Глава десятая
— Здрасьте, Модест Петрович! — Ромка замахал рукой. — А я как раз к вам собирался!
— А ну стой, любезный! — Барон ткнул тростью извозчика. Тот послушно приторомозил. — На, держи вот… пятак на чай.
— Благодарствуйте, вашсокородие! — кучер безошибочно угадал в седоке офицера, хоть тот и был в штатском. — Счастливо вам добраться!
— Добрый день, сержант! — обрадованно прогудел Корф. — Какими судьбами?
— Да вот, сумку хотел забрать… Привет, Яш! Как фотик?
— Все хорошо, спасибо, Роман Михалыч, — кивнул Яков. Пару дней назад, Ромка сопровождал сестру – тогда-то Яша с ним и познакомился.
— Сумку твою мне прислали с вестовым, из казарм. Да, брат, крепко мы с тобой погуляли…
Ромка смущенно хмыкнул. Вчерашнего десантника трудно было удивить шумными загулами, но тут пришлось признать – слабо ему в коленках против царских офицеров. Школа не та, выучка… Наутро Ромка с трудом вспомнил, как солдаты под присмотром поручика – как бишь, фамилия? – кулём грузили его в пролетку. Фу, неудобно как…
— Кстати, Николай Николаич велел тебе кланяться, — продолжал Корф, — и передал три бутылки вишнёвой – ты ее, вроде, хвалил.
Ромка кивнул. Вишнёвая, и правда, была хороша – помнится, Фефёлов хвастал, что настойку самолично приготавливала его супруга.
— Ну ладно, что это все о водке да о водке… — поправился барон. — Это удачно, что мы тебя встретили. Ты, кстати, откуда взялся? Тебе что, тоже ключик доверили?
— Нет, меня Геннадий провел, — ответил Ромка. — Они с Витькой собрались в трактир, студента какого-то искать. Вот меня и подбросили – хотел сумку забрать. Ну и потом – я ж обещал вас сводить к нам. Вот и пришел!
— Это ты, брат, молодец! — обрадовался Корф. — А то мы с Яковым уже собрались вдвоем идти…
— Простите, вы вот сказали, они в трактир пошли? — сделал стойку Яков. — А в какой – речи не было?
— Вроде, где-то на Сухаревке, — припомнил Ромка. — Витька не называл… шас позвоню, спрошу! — И Ромка потащил из кармана мобильник.
— А он что, и у нас работает? — с интересом спросил Яша. — А я-то думал…
— Не работает, — ответил Ромка. — Все время забываю, что у вас сети нет. Ну извини, ни чем помочь не могу.
— А может, вспомните, Роман Михалыч? Ну, насчет трактира? — продолжал допытываться Яша.
— Да нет, — помотал головой Роман. — Что на Сухаревке – помню, а названия не было. Шла речь, права, о каком-то Григорьеве…
— Это ж низок григорьевский! — оживился начинающий сыщик. — Самый тихий из сухаревских трактиров! Игры там нет, ворье не ходит – все больше студенты, которые по книжным развалам.
— Все-то ты знаешь, Яша! — покачал головой барон.
— Так ведь тем и живу, ваша светлость! — подтвердил молодой человек. — В сыщицком деле без того, чтобы все трактиры знать – никак невозможно! Так что, раз Роман Михалыч вас встретили – может, я пойду? А то дело одно есть…
Корф понимающе кивнул – он не забыл, с каким недоверием Яков говорил о Геннадии и его компаньонах.
— Ладно уж, сыщик, иди… нет, постой! — спохватился вдруг барон. — А как мы на ту сторону попадем – подумал? Шарик-то от портала – у тебя!
— И верно! — Яков хлопнул себя ладонью по лбу. — Вот, держите, ваша светлость, только не потеряйте – вещь ценная, их благородие господин лейтенант мне голову оторвут.
— Ты поучи тётку щи варить. — Корф аккуратно спрятал драгоценную бусину в портмоне.
— Да, и вот еще что, ваша светлость! Вы уж не задерживайтесь – давайте часиков в 8 пополудни я вас тут ждать буду? А то мне еще барышню на ту сторону вести.
— Ладно-ладно, отведешь. Беги себе… сыщик! Ну что, Роман, друг мой, пошли?
Ромка замялся.
— Знаете, Модест Петрович, я вот подумал – у вас одежды подходящей нет! Можно, конечно, купить, но это ж сколько времени надо…
— А эта чем плоха? — барон недоумённо оглядел себя. Он, как обычно, был одет в охотничий полотняный костюм с бриджами и высокими кавалерийскими сапогами. Вместо галстуха у барона был повязан клетчатый шейный платок; на голове красовалось щегольское английское кепи. Тонкая черная трость, увенчанная серебряным литым шаром, дополняла наряд джентльмена и англомана.
— Ну… немного необычно. Будут обращать внимание. Документы могут спросить, объясняться еще…
— Так что же делать? — встревожился барон. Об этом аспекте предстоящей прогулки он не подумал.
— Тут вот какое дело. Сегодня – ну, то есть там, у нас сегодня, (Ромка, с трудом привыкал к мысли, что «сегодня» могут быть разными,) так вот, сегодня в Коломенском большой исторический фестиваль. Знаете, где это?
— Знаю, — кивнул Корф. — Там царская усадьба была. А теперь – сады яблоневые и коров пасут.
— Ну да. Только у нас там парк сделали и музей, — подтвердил Ромка. — Так вот, в этом парке сегодня фестиваль – ну, праздник такой, — по случаю столетия Первой Мировой войны…
— Войны? Мировой? — недоуменно нахмурился барон. — Это что ж, у вас, мало того, что всем миром воюют – так еще и по многу раз?
— Их две было, — мотнул головой Ромка. — В смысле – две Мировые войны. Я вам потом расскажу, Модест Петрович, а сейчас – вот что. На фестивале, разыгрывают представление – любители военной истории в мундирах, с оружием, устраивают сражение – понарошку, для зрителей. В точности, как тогда воевали. С пушками старыми, даже с броневиками…
— Представление? — еще больше удивился Корф, — а-а-а, это вроде как потешные полки… Занятно, что и говорить. Кстати, а что такое – «броневик?»
— Это машина такая, обшита броней с пулеметом, вроде бардака или бэтэра… я потом вам все расскажу, — спешно добавил Ромка, видя, что барон готов разразиться новой порцией вопросов. — Я вот о чем – может, вы наденете свою форму, да и поедем туда? Вам же будет интересно – войны этой у вас еще не было, верно? Вот и посмотрите. Народу там много, и Москву по дороге можно посмотреть.
— Мысль хорошая, — кивнул барон. — А что, полиция, значит на мундир мой и палаш внимания не обратит, а к этому, — он провел набалдашником трости по сюртуку – непременно прицепится?
— Так ведь московские менты к реконструкторам привыкли! — весело ответил Ромка. — Иногда в метро народ и вовсе в кольчугах попадается – что там ваш мундир!
— Менты? – недоумённо спросил барон, — у вас что, городовых на австрийский манер называют? Помню, были в Вене… Венгрии…
— Почему на австрийский? — удивился Ромка. Всю жизнь милиционеров ментами звали… правда их теперь в полицию переименовали.
— Удивительно – у вас столько новых слов, — задумчиво произнес барон. — А иногда услышишь такие, что и у нас не каждый знает. Ну да ладно, о чем ты говорил?
— Ну так вот, — продолжил Ромка. — Я что хочу сказать – наши мен… полицейские на ваш мундир, может, и вовсе внимания не обратят. Они же знают – фестиваль, мало ли кто из участников туда едет! В общем, дело обычное. Посмотрят, конечно, но чтобы удивиться или задержать – это вряд ли. Вас еще и мимо рамки пропустят – наверняка там контроль на входе, массовое гулянье все же. Только вот у меня ничего такого нет, жаль…
— Это дело поправимое, друг мой, — весело ответил Корф. Похоже, идея пришлась ему по душе. — Пошлем Порфирьича в Фанагорийские казармы – он мигом доставит все, что полагается пехотному солдату. Он и винтовку привезет, «крынку» – уж в такой малости нам господин полковник нам не откажет…
* * *
В низких прокуренных, пропахших пивом и дешёвой стряпней залах, галдели посетители. Время было к вечеру, так что часть их были уже подвыпившие; среди столов сновали торгаши с мелочным товаром, бродили случайно проскользнувшие нищие, гремели кружками монашки-сборщицы.
Яков вошел в разгар скандала – забежавший к Григорьеву оборванец схватил с ближайшего стола стакан водки, опрокинул его одним духом и метнулся, было назад, но был схвачен половыми.
Позвали за городовым. Тот явился с поста – важный, толстый. Яша посторонился, пропуская стража порядка вперед себя.
Узнав, в чем дело, городовой плюнул, повернулся и пошел назад, на улицу, недовольно ворча:
— Из-за пятака правительство беспокоють, ироды…
Яша не раз бывал в низке у Григорьева, да и вообще – успел примелькаться на Сухаревке. Хозяин заведения узнал гостя и кликнул мальчишку-полового; тот, обмахнув мокрой тряпкой стол, усадил Яшу подальше от шума, в уголке.
Если кому пришла бы охота понаблюдать за гостем – он увидел бы, что Яков, только сев, принялся ему что-то нашептывать половому. Минуту спустя стол оказался загроможден – тут стоял небольшой самовар на четверть ведра (такие брали обычно на двоих мелкие купчики, и обсуждали за ним детали какой-нибудь пустяковой сделки), стакан с салфетками и две пивные бутылки. А сам посетитель, устроившись за этим частоколом, прилаживал, озираясь, некое приспособление. Но кому, скажите на милость, был тут интересен Яша? Сухаревка… у каждого здесь – свои заботы.
Устроившись поудобнее, Яков впихнул в ухо черную фитюльку, от которой шел шнурок к упомянутому приспособлению – и принялся крутить рубчатое колесико. В ухе зашипело, засвиристело, и…
— Так, сидим, курим, не дергаемся… ш-шух… тиу-туу-у-у-тр-р-р… фр-р-р… зажигалку, кретин!
— А чем….фр-р-р…ш-шух….спички!
— …какие?
— Шведские, мля, фосфорные… тр-р-р… ш-шух… фр-р-р… головой думай!
Яша поморщился, снова подкрутил колёсико. Шуршание и треск стали тише, а голоса двух молодых людей за дальним столиком – напротив, отчётливее.
— …фр-р-р… сигарету тоже!..тиу-туу-у-у…
— А ее-то… тр-р-р….не так?
— …такие тут не… тиу-туу-у-у… тр-р-р… ш-шух… фр-р-р… насчет бабла?
— Нет… тр-р-р….идти на экс, а так и….фр-р-р… лапу сосать…
Яков нахмурился, поковырял пальцем в ухе; потом, посветлев лицом, щелкнул чем-то в стоящей перед ним непонятной кикиморе… Сразу стало слышно отчетливо, будто он сидел с беседующими за одним столиком:
— Стрёмно, Ген. Но, по ходу, вариантов нет. Вот пристроим здесь микрофон – пройдемся, присмотримся. Я магазин ювелирный срисовал…
Говоривший пододвинул к себе тарелку с расстегаем. На него оглядывались – до того странно был одет этот посетитель; нелепого покроя куртка – цвета горохового супа, сильно выгоревшая на солнце. На груди она была украшена большими накладными карманами, а на рукаве зачем-то красовался трехцветный флажок российского торгового флота.
Его собеседник, не столь привлекающий к себе внимание, здоровенный белобрысый детина со свернутым набок носом, налил обоим пива – и вдруг замер, с бутылкой в руке. Пиво лилось на скатерть из переполненной кружки – но детина этого не замечал. Он, как завороженный, смотрел на входную дверь григорьевского заведения.
— Глянь, Ген, кто там! У меня, часом, не глюки?
Геннадий, а это был он, конечно; Яков только войдя в трактир, безошибочно вычислил гостей из будущего, — обернулся и тоже замер, пораженный.
— Точно, он! Ну, повезло, надо же…
Яша осторожно повернулся. В дверях стоял студент – судя по форменной фуражке и тужурке с золотыми молоточками Технологического училища. Вид у гостя был потрепанный.
Геннадий повернулся к Дрону.
— Так, сидим, заказываем, ждем. Тихо, тихо… пиво льешь, болван!
Дрон выругался и принялся вытирать пивную лужу салфеткой. Подскочивший половой взмахнул полотенцем, убирая следы; пока он суетился вокруг столика, визитёры из будущего молчали, и Яков мог без помех рассмотреть неожиданного гостя. Он тоже порадовался неожиданной удаче. Кто мог ожидать, что рутинная, в общем-то, слежка вот так, сразу, даст результат – и какой!
Половой меж тем закончил вытирать разлитое пиво и убежал. Яша вновь обратился в слух.
— Так, сел. Отослал халдея. Достает какой-то хрень… вроде, коробочка круглая, маленькая, коричневая… Слышь, Ген, чё он делает, не пойму?
Яша пригляделся – студент-технолог извлек из портмоне коротенькую стеклянную трубочку, отколупнул ногтем крышку. Потом, перевернув ее, сыпанул чуть-чуть белого порошка и отделил трубочкой крошечную кучку. Приставил к ней конец трубочки, склонил голову, вставил верхний конец в ноздрю – и, зажав другую, с шумом втянул в себя воздух. Кучка порошка немедленно исчезла.
— Кокс нюхает.
— Что он ох…ренел? Если срисуют – загребут!
— Нет у них это свободно.
— Да ладно?
— Да. И торгуют тоже свободно. Он здесь считается лекарством от насморка. Тихо, недоумок!! Хорош ржать!
Дрон гыгыкнул – да так, что Яша мог бы расслышать это сквозь трактирный шум, без всякого направленного микрофона.
— Говоришь, кокс свободно продают? Слушай, ты вот насчет бабла парился. А это ж золотое дно! Он тут почем?
— Вот такая коробочка, граммов десять – три рубля. По местным меркам – деньги.
— Все равно, надо прикинуть…
— Ум потерял? Свяжешься с наркотой – отрежут тебе все что можно. А мне – заодно с тобой…
— Могут. Но – надо думать. Уж очень вкусный кусок…
— Потому и отрежут, что вкусный…
Яша оглянулся; в его сторону, из дальнего зала трактира, шла подвыпившая компания – и сворачивать явно не собиралась. Яша незаметным движением извлек наушник и прикрыл устройство газетой. Разговора он пока не слышал; оставалось наблюдать за визитёрами из будущего и студентом, оказавшимся ещё и кокаинистом. Яшу передернуло. По своей воле вдыхать какой-то порошок… отвратительно!
Если бы Виктор, главный их спец по электронике, узнал, что творится сейчас в трактире, который вся Сухаревка именовала не иначе как «григорьевский низок», он наверняка оценил бы иронию. Когда Виктор подбирал по просьбе Дрона кой-какое оборудование, он пошел по самому простому и дешёвому пути. В итоге, в список попал простенький фотоаппарат «Сони», а также содержимое яркой коробки с набором «спецснаряжения».
Коробка носила гордое название «Master Spy kit» и содержала, как нетрудно догадаться, выпущенный в Китае игрушечный набор шпионских приспособлений. Китайцы, надо признать, постарались на славу: в набор входил крошечный радиоуправляемый квадрокоптер с радиусом полета примерно пятьдесят метров, две шпионские «сферические» видеокамеры, горсть беспроводных жучков, наушники, пульт управления… и достаточно мощный направленный микрофон на пистолетной ручке и с прозрачной чашей рефлектора.
Стоило все это добро семнадцать тысяч рублей и работало на удивление хорошо. Изучив китайские игрушки, Виктор заявил, что году эдак в шестидесятом любой Джеймс Бонд отдал бы за них все, что угодно. К тому же устройства, рассчитанные, если верить маркировке, на «детей в возрасте от 8-ми лет», были предельно просты в освоении – а значит, как нельзя лучше подходили для начинающего частного сыщика позапрошлого века.
Ирония же была в том, что Виктор оказался совершенно прав. Яков, не зная о том, что пришелец подсунул ему детские безделушки, пришел от подарка в восторг. Пару дней он прилежно осваивал технику, опробовал фотоаппарат, видеокамеры – вот теперь впервые пустил в ход направленный микрофон. И надо же такому случиться – против соратников Виктора, который все это добро и подбирал!
Шумная компания удалилась. Яков снова щелкнул кнопкой.
— …он же торчок, возиться с ним… Не люблю торчков!
— Ты просто не умеешь их готовить. А я – умею. У нас там, на площади… — …тиу-туу-у-у… каждый второй под кайфом. Так что опыт имеется. Ща его вштырит – и мы его кольнем, как гнилой орех. Ты, главное, дави сразу, и увереннее… а то он вообще решит, что ты глюк.
Яша подобрался – назревали события. И точно, через пять минут здоровяк Дрон встал из-за стола и направился к столику кокаиниста. За ним последовал и Геннадий. Студент не реагировал – закрыл глаза, откинулся на спинку стула и покачивался вправо-влево, задрав истощенное лицо к потолку.
Яша медленно-медленно нацелил прозрачную чашу микрофона на столик студента.
— Добрый день, молодой человек, — вежливо сказал Геннадий, присаживаясь на свободный стул. — У нас, кажется, есть общие знакомые? Вы ведь знаете, некоего ван дер Стрейкера, подданного бельгийской короны?
* * *
— …вот я и подумала, что зря я к этой мадам Клод пошла. Понимаешь, Вероника, тут нужен кто-то имеющий дело с балетом, театром и всяким таким ну, ты понимаешь. Показать шмотки, которые под одеждой практически незаметны – не то, что их панталоны и трико! Да и театральные с балетными не так на приличиях повернуты… ты бы видела, как эта мадам Клод затряслась, когда я ей красный комплектик выложила! А про Сержа вообще молчу – он до сих пор на меня косится…
Ольга не умолкала уже минут сорок – Вероника раз пять успела проклясть себя за то, что ответила на вызов – ведь видела, чье имя высветилось на экранчике. Это же надо, как не повезло – оказаться поверенной в делах этой крашеной овцы! Хотя, понять ее можно – все посвященные в тайну – исключительно мужская компания, с кем ещё по-бабски пооткровенничаешь?
— …а я ей заливаю про трусики – что тоненькие, маленькие, на теле лежат гладко, верхнюю шмотку можно в облипочку носить мол, бюстик и без корсета всё держит, а корпус свободный, крутись-гнись и всё такое как хочешь – только бретели замаскировать. Думаю – резина у них там уже есть, объяснить смогу… а она на меня смотрит, будто я ей на панель пойти предлагаю, представляешь?
Вероника хмыкнула про себя – интересно, эта швабра хотя бы удосужилась почитать что-нибудь по модам и нравам XIX века, прежде чем тащить в модную лавку современное белье? И хорошо, если не эротическое взяла, с такой станется.
Вероника, в отличие от Ольги, в предмете разбиралась прекрасно – сказывались годы занятий исторической реконструкцией, и отнюдь не одними только доспехами и рыцарскими плащами.
И ни одной женщине не пожелала бы она носить – в повседневной жизни, разумеется, такие «доспехи», какие носили дамы на рубеже девятнадцатого-двадцатого веков, по странному заблуждению, именуя это своим нижним бельем. По сравнению с ними, пресловутый пояс верности – детский лепет. На нем, в конце концов, был всего один замок, а вот на корсетах – десятки крючочков, пуговок, завязочек…
Вероника всегда удивлялась – можно было считать, что девушка, проведшая наедине с мужчиной хотя бы десять минут, уже скомпрометировала себя – при том, что даже умелой горничной иногда и часа не хватало, чтобы извлечь свою госпожу из подобных хитросплетений. Даже самому опытному соблазнителю не хватило бы ни терпения, ни умения, чтобы проделать эту адскую работу.
Что до той пикантной детали женского туалета, о которой Ольга только что рассказала – то их заменяли «дамские панталоны». И панталоны эти совсем не напоминали современную часть дамского гардероба – у тех панталон штанины не были сшиты. Тот кто это придумал, заботился не об удобстве соблазнителя, (как решила поначалу Вероника, ознакомившись с архаичной моделью) а о том, что ведь и даме надо справлять естественные потребности – и это при том, что верх панталон был прижат к телу корсетом. А расшнуровывать весь корсет…
Вероника понимала, что идея Ольги интересна и, при должном подходе, вполне перспективно – только вот браться за нее надо совсем не так. Не таскать охапками кружевные прозрачные комплекты, не эпатировать модисток чулками в сетку – а предлагать консервативные, но удобные предметы для повседневного ношения, в которым на первом месте стоит комфорт, а не эротика…
— …и, представляешь, он все-таки решился сделать мне предложение! Ну еще бы – после такого… гм… ну ты, понимаешь. Так что гори они теперь огнем, эти модистки, пора мне и о себе подумать! И, главное, Корф этот, урод, а еще барон – непременно скажу Сержу, чтобы перестал его принимать…
А вот это было уже интересно. Значит пустоголовая блондиночка добилась своего и окрутила милашку лейтенанта? Что ж, сам виноват… хотя – при их то жизни, может это и есть лучший вариант? Будет строить корабли или плавать на них, а в перерывах – выгуливать супругу на балах и великосветских приемах – чем плохо? А та, если надоест, всегда домой сбегать сможет, и отвести душу в каком-нибудь ночном клубе. Или там на Бали сгонять… причем – без мужа, что характерно…
— Так ты решила этот бизнес забросить, Оль? — наконец-то Веронике удалось вклиниться в непрекращающийся словесный поток. — А как же наши? Бригаде деньги нужны, Генка вон, психует, а Дрон, того гляди, грабить пойдет на ту сторону.
— А пусть делают, что хотят, — легкомысленно отмахнулась Ольга. Я что ему – нанялась? И вообще – нормально надо с девушкой себя вести, а не давить, как будто имеешь право!
— Погоди-погоди, — Вероника изо всех сил старалась не дать разговору снова превратиться в монолог. — Так ты что, ни одному магазину… Модистке то есть, ничего так всучить не смогла?
— Ну что ты, Вер, не такая же я дура! И мадам Клод взяла в итоге сорок комплектов и сотню упаковок чулок! И в ««готовом платье из Парижа», что в доме братьев Третьяковых, и в лавочке на углу – которую немец Крафт держит… Только теперь это копейничание мне незачем, у меня будущий муж – дворянин, неприлично.
Когда Вероника наконец сумела закруглить разговор, перед ней на бумажке красовались адреса всех модисток, которые согласились брать у Ольги товар. Изучив его ещё раз, Вероника снова задумалась. Это, конечно, подспорье финансовым делам Бригады… но в воображении девушки рождались иные, куда более смелые планы. Если бы только она смогла заняться этим вопросом вплотную… впрочем – все еще впереди, не так ли?
