Солнце, жаркое солнце Черной земли Кемет яростно сверкало в бледном голубом небе, принося иссушающую жару и зной. Если б не Великий Хапи – Нил, – вряд ли здесь возможна была хоть какая-то жизнь. Поистине Кемет был даром богов.

Укрывшись от солнца в тени паруса, Максим пристально наблюдал за округой. Впереди, сзади, слева и справа, насколько хватало глаз, расстилалась изумрудно-зеленая сверкающая лента реки, обрамленной низкими берегами, поросшими камышом и папирусом. За прибрежной линией тянулись засеянные поля, рощицы финиковых пальм, заросли терновника и акации. За деревьями виднелись глинобитные хижины, амбары, зернохранилища. Время от времени попадались на глаза пасущиеся стада коз и коров, овечьи отары. Пастухи и работавшие на полях люди громко пели, их было слышно даже здесь, на середине реки, на судне, – ветер доносил обрывки слов и мотив.

– Воистину волею богов обильна всем наша земля! – лениво потягиваясь, произнес толстый скотопромышленник Сенуфер-ра. – Сколько в ней коров, овец, гусей и прочей живности. А сколько зерна, а виноград в дельте? Поистине счастливы мы, родившиеся в столь благословенной земле!

Максим хмыкнул – с детства не любил пафосных речей. Впрочем, толстяк тоже недолго предавался славословиям:

– Ты, кажется, говорил, Джедеф, что умеешь играть в «змею»?

– Ну, умею, и что? – Юноша пожал плечами.

– Я нашел на корабле принадлежности для игры, – вкрадчиво пояснил скотопромышленник. – Правда, не хватает кубиков, но ведь их можно вырезать самим – ножи на судне имеются.

– Да уж. – Молодой человек согласно кивнул. – Ты, я вижу, игрок, дружище Сенуфер!

Толстяк почмокал губами:

– Так… Игрывал когда-то. Так что, попробуем сыграть? Кубики я, так и быть, вырежу.

– Давай, все равно делать пока нечего.

Максим потянулся… и застыл, бросив взгляд вперед. Там, неизвестно откуда, скорее всего из-за излучины или из камышей, выплывали три больших корабля, полные гребцов и воинов! Сверкали на солнце весла, звенели задававшие гребле темп медные диски, ощетинившиеся копьями суда грозно надвигались на корабль беглецов.

– Эй, просыпайтесь! – громко крикнул Макс. – Тревога!

Спящие тут же проснулись, вскочили на ноги – Ментухотеп, Сути, старик Атарша… Только вот Ах-маси спокойно дрыхнул себе на корме, накрывшись циновкой. Как же, умаялся, бедняга, – всю ночь напролет рассказывал какие-то страшилки про загробную жизнь да хвастал своей личной гробницей, которую, мол, по приказу отца вот-вот начнут строить. Вообще, хорошая гробница – это, по здешним понятиям, было круто. Совершенно необходимейшая вещь! Дом по большому счету мог быть каким угодно – глинобитным, из кирпича-сырца, да хоть из пальмовых листьев, а вот гробница – обиталище Ка – совсем другое дело. Красный гранит, базальт, розовый и белый мрамор, туф. Гробница – это не какой-то там дом, это для жизни вечной!

Чужие корабли между тем уже плотно окружили барку, как деревенские собаки окружают случайно забредшего в селение приблудного пса. Принюхиваются, скалят клыки, готовые вот-вот броситься. Так и здесь.

И не скрыться было уже, не убежать. Хотя, быть может, стоит попытаться броситься в реку и достигнуть берега вплавь? А потом еще посмотрим, догонят ли беглецов в камышах?! Макс подошел к борту и оглянулся – ну где же, черт побери, Ах-маси?

– Это не хека хасут! – всмотревшись, нервно прошептал Сенуфер-ра. – Это скорее южане. Люди из Верхних земель!

– Тогда чего же мы опасаемся? – резонно спросил Максим. – Это ж наши друзья!

– А могут быть и разбойники, тут их много!

– Сдавайтесь! – громко прокричал с ближайшего корабля какой-то вельможа в изысканном парике и в панцире из нашитых на толстую ткань мелких металлических бляшек. О, как яростно сверкало в них солнце! – Сдавайтесь или, клянусь Амоном, мои копьеносцы наделают хороших дыр в ваших шкурах!

– Не слишком-то они ласковы, как я погляжу. – Хмыкнув, Макс бросился на корму. – Эй, Ах-маси, вставай! Да проснись же! Протри поскорее свои глаза!

Странно, но Ментухотеп не предпринимал сейчас вообще никаких действий, просто стоял посреди палубы, скрестив на груди руки. Стоял и смотрел. Словно бы и впрямь собирался сдаться. Не похоже это было на сотника, ой не похоже… А может, у него имелся какой-то план?

– Эй, Ах-маси, да проснешься же ты наконец?

Мальчишка таки продрал глаза, поднялся на ноги. И конечно же, сразу увидал чужие корабли. Поджал губы… И вдруг в черных глазах его искрами вспыхнула радость!

– Усеркаф! – Ах-маси стремительно бросился к борту и замахал руками. – Усеркаф! Это я, я, Ах-маси!

– Ах-маси?! – Стоявший на носу быстро приближающегося судна вельможа в панцире и парике повернул голову.

И тут Максим тоже узнал его, увидев рваный, пересекающий щеку шрам. Усеркаф! Старый знакомец!

– А ведь, кажется, это вовсе не враги и не разбойники! – радостно обернулся Сенуфер-ра. – А, Ментухотеп? Что скажешь?

– Не враги, верно, – с усмешкой отозвался сотник. – Я давно это заметил.

– То-то ты и застыл, словно сфинкс! Ха! Похоже, наш Ах-маси знает их главного. Эй, Ах-маси, кто это?

– Это мои… – По лицу паренька текли слезы радости. – Воины отцовских земель.

Корабли сближались бортами. С судна Усеркафа перекинули мостки, и вельможа в сопровождении тяжеловооруженных щитоносцев вмиг очутился на барке, где давно уже опустили парус.

– Усеркаф, друг мой! – Ах-маси бросился вельможе в объятия. – Как я рад тебя видеть! Как твой Ка, Усеркаф? Как мой отец? Мать? Братья?

– С ними все хорошо, мой юный господин. – Вельможа с улыбкой поклонился.

– А гробница, моя гробница? Надеюсь, ее уже начали строить?

– Уже заложили первый камень, мой господин. Кстати, мы плывем именно к тебе на выручку. Стало известно, где тебя держат.

– О, – засмеялся мальчишка. – Я уже освободился без вашей помощи, любезнейший Усеркаф! Лишь с помощью богов и друзей – вот они, рядом со мною. – Юный вельможа широко развел руками. – Эй, Ментухотеп, Джедеф, Сути! Что вы там жметесь? Подойдите ближе! Эти люди достойны самой высокой награды, Усеркаф! Я обязательно скажу об этом отцу!

Усеркаф внимательно посмотрел на беглецов и при виде Максима удивленно вскинул брови:

– У меня хорошая память на лица. Кажется, я тебя уже видел.

– Да, на реке, – вынужден был признаться молодой человек. – Я плыл на барке кормщика Небамона.

– И тебя тогда звали вовсе не Джедеф!

– Ах-маси – мое второе имя! А полностью – Джедеф Ах-маси Менхепер-ра-сенеб Таа!

Максим назвал первые пришедшие на ум имена, и, похоже, это подействовало – Усеркаф посмотрел на него уважительно:

– Мне еще тогда показалось, что ты вовсе не простолюдин!

– Да, мой недавно умерший отец – знатный человек, – горделиво поведал юноша.

– Ах-маси! Ты сказал – Ах-маси? – Подскочил к нему юный вельможа. – Так, значит, мы с тобой тезки!

– Зови меня лучше, как прежде, Джедеф. Чтоб не путаться.

– Я вижу – вы славные люди! – снова оглядев всех беглецов, торжественно произнес Усеркаф. – И оказали услугу сыну моего господина, великого властелина Анхаба, чей лик подобен Амону, а голос раздается, как голос Осириса! Вы, несомненно, будете вознаграждены, а сейчас я побеседую с каждым из вас и постараюсь исполнить то, что каждый из вас захочет.

– О, это было бы здорово, клянусь Амоном! – радостно возопил толстяк Сенуфер-ра.

Усеркаф уселся на принесенную воинами циновку и жестом велел сесть остальным. Беглецы опустились прямо на палубу.

Вельможа взглянул на бесстрастную физиономию Ментухотепа:

– Начнем, пожалуй, с тебя!

– Мое имя Ментухотеп, я был сотником в войске Итауи, правителя Наба.

– Слыхал об Итауи – воистину это достойный правитель. Как ты попал к разбойникам?

– Они пленили меня спящим. Хитростью и коварством!

– Воину не следует столь крепко спать. Что ж, чего же ты теперь хочешь? Вернуться к своему господину?

– Увы, он давно уже мертв, – глухо откликнулся сотник. – И долг мой перед оазисами Наба давно исполнен. Я воин и ненавижу хека хасут и прочую нечисть. Надеюсь, мои услуги будут полезны славному Ибане, властелину Анхаба!

– Вот поистине слова разумного и славного мужа! – Усеркаф и не скрывал удовлетворения. – Не секрет, нам нужны опытные воины. В каком отряде ты хотел бы служить? В лучниках, в щитоносцах, в секирщиках?

– В Набе я командовал сотней щитоносных копейщиков.

– Ты получишь… пока десяток, а дальше все зависит от твоей храбрости.

– Благодарю! – Встав на ноги, Ментухотеп поклонился, приложив руку к груди.

– Этот человек сделал для нашего побега все! – не замедлил высказаться Ах-маси. – Без него воистину не было бы побега. Славный Ментухотеп – храбрый и опытный воин, на которого всегда можно положиться.

– Так, с этим разобрались, – улыбнулся вельможа. – Есть еще воины?

– Я – Сути, десятник. Ты должен помнить меня, господин.

– Сути? – Вельможа прищурился. – А, Сути! Тебе придется начать с простого воина, Сути. И потом уже добиваться чего-то большего.

– Я согласен, мой господин. Это честь для меня.

– Отлично. Есть здесь еще воины? Что, что ты шепчешь, мой юный повелитель? Какой Ах-маси? Ах, Джедеф? Да, я видел, как он бьется! Голыми руками – это ж надо так!

– Я вовсе не воин, – скромно потупил глаза Макс. – Я почти не умею владеть оружием, не знаком с принципами боя…

– Зато ты силен кое в чем другом! – хохотнул Усеркаф. – Согласен обучать наших воинов кулачному бою? Или… ты слишком торопишься вернуться домой?

– У меня нет здесь дома, – тихо отозвался молодой человек – и, кстати, в этом он не соврал! – Моего отца убили разбойники хека хасут, дом и сад отобрали, и сердце мое пылает жаждой мести!

Максим едва удержался, чтобы не рассмеяться над своей напыщенной фразой, – что поделать, в подобных случаях здесь именно так и было принято выражаться.

– Приятно слышать такие слова, Джедеф! Рад, что ты будешь с нами!

– И я, и я очень рад! – Юный Ах-маси, подскочив, порывисто обнял парня за шею. – Я расскажу про тебя отцу, мы с тобой сдружимся!

– Кажется, уже сдружились…

– Ну да!

С остальными дела пошли несколько по-другому. Ни скотопромышленник Сенуфер-ра, ни старик краснодеревщик Атарша служить в армии Ибаны не возжелали, а предпочли вернуться к своим прежним занятиям.

– У меня мастерская в Уасете, – скупо пояснил старик. – Еще прежний правитель, Секенен-ра, да пошлют ему боги удачу на полях Иалу, пожаловал мне рабов и помощников. И понесло же меня за деревом в Дельту! Нет, чтоб сидеть дома, работать… Ах! Слава Амону, что все хорошо закончилось.

– Слава Амону! – хором повторили все.

Сенуфер-ра тоже заявил, что у него полно дел в Уасете – царская казна, мол, еще не расплатилась с ним за все поставки мяса.

Они простились с ними уже на берегу, в каком-то небольшом городке, – Сенуфер-ра и Атарша остались на пристани дожидаться попутного корабля в Уасет, все остальные проследовали в расположение войска – отряда в тысячу человек, находившегося под личным командованием Усеркафа.

Обещав вернуться, Ах-маси умчался в Анхаб навестить семью. Звал с собой и Максима – представить родителям своего нового друга, – да молодой человек отказался, опасаясь слишком уж дотошных расспросов. Мало ли, при дворе правителя Ибаны окажется какой-нибудь вельможа, знавший мифического отца «Джедефа»? Нет, уж здесь, в войске, казалось куда спокойнее – по крайней мере никто с лишними вопросами не приставал, да и вообще Максу в военном лагере нравилось.

Тысяча Усеркафа, как и всякое другое войско, делилась на несколько отрядов, различных по своему вооружению и функциям. Основу составляли вооруженные короткими копьями и серповидными мечами щитоносцы, сражавшиеся без всякой защитной одежды. Также имелся и особый, вооруженный секирами и небольшими щитами отряд, считавшийся элитным; разумеется, были и лучники, и прочие сражавшиеся без щитов воины – метатели дротиков и палиц, пращники и дубинщики. И в довершение всего два десятка колесниц – сравнительно новый вид оружия, заимствованный у хека хасут.

Признаться, раньше, еще в той, прежней своей жизни Максим относился к колесницам как-то более уважительно – ему они казались чем-то вроде древнего танка. Увы, действительность при первом же знакомстве быстро развеяла эти иллюзии. Какой там танк! Скорее орудие массового самоубийства, управлять которым было по силам лишь опытнейшим воинам. Без всяких рессор насаженная на ось коляска переворачивалась на малейшей кочке и могла действовать только на почти идеально ровной местности – в пустыне или на плоскогорье. Тем не менее стремян в те времена еще не изобрели и колесница была, пожалуй, единственной реальной возможностью более или менее эффективно использовать в военном деле коней. Экипаж колесницы обычно состоял из двух человек – виртуоза возницы и стрелка из лука, иногда к ним добавлялся щитоносец. Если колесница переворачивалась, – а случалось сие довольно-таки часто, – экипаж живенько распрягал коней и покидал поле боя, усевшись на них в охляпку. Так и воевали. Хотя, с другой стороны, сотня боевых колесниц, ощетинившихся стрелами, представляла собой очень даже внушительное зрелище, да и боеспособность свою они вполне могли показать – нужно было только использовать их на подходящей для того местности и, естественно, в сопровождении щитоносной пехоты.

Желающих обучаться бою на кулаках в войске неожиданно нашлось довольно много. Объяснялось это тем, что по примеру фараонов правитель Анхаба тоже частенько практиковал парадные, для развлечения, борцовские схватки. Точнее сказать – самые настоящие бои без правил, победители которых нередко награждались с неслыханной щедростью. Вот воины и старались на тренировках.

– Не так, не так, Сэти, – словно завзятый тренер, морщился Макс. – Ну что это за удар? Смотри, вот как надо!

И показывал, заставляя бойцов оттачивать приемы боя сначала на соломенных чучелах и мешках с песком, а уж затем – в спарринге между собой. Странно, но давно уже никто не называл молодого человека шарданом. Может быть, потому что он сейчас почти не отличался по своему внешнему виду от всех остальных жителей Черной земли – такой же смуглокожий, черноволосый. Вот только глаза… Светло-голубые, они казались многим какими-то колдовскими, мерцающими и явно вызывали страх!

Максим жил в небольшой хижине вместе с десятниками, в том числе и с Ментухотепом. Несмотря на все, бывший сотник относился к нему с ровным безразличием, не предпринимая никаких попыток как-то углубить их отношения, так, просто приятельство, не более того. Иное дело – Ах-маси! Вернувшись в войско, парнишка постоянно вертелся возле Максима, словно младший братец, то просил показать удары, то что-то рассказывал, чаще всего что-то веселое – и сам же первым смеялся, весело скаля зубы. К мальчишке относились почтительно – все ж таки сын самого правителя! И парень принимал такое отношение как само собой разумеющееся, без всяких там шуточек.

И так же серьезно он обучал старшего друга стрельбе из лука, владению серповидным мечом-хепешем, копьем и секирой. Поначалу Максиму казалось странным: как это, совсем пацан (Ах-маси едва исполнилось четырнадцать), а владеет оружием не хуже любого воина, даже, пожалуй, и лучше? И только потом, уже через какое-то время, сообразил, а иначе и быть не может, ведь сына правителя обучали оружному бою лучшие воины и полководцы! А теперь он обучал Макса.

– Не так, не так, Джедеф! Перехвати копье поближе к древку… Ага! Теперь вращай им… Дай покажу!

Неуловимое движение – и Максим, ловко подцепленный под колено, в удивлении завалился наземь.

– Здорово!

– А ты думал! Слушай, а ты не забудешь показать мне тот хороший удар? Ну, про который я вчера говорил?

– Покажу. Хук называется. Ты прав, Ах-маси, – удар и в самом деле красивый.

Вот уже больше двух недель тысяча Усеркафа готовилась к строевому смотру. Собственно, они все здесь ожидали скорого появления врага – передовых отрядов хека хасут под командой самого повелителя дельты Апопи. Однако правитель Анхаба Ибана пожелал лично проверить боеготовность войск – вот по этому поводу и организовывался смотр. Готовясь, воины маршировали, перестраивались, показывали приемы владения оружием. Тоже нужно – трудно в учении, легко в бою!

И командиры не давали спуску воинам, особенно новобранцам – молодым, не старше Макса, парням.

Наконец наступил тот момент, которого все давно ждали, – вечером на всеобщем построении и молитве было торжественно объявлено о приезде высокого начальства. Ночь прошла тревожно, каждый думал: а может быть, повелитель выделит среди всех именно меня? Запомнит, чтобы потом когда-нибудь вознаградить, в случае проявленной ратной доблести?

Утром трубачи взялись за свои трубы, извлекая из них, на взгляд Макса, настолько мерзкие звуки, что соперничать с ними могла разве что какая-нибудь «Фабрика звезд» или «Евровидение». Все войско выстроилось на берегу реки, в ожидании барки правителя воины старательно выпячивали грудь. На высоких шестах под золотыми бараньими головами гордо реяли на ветру красные штандарты Амона – Анхаб, как и Уасет, считал своим покровителем именно это божество.

Снова затрубили трубы, и показавшаяся на реке барка, взмахнув веслами, повернула к берегу.

Усеркаф подал знак рукой – и громкие приветственные крики спугнули из камышей многочисленных птиц. Взлетая, птицы недовольно забили крыльями, кто-то из воинов не удержался – пустил вслед стрелу. Шутники.

Барка причалила к берегу. Выбросили на песок широкие сходни, и высокий сухопарый мужчина в полосатом головном платке и завитом парике с важностью ступил на землю.

– Слава великому Ибане, волею Амона властелину Анхаба!

– Слава великому Ибане!

– Слава! Слава! Слава!

Выстроенные в десять рядов по четыре человека, воины слаженно подняли секиры и копья.

Милостиво кивнув Усеркафу, властелин Анхаба поднялся на специально притащенный камень. Все затихли в ожидании речи властителя.

– Воины! – немного помолчав, громко произнес Ибана. – Вы все знаете, зачем собрались здесь, на границе родного оазиса. Жестокие хека хасут идут сюда, подобно саранче, готовые пожрать все Верхние земли, выпить кровь наших отцов, жен, матерей и детей. Воистину вы и только вы, соединившись с войском славного властелина Уасета царя Ка-маси, сможете остановить алчных захватчиков, как камни, песок и ил останавливают вырвавшуюся из запруды воду. Да поможет нам Амон в нашем деле, угодном богам!

Воины ответили дружным восторженным криком. Собственно, на этом речь властелина Анхаба и кончилась, сменившись вещами приземленными, типа состязаний бойцов и лучников.

Сначала соревновались в стрельбе. На высоком шесте было подвешено золоченое кольцо, сквозь которое должны были пролетать стрелы, чтобы уже потом, на излете, поразить мишень – войлочное изображение какого-то жуткого клыкастого существа.

Юный Ах-маси оказался удачливее всех – практически все выпущенные им стрелы поразили мишень. Максиму повезло куда как меньше, но юноша не обижался, он ведь только начинал овладевать столь сложным (как оказалось!) искусством.

Ибана, из кресла под цветным балдахином наблюдавший за состязаниями в окружении своей свиты, с довольным видом кивал – радовался за сына и гордился им.

В полдень все состязания прекратились – пережидали жару, заодно пообедали, точнее, наскоро перекусили, настоящий пир Ибана обещал устроить вечером. Конечно, не для всех воинов, а только для командиров.

Когда солнечная ладья Ра уже пробежала больше половины своего дневного пути, снова зазвучали трубы, возвещая о возобновлении воинских игр. С грохотом промчались колесницы, славя Ибану, промаршировали выстроившиеся в десять рядов воины: щитоносцы-копейщики, метатели дротиков и палиц, лучники.

– Слава Амону! Слава великому Ибане!

– Слава! Слава! Слава!

Яркое египетское солнце играло на остриях копий и золотой голове барана на штандарте Амона. Под чеканным шагом тяжеловооруженных воинов, казалось, дрожала земля. Властитель Анхаба, сидя в своем кресле, благосклонно улыбался и щурился. Посматривая на него, был доволен и Усеркаф – его войско выглядело сегодня достойно.

После того как все промаршировали, а дневная жара начала спадать, Ибана объявил о состязании борцов. Десятники сноровисто разметили место, и толпа любопытствующих воинов, столпившись вокруг, загудела в ожидании схватки.

Сначала боролись молодые – хватали друг друга за ноги и за руки, стараясь бросить соперника наземь, иногда даже наносили удары – дилетантские, по мнению Максима. Вообще, судя по всему, в здешней борьбе разрешалось все: толчки, болевые захваты, удары руками и ногами – лишь бы победить, лишь бы свалить соперника. Молодежь выказывала в этом больше энергии и упорства, нежели искусства борьбы, правда, кое-кто уже пытался применить на практике полученные у Макса уроки.

Вот один юноша резко ударил другого в скулу. Обернулся, радостно махнув рукою, – вот дурачина, что ж ты не бьешь дальше?! Ведь соперник-то еще на ногах и вполне боеспособен. Ага, не помог удар, хоть и неплохой получился для первого-то раза.

Вышла следующая пара, потом вторая, третья… Максиму стало скучно смотреть – ничего нового на площадке не происходило. Все те же броски, зажимы и – редко-редко – удары. Кое-кто даже кусался – следившие за поединками судьи за это нещадно штрафовали ударами палок.

Ибане, похоже, тоже прискучило столь вялое действо. Поднявшись с кресла, властитель Анхаба поднял руку. Все стихли.

– Я привез с собой умелого борца, знаменитого Каликху, – громко заявил номарх. – Тот из вас, кто победит его, получит от меня колесницу, запряженную парой гнедых!

Ряды воинов загудели, словно растревоженный пчелиный рой. Колесница – это поистине царский подарок! Стоила она немало: сама коляска – пять дебенов серебра, плюс три дебена – дышло. Да еще кони! Если и самому не ездить, так можно обменять на какую-нибудь более полезную вещь – быка, лодку или красивую молодую рабыню.

Все вдруг снова затихли, посторонились: на вытоптанную борцами площадку вальяжно вышел здоровенный негр в узкой набедренной повязке и с леопардовой шкурой на плечах. По всей видимости, это и был знаменитый Каликха. Посмотрев вокруг с презрительной ухмылкой, негр остановился на середине площадки и, глубоко поклонившись Ибане, в ожидании соперника упер руки в бока.

– Ну?! – Номарх обвел глазами воинов. – Отыщется среди вас настоящий смельчак?

– Я хочу, господин!

Один из щитоносцев десятка Ментухотепа, Джхути – тоже не слабый парень, Максим его хорошо знал, – сбросив на землю панцирь в виде широких, перекрещивающихся на груди ремней, поднял левую ладонь к солнцу:

– Думаю, великий Амон дарует мне сегодня победу.

– Тогда начинайте! – Ибана сделал знак судьям, и те отвели борцов на противоположные стороны площадки.

Оба соперника, широко расставив руки, закружили друг против друга, выбирая подходящий момент для броска или удара. Оп! Первым бросился Джхути! Оттолкнувшись пружинящими ногами, прыгнул головой вперед и, обхватив негра за талию, попытался оторвать от земли, бросить. И бросил бы, если б действовал чуть побыстрее! Однако Каликха недаром имел славу лучшего бойца. Какой-то доли секунды ему хватило для того, чтобы воспользоваться инерцией бега соперника, выбрать нужный момент, нагнуться, схватить… И вот уже оторвавшиеся от земли ноги Джхути смешно заболтались в воздухе.

Ну а дальше все уже было делом техники…

Швырнув соперника наземь, Каликха ударил себя кулаком в грудь и издал дикий торжествующий крик. Вероятно, это был боевой клич его племени.

Пристыженный Джхути, припадая на левую ногу, убрался с площадки под разочарованный свист зрителей.

Ибана вновь понял руку:

– Кто еще?

– Я!

На этот раз вызвался молодой колесничий по имени Сенмут, юноша не столько сильный, сколько ловкий и быстрый. Не тратя времени на кружение с расставленными руками, он бросился на противника стремительной молнией и с ходу нанес удар ногой, угодив Каликхе в грудь. Негр зашатался… и упал на спину!

Как-то слишком быстро упал, не столь уж и силен был удар. Ловушка! Несомненно, ловушка! Максим предостерегающе засвистел, однако куда там – естественно, Сенмут в этот момент ничего и никого не слышал. Торжествуя, огляделся вокруг павлином и снова рванулся к медленно поднимающемуся негру – довершить дело.

А довершил дело как раз негр, а не Сенмут! Ловко ухватил соперника за ногу, подбросил… И нанес сильный удар сцепкой рук. А потом еще и еще…

Алая кровь, брызнувшая из разбитого носа колесничего, оросила желтый горячий песок. Судьи замахали палками – всё.

Утирая кровь, Сенмут ушел прочь, ни на кого не глядя и шепча проклятия. Этот парень остро переживал свое поражение.

– Последний, третий боец! – разочарованно вздохнув, провозгласил Ибана.

И в этот момент все посмотрели на Макса!

Нет, конечно, это ему так показалось, что все. Не все, но многие: Усеркаф, Ментухотеп, Сути и, уж конечно же, Ах-маси.

Вообще-то молодому человеку не очень хотелось драться… но отступать тоже было не в его правилах. Что ж, бой так бой – похоже, иного выбора у него сейчас и не было.

– Пропустите! – Подмигнув друзьям, юноша направился к номарху и, поклонившись, молча посмотрел на негра.

Подбежавший к отцу Ах-маси что-то зашептал ему на ухо, показывая пальцем на старшего приятеля.

– Ах вот как? – Властитель Анхаба улыбнулся. – Я слышу, ты, Джедеф, славный боец! Что ж, посмотрим, кто из вас лучше. Начинайте!

Судьи, кивнув, взяли в руки палки.

Каликха выжидал, вороном кружась вокруг своего соперника. Как уже давно приметил Максим, негр вовсе не торопился нападать первым, умело выбирая нужный момент. Да что и говорить – боец опытный, это большое дело – уметь ждать.

Оп!

Словно тень промелькнула внизу – черное, блестящее от пота тело рванулось вперед! Макс дернулся назад, но не успел – противник уже обхватил его за талию сильными мускулистыми руками. Юноша едва не охнул – словно клещами сдавило или даже кузнечным прессом!

Ударил, конечно, куда успел – по почкам, по печени. И почувствовал, что теряет опору. И мир перевернулся в глазах, и словно кулаком ударило солнце, а знойное изжелта-голубое небо тут же сменилось желтым скрипучим песком. Оп!

Бросив парня на землю, Каликха тут же ударил его ногой. Первый удар Максим пропустил, охнул… и тут же откатился в сторону, понимая – эта черная машина сейчас запросто переломает ему все ребра.

Дернулся влево… Ага! Соперник отвлекся на пару секунд. Воспользовавшись этим, Максим живо вскочил и запрыгал, затанцевал, словно на ринге, держа перед собой сжатые кулаки.

Негр подскочил… Удар, удар, удар! Все в грудь – лицо противник закрыл кулаками. Действительно опытный боец. А если так? Максим нарочно приоткрыл скулу – ну, бей же!

Нет, Каликха проявил вполне разумную осторожность – не бросился в атаку сломя голову. Кружил, выжидал и уже не пытался ударить, понимая: в этом соперник куда сильнее. Чего выжидал? В чем он сильнее? Естественно, в ближнем бою, в обхвате! Наверняка сейчас попытается повторить свой удавшийся прежде маневр. Схватит… И тогда – конец. Молоти его, не молоти, а толку все равно не будет.

Ага… Подпрыгнув, Каликха нанес резкий удар ногой, от которого Макс тут же с легкостью увернулся и даже успел нанести вражине пару скользящих ударов. Ну, давай, давай, разозлись!

Только не смотреть на солнце! Не смотреть!

А противник нарочно кружил, подставляя Макса под солнечные лучи. Чтоб сверкали! Чтоб, ослепляя, били прямо в глаза!

Ну что ж, коли он этого так хочет…

Максим нарочно поддался, сделал вид, что не замечает всех ухищрений соперника.

А зрители кричали – они-то это заметили!

– Джедеф! Джедеф! Солнце! – надрывая связки, громко орал Ах-маси. Переживал парень.

Юноша вдруг дернулся и на миг застыл, словно бы непроизвольно закрыв рукой глаза от солнца.

Ага!

Ну, вот она – стремительная черная тень. Рванулся!

А теперь – получи!

Хук слева! Справа! Еще пара ударов…

Негр зашатался, глаза его широко раскрылись.

Удар! Удар! Удар!

Полилась кровь, захлестала из носа, из разбитых губ…

Нок…

Соперник повалился в песок…

Даун!!!

Победа! Кажется, победа!

Ах-маси радостно бросился на плечи:

– Какой ты молодец, Джедеф!

– Дже-деф! Дже-деф! – скандировали воины.

Джедеф…

Максим усмехнулся: видели бы его сейчас тренер и ребята! Устало усевшись на песок, помотал головой. Кто-то из молодых воинов поднес воды в чашке. Юноша напился, поблагодарил.

Да, что и говорить – этот бой дался ему нелегко. В ушах все еще звенело, а в распахнутых глазах застыли огненно-зеленые зайчики солнца.

– Идем на пир, Джежеф! Ты сегодня герой!

– На пир? Ну нет, я, пожалуй, отдохну где-нибудь в тенечке.

Поднявшись на ноги, Максим осмотрелся и, заметив невдалеке пришедшего в себя Каликху, направился туда, прихватив принесенный кем-то кувшин.

– Ты славный воин, Каликха, – усевшись рядом с бывшим соперником, негромко произнес Макс. – И воистину великий боец. Победить такого – большая честь для меня.

Ненавидящий взгляд негра сменился изумлением.

– Ну, что же ты разлегся здесь, как беременный крокодил? – Молодой человек рассмеялся и потряс кувшином. – У меня есть, кажется, неплохое вино. Идем же к реке, выпьем!

Глаза Каликхи потеплели, на разбитых губах заиграла улыбка.

– Сам ты беременный крокодил, – глухо сказал боец. – А насчет вина – неплохая идея. Идем выпьем.

– И я, и я с вами! – побежав, громко закричал Ах-маси.