Озорник, пестрый почтовый голубь, громко хлопая крыльями, сорвался с руки короля и взмыл высоко над крышами Ладного замка. Сделав круг над самой высокой крепостной башней, он стрелой полетел на север, неся на лапках деревянный цилиндр с письмецом.

Фредерик и Элиас проводили птицу глазами. Всего несколько минут – и она скрылась из виду.

– С такой скоростью лорд Гитбор не сегодня-завтра получит наше сообщение, – сказал рыцарь.

– Вот и хорошо, – кивнул государь. – Получив его, Гитбор вышлет в Ладный замок своих людей, и они довершат то, что мы начали – наведут здесь порядок. Нам же пора двигаться дальше. Но вначале – отвезем детей в Багрянку. Тем более что это по пути.

Преступного барона Руфуса определили в ту же самую комнату, где он держал под замком дочь. Фредерик, памятуя, как юной Бланке удалось бежать, распорядился заколотить там окно крепкими досками. А девушке король сказал:

– Теперь, юная леди, вы – полноправная госпожа Ладного замка и всех земель, что за ним закреплены. И, мне кажется, ваши подданные должны быть довольны этим фактом. Надеюсь, вы будете заботиться о своих белокожих крестьянах так же, как о краснокожих.

– Всенепременно, – ответила государю Бланка сложным взрослым словом и сопроводила ответ церемонным поклоном. – А что будет с моим отцом?

Фредерик на несколько минут задумался: надо было выстроить обвинительную картину и высчитать соответствующую меру наказания. Обмозговав все более-менее, он ответил:

– Похищение людей с целью шантажа или получения выкупа карается весьма сурово. А в случае барона Руфуса есть множество обстоятельств, которые отягощают вину: похищение маленьких детей, их истязание. Это все нарабатывает вашему отцу смертную казнь.

Бланка невольно ахнула, побледнела. Затем спросила, не совсем владея голосом:

– И это никак не поправить? Я понимаю: он очень виноват. Но могу ли я просить милости для него?

– Просить можете. Вы его дочь, вы сыграли большую роль в раскрытии преступления вашего отца, и ваше слово на суде будет весомым. И, возможно, смягчит его наказание.

– А если я… если я, – забормотала девушка и вдруг закусила нижнюю, вишневую губку.

Фредерик приподнял одну бровь, с интересом глядя на юную баронессу. Конечно, в богато расшитом серебром платье, с волосами, убранными не в простую косу, а в причудливую высокую прическу, украшенная золотым гребешком, тяжелыми серьгами и фамильным ожерельем, Бланка уже не походила на девчонку-растрепу, но что-то от сорванца в ней осталось. Голубые глаза бегали, поблескивая, румянец так и жег белую кожу круглых щек, а по-детски тонкие пальчики машинально рвали в клочки платок из розового шелка.

– Ну-ка, ну-ка, – хитро прищурившись, заговорил король, – что там у вас в потайных кармашках, леди Бланка?

– В кармашках? – не сразу поняла девушка, а потом улыбнулась: – Ах, в кармашках. Да. Если я скажу, что это из-за меня отец разгневался на азарцев?

– Так я и думал, – вздохнул Фредерик. – Вы ведь хорошо знакомы с Ратми?

Бланка еще больше залилась румянцем и опустила глаза, совершенно скрыв их за пушистыми ресницами:

– Ну да. Я и Ратми давно знаем друг друга… Но мой отец с первого же дня, как увидел азарцев, – когда они пришли просить разрешения жить и работать на наших землях – сразу их невзлюбил. Это вам всякий в Ладном замке скажет. Просто узнав о Ратми, он словно в демона оборотился.

– И как все было? С чего началось?

Бланка заулыбалась, вспоминая:

– В мае все было. Я возвращалась из Полынки – городка небольшого – с праздника. Небо в тот день еще с утра хмурилось, грозу обещало. А когда мы въехали в Сырую рощу, тут уж совершенно потемнело, ветер страшный налетел, холод, дождь, гром, и молнии застегали по сторонам. Страшно было. Очень-очень!

– Верю, – кивнул Фредерик.

– Мы поскакали быстрей, торопясь в замок, но тут молния ударила в одно старое дерево, и оно рухнуло прямо на дорогу, прямо на нас. Тогда Валент погиб – один из моих рыцарей. Его вместе с лошадью раздавило. А моя Грушка испугалась грохота, огня и понесла. Без дороги, в лес, в болото понесла. Вот тогда мне еще страшней стало! – глаза Бланки во время рассказа округлились от волнения. Девушка, казалось, заново переживала все страхи того ненастного дня: она опять неслась по бездорожью на перепуганной, закусившей удила лошади, ветер, сучья рвали ей платье и волосы, дождь стегал по скрюченному телу холодными струями, вокруг ударяли смертоносные молнии, а с неба несся гулкий рык майской грозы.

Фредерик, обладавший хорошим воображением, представил себе то же самое и пришел к выводу, что – да, тогда в Сырой роще было очень страшно.

– Ратми остановил Грушку. Вырос перед ней, как из-под земли, ухватил за поводья, повис на них, и Грушка остановилась, – продолжала рассказ Бланка. – Так вовремя! Очень вовремя! Там впереди был такой глубокий овраг, а на дне его – упавшая старая, сухая осина. Если бы мы туда свалились – нанизались бы на ее сучья, как мясо на вертел.

– А что Ратми делал в роще?

– Они ветки резали – для крыш. Ратми не один был – с другими ребятами. Их гроза в лесу застала, и они спрятались в первой попавшейся яме, чтоб переждать. Оттуда Ратми меня и Грушку и увидел. И побежал спасать. И спас! – последнее девушка сказала с нескрываемой гордостью за своего азарского друга.

– Что ж, парень – молодец. Это я уже говорил.

– Да. А потом они дали мне свои плащи и взяли меня с собой, в свою деревню. Я была вся мокрая, перепуганная, поцарапанная, в порванной одежде. Я со страху идти не могла – Ратми меня почти все время нес и говорил разные добрые слова, чтоб я не боялась. А в его деревне меня очень хорошо приняли, хоть и не знали, что я баронская дочка. Они в самом деле очень хорошие люди…

– А почему вы себя не назвали?

– Я с перепугу ни одного слова произнести не могла – у меня словно язык онемел, – объяснила Бланка.

– Да-да, от сильного страха такое бывает, – согласился Фредерик.

– Потом, когда меня переодели в сухое и дали горячего чаю, я смогла рассказать, кто я и откуда. К вечеру гроза утихла, и азарцы отвезли меня домой, в замок. Ратми всю дорогу ехал рядом и срывал для меня самые красивые цветы. Когда мы были у ворот нашей крепости, у меня большой букет набрался. А на прощание я поцеловала Ратми в щеку. Отец это увидел. Он стал кричать, прогнал азарцев, даже не поблагодарил их за мое спасение…

– Дальше можете не рассказывать, – остановил Бланку король. – Картина ясная.

Он нахмурился, обдумывая то и это. Девушка молчала, встревоженно следя за выражением его лица, потом не выдержала, спросила тихим, дрожащим голосом:

– Это плохо? Плохо для моего отца?

Фредерик приподнял обе брови, как бы говоря пространное «кто знает… кто знает…» Истории, в которых мешались злодеяния и дела сердечные, всегда были для него головной болью. Поди ты разбери, как судить того, кто совершил проступок по причине страсти, ревности или иных составляющих того компота, который именуют любовным пылом. Вот и теперь: благородный барон пошел на преступление из-за того, что его дочь уделила слишком много внимания простолюдину и чужаку. Вполне возможно, Руфус уже занимался вопросом замужества дочери и подбирал ей наиболее выгодную партию, а тут вмешался какой-то краснокожий мальчишка Ратми, полунищий азарский беженец. «М-да. Чувства барона мне понятны, – размышлял Фредерик, посматривая на Бланку, которая сидела в кресле напротив, сложив на коленках руки, – пальцы были белыми, потому что их девушка сжимала изо всех сил. – Только понимать – не значит принимать». Потом ему вспомнилось и то, что сам он был женат на Марте, которой никак не разрешалось быть королевской супругой. А Кора? «Кора, Кора, – думал он, и старая боль приправила горечью его мысли, – мы с тобой когда-то тоже наплевали на всякие условности. Разве было кому от этого плохо?..»

Рыжеватые и непослушные волосы, сверкающие глаза, пусть голубые – не зеленые – но с теми же бесовскими огоньками, румяные щеки, алые губы. Чем-то Бланка напоминала Кору. Не столько внешне, сколько внутренним огнем и озорством, решительностью и смелостью: не всякая баронская дочка решится спускаться из окна на веревке из простыней, чтоб спасти каких-то крестьянских детей.

– Так что же? Ваше величество? – напомнила о себе Бланка, видя, что король слишком уж задумался.

– Жаль – я уже послал сообщение Судье Гит-бору. И там нет ни слова о предыстории, повлекшей совершение преступления вашим отцом, леди. Но я напишу подробное письмо с тщательно подобранными словами и оставлю его здесь, для лорда Гит-бора, если он сам явится, или для его доверенного человека. Уверен, ситуация разрешится вполне благополучно. То, что вы рассказали, в какой-то мере оправдывает вашего отца.

– Спасибо, государь. – Бланка, встав, низко поклонилась.

– Также, для поддержания порядка, я оставлю здесь одного из моих гвардейцев. И попрошу у вас замены: мне нужен хороший воин в сопровождение. Кого порекомендуете?

– Я? Ой. – Девушка была сбита с толку. – Я не знаю…

Фредерик улыбнулся:

– Простите, я оплошал. Такой вопрос лучше задавать вашему капитану.

– Ну да, – улыбнулась в ответ Бланка. – Наверное…

Фредерик приказал Мартину остаться в Ладном замке. Его место в отряде короля занял воин Фран. Ему – высокому и широкоплечему парню – было чуть больше тридцати лет. Фран уже восемь лет служил в дружине барона Руфуса, и капитан Милан отозвался о нем, как об отменном мечнике.

Азарские дети, вызволенные из подвала, благодаря усилиям мастера Линара и заботам двух горничных, которые взялись ухаживать за малышами, чувствовали себя гораздо лучше и могли отправляться в дорогу – в родное село. Их посадили в небольшую крытую повозку, Ратми дали лошадь, еще снарядили телегу с провизией для голодающих крестьян, и к вечеру Фредерик, его рыцари, леди Бланка с сопровождением и бывшие узники Ладного замка выдвинулись в сторону Сырой рощи. Село Багрянка располагалось как раз за ней. Именно поэтому барон Руфус запретил проезд через рощу. Он хотел взять Багрянку в кольцо, не позволяя никому ни выехать из селения, ни приехать в него.

Сгустились сумерки, воздух стал сырым и прохладным, и Фредерик приказал зажечь факелы, а сам завернулся в теплый плащ. У него заныла рука, и молодой человек подумал, что это, возможно, от холода.

– Почему бы вам не остаться в моем замке? Подлечите руку. Она же вас беспокоит, – предложила королю Бланка, видя, как он левой рукой «баюкает» подвязанную правую.

Фредерик поблагодарил, сухо, коротко, и только. И девушка поняла, что далее на эту тему говорить не стоит. Она попридержала свою белую кобылу, чтоб поравняться с Ратми. Юноша улыбнулся ей, сверкая большими темными глазами. Бланка покраснела и протянула ему руку.

– Госпожа моя, ваша милость безгранична, – так сказал Ратми, нежно целуя узкую ладошку девушки. – Отныне я ваш верный слуга, ваш раб.

А Бланка смущенно молчала и улыбалась.

Когда почти вся роща была пройдена, скакавший впереди Элиас увидал невысокую каменную изгородь крохотной деревни – Багрянки. Возле нее копошился босой краснокожий человек, одетый в одни широкие холщовые штаны, подпоясанные веревкой. Он замазывал щели между валунами какой-то грязью, которую черпал прямо руками из тачки. Увидав приближающихся рыцарей, он, не теряя ни секунды, бросил работу и перепрыгнул через починяемую изгородь, чтоб убежать куда-то за приземистый, крытый соломой домишко.

– Пугливые, – сказал Элиас, повернувшись к Фредерику.

– Ну да, – согласился тот. – И это неудивительно.

Они подъехали вплотную к деревне и тут вынуждены были остановиться – из-за забора на них совершенно негостеприимно ощерились копья и стрелы, корявые, но вполне смертоносные. Пять мужчин, шесть женщин и восемь подростков, и мальчики и девочки, были готовы дать нешуточный бой приезжим.

Фредерик, натянул поводья, остановив Мышку, и поднял вверх руку, обратив ладонь в сторону багрянцев:

– Эй-эй! Мы к вам с миром, – сказал он четко и громко, а для подтверждения снял шлем с головы и слегка поклонился. – Добрый вечер.

– Вы кто? – не особо вежливо выкрикнул один из крестьян, судя по самой длинной и густой бороде – староста поселка. – Зачем к нам?

– Мы из Ладного замка. Привезли вашу пропажу, – сообщил Фредерик.

Дальше говорить не понадобилось: Ратми спрыгнул со своего коня, вытащил из повозки малышей и кинулся к односельчанам. Те радостно закричали, бросились обнимать своих детей. Ратми наспех рассказывал, что и как произошло в Ладном замке, и через минуту багрянцы с благодарными поклонами окружили всадников. Вперед опять вышел староста и простерся ниц перед копытами королевского Мышки. Его примеру последовали все остальные сельчане, и взрослые, и дети.

– Вот черт, – прошипел Фредерик. – Элиас, подними их и скажи, что я такого не приемлю. Может, там в Азарии и принято валяться в грязи перед знатью, но у нас свои порядки. Если они хотят тут жить, пусть их соблюдают!

Элиас исполнил приказ короля, и староста, поднявшись, начал объясняться:

– Это правда: в наших краях есть обычай – ударять лицом в землю перед тем, кого почитаешь больше отца и матери. Простите нас. Мы всего лишь хотели выказать вам, государь, нашу благодарность. Простите глупых крестьян, – и поклонился, низко-низко.

– Я понял, понял, – сказал Фредерик. – Для выражения благодарности необязательно распластываться в пыли. Мне важнее, чтоб вы жили в моей стране спокойно и достойно и чтили ее законы. Барон Руфус преступил их, и вы знаете, что с ним случилось. Мне жаль, что мой соотечественник оказался таким. Ведь в нашей Первой Книге записано, что нельзя притеснять пришельцев.

– Закон гостеприимства священен и для нас, – кивнул староста. – И позвольте нам приветить вас в нашем селении, чтоб вы в этом убедились. Мы так рады, что наши дети вернулись к нам, что хотели бы устроить небольшой праздник. Прошу вас, будьте почетными гостями на нем. Прошу и вас, леди Бланка, – крестьянин поклонился королю, потом – юной баронессе.

Фредерик бросил взгляд на потемневшее небо, прислушался к ветру, который начал шумно раскачивать кроны деревьев в роще. Желание отправляться в путь такой неуютной порой у короля было чрезвычайно слабое. К тому же рука разболелась. В Ладном замке на ее долю выпало неслабое испытание, и теперь она требовала вполне заслуженной заботы. Поэтому король решил принять приглашение багрянцев и остаться в деревне на ночь.

Староста выделил им свою хижину, небольшую, скромную, но теплую и чистую.

Мастер Линар сразу взялся осматривать руку короля. Усадил Фредерика на низкую кровать, стянул с него кольчужный рукав, куртку и рубашку. Над локтем обнаружился большой кровоподтек.

– Вам все-таки досталось, – проворчал доктор.

Король устало зевнул и попросил воды. Линар, качая головой, подал ему кружку и потянулся за лечебными мазями.

Снаружи в дом заглянул Элиас:

– Вы скоро? Там уже жаркое стряпают. Ради нас трех барашков завалили! Пир будет знатным!

– Ты опять голоден? – удивился Фредерик. – За столом у Руфуса ты ел за двоих, если не за троих…

Багрянцы накрыли столы прямо под открытым небом, которое обещало безоблачную ночь. Посередине горел большой костер, освещая веселое собрание. Надо всем растекался аппетитный запах жареной баранины и свежих крупяных лепешек с приправами.

Фредерика и Бланку усадили на почетные места, староста с поклонами поднес им деревянные кубки с душистым вином – и праздник в Багрянке начался, под звездным небом, под звуки азарской дудочки. Этой музыкой пирующих забавлял Ратми. Он устроился прямо на земле, напротив баронессы, и больше для нее, чем для окружающих, выводил простые, но приятные уху мелодии.

Пока Бланка улыбалась черноглазому парню, Фредерик начал деловой разговор со старостой, который сидел рядом:

– Вы ведь пробрались через болота, чтоб попасть из Азарии в наши земли?

– Да, ваша милость.

– Мне и моим людям необходимо в Азарию. И самым коротким путем. Это как раз через топь. Нам нужен проводник.

Крестьянин немного подумал, затем сказал:

– Я, Муссен, могу быть вашим проводником. Своих людей я сам вел через топи. Не скрою: мы многих потеряли. Виной тому и страшные хищники, которые живут среди болот, и ядовитый пар из гниющей трясины – из-за него у людей бывает кровавый кашель и видения, сводящие с ума. Но если бы мы остались в Азарии, то погибли бы все – от мечей князя Хемуса. Так хоть часть нашей общины спаслась.

– Отлично, – кивнул Фредерик. – Завтра утром будьте готовы ехать с нами… А вам, юная леди, – он оборотился к Бланке, – позвольте пожелать осмотрительности. У розы кроме красоты и аромата есть шипы. То же можно сказать и о любви.

– Вы тоже против моей… дружбы с Ратми? – нахмурилась баронесса.

– Дружите на здоровье. Только замуж не торопитесь, – улыбнулся Фредерик, видя, что девушка плохо поняла его первые слова. – Завтра меня здесь не будет, и вы будете полноправной хозяйкой себе и своим владениям. Не наделайте глупостей – это мой вам королевский приказ…