Глава 36
Луку и Илью Всеволод послал обратно под хребет-седловину – за остальной дружиной. Конрад пришел в себя быстро. С невозмутимым видом, будто и не лежал он давеча без памяти, сакс точил меч о камень. Бранко тоже особо не волновался: волох тщательно соскребал со своей накидки грязь и засохшую кровь. А вот Золтан, похоже, надломился.
Начальник перевальной заставы сидел над телами убитых угров и молчал. Молчал с тех самых пор, как шекелисов вытащили из пещеры. То, что от них осталось, вытащили... Четырнадцать трупов. Золтан не отвечал на вопросы, не задавал вопросов сам. Просто сидел. Просто смотрел. Просто молчал.
Порой его взгляд скользил с мертвых соратников на отрубленную упыринную голову. Белесая, почти безволосая, в черной крови и желтой пене, она лежала под скалой – у входа в пещеру. На самом солнцепеке. Яркие лучи дневного светила, губительные для кровопийц темного мира, делали свое дело.
Голова «потекла», извергая жуткую вонь. Бледная кожа темнела и слезала буквально на глазах. Клочьями. Плоть под кожей пузырилась. Наросты-бородавки покрывались язвами, а из лопнувших трещин сочилась и быстро испарялась черная жижа. На облезшей макушке уже виднелись кости. Но со временем истают и они. Станут мягкими, податливыми. Потом исчезнут вовсе.
Упыри не переносят солнца. Ни живые, ни мертвые. Солнечные лучи делают с ними то же, что и серебро. Быть может, не так быстро, однако так же верно.
Как долго будет длиться процесс разложения? На этот вопрос Всеволод ответить не мог. Никогда прежде ему не доводилось наблюдать за упырем, лежащим под солнцем. Конрад лучше разбирался в подобных вещах. И немец уверял, что через несколько дней от головы не останется и следа.
Золтан Эшти молчал.
Голова твари текла и смердела.
– Золтан, – Всеволод подошел к шекелису. Тронул за плечо: – Хватит горевать. Пора схоронить убитых и...
– И что? Что потом, русич? – угр поднял глаза. Тоска и отчаяние были в них.
Золтан снова покосился на голову твари:
– Что? Если ЭТО будет хозяйничать по всему Эрдею, если ЭТО подойдет к перевалу?
– Вообще-то, ЭТО уже хозяйничает на землях Семиградья, – проворчал Конрад. – И считай, что ЭТО уже стоит под твоей заставой, Золтан Эшти. Нахтцереры не бродят в одиночку, как вервольфы. Раз уж мы наткнулись на одного, значит, где-то поблизости прячутся от солнца и другие. Возможно, в соседних пещерах. И сколько здесь таится кровососущей нечисти, можно только гадать. Думаю, уже этой ночью они поднимутся на перевал.
– Одна тварь играючи перебила десяток хайдуков, – задумчиво проговорил шекелис. – Да что там хайдуки! Каждый мой воин в бою стоит пятерых разбойников. Но проклятый стригой справился и с ними. Со всеми! Он поверг опытного рыцаря, специально обученного драться с нечистью...
– Меня сбил с ног камень, – недовольно буркнул Конрад. – Это случайность.
– ...и он чудом не добрался до тебя, русич.
Чудом? Всеволод вспомнил последний бросок упыря. Покалеченного, безрукого уже, но с оскаленной пастью. Да, наверное, чудом. Если бы не вовремя выставленные остриями кверху мечи... Его ведь действительно могли загрызть в этой схватке. Запросто. И серебро на доспехах не остановило бы израненную обезумевшую тварь.
– Я предупреждал тебя, Золтан, – негромко произнес Всеволод, – одолеть нечисть будет не просто. Но кто сказал, что это невозможно?
Всеволоду очень хотелось, чтобы последние слова прозвучали уверенно. Как получилось на деле? Он не мог слышать себя со стороны...
– Мой меч не причинил вреда стригою, – вздохнул шекелис. – А ведь я вспорол нечисти брюхо и пронзил ее насквозь.
– На твоем мече нет серебра. А кровопийца-упырь не принимает человеческого обличья, как волкодлак, которого ты зарубил на своей заставе. Поэтому он неуязвим для обычной стали.
– Я не верил... – Золтан смотрел не в глаза Всеволоду – в глаза упыриной голове. Глаза твари уже лопнули под солнцем и вязким киселем истекали из больших черных глазниц. – Я не верил тебе, русич. Я не слышал твоих предостережений. И я сожалею, что задержал тебя. Но все же...
Вот теперь шекелис взглянул на воеводу русской дружины.
– ...все же я бы почел за честь оборонять перевал от нечисти плечом к плечу с тобой.
Опять... Всеволод вздохнул:
– Мы направляемся в иное место, Золтан. Туда, где идет главная битва.
– А здесь?! – вспыхнул угр. – Здесь, по-твоему, что?!
– Возможно, сюда добралось несколько тварей... – говорить такое и таким тоном Всеволоду было тяжело, но он говорил. – Быть может, небольшой отряд, отбившийся от упыриного воинства. Но основные силы Черного Князя...
– Здесь тоже будут гибнуть люди, – сухо перебил Золтан. – Сначала мои люди – на перевале. Потом... потом другие – за перевалом. В валашских, бессарабских и кипчакских землях. А после – в ваших, русских, княжествах. И дальше. И больше. Так какая разница, где поставить заслон и где сложить голову?
– Заслон всегда лучше ставить как можно ближе к логову врага. И гибнуть лучше там, где еще можно что-то изменить. Где можно остановить набег темных тварей.
– Можно? Правда? – шекелис невесело усмехнулся. – Ты сам-то в это веришь, русич? В то, что тевтонский замок остановит нечисть, которая уже добралась сюда? А если нет уже того замка-то больше? Если пала твердыня ордена?
Всеволод отвел глаза. После сегодняшней схватки в пещере он ничего не мог сказать наверняка. Но и остаться здесь – тоже не мог.
– Значит, все-таки Кастлнягро. – Золтан Эшти все понял без слов. – Черный Замок все-таки... Ну что ж, удачи тебе, русич.
Угорский сотник замолчал, крепко сжав губы.
– Может, ты поедешь с нами, Золтан? Ты и твои воины? Хорошие бойцы лишними в дружине не будут.
Это было единственное, что мог сейчас предложить Всеволод горстке отважных шекелисов. Все ведь лучше, чем бессмысленная гибель. Быть может, уже сегодня ночью.
Золтан отвернулся. Не желает отвечать? Что ж, каждый волен выбирать свою судьбу.
– Едут, – затянувшуюся паузу прервал Конрад.
– Что? – Всеволод встрепенулся.
– Дружина твоя едет, русич.
К изрытым пещерами скалам действительно приближались всадники. Илья и Лука указывали дорогу. Впереди – между двумя десятниками скакал третий – Федор. У этого поперек седла болтался безжизненным тюком полонянин. Тот самый лиходей, которого Всеволод давеча плашмя приласкал мечом.
– Держи, воевода, – подъехав ближе, Федор сбросил с коня связанного хайдука. Брезгливо – как стряхнул – сбросил.
Пленник неловко упал, ударился. Ожил сразу – вскрикнул, застонал.
– Он, кажись, того... по-немецки разумеет, – добавил десятник. – Всю дорогу со мной говорить пытался. Увидел у нас серебро на латах – так, видать, за тевтонов из Закатной сторожи принял. У-у-у, злыдень.
Федор направил коня так, чтоб копыта процокали о камень у самой головы пленника. Хайдук сжался, скрючился, насколько позволяли путы, прикрыл голову связанными руками.
– Хватит, Федор! – прикрикнул Всеволод.
Подошел к разбойнику.
По-немецки разумеет? Что ж, тем лучше. Значит, обойдемся без толмача.
Всеволод взял разбойника за шиворот. Поднял рывком. Привалил спиной к валуну. Полонянин в ужасе воззрился на упыриную голову.
Допрос длился недолго, пленник не упрямился.
– Нам нужно к Серебряным Воротам, к Черному Замку тевтонов, – сразу перешел к делу Всеволод. – Проведешь? Чтоб не наткнуться на нечисть?
Пленник побледнел. Ответил, сильно заикаясь:
– В тех местах с-с-стригои. З-з-замок п-п-пал.
К хайдуку подступил Конрад. Цапнул хайдука за горло латной перчаткой. Спросил – спокойно и холодно:
– Ты знаешь это наверняка? Ты видел? Своими глазами?
– Н-н-нет, – испуганно мотнул головой разбойник, – но я же говорю – с-с-стригои.
– А раз не видел, так не болтай языком попусту!
– Но ведь с-с-стригои.
– Где они? – хмуро спросил Всеволод. – Стригои эти?
– Их много, они в-в-всюду, – зачастил разбойник. – И ночью и днем т-т-тоже. В п-п-пещерах, в п-п-подвалах. В м-м-могилах. В наших былых с-с-схронах.
Полонянин испуганно покосился на голову упыря.
– Говорят, будто черные хайдуки объявили себя слугами Рыцаря Ночи, – снова вмешался Конрад. – Шоломонара. Балавра. Черного Господаря.
– Такими сказками хорошо пугать п-п-посе-лян, – нервно улыбнулся пленник.
Облизнул губы. И – отвел глаза в сторону.
– А вас самих, значит, нечисть до сих пор не пугала? – тевтон навис над разбойником. – Пробиваться через перевал вы решили только сейчас. Как, чем вы спасались все это время?
– Эт... – пленник сглотнул, не в силах вымолвить дальнейшее.
– Что? – Конрад встряхнул лиходея.
Помогло.
– Эт-ту-и пи-и п-п-пья, – выпалил тот.
