Глава 31
Дибо

Бар «Перекресток» оказался чем-то похож на «У Элли». Только побольше и менее депрессивный. Он стоял в лесу на съезде с двухполосного шоссе, парковки рядом не было, так что по обе стороны подъездной дороги выстроились в неровную линию машины. Вывеска выцвела настолько, насколько это вообще возможно, и превратилась в безвозрастной и неизменный артефакт из другого измерения. Внутри столиков хватило бы человек на сто, но почти все посетители сгрудились вокруг барной стойки. Черных и белых было примерно поровну, и в целом публика здесь выглядела менее потрепанной и более веселой, чем в «У Элли», и определить возраст людей не представлялось возможным.

Тут стояла крутейшая звуковая система, а звукорежиссер весил примерно сто пятьдесят килограммов и задавал кучу вопросов про уровни моего микрофона, на которые я не мог ответить. Мы приехали слишком поздно и опоздали на саундчек. Не было даже времени установить барабаны Кори.

– Играй на наших, – сказал ему звукорежиссер.

– На наших, – повторил Кори неестественно низким голосом, отчего стало ясно, что он напуган.

Мы успели лишь познакомиться с Дибо Харрисоном.

Он и ребята из его группы сидели за столиком в сторонке. На них были мешковатые футболки, и всем своим видом они как бы показывали, что ведут не очень важный разговор, но все же не хотят, чтобы им мешали.

Когда мы подошли, Дибо не встал. Он имел довольно маленький рост. Макушка выглядела так, будто волосы на ней никогда не росли. На его маленькие глазки было больно смотреть. Я пожал ему руку, и она оказалась сухой и твердой, а еще он чуть не сломал мне пальцы.

Куки представил Эш, но не нас.

– Легендарная Эш Рамос, – промурлыкал он. – Приехала с группой из самой Пенсильвании.

– Из Нью-Йорка, – поправила Эш.

Дибо смерил нас оценивающим взглядом.

Сначала Эш. Затем Кори.

И в конце концов меня. Никто не произнес ни слова.

Наконец он повернулся к Эш.

– Так начинайте, если готовы, – сказал он.

По правде говоря, я не был готов. Но Куки сказал, что готов. И Кори сказал то же самое, тем же неестественно глубоким голосом, свидетельствовавшим о том, что в данный момент борется с парализующим приступом паники.

Но Эш боялась сильнее всех.

Раньше я никогда не видел, чтобы ей было страшно. Даже когда Радд готовился выбросить Кори в окно и когда Эд вышел из дома с винтовкой. Но сейчас она боялась. Она дергалась и застывала, глядя в одну точку. Косилась на столик Дибо и шумно сглатывала. А еще вдруг стала выглядеть лет на пять моложе.

– Он реально крут, – сказала она нам.

– Да, детка, но ты тоже крута, – сказал Куки.

– Мы все крутые, – поправил его я.

– Ты взорвешь этот бар и всех тут поимеешь, – заявил Куки.

Но Эш лишь качала головой и косилась на столик Дибо.

– Мне здесь не место, – пробормотала она, и голос ее тоже прозвучал на пять лет моложе.

Мы успокоили ее, сказав, что ей здесь самое место. Не только ей, но всем нам. Правда, вряд ли в тот момент мы сами верили в то, что говорили. Я вроде как пытался убедить себя, что верю в это, потому что любой человек может выступить в таком месте. Думаю, просто необходимо верить в такие вещи, иначе станешь нацистом или еще кем похуже.

Но Эш не купилась.

– Какого черта мы делаем? – шептала она.

– Ребят, – наконец вмешался Куки, – можно я поговорю с Эш с глазу на глаз всего минутку?

Мы с Кори стояли на улице, пинали камни, бросая их в сторону леса, и спорили, испортит Куки дело или не испортит.

КОРИ: Похоже, мы опять станем группой Куки.

УЭС: Ни за что. Эш этого не допустит.

КОРИ: Эш-то как раз допустит, потому что наложила в штаны. Нам же сейчас выступать на разогреве у чувака, который небось свою гитару голыми руками из дерева вырубил.

УЭС: Пусть просто помнит о том, что она – это она, безбашенная Эш с обочины шоссе с гаечным ключом в руках.

КОРИ: Куки ей не позволит.

УЭС: Неправда. По-моему, он потерял над ней влияние.

КОРИ: Послушай, чувак. Будем играть каверы. Просто смирись. А я пойду нажрусь.

УЭС: С какой стати им наливать спиртное несовершеннолетнему, у которого нет денег ни шиша?

КОРИ: Чтобы не тырил у других посетителей напитки.

УЭС: Ясно.

КОРИ: Ага.

УЭС: Должен сказать, твой план не худший в мире.

И тут Эш вышла на улицу.

На лице у нее было выражение, которого я раньше не видел.

– Ну что, опять будем играть с этим чудиком? – спросил Кори.

Эш покачала головой.

Но ее кивок не означал ничего хорошего.

– А что будем делать? – спросил я.

– Хочу в этот раз выступить только с Куки, – сказала она.

Мы с Кори замолчали.

Мы будто ждали, пока один из нас взорвется. Но этого не случилось.

От нашего молчания Эш, наверное, стало только хуже. Пожалуй, мы этого и добивались.

Наконец я выпалил:

– Что ж, хорошо тебе выступить.

– Угу, – бросил Кори.

Она кивнула. И словно хотела добавить что-то еще. Но не добавила.

Вместо этого повернулась и пошла обратно в бар, а мы вдвоем остались на улице.

Мы молчали и не смотрели друг на друга. Я повернулся к лесу, пытаясь сглотнуть комок в горле. Глаза горели, горло сдавило, и я знал, что веду себя тупее некуда.

Когда Кори заговорил, его голос звучал ясно и высоко. Он не собирался плакать, но все же был не в себе.

КОРИ: Ну что. Кажется, пора сваливать.

УЭС: Мммм-мм.

КОРИ: Ага.

УЭС: Обратно в дом Кукиного папаши?

КОРИ: Мм, нет.

УЭС: О.

КОРИ: Я, наверное, позвоню предкам и поеду домой.

УЭС: А.

КОРИ: А ты своим позвони, и дальше решим.

УЭС: Ага.

КОРИ: Они нас заберут или пришлют денег на бензин, и мы сами приедем.

УЭС: М-м-м.

КОРИ: Заберешь гитару, кабель и прочее?

Даже не знаю, что вам сказать. Я не хотел забирать гитару. Просто не думал, что Кори уедет без меня.

И пока был не готов вернуться к родителям. Какой смысл? Они даже на меня не сердились.

УЭС: Знаешь, я не поеду.

КОРИ: О.

УЭС: Я тут подожду.

КОРИ: Уверен?

УЭС: Ага.

Конечно, я злился на Эш. Был просто в ярости на самом деле. Но мне не хотелось ее бросать. Время еще не пришло. И я опять подумал, что если Эш останется с Куки наедине, случится что-то ужасное. Те же мысли лезли в голову, что тогда, на шоссе.

КОРИ: Что ж, удачи, дружище.

УЭС: Угу.

КОРИ: Я понимаю. Надеюсь, все у тебя будет нормально.

УЭС: Ты береги себя, ладно?

КОРИ: И ты.

Мы постояли еще немного.

КОРИ: Тогда увидимся в Питтсбурге, да? И не дай им себя кастрировать.

С этими словами он повернулся и зашагал по дороге к нашей «Хонде», на заднем сиденье которой валялись его барабаны. Я проводил его взглядом. Он сел в машину и хлопнул дверью, потом зажглись тормозные огни и передние фары, и «Хонда» двинулась к большой дороге, подпрыгивая на ухабах, доехала до съезда, пропустила пару машин, вырулила на шоссе и скрылась из виду. В этот момент я услышал аплодисменты из бара и голос Куки, доносящийся, как из банки: «Леди и джентльмены, Эш Рамос». Она заиграла простой блюзовый рефрен, через несколько тактов вступил Куки, а потом Эш запела о том, что на улице раннее утро и она слышит пение петуха.

Вместе они звучали круто. Этого нельзя было не признать. Мне хотелось, чтобы они звучали ужасно, и я знал, что это мелочно и глупо. Но они звучали отлично. Слаженно и профессионально. И я понял, что зря опасался за Эш тогда, на шоссе, и сейчас. Она наконец нашла подходящую компанию, и это оказался дуэт. Эш и Куки. Кори понял, что пора уезжать, и я тоже должен был это понять.

Я, наверное, остался, потому что влюбился в девчонку, которая не отвечала мне взаимностью. И еще потому, что мне казалось, будто достоин играть в хорошей группе, которая ездит в турне и выступает с отличными концертами, хотя на самом деле это не так.

Я стоял и думал: «Эш не любит тебя, и музыка – не твое, а еще ты только что позволил своему лучшему другу уехать, и пусть твои родители притворяются, что это не так, на самом деле они вовсе не хотят, чтобы ты скорее вернулся». Я думал: «Уэс, все, что у тебя есть – это ты сам».

Со стороны, наверное, кажется, что мне было очень одиноко и горько, но на самом деле я совсем не грустил. Как только Кори уехал, я перестал грустить и злиться на Эш. У меня вообще чувств не осталось.

Остался только я один. Мне не за кого было больше переживать. Вот я и перестал переживать. Перестал что-либо чувствовать. Не тревожился, не надеялся, не ждал, что произойдет дальше. Не знал, что буду делать и что со мной случится. Мне даже не было любопытно.

Просто стоял и думал: скоро наверняка произойдет что-то еще, и тогда я узнаю, что это будет, но до тех пор я не буду знать ничего, и это нормально. Более того, мне пофиг.

Не знаю, долго ли я так простоял. Кажется, довольно долго.

В конце концов на подъездной дороге показалась машина и встала на место нашей. Из машины вышли мужчина и женщина, оба высокого роста. У женщины был такой же замученный и потрепанный вид, как у подружки Куки из Фьюрио. У мужчины – заспанные глаза, руки, сплошь покрытые татуировками, и длинная тонкая шея. Он не был толстым, но его живот свисал, как набитый чем-то носок.

Я смотрел, как они шли по дороге. Шагали медленно. Она сутулилась и выглядела так, будто изо всех сил пытается не злиться. У него был спокойный и почти скучающий вид, а может, так просто казалось из-за заспанных глаз.

Когда они приблизились, мужчина спросил меня:

– Это Куки Притчард выступает?

Видимо, он знал это и без меня. Но я все равно кивнул.

Когда они прошли мимо, я заметил, что за поясом у мужика пистолет, но поскольку утратил способность чувствовать, то просто посмотрел на него и не ощутил ничего.

Они зашли внутрь, дверь закрылась, и какое-то время ничего не происходило. Куки и Эш продолжали петь песню. Я снова остался на улице один. У меня по-прежнему было чувство, что что-то сейчас произойдет, только теперь оно сменилось на «что-то произойдет при твоем участии».

Потом я зачем-то обошел бар. Завернул за угол, миновал черный вход, прошел мимо вентиляционных решеток и оказался на заднем дворе, где стояли помойные баки, а потом зашел с другой стороны, где к зданию подходили электрические и телефонные провода. Подошел к двери, ведущей прямо на сцену, и через запотевшее маленькое окошко стал смотреть на Куки и Эш. Больше ничего не видел. Эш вся ушла в игру. Но Куки смотрел в зал с дурацкой физиономией, картинно выпятив губы.

Они доиграли, раздались аплодисменты, и Куки как-то слишком поспешно вскочил и выпалил:

– Мы с Эш прощаемся с вами, поприветствуйте Дибо, – зрители захлопали, а потом какой-то парень что-то выкрикнул, но из-за шума слова было не разобрать.

Тут все вдруг замолкли, и на этот раз я услышал, что он говорил. Что-то вроде:

– Давно тебя здесь не было видно.

Куки уставился куда-то, наверное, на этого парня, моргнул и сглотнул.

– Эй, – услышал я, – сколько тебе заплатят за этот концерт? Разделите с ней пополам или как?

Глаза у Эш расширились и округлились, и она переводила взгляд с Куки на того, кто стоял в зале.

– Знаешь, моя младшая сестренка работает в две смены, – проговорил парень. – Ей приходится работать шесть-семь вечеров в неделю. Потому что иначе твоей дочери нечего будет есть.

– Какое тебе дело до моей дочери, О, – наконец произнес Куки, и тут же послышался дикий шум; мужчина по имени О и женщина, которая, видимо, и была его сестрой, начали орать, зрители расшумелись, я стоял и не мог разобрать, что они говорили. А потом кто-то ахнул, завизжал, и со своего места из-за угла здания я услышал, как распахнулись двери бара и люди бросились к машинам и начали заводить их. Я не знал наверняка, но мог предположить, что О вытащил пистолет. Услышал, как он орет, что этот отморозок осмелился привести сюда свою новую шлюху, и он, О, не собирается сидеть на заднице и ждать, пока суд по семейным делам сделает свое дело. Тут я понял, что мне нужен план, но участок мозга, отвечающий за составление планов, не реагировал. Но я должен был сделать хоть что-то и применил свою фирменную запантентованную Уловку Уэса Дулиттла, К Которой Он Прибегает Каждый Раз, Когда Впадает В Панику: подошел к щитку, висевшему на доме, и вырубил главный автомат. Электричество погасло, причем не только в баре, но и на улице. Я вдруг очутился в темноте. В зале послышались визг и крики, рухнуло что-то тяжелое, но, насколько можно было судить, никто не начал стрелять, и тогда я открыл дверь, ведущую на сцену, и проорал в темноту: ЭШ! И тут что-то ударило меня в грудь и в лицо и сбило с ног.

Это был Куки. Он убежал. Дверь захлопнулась. Я лежал на земле и пытался отдышаться. Дверь открылась, и на пороге появились двое – Эш и парень по имени О.

Я слышал прерывистое дыхание Эш. Кажется, О держал ее за руку.

– Куки, – О несколько раз выкрикнул его имя. – Куки, хоть раз в своей проклятой жизни будь мужиком! – Куки, где бы он ни был, не отвечал. – Позови его, – велел он Эш.

– Куки, – дрожащим голосом выкрикнула она.

Но Куки и след простыл.

– Громче, – велел О.

– Куки! – выкрикнула Эш.

Я по-прежнему лежал на земле.

– Ты хоть знала, что у него есть ребенок? – спросил О.

– Да, – ответила она. – Но мы только играем вместе.

Я поднялся на ноги, но меня, кажется, никто не слышал.

– Да мне пофиг, что вы там вместе делаете, – сказал О. Я знал, что совершаю ошибку, но очень тихо подкрался к нему. Он вглядывался в чащу леса и не замечал меня; его голова возвышалась примерно на полметра над моей, но я прекрасно видел ее в лунном свете и видел его большой нос. И прежде чем передумать, собрался с духом и в тот момент, когда он прошептал «черт», подпрыгнул и со всей дури боднул его башкой прямо в нос. Ударил его лбом по носу так сильно, как только мог, и в голове моей вспыхнул сноп света…