Глава 37
– Эт-ту-и пи-и п-п-пья! Эт-ту-и пи-и п-п-пья! Эт-ту-и пи-и п-п-пья! – трижды повторил пленный угр. – Это колдовское с-с-слово. Оз-з-значает...
– Вы – добыча другого?! – процедил Всеволод.
Хайдук затрясся, глянул расширенными от ужаса глазами на русича.
– Откуда вам из-з-звестно?
Вопрос остался без ответа.
– Откуда это известно тебе? – спросил в свою очередь Всеволод.
Еще одна встряска – да так, что клацнули зубы.
– В-в-вриколак... В-в-вервольф... Он был с н-н-нами... он возглавил ч-ч-чету. Его мы называли Черным Господарем.
– Во главе вашей шайки стоял оборотень? – Всеволод не знал, верить ли, нет? Как такое вообще возможно?
Пленник дрожал еще сильнее. То ли от страшных воспоминаний. То ли от пристального, не обещающего ничего хорошего взгляда Всеволода. Вымолить себе жизнь душегуб все же пытался. Честно отвечая на вопросы.
– Его нашли д-д-давно. Днем, в пещере к-к-кол-дуна. Когда все только н-н-начиналось. Хотели з-з-зарубить. Но он сказал, что знает тайное с-с-слово. Против об-б-боротней. Потому что с-с-сам...
– Что потом? – поторопил Всеволод.
– Потом был уг-г-говор...
Хайдук замолчал, замялся.
– Какой еще уговор?
– Вервольф на каждом ставит свою метку, что оберегает нас от других об-б-боротней, – понуро ответил полонянин. – За это мы кормим в-в-вер-вольфа. Каждую н-н-ночь.
– Кормите? – у Всеволода волосы становились дыбом. Страшная догадка заставила его содрогнуться. Бранко ведь рассказывал уже... Будто ходят слухи... Но разве можно в такое поверить?!
– Как кормите? Чем?
За пленника ответил Золтан:
– Черные хайдуки убивали не всех своих жертв. Брали пленных – на прокорм твари. Такова плата за безопасность. Я ведь прав?
На этот раз хайдук предпочел промолчать.
– Похоже на правду, – кивнул Конрад. – Вервольф вервольфу дорогу не перейдет и на чужую добычу не позарится. Если разбойники действительно подкармливали одного оборотня, то других они могли не бояться. Хайдуки были под защитой. Они сами были как это... эт-ту-и пи-и п-п-пья.
– Говори, – потребовал у пленника Всеволод. – Говори дальше.
– Я этим не з-з-занимался, – попытался оправдаться лиходей.
Врал. Занимался. Раз состоял в шайке, значит, занимался. Не напрямую, так все равно – сообщничал, пособничал.
– Говори! – прорычал Всеволод.
– Это были не обязательно л-л-люди. Вервольфу годилось в-в-все. И скотина, и дикое з-з-зверье. Просто... просто людей найти было п-п-проще.
– А если не находили? – нахмурился Всеволод. – Ни людей, ни скотины, ни зверья?
Разбойник весь как-то съежился:
– Такое с-с-случилось. Од-д-днажды. Чета выбрала п-п-пятерых. Их отдали об-б-боротню. После этого добыча была в-в-всегда.
Ну да! Кто бы сомневался. После этого...
– Вечером добычу оставляли у в-в-вервольфа. Ух-х-ходили. Чтобы самим не стать д-д-добычей. Утром п-п-приходили.
– И что? – глухо спросил Всеволод.
– Убирали к-к-кости. И искали добычу для четы.
Молчание. Тягостное. Давящее.
– Господарь тоже держал с-с-слово. Оборотни нас не т-т-трогали. Люди б-б-боялись. Мы чувствовали себя хозяевами этой з-з-земли. Так было, пока не пришли с-с-тригои.
– А когда пришли?
– Господарь уш-ш-шел.
– Куда?
– С-с-сюда. И мы решили т-т-тоже. Что пора, р-р-решили... Ух-х-ходить.
– Как он выглядел? – к пленнику вдруг подступил Золтан. – Ваш вожак? Я имею в виду его человеческое обличье.
– Невысокий, старый, л-л-лысый. На голове – ни в-в-волоска. Однако ж борода д-д-длиннющая. До пояса д-д-достает...
– Ясно, – недослушал шекелис. Повернулся к Всеволоду: – Помнишь череп на моей заставе, русич? Он это. Тот самый вриколак.
Всеволод нещадно буравил глазами пленника.
– Стригои изгоняют даже в-в-вервольфов, – разбойник окончательно утратил выдержку – забеспокоился, запричитал, не отводя взгляда от упыриной головы. – И они уже з-з-здесь. До Карпат д-д-добрались. Нужно ух-х-ходить. С-с-скорее... В-в-всем. П-п-прочь... З-з-за п-п-пе-ревал...
– Хватит! – рявкнул Всеволод. – За перевал никто не пойдет. Я задал тебе вопрос, на который пока так и не получил внятного ответа: ты сможешь провести нас к тевтонскому замку безопасным путем?
Полонянин замотал головой. И заикаться стал сильнее – теперь уже на каждом слове.
– Т-т-там н-нет б-безопасных п-п-путей. Т-т-там – т-только с-с-смерть. С-с-смерть...
– И тем не менее... Спрашиваю в последний раз: проведешь?
Хайдук улыбнулся улыбкой безумца. И – вдруг – перестал заикаться. Совсем. Будто что-то преломилось в нем. Будто враз обрубили что-то.
– Нет, – твердо, со спокойным достоинством обреченного, ответствовал разбойник. – Лучше умереть здесь, чем возвращаться в проклятые земли Семиградья.
Он сейчас говорил правду, этот перепуганный душегуб: смерть здесь для него действительно была предпочтительней. Эх, не повезло с полонянином! Никудышный из него выйдет проводник. Никчемный совсем. Конрад все-таки был прав: пленный хайдук им не помощник. Не поведет он туда, откуда бежала вся его шайка.
Что ж, значит, такой проводник им без надобности.
– Ладно, будь по-твоему, лиходей. Хочешь умереть здесь – умрешь. Золтан, он – твой.
Всеволод отошел, повернулся спиной.
Хватит. Сегодня на кровь он уже насмотрелся.
Всеволод слышал, как отточенная шекелисская сталь со смачным хрустом ударила в человеческую плоть. С таким же звуком она входила и в бледное тело упыря. Только нечисти несеребрёная сталь вреда не причинила. А вот человеку...
Всхрип казненного, глухой стук падающего тела. Шуршание камня, недолгая агония. Все.
Отчего-то Всеволод был зол. Жуть как зол. И было на ком... на чем выместить эту прущую из самого нутра злость. В сердцах, что было сил, он пнул упыриную голову. Голова – зловонная, размякшая, совсем уже оплывшая от солнца – поскакала потрепанным мячиком, оставляя на камнях темные влажные следы и куски слезающей плоти.
Сегодня погиб только один упырь. А сколько людей нашло свою смерть? Воины Золтана. Крестьяне-сбеги. Лиходеи-хайдуки. Конечно, большая часть народу пала не от когтей и зубов нечисти. Большая часть попросту перебила друг друга. Но разве это столь важно? Важно иное. Конечный результат. Один упырь и десятки людей. Мертвых. Оставалось надеяться, что в Серебряных Воротах будет все же вестись обратный счет. Если, конечно, тевтонский замок еще стоит. Если не пал, как каркал, угорский разбойник.
– В седла! – приказал Всеволод.
Он повернулся к начальнику перевальной заставы – тот медленно и задумчиво вытирал меч, посредством коего только что свершилась скорая казнь разбойника.
– Прощай, Золтан. Только... – Всеволод запнулся.
– Что? – спросил шекелис.
– Скажи правду, Золтан. Как на духу скажи. Хотя бы сейчас...
– Что? – повторил свой вопрос Золтан.
– Кто выпустил тварей темного мира?
– Это мне не известно, – сухо ответил угр. – Многие винят в том шекелисов...
Взгляд Золтана, брошенный в сторону Конрада, был подобен уколу копья.
– ...Но лишь потому, что мой народ издавна известен горячим и непримиримым нравом, и у нас в этих землях немало врагов и завистников. Я не знаю, на чьей совести порушенная граница Шоломонарии. Больше мне нечего сказать тебе, русич.
Золтан смотрел прямо, не опуская глаз. Всеволод верил.
– Что ж, ладно, не поминай лихом, Золтан Эшти.
Воевода русской сторожной дружины вскочил в седло.
– Куда вы сейчас? – хмуро поинтересовался Золтан. – Каким путем поедете?
– Куда мы сейчас, Бранко? – Всеволод глянул на волоха. Он вроде пока тут за проводника.
– К ближайшему тракту, – ответил Бранко. – Самой короткой дорогой. Потом – к Сибиу. А уж оттуда до орденской комтурии рукой подать.
