ГЛАВА 20
А утром похоронили секретаря Мергерит. Не знаю, как насчет «продуло», но помер он в рекордные сроки. Довольно неприятный тип был, как и внешне, так и в остальном. Удивительный урод, с огромным горбатым носом и скошенным подбородком, верный как пес своей хозяйке, очень умный и приторно угодливый. Стоп… да какое мне до него дело? Помер да помер…
— Держите… — я положил в ладонь Луиджи небольшой замшевый мешочек. — Денег не жалейте, сроку вам на все дела ровно восемь дней. И не светитесь…
— Сир… — Пьетро обозначил шутовской поклон. — Вы же нас знаете. Ничего тайного в Мехелене не останется. Все разузнаем.
— Надеюсь, — я оглянулся и заметил, как за угол конюшни шмыгнул неприметный монашек. — Ежели на воротах спросят куда, скажете: со срочным письмом к шевалье ван Брескенсу.
— И покажем, если что… — Пьетро подбросил футляр для писем в ладони.
— Вперед… — я кивнул близнецам и вышел из конюшни.
Да, вот так, приходится таиться. Неужто вы думали, что я поверил кардиналу? Ага, сейчас… До отбытия в Лондон, еще минимум две недели, так что близнецы за это время сами все разнюхают в Мехелене; по поводу заказчика отравителя, а я потом сравню с показаниями инквизиции. Ну а сам я? Да и у меня есть дела. Для начала, обеспечить визит Мергерит в Англию, да еще инкогнито, это вам не на променад съездить. Так что — за работу.
— Ваше высочество…
— Как вы вовремя, граф… — Мергерит одарила меня улыбкой. Сразу же за ней, как по команде разулыбались фрейлины, сопровождавшие герцогиню в прогулке по саду архиепископства.
— Всегда к вашим услугам, ваше высочество.
— Жан… — Мергерит лукаво потупилась. — А на вашей… как там ее…
— Шебеке.
— Да… на ней… в вашей комнате, большая кровать?
Первая статс-дама Анна де Стутевилл, прыснула смехом, и в желании скрыть улыбку отвернулась. Мергерит шутливо погрозила ей пальцем и сжала мне запястье.
— Ну так как?
— В моей каюте, есть большая и удобная кровать… — невозмутимо ответил я. — Но, увы, она одна на всем судне. И если кто-то, ослепительно красивый, но удивительно жестокосердечный, ее займет, я буду ютиться на коврике.
— Займет, займет… — дружно закивали головами статс-дама с герцогиней и засыпали меня вопросами: — А сколько можно будет взять с собой сундуков с нарядами? Будете ли вы нас заставлять переодеваться в мужчин? Ну а как, инкогнито же… А если на нас нападут пираты?! А если…
Пришлось отвечать, да еще не просто отвечать, а блистать куртуазностью, черт бы ее побрал. Так что, перейти к делу получилось только через пару часов.
Выяснилось, что Мергерит собирается взять с собой едва ли не всю свою дамскую свиту. Путем героических усилий с моей стороны, число оных сократилось до трех человек, собственно: Анны де Стутевилл, ее была уготовлена особая роль, и двух камеристок. Ф-фух… вроде бы умная девочка Мергерит, даже мудрая, а элементарных вещей не понимает. Впрочем, тут ее вины нет, Мегги всю жизнь прожила по правилам этикета, каковой регламентирует едва ли не каждый шаг и вне его просто себя не мыслит.
С количеством охраны, как гранд-камергер ее высочества, я решил сам, ни с кем не советуясь. Все просто, почетную миссию возьмут на себя мои архаровцы. Более чем хватит, ну а по качеству, они любым гвардейцам фору дадут. С методом перемещения на остров, тоже все ясно. А шебека на что? Но тут есть варианты…
Сложнее пришлось с гадским понятием «инкогнито». В Бургундской Фландрии, шпион на шпионе и шпионом погоняет, и что характерно, все они работают на Паука. Опять же, народец здесь особо пакостный, того и гляди, устроят бучу, воспользовавшись каким-нибудь поводом. Поэтому, пришлось подумать над операцией прикрытия. Даже несколькими операциями. Тем более, о предстоящем путешествии, вообще никто не должен знать — даже Машка с Максом, то бишь Мария Бургундская и Максимилиан, пока еще Австрийский. Но тут, Мегги и Анна, проявив присущую женщинам хитрость, мне очень помогли. Но об этом, немного позже…
Вот в таких хлопотах, прошел весь день. Я исчеркал стопку бумаги, послал с десяток писем, полностью исчерпав в качестве гонцов количественный состав своих сопровождающих и в результате, заработал жесточайшую мигрень от усиленных раздумий. И только собрался немного помахать клинками для разминки перед ужином, как люди кардинала сообщили мне, что в Антверпене, в гостинице «Гусь и Гусыня», остановился некий дворянин Антонио де Формильяно, как две капли похожий на Винченцо Гримальди, ломбардского дворянина, в свое время подвизавшегося в кондотьерах. Моего старого знакомца и почти друга, кстати. На оного, по моей просьбе, инквизицией уже был выписан гончий лист. И вот, сработало…
Пришлось сломя голову, на ночь глядя лететь в Антверпен. В качестве эскорта, кардинал мне выделил десяток латников церковной стражи: мордатых, отлично экипированных здоровяков, почтивших бы своим присутствием любую гвардию. Можно было бы, конечно, особо не суетиться, а доверить дело инквизиторской братии, но тут дело деликатное, поэтому, лучше я сам. К тому же, мне надо в город по своим делам.
К рассвету, мы уже были в Антверпене, едва дождавшись когда откроют городские ворота, рванули прямо к гостинице: захудалому заведению, между первым и вторым кольцом стен. М-да… совсем что ли обнищал братец Винченцо?
Злой как собака от недосыпания, я пнул ногой дверь и ухватил сонного слугу за ворот грязной камизы:
— У вас квартирует некий де Формильяно? Живо говори, смерд, а то голову скручу.
— Угу… — прыщавый юнец с жирной бородавкой на носу от страха только мычал и усиленно кивал головой.
— Где он?
— Наверху он, по коридору прямо… ваша… ваше… — хозяин заведения, сутулый мужик, с изможденным сухим лицом, замялся, боясь накосячить с титулом. — Вот только… только…
— Что?
— Вот только, едва ли он дожил до сегодняшнего утра. Надо бы сходить, проверить… Тут такое дело… Прибыли-то они вдвоем. Ентот и еще один… такой же чернявый на обличье. Вчера вечером, слышно было как они сильно ругались в комнате. А потом, тот, что второй… ушел и не вернулся… Я послал, чтобы узнать, как там первый, а он проткнутый у грудях… но пока живой… Ну… как водится, я известил бальи, и вызвал лекаря. Бальи еще не являлся, а вот лекарь перевязал проткнутого и ушел, потому что тому платить было нечем… Ну а я что? Комната до завтрашнего оплачена, пусть лежит болезный… Ну а коник его, у нас в конюшне…
— В сторону… — я его оттолкнул, взбежал по лестнице и выбил дверь в комнатушку.
В сумраке на полу чернела большая запекшаяся лужа крови, обломки немудрящей мебели и битая посуда. У стены, скрючившись в эмбрион, на топчане лежал мужчина в заляпанной пятнами крови камизе.
— Винченцо… — я присел рядом и осторожно развернул его к себе лицом. Грудь у него, прямо поверх камизы, был замотана грязными бинтами.
— А-а-а… это ты… — ломбардец попытался улыбнуться, закашлялся и опять потерял сознание. С уголка губ, по небритому подбородку потекла алая струйка.
Судя по грязной обтрепанной одежде да и по окружающей обстановке, Винченцо Гримальди давно уже бедствовал. Я невольно поморщился — ломбардец оставался в моей памяти жизнерадостным богатым кутилой, никогда не считавшим монеты. Ну как тут не вспомнить притчу про предателей? М-да..
— Не жилец, — тихо сказал десятник церковных стражников и перекрестился.
— Света и воздуха…
— Как прикажете ваше сиятельство… — десятник сорвал тряпку с наглухо заколоченного окна и одним ударом кулака в латной перчатке вышиб ставню наружу.
— Допросить хозяина, и выяснить точное обличье второго. Исполнять…
Стражники топая сабатонами дружно вывалились в коридор, а я дал легкую пощечину Гримальди.
— Винченцо, мать твою…
— Жан…
— Кто это тебя?
— Джакомо… У него… него…
— Что у него? Говори, я знаю, что ты был в отряде, который прятал сокровища Карла… Говори…
— Карта у него… — прошептал ломбардец.
— Где зарыли сокровища? Кто этот Джакомо?
— В… в Лотарингии… в старой… в старой… — Винченцо замолчал, блаженно улыбнулся и сильно дернувшись, умер.
— Черт!.. — я в сердцах пнул табурет. — Вот же сука…
Вот так лопнула еще одна ниточка ведущая к сокровищам последнего владетельного герцога Бургундии. Вот же… Ищи теперь этого Джакомо, мать его… И да… надо бы поберечься. Все обладатели этой тайны спешным порядком отправляются на тот свет. Не иначе проклятие какое…
Покрошив в ярости остатки мебели, я дал хозяину экю, чтобы он достойно похоронил несчастного кондотьера, а сам отправился в городскому бальи для ускорения розыска клятого Джакомо. Судя по описанию, парень тоже был дворянин, но осознание этого никак не помогло. Стражники на воротах засвидетельствовали, что никого похожего, с утра через городские ворота не проезжало. С вечера тоже. Пришлось переться к Исааку. Впрочем, к нему мне было нужно и по другим делам.
У него я не задержался, позавтракал, отдал распоряжения и уже в полдень опять несся в архиепископство. Волка ноги кормят. Так это про меня.
Последующая неделя прошла в хлопотах… и любви… Мы с Маргарет никак не могли насытиться друг другом. Смерть Мадлен и Земфиры, как-то неожиданно улетела куда-то на второй план, за что, порой, я нешуточно корил себя.
Дела на фронтах, шли не шатко не валко. Мелкие стычки и никаких кардинальных изменений. Что, на самом деле, было нам очень на руку. Швейцарцы и валлийцы прибудут не раньше чем через пару месяцев, а пока можно и потоптаться на месте…
Вторая неделя в архиепископстве ничем не отличалась от предыдущей, но на ее исходе пришло письмо из Англии. Кинг Эдуард IV не возражал прибытию своей дражайшей сестры с частным визитом. Впрочем, предлог был подобран очень тщательно — ну как братец может противиться намерению сестрицы поклониться каким-то фамильным святыням.
Вот тут все и закрутилось. В тот же день, герцогиня отправилась в свою резиденцию в Генте. Все как положено, пышная процессия, эскорт из полусотни жандармов и такого же количества конных лучников, разве что, в возке сидела не Мергерит, а ее фрейлина Диана. На утро, точно такая же процессия отправилась в охотничий замок вдовой супруги Карла Великого. И в этом случае, ее заменила очередная дама из свиты.
Ну а сегодня…
— Жан, вы выглядите встревоженным…
— Я спокоен, как холодная сталь… — я мельком глянул в зеркало и подивился женскому чутью.
Да, я встревожен. И не просто встревожен… Черт побери, я вне себя! Где эти оболтусы? Мы через два часа отбываем, а Луиджи и Пьетро еще не вернулись из Мехелена. Выдеру стервецов…
— Я знаю, Жан… — герцогиня улыбнулась. — Вы беспокоитесь обо мне. Не стоит. Все пройдет хорошо. Мы с Анной, уверены в этом…
Анна де Стутевилл кивнула, подтверждая слова подруги.
— Я не могу, не беспокоиться ваше высочество… — я машинально вскинул запястье, чтобы посмотреть на часы и тут же, внутренне сконфузившись опустил руку. Надо же, а думал что уже изжил привычку. М-да… действительно нервничаю…
— Ваше сиятельство… — из-за двери донесся голос Бользена. — Все готово…
— Отправляемся… — чертыхнувшись про себя, я помог Мегги набросить на себя глухой плащ с капюшоном и шагнул из комнаты.
Через несколько минут, мы уже были у возка, стоявшего на площадке возле ворот архиепископства. Всех послушников, монахов и прочих святош, де Бургонь загнал на молитву, так что, теоретически, нас не должны были заметить.
Пронзительно скрипнув, стала подниматься герса.
Я помог дамам сесть в возок, постоял минуту, в надежде, что сейчас появятся близнецы, оглянулся и вскочил на своего жеребца.
— По коням…
