«…Однако сложно сказать, какой народ хуже для властителей – чрезмерно критиканствующие умники или тупые дебилы, все желания которых сводятся лишь к удовлетворению низших инстинктов. Умный поймет: и то и другое плохо, разумнее всего середина, достичь которой, правильно ограничивая умников и не допуская чрезмерного размножения дебилов, – вот задача для властелина. И еще я бы коснулся зависти, этой поистине всепоглощающей страсти, поражающей как нищий городской плебс, так и обедневших крестьян. Логика здесь такая: я нищий не потому, что не предпринимаю никаких усилий, чтобы изменить свою жизнь к лучшему, а только лишь потому, что мой сосед богат. Отнять у богатых богатство и разделить – вот тогда-то и наступят золотые времена. Крайне опасное заблуждение, способное, при потакании ему, погубить не одно государство».

Юний отложил книгу и задумался. Да, Гай Феликс был неплохим литератором, но особенно взволновала юношу именно эта его книга – «О власти». С некоторыми утверждениями он соглашался, а во многих вопросах расходился с автором и, наверное, смог бы доказать свою точку зрения. Вот только дискутировать было не с кем. Государственный преступник Гай Феликс Ренат сам привел в исполнение смертный приговор – выпив цикуты, бросился в Тибр, откуда чуть позже легионеры выловили труп, одетый в переливчатую бирюзовую тунику, какие так любил носить Феликс, и просторную пенулу с капюшоном. Лицо утопленника оказалось разбито в кровь, видно, ударился при падении об опору моста, так что нельзя было точно утверждать, что именно это и есть несостоявшийся узурпатор. Впрочем, а кому еще могло принадлежать это тело? Новый префект, правда, провел проверку: опросили свидетелей, в тот момент проходивших по мосту, и несколько раз допрашивали Юния. А вот того молодого неумелого рыбачка, который подозрительно долго возился со своей лодочкой, так и не нашли, сколько ни искали, да и бросили это гиблое дело. В конце-то концов, труп узурпатора имеется, вот он, чего же еще надо? Так постепенно и забыли все, что был когда-то такой префект, неудачливый заговорщик и неплохой литератор Гай Феликс.

Только Юний еще помнил и вот сейчас мысленно дискутировал с ним. Эх, Гай Феликс – острый, насмешливый ум… Кто бы мог подумать? Ты слишком многих убил – и вот получил по заслугам. Юноша вдруг вспомнил, что и он сам мог бы лежать трупом в заброшенном доме Памфилия, ведь там по воле Феликса была устроена засада. И Юлию Филию с Луканом, возможно, выкрали люди префекта, а потом навели на их след Рысь, чтобы на время отвлечь от Хилона, которого все равно потом убили. Да, во всех этих смертях, несомненно, виноват Феликс. А кто писал Юлии угрожающие записки, из-за которых она долго не смела вернуться в свой дом? Тоже Феликс? Нет, не тот масштаб – к чему Феликсу какой-то там домишко? Скорее всего, здесь проявил себя ростовщик Каллимах, а может быть, и Клавдия – что толку теперь гадать? Феликса уже не спросишь.

Вздохнув, юноша вернул свиток старичку библиотекарю и, попрощавшись, вышел на улицу. Стоял солнечный осенний денек, нежаркий и очень приятный. Улицы, особенно здесь, в центре, были полны народа. Неспешно прогуливались почтенные отцы семейств, кое-кто даже по старому, давно не соблюдавшемуся обычаю, в тогах. Затевая лихие диспуты, смеялась молодежь, стайками проносились мальчишки, а юные красавицы, якобы поправляя накидки, строили глазки проходившим мимо парням.

Юний вдруг улыбнулся и подмигнул первой же встречной девчонке. Тихая грусть, навеянная воспоминаниями и чтением книг, уступила место не то чтобы радости, а этакой спокойной удовлетворенности, что ли. Так бывает, когда жизнь уже устоялась, есть какое-то положение. Помощник начальника дворцовой охраны не шутка! Имеется собственный дом, да-да, дом, не какая-нибудь там каморка, император оказался щедр. А кроме того, есть друзья, с которыми многое пережито, которые всегда тебе рады. Это большая роскошь – иметь друзей. Рысь замедлил шаг – может, стоит зайти к кому-нибудь?

Рад будет Каллид, с помощью Юния выкупивший наконец своего внука из рабства, рад будет даже хитрый ланиста Марк Септимий Марон. Уж он-то не откажется выпить за счет бывшего гладиатора кружечку-другую пива – варварского напитка, быстро набиравшего популярность и привлекавшего народ со всего города на окраину, в доходный дом Флудана. Вернее, теперь уже не Флудана, а Лации. На первом этаже молодой вольноотпущенник Венатр, внук Каллида, устроил пивоварню на паях с хитроватым Камиллом, немедля учуявшим выгоду в новом для него деле. У Камилла были деньги, у Венатра – умение, и вместе выходило неплохо. По крайней мере, пивоварня пользовалась устойчивой популярностью и приносила немалый доход, большую часть которого Камилл, конечно же, скрывал от налоговых органов. Благо неподкупный квестор Клавдий (муж Флавии) был теперь куда более поглощен проблемами в семейной жизни, нежели государственными заботами. А ведь предупреждали его умные люди: не женись на молоденькой, не послушал, старый упрямец, – теперь вот расхлебывай.

Вспомнив Флавию, Рысь загрустил – за навалившимися летом проблемами он как-то и не прислушивался к собственному сердцу, и вот, оказалось, оно вовсе не забыло красивую галльскую девчонку, чужую жену, и время от времени ныло, ныло, ныло…

Сворачивая на Палатин, Юний посторонился, пропуская роскошный портшез с занавесями из голубого шуршащего шелка. Из портшеза вдруг высунулась холеная девичья ручка.

– Юний?

Юноша – да нет, не юноша, молодой человек – замедлил шаг, узнавая сидящую в портшезе донельзя расфуфыренную даму.

– Аве, Кассия! Как жизнь?

– Да как тебе сказать? – Девушка махнула рукой, и дюжие носильщики понесли портшез, примеряясь к неспешным шагам Рыси.

– Ты знаешь, я ведь вышла замуж, – не очень-то весело сообщила она. – Так, как хотела.

– Поздравляю, – улыбнулся Юний. – Надеюсь, твой избранник щедр, добр и хорош собою?

– Ой, не издевайся, ладно? Он толст, прыщав и лыс, к тому же невероятно скуп, правда, я сумела-таки заставить его тратиться. – Кассия вздохнула. – Хотя, в общем-то, я нашла все, что хотела. Богатый, очень богатый муж из знатного рода, огромный дом, в котором полно всего, вкусная еда, красивая одежда, слуги – и скука! О, боги, как я скучаю… Слушай, а может, завалимся куда-нибудь вместе? Я знаю одно модное местечко, правда далеко, у виа Фламиния, забыла, как зовут хозяйку… Там еще варят такое вкусное пиво. Пойдем, а?

– Гм, не знаю… – Юний задумался и вдруг разглядел в подведенных глазах Кассии самые настоящие слезы. Что ж, «всем, сколько можешь, помогай». – А, ладно, пошли… Только сначала я должен проверить дворцовые караулы.

– Проверяй, подожду! – обрадованно воскликнула девушка. – Я пока проедусь по лавкам. Эх, вот бы компанией пойти – позвать знакомых девчонок, парней, Флавию… плохо, что она тоже замужем.

Рысь незаметно вздохнул и поспешно свернул к дворцовому комплексу. Может, зря согласился? Лучше бы сходил на Тибуртинскую, к Юлии, та всерьез надумала прокрутить какую-то очередную денежную авантюру – и неймется же! Да и Лукан, видно, тоже попал под дурное влияние молодой вдовушки, надумал вдруг податься в возницы, из тех, что участвуют в гонках колесниц в Большом цирке. Гонщик, мать его за ногу… Шею, что ли, сломать больше негде? Нет, завтра же нужно сходить на Тибуртинскую, вправить всем мозги! Юлия, впрочем, будет очень рада…

Караульный у пиршественного зала – молодой парень из недавно поступивших – вытянулся перед Юнием в струнку: знал, этот вольноотпущенник пользуется большим доверием самого цезаря.

– Тебя не так давно спрашивала одна дама.

– Дама? Кто она?

– Красивая молодая женщина в богатом платье. Сказала, что подождет в саду.

– В саду?

Рысь повернул к садам и у самой ограды вдруг увидел стройную женскую фигуру в светло-зеленой, ниспадавшей изящными складками тунике. Что-то затрепетало в груди… Юний прибавил шагу, вот уже побежал…

Женщина внезапно обернулась, обдав бегущего жаром глаз цвета морской волны, губы ее изогнулись в счастливой улыбке.

– Юний… – прошептала она. – Юний…

– Флавия!