Глава 16
Мы въезжаем в Алабаму и чуть не прощаемся с жизнью

После отъезда из Ноксвилла ощущения от нашего дорожного путешествия резко изменились.

Потные, мы сидели, как на иголках, и нам было немного страшно. «Хонда» дребезжала и скулила, колеся по шоссе в самый разгар душного полуденного пекла; воздух с ревом врывался в открытые окна, и у нас по-прежнему не было телефонов. Но у меня почему-то поднялось настроение. Вот уж не знаю, чем это объяснялось. Наверное, мне просто нравилось быть в группе, несмотря на то что все остальное летело к чертям.

Нам пришлось опустить окна, иначе после минуты пребывания в машине мы бы просто умерли. Из-за шума ничего невозможно было расслышать, но через час Эш все равно начала орать нам с заднего сиденья.

ЭШ: Предлагаю устроить собрание группы.

УЭС: Идея хорошая, давайте.

КОРИ: Чего?

УЭС: Эш говорит, надо устроить собрание группы.

КОРИ: А.

КОРИ: Мы же и так все время разговариваем.

ЭШ: Чего?

УЭС: Кори говорит, разве мы и так все время не разговариваем?

ЭШ: Что это значит?

КОРИ: Чего?

УЭС: Она спрашивает, что ты имеешь в виду.

КОРИ: Ну, мы все время вместе и все время разговариваем. Получается, у нас постоянно собрание группы, нон-стоп, целый день.

ЭШ: Вообще не слышу, что он говорит.

УЭС: Может, поедем помедленнее или закроем окна? Меня бесит так разговаривать.

Кори не хотел съезжать с шоссе, и мы решили закрыть окна. Потоотделение у всех тут же повысилось примерно на 20 000 процентов.

КОРИ: Я вот что хочу сказать: вся наша жизнь – сплошное собрание группы, поэтому если мы созовем собрание группы, чем оно будет отлича…

ЭШ: Пункт 1: нам нужна философия.

УЭС:

КОРИ:

ЭШ: По-моему, необходимо сделать так, чтобы все наши поступки были продиктованы единой философией.

КОРИ: Типа буддизма, что ли?

ЭШ: Нет.

КОРИ:

ЭШ: Это было бы странно. С какой стати нам вдруг становиться буддистами?

КОРИ: Предки Уэса буддисты, так может, нам то…

УЭС: О блин!

КОРИ: Господи, что такое?

УЭС: Чертово сиденье меня ужалило!

КОРИ: О!

УЭС: Реально, туда в обивку кто-то напихал кучу разъяренных скорпионов.

ЭШ: Нет, я имею в виду философию в смысле нашего отношения к музыке – какой-нибудь слоган или мантру.

КОРИ: Типа «Кто хорошо работает, хорошо отдыхает»?

ЭШ: О нет, только не это.

КОРИ:?

ЭШ: «Кто хорошо работает, хорошо отдыхает» – слоган алкаша с относительно высокой зарплатой.

КОРИ: Да я не предлагал нам выбирать такой слоган. Хотя, наверное, именно это он и значит.

Я начал понимать, что настроение у меня повысилось, потому что Эш не относилась к Кори как к любви всей своей жизни. Она вела себя с ним так, будто он был ее напарником по лабораторной и только что пролил кислоту на ее вещи.

Впереди нас тащился трейлер, весь облепленный стикерами. Их было больше тридцати:

УЭС: А как насчет: «Если что-то звучит хорошо, значит, это хорошо»?

ЭШ: Если что-то звучит хорошо, значит, это хорошо.

КОРИ: Нет, это ужасно.

ЭШ: Вообще-то прикольно. Только что придумал?

УЭС: Эээ… да.

КОРИ: Чего? Да ни фига это не он придумал. Это Дюк Эллингтон сказал.

УЭС: Ммм… Кори, кажется, Дюк Эллингтон ничего такого не говорил.

КОРИ: Да ты чего, это же самая известная цитата Дюка всех времен.

Уэс (фальцетом): М-м-м-м-м-м-м-м-м…

КОРИ:

УЭС: М-м-м-м-м-м-м-м-м… Наверное, ты перепутал с «Если это не свинг, значит, это не музыка».

Эш (хрипло): Ха!

КОРИ: Ладно. Если оставшуюся часть собрания Уэс будет вести себя, как баклан, предлагаю объявить собрание закрытым.

Мы по-прежнему тащились в правом ряду за облепленным стикерами 18-колесным трейлером. В левом ряду ехал джип с тонированными окнами и мешал нам пойти на обгон.

КОРИ: Давай быстрей уже!

ЭШ: Мне нравится «Если что-то звучит хорошо, значит, это хорошо».

УЭС: Да, но это только предложение.

ЭШ: Правда, это вроде как означает, что мы можем писать только ту музыку, которая понравится с первого раза.

УЭС: Хм.

Кори (подает сигналы водителю джипа): Эй! Дай обогнать!

ЭШ: Как будто мы не оставляем шанса сложной для восприятия музыке, которая может и не понравиться сразу. А это неправильно. Эта философия как бы говорит: сделайте блестяшку, которая понравится моментально.

УЭС: Ну да.

ЭШ: Короче, я против. Но рада, что мы об этом задумались.

Кори (ритмично гудит в клаксон): Тупой ублюдок с тонированными окнами.

УЭС: Один мой учитель говорил: «Лучшие художники воруют».

ЭШ: М-м-м-м-м…

УЭС: В том смысле, что ты берешь идеи отовсюду, а потом придумываешь что-то свое, крутое и непредсказуемое с этими идеями и… э-э-э-э-э-э-э-э-э-э-э-э!

КОРИ: Ай!

УЭС: Это что за чертовщина?

ЭШ: Что это?

КОРИ: Что происходит?

А происходило вот что: в нашей тачке вдруг началось лазерное шоу. Крутое лазерное шоу, которое было повсюду. Зелененькие человечки, как из фильмов про инопланетян, иероглифы и орнаменты стремительно замигали и закружились на руле, приборной доске, наших ногах, груди и вообще везде. Наша «Хонда» превратилась в панель управления кораблем злых пришельцев из Halo.

Вскоре мы поняли, что лазерное шоу проецируется из джипа, ехавшего по левой полосе. Та же проекция в миниатюре высвечивалась на его тонированном боковом стекле. Но больше мы ничего не видели. Например, не знали, есть ли у них автоматы. Но могли предположить, что есть.

Зловещие непрозрачные окна плюс тот факт, что джип никак не желал нас пропускать и настырно ехал на одной с нами скорости, не давая обогнать трейлер, вызвали у нас с Кори приступ паники.

КОРИ: О нет. Нет, нет, нет, нет, нет!

УЭС: Кори, без паники.

КОРИ: Это кто из нас еще паникует!

ЭШ: Ребят…

УЭС: Мне можно паниковать, а тебе нет. Они не должны знать, что ты боишься.

КОРИ: Эш, высуни пачку денег в окно! Может, они возьмут их и успокоятся?

Наверняка мы бы не всполошились так сильно, если бы можно было заглянуть внутрь джипа. Но увы. Это была огромная черная безликая махина, которая бесшумно мчалась рядом и, как летающая тарелка, проецировала на нас эти странные фигуры.

ЭШ: Ребят, да они просто прикалываются.

УЭС: Да, но в этом нет ничего хорошего.

КОРИ: Да, да, совсем ничего хорошего.

УЭС: Может, остановимся?

КОРИ: Да, да, да!

И вот Кори нажимает на тормоза, сворачивает к обочине, и «Хонда», грохоча, дребезжа и вздрагивая, останавливается.

Но джип тоже останавливается. Спокойно подъезжает к обочине и встает за нами метрах в тридцати.

И мигает фарами.

Мы сидим в тишине и смотрим.

Джип просто стоит.

К тому моменту мы уже въехали в Алабаму. Первым заговорил Кори.

КОРИ: Ну что?

ЭШ:

УЭС:

КОРИ: Что будем делать?

УЭС: Может, быстро сорвемся и уедем?

КОРИ: Нет.

УЭС: Оторвемся от них, потом свернем на боковую дорогу, а они, может, не заметят?

КОРИ: Как мы от них оторвемся? Эта развалина дай бог сто километров выжмет.

УЭС: А может, резко развернемся?

КОРИ: Ну уж нет.

УЭС: И повернем обратно. Может, они не совсем психи и не поедут за нами.

КОРИ: Эта тачка не сможет резко развернуться. Она набок опрокинется и ляжет, как кит на берегу.

УЭС: К тому же наверняка они психи.

КОРИ: Да они долбаные шизики. Ты только посмотри на них. Засели в засаде.

УЭС: Может, просто подождать, пока они уедут?

КОРИ: Уэс, а что если они попытаются нас протаранить?

УЭС: Блин!

КОРИ: Или начнут стрельбу? Или еще что-нибудь?

УЭС: Блин, блин, блин!

КОРИ: Думаю, лучше всего заехать в лес.

УЭС: Ага, точно.

ЭШ: Ребят.

Стоило ей заговорить, как мы сразу вспомнили: мы – это мы, а она – это она, и между нами пропасть.

– Нет у них никаких автоматов, – сказала она. – Ничего у них нет. Они просто прикалываются.

Потом подождала минутку и добавила:

– Так давайте над ними тоже поприкалываемся.

Эш сказала это таким тоном, каким заказываешь мороженое в кафе, куда ходишь каждый день.

А потом открыла дверь.

– Эш, погоди, – сказал я, но она меня проигнорировала и велела КОРИ:

– Открой багажник.

Тот не отреагировал.

– Открывай, – повторила она, и он открыл. Эш вышла из машины, обогнула ее, и мы услышали, как она роется в багажнике.

Никаких выстрелов со стороны джипа не последовало. Из него никто не вышел. Джип стоял на одном месте, и я даже подумал: а что, если там никого нет?

– Блин, ну где же он? – шептала Эш, шаря среди усилителей.

Да нет. Бред и глупость. Конечно же, там кто-то был. И эти люди явно настроены враждебно. И кажется, они решили, что еще с нами не расправились.

А вдруг они на метамфетаминах? Или на кислоте? А что, если они сектанты? Небось все перечисленное сразу. Стали бы нормальные люди так ужасно себя вести?

Эш довольно хмыкнула, захлопнула багажник, подошла к моему окну и постучалась. Я опустил стекло. Она держала в руках гаечный ключ.

– Уэс, – произнесла она.

Я посмотрел на нее.

– Давай, – велела она.

Я не пошевелился.

– Кори останется, на случай если понадобится быстро сняться с места. Но ты должен пойти со мной.

Я кивнул, но по-прежнему не пошевелился.

– Кори, мотор не выключай, – сказала она и зашагала. А я постарался не думать ни о чем, открыл дверь, выпрыгнул из машины и тоже зашагал.

На обочине было не так жарко, как в «Хонде». Но все равно душно и липко. Джип стоял дальше, чем мне казалось из машины. Под нашими ногами расстилался ковер из фантиков, пакетов, пустых сигаретных пачек, банок из-под газировки и разбитых пивных бутылок.

– Возьми бутылку, – велела Эш.

Я кивнул и наклонился к ближайшей с таким видом, будто только и делаю, что хожу их подбираю. Поднял влажную на ощупь пивную бутылку.

– Нет, – сказала Эш, – разбитую возьми. Вот эту.

Она показала на другую бутылку, у которой не хватало донца. Я взял ее за горлышко и зажал в руке. Мы зашагали к джипу.

Тут до меня дошло, что та часть бутылки, которую я сжимал, тоже была разбита, и острый зазубренный край впился мне в ладонь. Но было уже поздно что-то говорить или делать.

Шли мы долго. Я чувствовал на коже дыхание солнца. Эш крутила гаечный ключ в руке, как теннисную ракетку.

– А зачем бутылка? – спросил я.

– Покрышки им проколоть, – ответила она.

– О, – сказал я.

– И для самозащиты, – бросила она.

У меня не осталось ни одной части тела, которая не взмокла бы от пота. Но по ладони текла совсем другая, более густая жидкость. «Просто кровь, – попытался успокоить меня мой мозг. – Чего волноваться? Просто кровь течет из раны на ладони».

Мы прошли уже полпути. Джип был чистый, без единой вмятины. Ни одного стикера. Номерной знак 5KAK924. С нашего места по-прежнему невозможно было определить, кто сидел внутри.

А потом зажглись стоп-сигналы.

Мы услышали, как завелся мотор, и джип дал задний ход. Я невольно вскрикнул. Мы побежали. Он набрал скорость. Я кричал; мимо проносились грузовики. Какая-то туча грузовиков, словно один и тот же ехал по петле снова и снова. Где-то вдали за нашими спинами клаксонил Кори. Я бежал и орал, что есть мочи. Мы с Эш почти догнали джип; я крепче вцепился в бутылку и почувствовал, как по поднятой руке стекает тонкая струйка крови, а потом перестал что-либо чувствовать, подпрыгнул и швырнул бутылку как можно дальше. Та ненадолго зависла в воздухе, и я понял, что она не долетит до цели. Бутылка с глухим звуком шмякнулась в траву у обочины примерно в трех метрах от джипа. Тот вздрогнул, переключился на другую скорость и выехал на шоссе, а я подумал: «Неважно, надо просто бежать; рано или поздно я их догоню, и тогда им крышка».

Мы вернулись в нашу машину. Рука сильно кровоточила, мы обернули ее тряпкой и решили съехать с главной дороги и поискать городок, где есть аптека. А еще место, куда нас пустили бы выступать.

В тот момент нам казалось, что теперь мы сможем сыграть гораздо круче и мощнее. Мы знали, что это глупо. Но нам было все равно.

УЭС: Ох, блин!

КОРИ: Что там? Кусок стекла в руке остался?

УЭС: Да нет, опять это дурацкое сиденье меня ужалило!

Но у меня в руке действительно остался кусок стекла.