сделали. А если не большевики, то кто? Генералы? Ага, почтительно приставили пистолет к виску, мол, подписывай, твое величество. То есть свергли того самого царя, за которого потом воевали с большевиками. Как там, «За веру, царя и отечество», так?
Хотя, пообщавшись с капитаном Жданом, Сергей не удивился бы, если бы здешние военные так и поступили. Как-то неприязненно он отзывался о царе.
Плюс Сергей отыскал событие в семнадцатом, которого в его времени точно не было: восстание генерала Корнилова в августе. Если в его мире белые генералы поднялись только против большевиков, то здесь, судя по всему, им было плевать против кого, лишь бы власть захватить. Могли и царя… того… убедить.
Значит, примем за версию, что развилка произошла в семнадцатом… или нет? Возможно, в семнадцатом она только разрослась до такой степени, что повлияла на историю.
Была у Сергея одна мысль, но для ее проверки нужно было просмотреть здешнюю географию.
Если мысль верна, то изменения затронут только Россию, если же нет — то измениться по сравнению с привычным ему и весь мир.
Итак, география…
* * *
Все, что достаточно далеко от России — Австралия, Америка, было достаточно привычно. Хотя об этих странах рассказывалось немногое. Упоминались гражданские войны в Америке — Мексика, Эквадор… О таких Сергей не слышал, но он вообще мало слышал о Латинской Америке. Может, и были там такие войны…
США были на месте, президентом в них буквально недавно стал некий Калвин Кулидж. Еще в США был сухой закон, гангстерские войны — об этом Сергей знал, голливудские боевики прекрасно иллюстрировали, что там происходило, в смысле, происходит сейчас. Еще в газетах писали о рабочих волнениях, убийствах профсоюзных лидеров, угнетении негров, расправах с рабочими активистами… Все это Сергей привычно списал на большевистское нагнетание страха, кроме разве что негров. Припомнив наглых лоснящихся чернокожих из тех же американских кинокартин, он подумал, что если их немного поугнетают, им это только на пользу пойдет…
Африка и Азия пестрели незнакомыми названиями, однако Сергей пришел к выводу, что это — останки старых, дореволюционных названий. Иран, к примеру, был Персией, а Таиланд — Сиамом (интересно, к сиамским кошкам и сиамским близнецам он имел какое-то отношение?). Видимо, до революции их называли как хотели, а после, когда дошли руки — так, как правильно. Большая же часть незнакомых названий, судя по всему, колонии европейских государств, после получения независимости вернувшие себе старые названия.
Примерно та же ситуация была и в Европе — знакомые государства, знакомые города. Разве что почти всех большевики подозревали в агрессивных намерениях. Даже Эстонию. Единственное государство, которое считалось почти союзником — как ни странно, Германия.
Чем ближе к России — СССР — тем страньше и страньше…
Польша на карте была гораздо крупнее, чем помнилось Сергею. На ее территории находились и Брест — исконно белорусский город и Львов — вообще столица украинских националистов. Еще Сергей обнаружил город Вильно — судя по всему, Вильнюс — и тоже не в Литве, а в Польше.
Литва, Латвия и Эстония, как уже знал Сергей, в состав СССР не входили — а как же «софетская оккупация»? — были государствами независимыми, хотя тоже немного шизофреническими.
Литва, например, имела столицей Каунас, а не Вильнюс, который здесь был польским, да к тому же Литва в 1918 году пыталась стать королевством. При этой новости Сергея пробил смех.
Латвия и Эстония отхватили себе часть исконно русских земель. В Латвии параллельно с русской гражданской войной прошла своя собственная внутренняя гражданская война. Хотя, казалось бы, где им там воевать, страна — не развернешься?
К тому же во всех прибалтийских странах советская власть уже устанавливалась! Были созданы соответственно Литовская, Латвийская и Эстонская ССР, однако просуществовали они недолго и сейчас это были три демократических государства.
Возможно, подумал Сергей, в этой реальности большевики их не смогли захватить, поэтому они и не в СССР? Так, что ли?
Еще больше странностей было внутри самого СССР.
Белоруссия была, во-первых, гораздо меньше: граница с Польшей проходила почти у самого Минска. И ладно бы только это, можно объяснить, что часть белорусских земель досталось Польше. Но почему не менее белорусский Гомель — на территории России?
Вторая и самая большая странность Белоруссии — ее герб. Как узнал Сергей, на гербе были надписи на четырех государственных языках БССР. Русский (понятно), белорусский (понятно), польский (странно, но понятно) и… идиш! Как, как еврейский язык оказался государственным языком Белоруссии?!!
Украина тоже находилась не в собственных границах. И если западный кусок вместе со Львовом еще можно было бы объяснить агрессией Польши, российский Крым — тем, что Сергей помнил, что Крым Украине отдали как раз при Советской власти (Сталин, кажется, хотя, может, и нет), то почему столица Украины — Харьков?! Если Киев — вот он, в той же самой Украине находится? Интересно, а в Харькове есть майдан? Если что?
Границы России — РСФСР — тоже временами находились в неожиданных местах. Если отсутствие Калининградской области вполне понятно: Калининград это бывший Кёнигсберг, а область — бывшая часть Германии, захваченная в войну… в Великую Отечественную, то есть еще не захваченная. А вот почему граница с Финляндией так близко от Питера… тьфу, Ленинграда? И где Выборг?
С городами России путаница была еще та. Ладно названия типа Троцк вместо Гатчины или знаменитый в будущем Сталинград вместо Волгограда. Понятно, что большевики часть городов переименовывали в честь друг друга. Хотя и с этим не все так просто. Вот, например, Тверь. При большевиках в мире Сергея она называлась Калинин, надо полагать, в честь того дедушки с айболитовой бородкой — председателя ВЦИК — в честь которого потом назвали Кёнигсберг. А здесь она как Тверью была так Тверью и осталась.
А вот город в Сибири — Новониколаевск. Это что? В мире Сергея такого города не было. А здесь был.
Или вот Краснококшайск, не такой уж маленький городок. Это что? Даже если предположить, что Сергей его не знает, потому что потом ему вернули прежнее название. Так его прежнее название — Царевококшайск. А Новониколаевск так и назывался, его не переименовывали.
Можно предположить, что в мире Сергея оба города получили от большевиков какие-то другие названия, под которыми он их и знал.
Добили же Сергея всего два маленьких государства.
Немецкая республика на Волге и народная республика Танну-Тува на границе с Китаем.
В мире Сергея ни того ни другого не было.
Сергей понял, что он устал удивляться. И так все ясно.
Если в остальном мире все изменения географии можно объяснить произволом большевиков при составлении карт — почему надписи «Соединенные штаты Америки» нет на карте? — то в СССР изменения затронули и границы и языки и даже само существование государств. Значит, что?
Значит, причина развилки — в СССР.
Сергей нашел ее.
Газета «Правда», номер 87 от 16 апреля 1925 года.
«Некоторые товарищи, исходя из факта дифференциации деревни, приходят к выводу, что основная задача партии — разжечь классовую борьбу в деревне. Это неверно. Это — пустая болтовня…»
«…как включить крестьянство в систему хозяйственного строительства? Через кооперацию…»
«Таковы пути и дорожки, через которые медленно, но основательно должно включаться крестьянское хозяйство в общую систему социалистического строительства.»
«…Нельзя выезжать на одних лишь распоряжениях в отношении к крестьянству. Надо научиться терпеливо разъяснять крестьянам непонятные для них вопросы…»
Кто этот сторонник мягких мер? Кто этот либерал? Кто НЕ собирается проводить коллективизацию?
Сталин.
Развилка — это Сталин.
Он не просто не сумел взять власть. Он НЕ ЗАХОТЕЛ этого делать.
Характер здешнего Сталина сильно отличался от характера Сталина, которого знал Сергей.
Именно Сталин был причиной всех изменений.
* * *
Кто его знает, почему Сталин здесь был более мягким, чем кровожадный безумец нашего мира. Возможно потому, что здесь ему повезло с родителями. Как помнил Сергей из рассказов учительницы, в нашем мире у Сталина было тяжелое детство, как у всех маньяков. То ли отец пил, а мать била, то ли наоборот… в общем было там что-то связанное с питьем и битьем.
Версия с изменением характера Сталина объясняла практически все расхождения со знакомой Сергею историей.
Нет репрессий и расстрелов? Так в нашем мире их ввел Сталин.
Нет коллективизации? Так и это — задумка Сталина.
Не расстреливают священников? Нет паспортов? Сократили армию? Правильно, потому что Сталин не имеет власти.
Разве что с червонцами и автоматом Федорова непонятно… Хотя почему непонятно? Возможно, в нашем мире хотели ввести червонцы как деньги, но Сталин запретил. А автомат… Сталин, как известно, был грабителем банков, возможно, в нашем мире в ходе одного из ограблений оружейник был убит до того, как придумал свое изобретение.
Все правильно. Все сходится…
Стоп. А Гитлер?
Почему Гитлер вместо того, чтобы кричать с трибуны сидит в тюрьме?
Некстати разыгравшееся воображение представило Гитлера: с его знаменитыми усиками и челочкой, но при этом в белой майке и покрытого синими наколками. Почему Гитлер сидит? Как это можно объяснить?
Сергей подумал. А, ну все просто: в нашем же мире Сталин Гитлера поддерживал, практически привел его к власти, а здесь — нет. Вот Гитлеру захватить власть и не удалось.
Все просто.
Повезло, подумал Сергей, хорошо, что попал в такую развилку. Сталин не у власти, да, судя по его статьям, к власти и не рвется. Значит, не будет ни репрессий, ни расстрелов и самое главное — не будет войны. Тихое, спокойное время. Относительно, конечно, свои завихрения здесь есть, но, по сравнению с нашим… Курорт.
Значит, подытожил свои мысли Сергей, исторические изыскания можно прекратить: развилка определена. Нужно переходить к более насущным: поискам артефакта и поисками же средств к существованию. Неизвестно, сколько он будет искать проклятую железяку. Нужен заработок.
Может, все-таки съездить в Москву, к Сталину. Здешний-то, пусть не либерал, но на фоне остальных большевиков вполне себе мягкий товарищ. Вернее, не мягкий — глупый и размазня одним из ЦК все-таки не стал бы — но более… более…
Более правильный, что ли…
Нет, к Сталину не поеду. Зачем? «Здравствуйте, товарищ Сталин, у меня для вас одна важная информация…» Какая? Что здесь произойдет дальше, Сергей не знает, о каких-либо изобретениях рассказать не сможет. Так на кой он Сталину? Чисто так, поболтать с пришельцем из другого мира? На кой ему это? Нет, нужно обживаться здесь…
Сергей зевнул, синхронно с ним зевнула девчонка-библиотекарша. Нет, об этом придется думать завтра, а сегодня — домой. Спать. Да и девчонку нужно отпустить, чего она, кстати, не закрыла до сих пор библиотеку?
— Простите, — Сергей подошел к девушке, — я тут немного увлекся… Почему вы не выгнали меня еще засветло?
— Вы так увлеченно работали, — заулыбалась девушка, — не хотелось вас прерывать. А дома меня никто не ждет, я одна живу…
— Как же вы теперь пойдете одна, по темным улицам?
…А почему бы и нет?…
— Давайте я вас провожу.
— А вы не боитесь? — лукаво улыбнулась девушка.
— А вы обещайте меня не пугать, — улыбнулся в ответ Сергей.
* * *
Зоя Морозова — ни в коем случае не Зоенька! — оказалась девушкой вполне себе современной и раскованной. Современной даже для двадцать первого века. Может, она не знала, что такое Интернет и мобильники, однако с ней было интересно поговорить. Сергей в свое время встречал девушек гораздо глупее, которые кроме шмоток, «чмоки» и «маффки» ничего не могли сказать.
Зоенька — Зоя! — тоже любила поболтать об одежде, о том, как быть «шикарной», однако шикарность, в ее понимании, шмотками не ограничивалась:
— Современная девушка, — рассказывала она приятным голоском, пока они шли по темным улицам — если хочет быть шикарной, не должна только наряжаться. Наряды говорят только о состоянии твоего любовника и ничего о тебе самой. Чтобы быть шикарной, девушка должна поставить в спальне радиоаппарат, учиться боксу, стать колючей, как военная проволока, тренированной, как мальчишка, уметь ходить на руках и прыгать в воду с вышки…
Сергей просто любовался ею. Современные ему девушки были либо красивыми либо умными, а в Зоеньке — Зое! — сочеталось и то и другое. Пусть она, так же как и девушки нашего времени, хотела найти богатого любовника, все равно он казалась лучше… естественнее, что ли… Не было в ней жеманности тупых «барби», дерганности клубных тусовщиц… И уж точно ни грамма силикона.
Они вышли к берегу реки Большой, нужно было пройти через темный парк, за котором темнела стена и виднелось что-то типа церкви, чтобы выйти к мосту…
— Привет! — из кустов показались три темные тени.
В кармане куртки почувствовалась тяжесть нагана. Мол, все в порядке, хозяин, я с тобой.
— Какие красотули тут ходят без присмотра!
Три парня, лет двадцати на вид, насколько можно разглядеть в полумраке позднего вечера. Белые кепки, полосатые тельняшки… Запах пива с водкой слышен издалека.
— Как же — без присмотра, — глумливо подхватил второй, — вон, какой с ней кавалер.
Хорошо, что пошел с Зоенькой, одной бы ей тяжело пришлось…
— А кавалер нам девушку оставит. Ей с нами интереснее будет…
Один из парней достал блеснувший нож и двинулся к Сергею, двое других направились к Зоеньке:
— Девушка, а хотите мы вам тюльпанчик сделаем?
— Сейчас я вам сделаю… тюльпанчик… — Зоенька медленно раскрыла сумочку.
Да какой тут газовый баллончик?!
Выхватил и выстрелил.
Щелкнул выстрел, с головы обладателя ножа слетела кепка. Троица замерла, потом сорвалась с места и под треск кустов исчезли в темноте.
— Здорово! — восхищенно произнесла девушка, — Вы отлично стреляете!
— Ага, — пробормотал Сергей, чувствуя, как кровь медленно возвращается к его побледневшему лицу.
Он не собирался сбивать кепку и стрелял на полметра выше головы. Хорошо, что чуть ниже не взял…
— А чем это вы их испугать собирались? — спросил он, чтобы немного прогнать напряжение.
— А вот.
На ладони Зои лежал маленький черный пистолет.
— А вы действительно… шикарная девушка.
* * *
— Вы интересный, Сергей, — Зоя стояла на крыльце своего дома, — Знаете, мне редко встречались мужчины, чтобы и смелые и культурные. И ваша одежда… очень необычна. Вы необычный человек…
До ее маленького домика они добрались без приключений. И теперь стояли на крыльце, собираясь расстаться.
— Что же во мне такого смелого? С револьвером смелым станет любой…
— Не любой. Другой бы достал его, начал пугать, некрасиво кричать. А вы… Спокойно, четко, деловито — и враг бежит.
— Я вам понравился?
— Немного… Вот разве что ваша борода и волосы… Я бы их состригла, вы слишком похожи на попа.
— Я же сектант.
— Но вы же бывший сектант.
Наступила пауза. Сергей положил руки на талию Зои и потянулся к ее губам.
— Но-но-но, — тонкий пальчик прижался к его рту, — Я не целуюсь на первом свидании.
— А у нас было свидание?
— Хотелось бы думать, да…
— Но как я узнаю, что это свидание, если не будет поцелуя?
Зоя промолчала. Потом потянулась к Сергею.
Ее губы были горячи, а помада необычна…
* * *
Сергей тихонько прошел в свою комнату, закрыл дверь и, напевая, упал на кровать. Пусть это был всего один поцелуй… Но какой! Почему в нашем времени не было таких девушек? А если были, почему они не обращали внимания на Сергея?
Он прикрыл глаза, чтобы вспомнить лицо Зои.
Сон упал, как черный занавес в театре.
Все-таки Сергей сегодня очень устал.
* * *
Сергей проснулся только под утро, оттого, что нечто твердое больно упиралось ему в бок. Он пошевелился, вытащил из кармана мешающий предмет… Револьвер.
Ёлки!
Сергей лежал на кровати полностью одетый, в берцах. Здорово умотался за день. Казалось бы, всего лишь провел время в библиотеке. Он вспомнил день, свой анализ, вывод, библиотекаршу… Ах, Зоя…
Неужели, усмехнулся Сергей, это на нее я потратил все силы. А ведь всего один поцелуй. Он прикрыл глаза и с удовольствием вспомнил вчерашнее прощание. «Не целуюсь на первом свидании»? Значит, будет и второе? Сергей зажмурился.
Жмурься, не жмурься, а вставать надо. Кто вчера стрелял, а оружие не почистил. Так у тебя в стволе не то, что ржавчина, улитки заведутся. Сергей вскочил, потянулся, разминая затекшее тело.
Выбрался из дома, принес ведро воды из колодца, разделся до пояса и облился, смывая сон. Брррр! Сон смылся, как черт от святого распятия. Вода-то ледяная!
Растершись полотенцем, Сергей свернул самокрутку, достал зажигалку. «Зиппо» ему подсунули сломанный — крышка не откидывалась на шарнире, а просто снималась, а в неудачном случае — падала в траву. Зато работала как часы.
Покурив, довольный Сергей вернулся в комнату и уселся за стол чистить и смазывать оружие. Руки делали работу, мысли вернулись к Зое.
Зоя, Зоя… Что же ты нашла такого интересного в «сяктанте Сяреже»? Красивая, умная, твердая девушка. Немного коробит, конечно, ее желание иметь богатого любовника, которому она будет соответствовать. Как-то это отдает… продажностью, что ли… Хотя, с другой стороны, мало ли в двадцать первом веке девушек, которые хотят того же? Зоя, по крайней мере, не скрывает, что ей нужны только деньги и собирается быть такой, чтобы любовнику не было стыдно показаться с ней на людях. Это не пластмассовая куколка «Оу, Крис», которая может дать только секс. Сергей подумал, что если Зою перебросить в 2010 год, то с ней можно будет выйти на люди любому олигарху. На то, чтобы разобраться в мобильниках и Интернете ей много времени не потребуется…
Что же она нашла во мне? Безработный сектант со странной внешностью. Кстати, о работе. Сергей вспомнил вчерашнюю мысль о том, как можно заработать деньги. Мысль, конечно, хорошая… Нет, сначала попробуем найти работу честным путем.
— Сярежа, — постучала в дверь тетя Таня, — тут к тябе пришли.
Пришли? Кто бы это мог быть? На всякий случай Сергей перезарядил револьвер, спрятал его в карман, накинул куртку на голое тело. Вышел из комнаты.
Увидев, кто пришел к нему, Сергей мгновенно застегнул пуговицы, остро чувствуя тяжесть незарегистрированного револьвера в кармане. За столом в прихожей сидел…
…белая гимнастерка, подпоясанная широким кожаным ремнем, синие галифе, блестящие сапоги. Белая фуражка лежала рядом на столе…
Милиционер…
— Доброе утро, товарищ Вышинский.
— Доброе. Утро.
— Я — ваш участковый надзиратель, Александр Денисович.
Слова «участковый надзиратель» Сергею категорически не понравились.
— Да вы присаживайтесь, товарищ Вышинский, присаживайтесь.
Сергей осторожно опустился на уголок табуретки. Разозлился сам на себя и сел плотно, положил руки на стол, сцепив пальцы в замок.
— Чем могу быть полезен?
— Да вы не переживайте, Сергей Аркадьевич, ничего такого. Просто узнал, что на моем втором участке появился новый жилец, вот, решил зайти, познакомиться. Тем более, вы у нас личность известная…
— Чем, простите, известная?
— Ну как чем? Банда капитана Ждана на вашем счету…
Надзиратель, улыбаясь, пересказал Сергею несколько версий его подвига. Участие Сергея колебалось от убийства одного только капитана, до самоличного уничтожения абсолютно всей банды.
— …так что такого человека как вы, беречь всячески нужно. Может, у вас жалобы какие есть?
Александр Денисович положил на стол новенький кожаный планшет, как будто собирался записывать поток жалоб.
— Может, вас обижает кто?
— Нет.
— Ну да, такого, как вы, пожалуй, обидишь… Может быть, все-таки есть на кого пожаловаться?
— Да нет, — пожал плечами Сергей, — Спокойный город, доброжелательные люди…
— Ну да. Работаем.
Работаете… А хулиганов приструнить не можете. Или это на них он и намекает? Мол, все я про тебя знаю, даже про твои стычки с местной шпаной.
— Кстати, Сергей Аркадьевич, что ж это вы до сих пор на учет в военкомате не встали? Непорядок…
Точно. Намекает. Засветился ты, Сярежа, как новогодняя елка на Красной площади.
— Обязательно встану. Где он, кстати, находится?
— В бывшем здании кадетского корпуса. Уж не задерживайтесь. Сергей Аркадьевич…
— Да?
— Скажите, а Вышинский Андрей Януарьевич, случайно, вам не родственник?
— Нет, — категорически отрекся от неизвестного родственника Сергей, — Я — сирота. Единственный родственник — дядя, Анисим Никитич…
— Ну что ж, не родственник, так не родственник. Будете в Козьей горе, дяде привет передавайте.
— Обязательно.
Милиционер собрался, пожал руку, улыбнулся тете Тане и ушел.
— Тетя Таня, — Сергей продолжал сидеть, глядя на закрывшуюся дверь, — А кто это был?
— Так как кто? — тетя Таня тоже была несколько ошарашена, — Уцастковый наш… Аляксандр Дянисовиц…
Тьфу ты! Так это просто участковый! Сергея сбило с толку поименование «надзиратель», сразу вызвавшее ассоциации с лязгом тюремных замков. Участковому и положено все обо всех на участке знать.
Сергей вытер пот со лба. Нужно собираться и идти в город. Работу искать, бездельник. И военкомат.
— Сярежа, а кушать?
Да. Кушать надо. А то отощаешь…
* * *
Уф! В куртке все-таки жарковато. Или Сергей просто набегался по городу. Нет, нужно срочно отдохнуть.
Сергей отошел в сторону от улицы и устроился под полуразвалившейся крепостной стеной с бутылкой баварского пива. По крайней мере, так было написано на этикетке: «Баварское». Вообще пиво было здесь, хотя и по зверским ценам, но различных сортов: «Венское», «Бархатное», «Портер». О некоторых Сергей даже не слышал: «Мартовское», «Бок-Бир», «Черное», «Столовое»… А вот о «Жигулевском» никто не слышал здесь. Неужели и здесь приложил руку Сталин?
Напротив Сергея блестела река Большая, выгибался огромной ажурной аркой мост, белел кубик часовенки. Даже не поймешь, что в другом мире…
Всю первую половину дня Сергей перемещался по городу.
Был в Песковском губернском военкомате, откуда его послали в уездный. Тот находился у черта на рогах, километрах в двадцати от Пескова, на железнодорожной станции. Сергей плюнул и никуда не поехал. Тем более что призыв будет только осенью, а до осени он надеялся вернуться обратно, к старому доброму военкомату города Москвы.
Зашел на биржу труда. Осмотрел длинный хвост безработных. Интересно… Сергею казалось, что при большевиках безработных не было. Только при виде очереди он задумался, что в его мире большевики делали с безработными. Не расстреливали же? Или… Да нет, ерунда. Скорее всего, сажали. При здешних же большевиках безработных было почти каждый десятый. Или даже девятый. Интересно, насколько это больше безработицы в 2010 году?
Сергей пообщался со стоящими в очереди, с сотрудниками, с которыми вышел покурить, посмотрел на списки вакансий. Да… Ситуация складывалась безрадостная…
В списке вакансий значились:
— кузнец на завод «Металлист»;
— прядильщики на фабрику «Шпагат»;
— дубильщик на завод «Пролетарий»;
— разнорабочий на Песковский завод первичной обработки льна;
— грузчики на маслобойный завод «Знамя труда»…
В общем, экономисты без диплома и менеджеры по продажам нужны не были. Чтобы что-то продать, нужно сначала это что-то сделать. А здесь еще не восстановили производство после войны.
Продавать — нечего. Нужно строить.
Когда Сергей в разговоре заикнулся, что правильнее сказать не строить, а восстанавливать, ему погрозили кулаком и сказали, что по некоторым пунктам советский Песков уже опередил дореволюционный.
«Мы — строим новую жизнь. А когда строишь новое — на старых запасах даляко ня уедешь. Нужно смотреть не назад, а впяред».
Огромный кузнец ударил кулаком о ладонь. Он недавно вернулся из армии, работы пока найти не мог, но не терял надежды.
Остальная компания, курившая на крыльце, загомонила, подтверждая слова кузнеца. Как понял Сергей, хотя работы у них не было, но у каждого был друг-знакомый-родственник на одном из песковских заводов, который сагитировал придти именно к ним. Работяги-безработные вывалили на Сергея массу примеров постройки новой жизни.
Шпагатная фабрика дошла до довоенного уровня уже в прошлом году. И теперь мало того, что обгоняла саму себя до революции, так еще и наладила выпуск новой продукции: цветного шпагата и мешков. В этом году планировался конкурс в Ленинграде и фабрика рассчитывала на призовое место.
На заводе с забавным для меломанов двадцать первого века названием «Металлист» планировали наладить выпуск неких необыкновенных плугов, придуманных братьями-крестьянами из деревни под Песковом.
Якобы даже где-то под Песковом в каких-то болотах работал стекольный завод, чья продукция шла на экспорт: в Иран и Англию. Но в это Сергей уже не поверил.
В общем, народ, несмотря на безработицу, в будущее смотрел с оптимизмом и рвался строить это самое будущее. А безработицу и биржи труда считал явлением временным. Кузнец заявил, что, по его мнению, биржам осталось существовать не больше пяти лет. А саму безработицу объяснил просто и незатейливо:
— Так все просто, Сярежа. За два года из армии сколько народу сократили. Миллионы. Куда они все пошли? Конечно, работать. Руки-то…
Кузнец поднял свои мозолистые клеши.
— …руки бяз работы ня могут. Вот работы на всех пока и ня хватает. Ничаго, это нянадолго…
Конечно, думал про себя Сергей, чего бы им не строить свое и производство не запускать. Другие-то страны с СССР не торгуют, продукция идет чаще всего контрабандой, а так много не перетащишь. Это у нас смысла нет смысла свое производство налаживать, у нас все импортное — в свободной продаже, что хочешь, то и покупай…
Почему-то не успокаивало.
* * *
Сергей допил пиво, прихватил бутылку с собой, и отправился к дому. В планах было заглянуть к Зое…
Ах, Зоя…
…Но ноги гудели и было не до лишних походов. Нужно было обдумать одну мысль по получению денежных средств.
Если найти работу не удается, значит, стабильный источник дохода отпадает. Остается только получение большой суммы одним куском.
Что, если попытаться организовать в Пескове аналог «МММ»?
Назад: Часть первая ДЕРЕВНЯ
Дальше: Часть третья МОСКВА