Лошади неспешно шагали по утоптанной грунтовке среди джунглей. Проводник явно никуда не спешил, и мне пришлось выяснять причину такой задержки. Афр удивленно посмотрел на меня и ответил, что до полудня мы доедем до оборудованной стоянки и торопиться нет резона. Слова афра с делом не разошлись, и уже через час мы въехали за частокол на большой поляне среди джунглей. Шаки распрягли лошадей и, стреножив, выгнали пастись на поляну. Через поляну протекал ручей, из которого лошади вволю напились. Первый быстро организовал обед, и мы расположились в тени навеса, построенного на стоянке кем-то до нас. Я задремал, положив голову на седло.

Блаженный отдых был прерван командой афра на выход, и мы стали седлать коней, пригнанных шаками. Караван снова растянулся по дороге, петлявшей среди деревьев. Проводник неспешно ехал впереди и опять же скорость увеличивать не собирался. На мои повторные расспросы, почему мы едем так медленно, афр отвечал односложно, что мы успеем. Негры и на Геоне негры, заставить работать их можно только с помощью дубины. Наша неспешная прогулка закончилась на закате за изгородью стоянки, расположившейся на окраине небольшой афрской деревни.

После того как мы расседлали лошадей и расположились на ночлег, к нам на стоянку заявился деревенский вождь с тремя воинами, в бусах и татуировке по всему телу. Через переводчика я узнал, что с нас за ночлег и охрану причитается пять серебряных империалов. Вождь явно разводил нас на бабки. Делать было нечего, и мне пришлось отдать требуемую сумму. Вымогатели, довольно пританцовывая, удалились в деревню. После ухода вождя на стоянке появилась толпа женщин с разными товарами местного производства и наперебой стала предлагать что-нибудь купить. Передав торговые дела в надежные руки Первого, я отправился под навес.

Стоянка была оборудована всем необходимым. За деревянным частоколом имелся навес для отдыха, колодец с журавлем, коновязь с кормушками для лошадей и большая деревянная клетка для рабов. Посередине стоянки возвышалась вышка для часового. Частокол, окружавший стоянку, имел даже ворота на въезде. Оценив весь этот сервис, я пришел к выводу, что пять империалов — справедливая плата.

Первый закупил все необходимое для каравана, и женщины ушли за ворота. Дожидаясь ужина, я просканировал территорию вокруг лагеря и не обнаружил ничего подозрительного. Рядом со мной на ковре, предусмотрительно положенном шаками, устроилась Викана, и у нас завязался неторопливый разговор.

— Ингар, почему ты такой угрюмый? — заговорила со мной гвельфийка. — Все время молчишь, только командуешь по необходимости?

— А я что, должен песни петь? — огрызнулся я.

— Ну вот, опять. Я просто хочу с тобой поговорить. Мне очень хочется расспросить тебя о твоем мире. Ты не представляешь, как мне это интересно, а ты сразу замыкаешься, — стала подлизываться Викана.

— Я не знаю, что тебя интересует, ты лучше спрашивай, а я буду отвечать.

— Хорошо. Кем ты был в своем мире, Ингар?

— Если по-геонски, то младшим магом, обслуживающим думающие машины.

— У вас машины умеют думать? — удивилась девушка.

— Ну, не совсем думать, а делать расчеты по указанным им правилам. Машины умеют запоминать книги и зрительные образы, а потом показывать на специальном зеркале, когда им прикажут, и еще много рутинной работы с разными знаниями.

— Ингар, у тебя в твоем мире есть жена?

«Ну, наконец, добрались до главного вопроса», — усмехнувшись, подумал я.

— Ингар, ты почему улыбаешься и не отвечаешь на мой вопрос?

— Нет, я не женат.

— И у тебя нет любимой девушки? — лукаво посмотрела на меня Викана.

— Боже упаси, мне и так хорошо! — отшутился я.

— Не может быть, чтобы у такого мужчины и мага не было девушки.

— Почему не может быть? Девушка у меня была, но она меня бросила.

— Тогда она полная дура! Такими мужчинами не разбрасываются. Кто она такая?

— Эльфийка по имени Электродрель, — пошутил я.

— Какое красивое имя, — мечтательно прошептала девушка.

— Да, имечко еще то! Но ты угадала, она полная блондинка. — Я с огромным трудом удерживался от смеха.

— Ты надо мной смеешься! — возмутилась Викана, глядя на мою ехидную рожу. — Ты говорил, что эльфов у вас нет, только одни сказки и мифы.

— Ты права, моя жена только изображала из себя эльфийку, — вырвалось у меня неосторожное слово, и я прикусил язык.

— Жена? — простонала девушка и вскочила на ноги. — Ты мне все врешь, у тебя есть жена!

Передо мной снова оказалась разъяренная пантера. Глаза гвельфийки сверкали, и я находился на волосок от расправы.

— А ну сядь! — рявкнул я и, схватив фурию за руку, усадил на ковер.

Из глаз девушки моментально ручьем потекли слезы. Нужно срочно успокоить Викану, а то окружающие стали подозрительно поглядывать на нас.

— Хватит реветь! Я не женат, успокойся! — начал трясти я гвельфийку за плечи.

Трое моих друзей еще больше заинтересовались происходящим, глядя на нас с Виканой.

— Мы с ней развелись, и она мне больше не жена.

— Как это — развелись? — произнесла потрясенная Викана. — Так не бывает! Мужчина и женщина дают клятву верности перед богами, и только смерть их может разлучить. В вашем мире разве не так?

— Мы с бывшей женой не давали клятву Богу. Мы заключили договор только перед властями моей страны. Этот договор может быть расторгнут по закону.

— Тогда она тебе не жена, женой становятся только перед богами. У вас разве клятву богам не дают? — удивилась девушка.

— Дают клятву Богу, и у нас такой брак нельзя расторгнуть, но он должен быть подтвержден еще и светскими властями.

— Странные у вас законы. То, что происходит между мужчиной и женщиной, подвластно только богам. Женщина, с которой не заключен брак в храме, любовница, и только.

— Вот такие мы несуразные, — расстроенно произнес я.

— А за что тебя бросила жена? — подозрительно посмотрела на меня Викана.

— Нашла более достойного.

— И чем он лучше тебя оказался?

— Не знаю, я его не видел, знаю только, что он богаче меня.

— Из-за денег, значит? Тогда она действительно дура, за деньги любовь не купишь. Почему она изображала из себя эльфийку?

— Наверное, считала себя королевой эльфов, она на нее похожа.

— Королеву эльфов зовут Галадриэль, я запомнила. Ты называл жену Электордэль!

— Не Электордэль, а Электродрель. Правда, она называла себя Галадриэль, это я ее в Электродрель перекрестил.

— Тоже красивое имя для девушки, — пожала плечами Викана.

— Не совсем, — поправил я гвельфийку. — Электродрель — это машина для того, чтобы дырки в стене сверлить. Очень сильно меня достала бывшая жена, жужжит и жужжит, как электродрель, целый день.

До Виканы наконец дошел смысл сказанного, и она залилась звонким, как колокольчик, смехом. Смеялась гвельфийка долго. Я позавидовал ее непринужденности и жизнелюбию. Чистая и светлая душа была у девушки, она радовалась всему так непосредственно и искренне, что мои радости казались мне мелкими и пошлыми. Потрясающе красивая гвельфийская принцесса, казалось, любила весь мир и спокойно отдавала свои силы и жизнь любому, кого она лечила по долгу видящей. Окружающие платили ей тем же.

«Раскатал губы, козел, — угрюмо подумал я. — Кто ты такой, чтобы хватать своими грязными лапами такую красоту и нежность. Ангелы более греховны, чем она. Все, решено, везу ее к отцу и ходу оттуда, подальше от соблазна. Если я чего сотворю с ней по глупости, то дорога только одна — вешаться. Перспектива вечно ходить виноватой сволочью меня не прельщает. Мне чего-нибудь попроще, а не из Эрмитажа».

— Ингар, ты почему опять загрустил, жену вспомнил? — вывел меня из задумчивости сочувственный голос гвельфийки.

— Какая же ты блондинка, Викана, — сказал я, поднявшись. — Всем спать, я на вышку дежурить. Следующий — Рис, затем Колин.

Я сидел на краю вышки, свесив ноги, и сканировал пространство вокруг стоянки. Потрясающей красоты энергетический мир Геона завораживал и одновременно подавлял. Душа рвалась вверх, и я поднялся над своим телом, устремившись к потокам энергии, покрывавшим паутиной небо над головой. Моя душа поднималась все выше и выше, стоянка внизу превратилась в маленький кружок с яркой точкой посередине, от которой ко мне тянулась тонкая нить.

«Это мое тело», — понял я.

Раньше я не уходил так далеко от своей телесной оболочки, только первые эксперименты с Силой в бараке постоялого двора напоминали мне о нынешнем полете. Тогда я тоже выходил из своего тела и летал по окрестностям, но мне было очень страшно. Сейчас страх не сковывал меня, и я поднимался все выше и выше. Моя душа достигла казавшегося ранее недостижимым потока Силы, и я окунулся в него. Внутри меня вспыхнул ослепительный свет, и моя душевная оболочка засветилась. Купание в потоке энергии приносило мне необъяснимое наслаждение, потоки энергии во мне стали физически осязаемыми. Я чувствовал каждую струйку Силы, текущую во мне. Постепенно энергетическая оболочка начала тяжелеть, и меня повлекло вниз. Наконец дух объединился с телом, и на сердце стало легко и спокойно. Я встал на ноги и оперся на поручни площадки. Мой внутренний взгляд обрел высокую четкость. Теперь я мог вычленять ауры живых существ почти на горизонте и определять, кому они принадлежат, белке или птенцу. Постепенно моя аура стала терять свой увеличившийся размер и вернулась почти к обычному своему объему, только стала несколько плотнее. Внутренний взгляд утратил ощущение объема и стал почти обычным, но все-таки более острым и избирательным.

От анализа своего нового состояния меня отвлекло пыхтение Виканы, забирающейся по лестнице.

— Ты зачем сюда забралась? Иди спать, завтра снова в дорогу, и ты должна хорошо выспаться.

— Я не уйду, пока ты меня не простишь!

— За что я тебя должен прощать? — удивленно спросил я.

— Я задавала недостойные вопросы о твоей жене, чем оскорбила тебя.

— С чего ты решила, что я оскорбился? Все, о чем мы с тобой говорили, осталось так далеко в другом мире, что я не знаю, был ли тот мир, или он просто приснился. Во мне нет ни капли обиды или возмущения от твоих вопросов.

— Но ведь ты сказал, что я блондинка, и ушел обиженный.

— Милая девочка, блондинка — это цвет твоих великолепных волос, и только. Другой смысл этого слова остался в другом мире, до которого никогда не дойти. Обиделся я на себя, потому что невольно стал морочить тебе голову, а я отвечаю за тебя перед своей совестью и душой. Это самые строгие судьи для человека. Людской суд может простить и оправдать, а внутренний всегда беспощаден и неподкупен. Внутренний суд знает все, и его не обманешь. Не дай Бог тебе, Викана, судить саму себя. А теперь иди спать.

— Можно я посижу с тобой хотя бы немного?

— Нет, иди спать, — отрезал я, и Викана, засопев, стала спускаться.

После купания в потоке Силы энергии во мне было немерено, и я решил не будить смену, пусть друзья выспятся. Рассвет застал меня на вышке. Величественное светило поднималось над горизонтом и будило мир, наполняя его щебетом птиц и криками животных. Раньше всех проснулся Первый и, увидев меня на вышке, подошел доложиться. Я спустился и обнял шака за плечи, прижав к груди и ласково потрепав по голове, отпустил заниматься делами каравана.

«Вот еще чистая душа, как у Виканы. У шака нет будущего, нет семьи, детей и родителей. Судьба шака — беспросветный труд на хозяина до самой смерти, у него даже нет надежды на счастье. Несмотря на это, он готов, не задумываясь, отдать за меня и так короткую жизнь. Среди шаков не бывает стариков, хозяева убивают раба, ставшего бесполезным, поэтому среди них нет даже сорокалетних».

Караван просыпался, и началась обычная утренняя суета. Я пошел умываться к колодцу, возле которого меня догнал Колин.

— Ты почему не разбудил смену и дежурил всю ночь один? — начал возмущенно хуман.

— Успокойся, все нормально, я — истинный высокородный, и мне не обязательно спать каждый день. Ночью я все равно не заснул бы, а так все выспались.

— Это ты из-за Виканы так возбудился? — стал подшучивать Колин.

— Прекрати говорить ерунду, лучше полей мне на руки, — оборвал я хумана.

За умыванием последовал завтрак, и караван вытянулся на дорогу. Мы так же неспешно, как и вчера, двинулись к горизонту.

— Сколько нам так плестись? — спросил я проводника.

— Еще шесть дней, — был ответ афра.

День в точности повторил вчерашний. В полдень мы остановились на искусственной поляне в джунглях, а после обеда отправились в путь к стоянке в следующей деревне. Вечером караван втянулся за частокол, и нас навестил вождь очередной деревни. Я заплатил ему те же пять империалов, а Первый занялся закупками товаров у женщин.

После ужина Колин не дал мне заступить на дежурство и залез на вышку сам. Я лег на ковер под навесом и, положив голову на седло, занялся сканированием обстановки вокруг стоянки. Рядом со мной легла Викана и спросила разрешения ночевать возле меня.

— Зачем спрашиваешь, ты уже лежишь рядом. Неужели я могу тебя прогнать?

— А вдруг ты не захочешь, чтобы я спала рядом?

— Не говори глупостей, спи лучше!

— Ингар, расскажи мне еще легенду из вашего мира, ну пожалуйста, — заканючила гвельфийка.

— Ты опять рыдать будешь и всех всполошишь.

— Нет, я не буду больше плакать.

— Про что рассказать тебе легенду?

— Про красивую-красивую любовь, — мечтательно произнесла Викана.

— Ладно, будет тебе про любовь, — лукаво произнес я. — Только эта история очень грустная.

— Я люблю грустные истории про любовь. Я, слушая такие истории, даже плачу.

— Ну вот, а обещала не плакать.

— Ингар, я потихонечку буду плакать, никто не услышит.

— Тогда возьми носовой платок, и побольше, — предупредил я. — Это легенда о Ромео и Джульетте.

В школе и на первых курсах института я посещал драмкружок, а потом студенческий театр. В юности у меня были дурные мечты стать актером, но, познакомившись с этой профессией поближе, я эту мечту закопал поглубже. Мне доводилось играть в нескольких спектаклях второстепенные роли. В «Ромео и Джульетте» я играл Меркуцио, в «Гамлете» — Лаэрта. Эти роли мне доставались не за мои выдающиеся таланты, а за умение фехтовать. У меня были серьезные подозрения, что вся моя актерская карьера базировалась лишь на этом умении. В результате многолетнего посещения драмкружка я был хорошо знаком со всеми театральными шедеврами, а «Ромео и Джульетту» практически знал наизусть.

Я погрузился в транс и вызвал мысленный образ величайшего произведения всех времен и народов. Это не была демонстрация голливудской поделки или театрального представления, это было сочинение на заданную тему. Не знаю почему, но в роли Ромео я представил Брэда Питта из «Трои», а Джульеттой стала молодая Анджелина Джоли.

Моя фантазия разыгралась не на шутку. Сцены из «Ромео и Джульетты» сменяли одна другую. Знакомство на карнавале, любовь с первого взгляда, первый поцелуй. Сцена на балконе и клятва верности, первая ночь любви. Тайный обряд венчания в монастыре Святого Франциска, затем гибель Меркуцио от руки Ромео и бой с Тибальтом. Страшная дуэль заканчивается смертью брата Джульетты. Потрясающая сцена в спальне перед изгнанием Ромео, первая брачная ночь. Притворная смерть Джульетты, самоубийство Ромео в склепе возле тела Джульетты. Пробуждение Джульетты и ее смерть от кинжала Ромео на его бездыханном теле.

Все это пронеслось в моем мозгу, казалось, всего за минуту, но над Геоном уже поднималось солнце. Я с трудом пришел в себя после эксперимента с Шекспиром. Образы, созданные в моем мозгу, были настолько живыми и осязаемыми, что у меня волнами проходил мороз по коже. Стихи великого поэта сами вкладывались в уста героев и звучали по-геонски или на том языке, на котором за событиями следил зритель.

Мой взгляд упал на Викану. Девушка сидела с остекленевшими глазами, оперевшись спиной на стену навеса. По лицу из глаз на воротник платья шли две засохшие дорожки от слез, искусанные губы были в крови, разорванный зубами платок лежал на коленях в левой руке. Гвельфийка находилась без сознания. Я мгновенно погрузился в транс и осмотрел ауру Виканы. Аура девушки выглядела необычно. Она не ослабла, как от истощения, она изменила свою конфигурацию. На энергетическом теле девушки появились две яркие пульсирующие области. Одна область находилась в районе сердца, другая, более яркая, — внизу живота. Энергетика гвельфийки подкачки не требовала, она оказалась даже ярче, чем обычно. Выйдя из транса, я взял разорванный платок из руки девушки и побежал за водой. Мокрый платок привел Викану в чувство.

— Что с тобой, тебе плохо? — испуганно заговорил я с девушкой.

— Нет, Ингар, мне очень хорошо. Что это было? Я смотрела эту легенду и плакала, плакала. У меня кончились слезы, и я начала кусать губы, потом разорвала зубами платок. Когда Ромео и Джульетта умерли, мне стало очень грустно и печально, но одновременно сладко и хорошо, вот здесь и здесь. Потом в животе произошел сладкий взрыв, и я потеряла сознание. Ингар, это твоя магия так действует на меня?

— Нет, девочка. Просто ты сегодня стала совсем взрослой.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Викана.

— Об этом тебе расскажет мама, — ответил я, нежно погладив ее по голове. — Главное, что с тобой все хорошо, а теперь иди умойся и завтракать.

Викана, вскочив и грациозно покачивая бедрами, направилась к колодцу.

«Волшебная сила искусства, — мелькнуло в голове. — Теперь Викане буду показывать только мультфильмы про Чебурашку, от греха подальше».

Лагерь просыпался и наполнялся утренней суетой. Викана вернулась, счастливо улыбаясь сквозь искусанные губы каким-то своим мыслям. Я, полюбовавшись на гвельфийку, тоже отправился умываться.

Сидя за завтраком, мои друзья с недоумением смотрели на счастливое лицо и искусанные губы девушки. Гвельфийка с таким аппетитом уплетала завтрак, будто она месяц сидела на диете. Я хотя бы догадывался насчет причин такого вида и поведения Виканы, а остальная команда была в полном неведении и строила самые дикие предположения.

— Ох, красавица, вгонишь ты меня в гроб, — прошептал я на ухо гвельфийке, закончив завтрак. — Ты представляешь, чего они себе навыдумывали, глядя на тебя?

Викана так и осталась с открытым ртом, а я пошел к своей лошади. Караван понемногу стал вытягиваться за ворота, и мы продолжили свой путь.

Мое безделье во время неспешного движения каравана было только кажущимся. Месяцы жизни на Геоне приучили находиться постоянно настороже. Если в первое время контроль окружающего пространства выматывал не хуже самой дороги, то сейчас сканирование происходило почти автоматически. Несмотря на внешнюю беспечность личного состава, порядок в караване поддерживался строгий. Мы с проводником исполняли роль головного дозора, Рис охранял только Викану. Колин непрерывно курсировал вдоль каравана, а Торвин прикрывал наш тыл. Первый железной рукой поддерживал дисциплину среди шаков. Воинам с огромным опытом не нужно было отдавать приказов. Каждый знал свой маневр, как говорил Суворов. Я постоянно учился, наблюдая за их действиями. Мои друзья находились в счастливом неведении о том, что дорогу, по которой мы сейчас двигаемся, выбирал не могучий гений высокородного Ингара, а слепой случай. После двух дней относительной безопасности меня все больше заботили мысли о нашей дальнейшей судьбе. Караван пусть и медленно, но приближался к конечной точке нашего путешествия. Если ничего не случится, то мы, добравшись до Кайтона и сдав Викану на руки представителям гвельфов, должны будем определиться, как действовать дальше. Сейчас гвельфийка — душа нашего каравана и строит мне глазки, но в реальной жизни она принцесса, единственная любимая дочь Великого князя гвельфов Анхеля. В лучшем случае нам дадут денег за доставку царственного тела в безопасное место, и Викана помашет нам ручкой с борта корабля, на котором ее отправят к отцу. Нужно решать, как добраться до острова Тереб к гоблам. Мне необходимо вступить в права главы клана «Желтая змея» и укрепить последний замок Аммалаэль. Великий князь хуманов уже, наверное, знает о смерти сыновей и разыскивает убийц. Стоит мне проявиться в политическом раскладе Геона, на меня сразу начнется охота. Чем я реально располагаю в данный момент? Да практически ничем. Реальная сила — это два крепостных метателя, и только. Уничтожение галер — дело случая, просто арбы не знали о наличии у нас оружия такой мощи и скорости нашего корабля. Так, Колин уже бывал в Кайтоне, и с ним необходимо посоветоваться.

— Колин, позови Торвина, и подъезжайте ко мне, нужно посоветоваться, — окликнул я хумана.

Колин развернул своего коня и ускакал в конец каравана. Через некоторое время оба воина догнали меня, и мы поехали рядом.

— Друзья, нужен ваш совет. Через три дня мы приедем в Кайтон, а оттуда нам нужно добираться на Тереб. Я города не знаю и с пиратами не встречался. Колин, ты уже бывал в Кайтоне, какие у тебя соображения?

— Кайтон — город небольшой, и постоянного населения мало. В основном перекупщики, проститутки и матросы, оставшиеся без корабля. Центральной власти нет, и в городе постоянный бардак. Номинально есть администрация, поставленная от вождя Бакари из Гедеона, только реальная власть принадлежит главам трех пиратских кланов. Какой там у них расклад, я не знаю.

— Как нас в Кайтоне встретят, можешь сказать?

— К чужакам в Кайтоне относятся подозрительно, мало ли кто мы такие. Дня три будут присматриваться, а если решат, что могут поживиться, то попытаются обчистить.

— В городе есть гвельфийское представительство, а представительство хуманов в нем есть?

— При мне не было. Мы через имперцев о проходе договаривались. Сели в Латоре на пиратский корабль, и он нас довез до Кайтона. В городе мы останавливались у имперцев.

— Корабль в Кайтоне купить можно?

— Запросто, были бы деньги. Пираты на то и пираты, чтобы корабли захватывать. Хороший боевой корабль, конечно, не купишь, но купеческих кораблей там навалом. Только, чтобы по морю плавать, экипаж нужен, а нас только четверо, шаки не в счет.

— Если корабль небольшой, то поставим двигатель, и большой экипаж не потребуется. Необходим только шкипер, знающий море. На худой конец сам корабль вдоль берега поведу. Где остановиться в городе, знаешь?

— Найдем, кабаков и таверн в городе много. Хозяева — бывшие пираты на покое, так что порядок держат, только зачастую сами опаснее воров. Но я думаю, что с нами связываться не будут, репутация у хуманов крепкая.

«Как же я забыл, что я хуман? В империи народ от меня шарахался, как от отморозка, только один раз тарг решил на крепость проверить», — вспомнил я старую историю.

— Ингар, ты не беспокойся, приедем в Кайтон, и мы с Торвином найдем где разместиться.

— А если нас в Кайтоне уже ищут? — задал я вопрос.

— Ну и что? Много людей клана «Зорг» там быть не может, отобьемся. Главное, из города быстро убраться, чтобы помощь к ним не подоспела.

— Что скажешь, Торвин? — обратился я к воину.

— Колин прав, ему и флаг в руки.

— Решаем так: когда подъедем к городу, Колин берет заботу о размещении на себя. Колин, тебе поиск таверны, в которой остановимся. Ты охраняешь наше имущество и не светишься на улице и в кабаках, в городе могут быть люди из клана «Зорг». Меня и Торвина в Кайтоне никто не знает, поэтому мы сначала сдадим Викану в гвельфийское посольство, а затем будем искать корабль. Если все пройдет удачно, то установим двигатель и — в море. Вам двоим задание обдумать все мелочи и докладывать о своих соображениях.

Во время полуденной стоянки я проверил свое финансовое состояние. Денег на корабль должно было хватить. Мне не хотелось продавать шаков, потому что Первый создал из них сплоченную команду, и у меня были на них планы в замке. Викана, лишенная обычного к себе внимания, надула щеки и надменно промолчала весь обед. Жалкие потуги Риса развеселить красавицу были пресечены гвельфийкой. У остальных членов каравана голова была занята более важными вопросами, чем капризы девушки.

После обеда я снова собрал совет и стал выяснять у Колина расположение Кайтона на местности. Город стоит на берегу большой бухты, являвшейся кальдерой потухшего вулкана. Скалы хорошо защищали бухту от ветра и штормов, это была идеальная стоянка для кораблей. Город вытянулся вдоль бухты и был застроен разномастными домами. Удирать из города по суше можно только в двух направлениях: назад через пустошь и по дороге, по которой мы сейчас едем, или вдоль побережья на север, но там сплошные джунгли.

— Что за пустошь? — спросил я Колина.

— Завтра сам увидишь, — ответил хуман. — Это полоса мертвой земли, на которой даже трава толком не растет. Воду в пустоши пить нельзя, даже рыба в реке не водится.

— Как появилась эта пустошь?

— Древние постарались во время своих войн. Взорвали, наверное, что-то, вот и не растет несколько тысячелетий ничего, и вода до сих пор отравлена, — пожал плечами хуман.

— Пустошь большая?

— Да, очень большая, на целый день пути хватит. Перед Кайтоном снова джунгли пойдут, еще день пути.

Наш разговор прервал встречный караван, замеченный мной на горизонте. Когда повозки каравана приблизились на расстояние прямой видимости, проводник остановил нас и поскакал навстречу. От встречного каравана тоже отделился всадник. Проводники быстро поговорили между собой и дали разрешение двигаться. Встречный караван, состоящий из двух десятков телег в сопровождении пятнадцати афрских воинов, направлялся в Гедеон. Мы уступили дорогу телегам, и караван проехал мимо. До вечера нам повстречался еще один небольшой караван, направляющийся в халифат. Дорога становилась более загруженной. Деревня, возле которой мы остановились на ночлег, оказалась намного больше предыдущих. Возле нее имелось сразу три огороженные стоянки, а не одна, как возле других. На одной из стоянок уже расположился большой караван, две другие пустовали. На одной из пустующих стоянок расположились на ночь и мы. Повторилась процедура сбора дани и торговли с местными жителями. Проводник сказал, чтобы мы после ужина ложились спать, потому что он поднимет нас затемно. Дорога через пустошь займет целый день до вечера, и мы должны успеть до темноты проскочить опасное место.

Ночь пролетела незаметно, и караван с первыми лучами солнца отправился в путь. Завтрака не было потому, что Первый закупил вечером еду сухим пайком. Я жевал пресную лепешку с большим куском вареного мяса и медленно просыпался под лучами восходящего солнца. В этот раз мы не тащились по дороге, как инвалиды, а резво скакали рысью. Через два часа езды началась пустошь. До горизонта раскинулась равнина с пожухлой травой, которую разрезала черная лента дороги. Проводник приказал нам повязать на лица платки, и мы вступили на черный песок дороги. Караван скакал, не снижая темпа, почти до полудня, изредка переходя на шаг, чтобы не загнать лошадей. Песок под ногами оказался спекшейся в стеклянные шарики породой, и пыли было немного.

Впереди показались невысокие пологие холмы, и дорога привела нас к неширокой реке с черной водой. Лошади попытались свернуть к воде, но проводник приказал нам не останавливаться и не давать лошадям пить. Караван по деревянному мосту переправился через реку, и мы поскакали к холмам. Мой внутренний взгляд заметил впереди встречный караван, медленно идущий по дороге. В этом караване не было телег, только одни всадники, и невысокая скорость его передвижения вызвала у меня нехорошие предчувствия. Я остановил караван и приказал бойцам приготовиться. Между холмами показалась колонна встречных всадников, которые, увидев нас, перешли с шага на рысь. За триста метров до встречи колонна разошлась веером и стала охватывать нас полукольцом. По дороге к нам навстречу скакали трое всадников, с флангов охватывали еще восемь.

«Итого одиннадцать», — холодно подсчитал мой мозг.

Проводник поскакал навстречу всадникам и, быстро поговорив с ними, пришпорил коня и унесся дальше по дороге, бросив нас самостоятельно решать свои проблемы. Всадники, окружив нас полукольцом, остановились на расстоянии выстрела из лука. Я подозвал Первого и включил себе и ему защиту.

— Положи поперек седла, — сказал я, передавая шаку метатель. — По моей команде привезешь.

— Это ассасины из гвардии халифа, — сказал подъехавший Колин и достал меч. — Ребята очень опасные, смерти не боятся и бойцы отменные. Я с двумя справлюсь, а как ты?

— Буду стараться, — ответил я. — Торвин, ты скольких возьмешь?

— Думаю, что только одного, и то навряд ли справлюсь. Стар стал против таких бойцов.

— Рис, как ты?

— Риса сразу срубят, — ответил за него Торвин. — Пусть уводит Викану, а мы постараемся задержать. Ингар, может, файерболом попробуешь?

— Файерболом нельзя, всех одним выстрелом не накроешь, они сразу из луков нас перестреляют, а так есть шанс на мечах с ними схлестнуться, по законам чести ассасины должны сражаться с нами равным оружием, — ответил Торвину Колин.

«Нас с Первым не перестреляют, — мелькнуло в голове. — Одним выстрелом, если удачно попасть, троих накрою, а они сразу Колина, Торвина и Викану с Рисом положат. Тогда будет восемь на одного — верная смерть. Нужно попытаться договориться».

— Прикрывайте Викану, а я поеду поговорю с ними, — приказал я своим бойцам и направился в сторону трех всадников на дороге.

Когда я преодолел половину расстояния, ко мне подскакал один из них.

— Кто вы такие и почему перекрываете нам дорогу? — возмущенно заговорил я.

— Мы ассасины великого Саадина, личная охрана сына визиря Юсуфа.

«Вот и несостоявшийся женишок появился», — подумал я.

— Что вы хотите?

— У вас невеста моего господина, отдайте ее и можете ехать.

— Я — Ингар, истинный высокородный, глава клана «Желтая змея», — выложил я арбу свой полный титул. — Это мои воины, с нами гвельфийская принцесса Викана, невестой никому не являющаяся. Я сопровождаю ее к отцу, Великому князю Анхелю. Мы не отдадим ее на поругание.

— Тогда вы умрете! — сказал побледневший как мел воин.

— Умрем или нет, это решат наши мечи и боги, но мы лучше убьем Викану, чем отдадим ее в руки насильника.

— Но мой господин хочет жениться на ней, а не надругаться!

— Послушай меня, воин, на твоем лице я вижу следы многих битв и походов. Ты — не глупый юноша, который привел тебя сюда. Если вы начнете бой, то Викана погибнет, даю тебе слово. Ты видишь среди нас двух хуманов. Я — Ингар, глава клана «Желтая змея», как я уже сказал, а второй Колин, наказующий клана «Зорг». Один из нас обязательно уцелеет и расскажет о том, что здесь произошло. Тогда в халифат придут гвельфы и хуманы в союзе с имперцами, они придут не воевать, а мстить. Великие армии зальют халифат кровью по колено, в живых не останется ни женщин, ни стариков, ни детей. Погибнет и твоя семья. Все это произойдет из-за спеси сопливого юнца, у которого зачесалось между ног.

— Что же нам делать? — прошептал окончательно растерявшийся воин.

— Есть один выход, — ответил я. — Ты передашь Юсуфу мой вызов на поединок. Если победит Юсуф, то он забирает Викану, если я, то он будет моим пленником до Кайтона. Возле города я отпущу Юсуфа.

— Юсуф один из лучших воинов халифата. Он убьет тебя.

— Щенок не загрызет волкодава! — напыщенно ответил я. — Мои условия такие: деремся пешими тем оружием, которое при нас, иди и передай господину мои слова.

Я спешился и, шлепнув коня по крупу, отогнал в сторону. Посланец передал Юсуфу мое предложение, и тот решил принять вызов. Молодой воин лихо подскакал к месту поединка и соскочил с коня. Парень был хорош, рост под метр девяносто, с широкой грудью и тонкой талией, прямо принц из «Тысячи и одной ночи». На красивом лице играл румянец и под тонкими усиками сверкала белозубая ухмылка. Юсуф был полностью уверен в победе. Воин вынул из-за спины два изогнутых меча и движением одних запястий превратил мечи в два сверкающих круга.

«Обоерукий, да хрен с ним! Посмотрим, насколько ты быстр», — подумал я, и воздух вдруг стал тягучим и вязким.

Юсуф был быстр, даже очень быстр для обычного человека. Его отточенные движения напоминали китайский балет в замедленном виде. Я не стал заморачиваться и, остановив кинжалом вращение клинка в левой руке Юсуфа, ударил его в челюсть рукоятью меча. Ноги юноши оторвались от земли, и он рухнул на спину. Время вернулось к своему нормальному течению. Парень лежал на спине без сознания. Я подошел к нему и подобрал лежавшие на земле мечи.

«А сталь-то дамасская, — отметил взгляд характерный рисунок на клинках. — Ты смотри, кинжал почти до половины перерубил».

— Он жив? — спросил подбежавший к нам телохранитель Юсуфа.

— Живой, чего ему сделается, — ответил я. — Вода во фляге есть? Полей ему на лицо, сразу очухается.

Ассасин снял с пояса флягу и начал брызгать водой на лицо Юсуфа. Пострадавший почти сразу пришел в себя и сел, мотая головой.

«А челюсть-то я ему выбил», — отметило сознание большую опухоль на скуле и нечленораздельное бормотание юноши.

— Все, теперь он мой, проваливай отсюда, заберете его завтра у ворот Кайтона, — прогнал я воина к остальным ассасинам. — Первая попытка его отбить, и он отправится в могилу.

Воин, понурив голову, направился в указанную сторону.

— А ты, герой, давай поднимайся и садись на лошадь, теперь ты мой пленник, — приказал я Юсуфу.

Парень, как зомби, забрался на своего коня и поехал в сторону каравана. Моя лошадь не давала себя поймать, и я, плюнув на это дело, пошел пешком следом за пленником. От каравана отделился Колин и, поймав лошадь, подвел ее ко мне.

— Как ты его быстро, я даже не успел рассмотреть, чем ты его шарахнул.

— Чем-чем? Кулаком в зубы. По-моему, я челюсть ему свернул, нужно вправить дураку, пока он в шоке и боли не чувствует. Эй, Юсуф, скачи сюда! — крикнул я. — Колин, свяжи ему руки.

Юсуф покорно повернулся спиной и подставил руки. Колин ловко перехватил запястья пленника кожаным ремешком и затянул узел.

— Рот открой, — приказал я Юсуфу. — Да не бойся ты, а то будешь ходить косорылый всю жизнь.

Парень закрыл глаза и попытался как можно шире открыть рот. Я засунул в рот пленника два пальца и резко дернул вниз. Раздался щелчок, и челюсть встала на место. В этом деле главное — быстро вытащить свои пальцы изо рта пациента, пока он их не откусил.

Я отдал команду начать движение, и караван поскакал по дороге в сторону Кайтона.

Ассасины при нашем приближении расступились, пропуская караван. Мы с Колином скакали рядом с Юсуфом и готовы были в любой момент перерезать ему глотку. Со стороны противника в отношении нас никаких агрессивных действий предпринято не было, и мы разъехались без происшествий. Относительное успокоение пришло только через час, когда ауры ассасинов остались далеко позади. Воины двигались за нами на почтительном расстоянии.

Нашу троицу догнала любопытная Викана и стала разглядывать пленника. Лицо того залилось краской, и он весь съежился под торжествующим взглядом Виканы.

— А ну, брысь отсюда! Двигай назад к Рису, — пресек я попытку гвельфийки поиздеваться над пленником.

Викана фыркнула, как кошка, и отстала от нас.

— Спасибо, — тихо произнес расстроенный юноша. — Вы спасли мою честь.

Глаза у парня были на мокром месте, и острый язычок гвельфийки мог наделать бед намного больше, чем меч в моих руках. Вид молодого воина очень напоминал мне десятиклассника, надевшего одежду старшего брата и пытавшегося выдать себя за взрослого мужчину. На лице Юсуфа появилось выражение проштрафившегося школьника, пойманного на месте преступления.

— Юсуф, сколько тебе лет? — задал я вопрос.

— Двадцать, — ответил парень и тут же поправился под моим недоверчивым взглядом: — Будет через три месяца. Я младший сын Фархада, визиря халифа Саадина.

Стоп, приехали. Я пришел к выводу, что распрекрасная Викана была совсем не такой невинной в этой истории. Взрослая девица оттачивала свое искусство обольщения на глупом юнце. В моей голове всплыли воспоминания того, как меня разводила на любовь бывшая жена. Я уже через две недели после знакомства бегал за ней, как бобик на веревочке, и стоял на задних лапках, преданно заглядывая в глаза. Она имела надо мной такую власть, что я по ее приказу бросился бы даже на штурм Кремля.

— Колин, посторожи юношу, я к Торвину, нужно с нашей богиней поговорить, — сказал я и остановил коня. — Торвин, Рис, оставьте нас с Виканой наедине, — произнес я, грозно посмотрев на гвельфийку.

Лицо девушки приняло детское выражение, и передо мной предстала сама невинность.

— Викана, тебе сколько лет?

— Такие вопросы девушкам не задают, — ответила синеющая богиня.

— Ну, предположим, я знаю. А ты знаешь, сколько Юсуфу лет?

— Я его не спрашивала, — огрызнулась красавица.

— Так вот, довожу до твоего сведения, мальчишке девятнадцать.

Викана от удивления вытаращила глаза.

— Я думала, что он намного старше, — произнесла гвельфийка. — Юсуф — знаменитый воин, победитель двух турниров в Меране. О его победах над женщинами легенды ходят.

— И ты решила потренироваться на малолетке? Тебе не стыдно?

— А почему мне должно быть стыдно? Я ничего Юсуфу не обещала, он сам, как хвостик, ходил за мной. Я — наследная принцесса гвельфов, и третий сын какого-то визиря мне не ровня!

— Потому что твои игры в любовь с Юсуфом поставили на грань войны половину Геона. Викана, вот именно, ты — наследная принцесса и не последний человек в этом мире. Любые свои капризы ты должна согласовывать со своей головой, — разразился я возмущенной тирадой.

Ответ у девушки на мои нравоучения нашелся простой, но очень действенный. Она залилась горючими слезами, и весь мой запал испарился в одно мгновение. Я могу выдержать многое, но против женских слез был всегда бессилен. Стоило еще моей благоверной расплакаться, и я тут же соглашался на все ее требования. Наверное, я подкаблучник. Викана мастерски использовала это женское оружие, и мне с виноватым видом пришлось ее успокаивать.

— Викана, прекрати немедленно, — взмолился я. — Твои слезы рвут мне душу.

Гвельфийка перестала плакать и победно посмотрела на меня из-под своих роскошных ресниц. Мое поражение было полным. Почему я постоянно подхожу к женщинам с мужскими мерками?

Передав Викану снова на попечение Риса, я догнал Колина с пленником. Хуман на повышенных тонах беседовал с Юсуфом.

— Что за шум, а драки нет? — обратился я к другу.

— Сейчас будет и шум, и драка, все будет! — взревел Колин. — Эта тварь проговорилась, что нас впереди ждет засада. Его отец с сотней ассасинов и двумя магами ждут нас впереди. Этот щенок решил оправдаться перед отцом за свои чудачества и уговорил свою охрану перехватить нас раньше. Его отец устроил засаду на краю пустоши, через два часа или раньше мы наткнемся на них. Да еще отряд Юсуфа у нас в тылу.

«Вот почему охрана так легко отпустила нас с пленным Юсуфом. Зачем нужно устраивать бойню, в которой могут погибнуть Юсуф и Викана, когда мы сами идем в ловушку? Десять ассасинов перекроют нам дорогу назад и ждут только удобного момента», — дошло наконец до меня.

— Ну что скажешь, красавец? — процедил я обнаглевшему мажору.

— Ты сын шакала! — сорвался на крик спокойный до этого Юсуф. — Уже сегодня вы все будете корчиться на колу, а Викана будет моей. Я, Юсуф, сын Фархада, визиря благословенного халифа Саадина, даю тебе слово, что лично посажу тебя на кол!

— Слушай, щенок! Ты должен отрезать себе язык и проглотить! Кто ты такой, чтобы добиваться руки Виканы, наследной принцессы гвельфов? Ты даже не старший сын своего отца и в лучшем случае можешь рассчитывать только на руку какой-нибудь надоевшей наложницы халифа! Ты и твой отец живы только до того момента, пока Викана не вернулась к своему отцу на Тарон. Саадин по первому требованию Анхеля пришлет ваши головы гвельфам на золотом подносе с извинениями, чтобы избежать войны. Вы уже покойники!

Я, по всей видимости, попал в цель, потому что Юсуф, зашипев, как змея, плюнул мне в лицо.

— Да, я подвел своего отца, и только свадьба с Виканой может спасти мою семью от позора и смерти! Она или станет моей, или умрет вместе с нами. Вы не уйдете живыми из пустоши. Я знаю, что отец убьет меня, если я не вернусь с Виканой, но и она погибнет вместе с нами! Гвельфийское отродье или будет в моем гареме, или сгниет в пустоши!

«Это же надо, как мальчонку колбасит. Кажется, он боится только папаши, а не нас», — пришла в голову неожиданная мысль.

Такие истерики случаются с обнаглевшими сынками высокопоставленных родителей. Привыкнув к безнаказанности и вседозволенности, они впадают в панику, поняв, что в этот раз попали по полной программе. Юсуф на подсознательном уровне чувствовал, что Викану я ему не прощу, и своим визгом убеждал себя в нереальности происходящего с ним.

«Все, приплыли! На этот раз нам не отвертеться, лимит везения исчерпан, и капкан захлопнулся. Ассасины визиря легко догонят нас, в какую бы сторону мы ни попытались уйти. Остался единственный выход: принять бой и увести погоню от каравана».

Я остановил караван и созвал друзей на совет.

— Слушайте меня и не перебивайте! Я завел караван в ловушку, и теперь у нас есть только призрачный шанс уцелеть. За свои ошибки приходится отвечать. Я принял решение разделиться, другого выхода нет.

Друзья наперебой заговорили, протестуя.

— Молчать! — вырвалось у меня. — Вы будете выполнять мой приказ, а не рассуждать по этому поводу, у нас на это просто нет времени. Колин, ты второй человек в клане, и я приказываю тебе доставить принцессу Викану в Кайтон. Ты должен спасти ее даже ценой собственной жизни. Дождись, когда я уведу арбов в глубину пустоши, и прорывайся через холмы в город. Торвин и Рис, вы уводите караван в правую сторону от дороги и спрячете наши ценности в надежном месте. Затем пробирайтесь в замок Аммалаэль на Тереб. Торвин, выполняй приказ. Первый, ты со мной?

— Да, хозяин, я вас никогда не оставлю, — ответил шак.

— Возьми как можно больше стрел и второй метатель.

Торвин с Рисом повели караван в правую сторону от дороги и скрылись среди холмов. Я подъехал к Колину и Викане. Юсуф, осклабившись, злобно смотрел на меня.

— Чего скалишься? Пасть закрой! — сказал я гаденышу. — Колин, после того как доставишь Викану в посольство, жди меня в Кайтоне не больше пяти дней, а потом отправляйся на Тереб. Для начала мне нужно разделаться с ассасинами позади каравана. Потом основную засаду я буду уводить влево от дороги. Услышишь там взрывы файерболов — пробивайся в Кайтон, если выживу, то оставлю весточку у гвельфов в посольстве. Ну все, с Богом, — сказал я и обнялся с Колином.

Викана разрыдалась и повисла у меня на шее. С трудом отцепив девушку от себя, я развернул коня в сторону приближающегося врага.

— Колин, уводи Викану в холмы. А ты, тварь, останешься со мной, — обрадовал я Юсуфа.

Хуман с гвельфийкой ускакали вперед и скрылись из вида. Устроить засаду было негде, и я решил ввязаться во встречный бой. Юсуф был лишним в этой ситуации, заложник мне был не нужен и только мешал. Если оставить Юсуфа в живых, это Викану не спасет. Мстительный мальчик и его папа сразу устроят охоту на нее. А так — нет Юсуфа, нет проблемы. Только одна мысль о том, что он может дотронуться до нее своими сальными лапами, приводила меня в бешенство.

«Нет уж, мальчик, хрен ты угадал! Мне ходить по этой земле недолго осталось, но и тебе к этому времени вороны глазки выклюют», — злобно подумал я.

Удар кинжалом в печень решил вопрос с пленным. Юсуф упал с лошади и, несколько раз выгнувшись, замер на земле с широко открытыми от удивления глазами.

— Чего вылупился? — вырвалось у меня. — Вот такое я говно!

Жалости к убитому я не испытывал, просто стало как-то гадко на душе. Убивать связанного пленника мне пришлось впервые.

На дороге показались ассасины покойного Юсуфа, и я направил коня к ним навстречу. За двести метров до противника я спешился и включил защиту.

— Первый, уводи лошадей в безопасное место, — приказал я и снял с седла метатель.

Шак забрал мою лошадь и ускакал назад по дороге. Я стоял на земле, удерживая метатель за ствол, и поджидал врага. Осторожность не всегда идет на пользу. Если бы они атаковали с ходу, то у них был бы еще шанс, а так они сами себя похоронили. Мое странное поведение озадачило ассасинов, и они, сбившись в кучу, стали обсуждать дальнейшие действия. Мне только этого было и надо, я поднял метатель и поставил его на боевой взвод. Подставки у меня не было, и первый выстрел получился неудачным, файербол прошел левее цели и взорвался на сотню метров позади ассасинов. Второй выстрел сразу закончил бой. Файербол накрыл своим огнем шестерых воинов, а другие четверо, вылетев из седел, стали гасить на себе загоревшуюся одежду, катаясь по земле. Я положил метатель на дорогу и вынул меч. Добивать мне пришлось только одного воина, остальные так и не успели загасить горящую одежду, и их тела затихли на оплавленной земле. Первый вернулся с лошадьми, и мы поскакали в сторону засады.

«Нужно найти подставку, а то с руки попасть очень трудно», — подумал я и стал шарить глазами по дороге, но ничего подходящего не было видно.

Засаду я обнаружил на самом краю пустоши. Дорога уходила в холмы, и на склонах двух из них прятались дозорные посты. Один из холмов был пологим, другой представлял собой невысокую полуразрушенную скалу, вершина которой оказалась усыпанной валунами. Я приказал Первому увести лошадей, взял лук и отправился пешком к скале. Дозорные меня заметили и стали дожидаться, когда я подойду поближе. Двое ассасинов начали скрытно спускаться с холма к лошадям, а третий стал страховать, изготовившись стрелять из лука. Такой расклад меня устраивал, и я шел по дороге, делая вид, что не замечаю засады. Ассасины выскочили из-за скалы и поскакали в мою сторону. Воинам нужно было преодолеть всего сотню метров, но я не дал им этого сделать. Две стрелы — два трупа стали итогом боя. Лучник на скале поднялся из-за камня и начал осыпать меня стрелами. Стрелы отскакивали от защиты кольчуги, а я спокойно свалил лучника первым же выстрелом.

Со стороны второго холма показались еще три всадника. До них было метров триста. Но теперь из трех выстрелов один раз я промахнулся. Кони убитых ассасинов пронеслись мимо меня и ускакали по дороге за моей спиной. Последний оставшийся в живых дозорный развернул коня и бросился назад к холмам.

Я подозвал шака с лошадьми и приказал ему привязать мою лошадь к камню, а самому уходить в глубину пустоши.

— Хозяин, я никуда не уйду, я с вами останусь, — решительно заявил Первый.

— Ты меня не понял! — прикрикнул я на шака. — Сейчас здесь будет бой, и я стану уводить врагов за собой, для того чтобы Колин и Викана смогли проскочить в город через холмы возле дороги. Ты должен дождаться окончания боя и идти по моим следам. Может случиться всякое, меня могут ранить или взять в плен, ты моя последняя надежда. Если со мной что-нибудь случится, ты должен спрятать второй метатель и найти Викану в Кайтоне. Она будет знать, где находится Колин, и они придут мне на помощь. Ты все понял?

— Да, хозяин.

— Спрячься понадежней и не высовывайся.

Я вынул камни Силы из второго метателя и полез на вершину скалы. То, что я отослал Первого, было простой хитростью, простым желанием дать ему шанс выжить. У меня не возникало иллюзий в том, что мне удастся уцелеть. Главное — не подохнуть сразу, а убить как можно больше врагов и увести их от дороги.

Я удобно устроился на вершине холма и стал дожидаться появления противника. В моей голове всплыла картинка из фильма «Белое солнце пустыни», где Сухов, лежа у пулемета на крыше мечети и дожидаясь подхода бандитов Абдуллы, мысленно пишет письмо Екатерине Матвеевне. Правда, моя Екатерина Матвеевна была похожа на Гюльчатай, а ее формы уступали формам жены Сухова. Я невольно улыбнулся, представив себя со стороны.

Прошло всего полчаса, и на дороге показался большой отряд всадников. Я поставил метатель на боевой взвод и приготовился к бою. В отряде насчитывалось около сотни воинов. Дождавшись, когда ассасины выйдут из-за холмов и втянутся на равнину перед скалой, нажал на спуск метателя. То, что я начал стрелять на большом расстоянии, стало главной моей ошибкой. У файербола есть один большой недостаток — это невысокая скорость полета. Огненный шар преодолел дистанцию до цели с некоторой задержкой — ассасины успели увидеть его и бросились врассыпную. Мне удалось первым выстрелом уничтожить только два десятка всадников. Поняв свою ошибку, я продолжил стрелять, стараясь подпустить врагов поближе. Земля у дороги буквально кипела от огненных взрывов, но больше половины ассасинов скрылись в холмах. Обругав про себя свою дурость, я стал перезаряжать метатель. Диск метателя снова был полон, и у меня остались последние десять выстрелов.

Несмотря на потери, противник не заставил себя долго ждать. Тактика ассасинов резко поменялась, и они, рассыпавшись на группы по три человека, стали обходить скалу с флангов. Такой сценарий меня категорически не устраивал, но мне удалось уничтожить еще два десятка воинов до того, как со стороны холмов прилетел первый файербол. Взрыв раздался у подножия скалы, и на меня полетели осколки раскаленного камня. Кольчуга защищала только от металлических предметов, поэтому я получил несколько синяков и ожогов.

Началась дуэль на метателях. Со второго раза мне удалось уничтожить метатель противника, и над холмами поднялось грибовидное облако взрыва камней Силы. Порадоваться своему успеху я не успел, еще один метатель противника открыл огонь по моей скале практически в упор. Первый же взрыв отбросил меня от моего оружия, второй сбросил со скалы.

На вершине скалы полыхало, и я бросился к лошади, привязанной у подножия. Первый мой шаг стал одновременно и последним. Полет со скалы не прошел бесследно — левая нога оказалась сломанной. До лошади было всего несколько шагов, и мне удалось проскакать их на одной ноге. На мое счастье, адреналин блокировал нервные окончания, и болевой шок не добил меня. Лошадь рвалась на привязи и не позволяла сесть в седло. Обычный удар кулаком в ухо успокоил животное, и я на одних руках заполз в седло. Очередной взрыв метателя настиг меня уже в двух сотнях метров от скалы. Страшный грохот ударил по ушам, и через секунду догнала взрывная волна. Инстинкт самосохранения не позволил мне свалиться с лошади, руки намертво обхватили шею испуганного животного, и лошадь с огромной скоростью понесла в глубину пустоши.

Я лежал на земле возле трупа своей лошади и смотрел в глаза смерти. Внешне смерть походила на птеродактиля из книг по палеонтологии. Полуптица-полуящер сидела на крупе лошади и вырывала из нее большие куски мяса. Следующим в меню этого птенчика был я, Ингар, в простонародье Игорь Столяров.

«Вот и закончилась твоя эпопея, Игоряша, — прозвучал в голове насмешливый внутренний голос. — В заключении о смерти напишут: „Съеден птеродактилем“».

За последние сутки мне пришлось смириться с мыслью о смерти, сломанная нога раздулась, как валенок, пузыри от ожогов лопнули и превратились в струпья. Смерть стала желанным избавлением от страданий и уже не пугала.

«Интересно, откуда меня начнет жрать эта сволочь, с ног или с головы? Пусть лучше начинает с головы, так я быстрее умру».

Желание смотреть на то, как меня пожирают живьем, отсутствовало. Птичка прекратила потрошить лошадь и, покрутив головой, сделала прыжок в мою сторону. Мне стало нестерпимо обидно и жалко себя. И где все эти яркие мелькающие картины прошедшей жизни? Только боль и беспомощность. Птичка почти вплотную приблизилась ко мне и, взмахнув перепончатыми крыльями, поднялась в воздух.

«Это что, десерт откладывается? Эй, куда ты, мне что, гнить заживо?» — раздался в голове беззвучный крик.

Голова закружилась, и я начал тонуть в черной бездне.