– Мы каждый день и каждый миг помним, что незыблемостью трех тронов, процветанием страны и благоденствием народа обязаны мы извечному, мудрому и заботливому промыслу Безымянных богов, чьи незримые очи с неизменным благоволением взирают на каждый наш поступок и читают каждое помышление в глубине душ наших. Глубока и вечна благодарность наша за то…

Гладкая речь без запинки лилась из-под золотой маски и журчащим ручейком струилась к небольшой – человек семь – группке скромно одетых, угрюмо потупившихся людей.

Конечно, уважаемые гости тронного зала по достоинству оценили красоту королевской речи, ибо были они аргосмирскими жрецами и сами умели сплетать в тонкое кружево изысканные и изящные фразы. А хмурились жрецы оттого, что даже самый молодой из них – Шерайс Крылатая Мысль – понимал, что за плавными фразами последует отказ.

Король еще даже не подошел к сути просьбы, с которой обратилось к нему городское жречество, но все, кто имел дело с троицей гурлианских правителей, знали: свои отказы Зарфест часто сопровождает витиеватыми словесами.

«А излагает и впрямь складно, – думал Шерайс, держась за спинами старших и из-за чьего-то плеча созерцая государя. – Вот только три трона помянул зря. Нас принимают только двое правителей!»

Увы, это было правдой. Изящный перламутровый трон в форме раковины был пуст. То ли наследника отвлекли более важные дела, то ли он все еще изволил дрыхнуть, несмотря на то, что час был уже не ранний…

– Мы помним, что храмы, украшающие столицу, либо деревянные, либо на каменном основании, но с деревянными стенами и крышей. Вы в речи своей назвали храмы ветхими, я же назову их древними. В этой древности – память города, душа города! Вы же хотите сломать эти мудрые старинные здания и заменить их обычными каменными сооружениями?

Король-отец, обернув к царственному сыну лицо в черной маске, одобрительно кивал в такт его словам. Эшузару не было дела до древности, памяти, души города, а также до всяких красивых оборотов речи. Но он был скуповат и не любил, когда горожане просили денег из казны. Горожане существовали для того, чтобы пополнять казну, и никак иначе!

– Я признаю, впрочем, что в просьбе вашей есть некое здравое зерно, ибо каменное здание меньше подвержено опасности пожара, нежели деревянное. Потому мы трое, обсудив этот вопрос, решили выделить из казны сумму на возведение двух храмов заново, а также на ремонт остальных. Но всем ведомо, что произошло с кораблями, выстроенными для похода к Земле Поющих Водопадов. Посовещавшись между собой и воззвав к Безликим, дабы вразумили они нас на верное решение, повелели мы израсходовать на новые корабли золото, предназначенное для ремонта храмов. Ибо для Безликих важнее искренние чувства верующих, чем каменные стены, а поход в неведомые заморские земли есть наша дань богам и великое деяние во славу Гурлиана!

Жрецы молча поклонились, потому что знали: спорить с королем бесполезно. Раз сказал: «Не дам!» – значит, на медяк не раскошелится. Поклонился и Шерайс, но подумал строптиво: «Так бы сразу и говорил, а то про древность да мудрость!..»

– Ты мне никогда ничего не объясняешь! – Рассерженный Венчигир вприпрыжку торопился за наследником престола, сыпал сердитой скороговоркой. – Только приказываешь: иди туда-то, сделай то-то… Я тебе друг или слуга? Что еще за секреты от меня? Что за книга, откуда взялась?

– Не злись, расскажу, – добродушно ответил Ульфест двоюродному брату. – А что спешу – так хочу застать отца с дедом, пока не явились советники. Разведут тягомотину, не поговоришь с отцом один на один. Хочу показать ему книгу без чужих глаз.

– Да что в ней важного, в этой книге? И где ты ее добыл?

– Не я, а Прешкат. – Принц кивнул через плечо.

Гвардеец шел за знатными юношами, не отставая и не вмешиваясь в разговор.

– К нему подошел утром какой-то юнец, – продолжал Ульфест. – Прешкат шел на дежурство, так этот тип его на улице остановил… Как он выглядел? – адресовался принц к гвардейцу. – Вроде ты говорил – с меня ростом?

– Малость повыше, – почтительно возразил Прешкат. – Молодой, тощий, верткий, рожа наглая. Есть, говорит, у меня книга, в которой прописаны злодейские умыслы против государей и всего Гурлиана. Писано рукой гада-алхимика, которого пригрел у себя посланник Круга Семи Островов. Книга добыта этой ночью на Серебряном подворье, а как добыта – спрашивать не след, не то, мол, сделка не состоится.

– Речистый… – неодобрительно хмыкнул принц, не сбавляя шага.

– Ага, – поддакнул Прешкат, – молотит языком почище рыночного сказителя. Ну, я с ним торгуюсь, а сам прикидываю: как бы его половчее цапнуть? Пусть бы в другом месте рассказал про эти самые злодейства…

– А правда, что ж ты его не схватил? – возмутился Венчигир.

– Уж больно шустрый паренек, так вокруг меня и вертелся. А я боялся его спугнуть. Вдруг дело и впрямь серьезное? Он испугается, дунет прочь – ищи его потом по городу… Ну, сошлись мы на серебрушке. Достал я монету, он ее с моей ладони – цап! И кинул мне в лицо полотняный мешочек. Я его на лету поймал, мгновение упустил, а парень – наутек, только подметки сверкают. А мне остался его мешок…

– …В котором запросто мог оказаться гнилой кочан капусты, – подхватил принц. – Сплоховал ты, Прешкат.

– Сплоховал не сплоховал, а книга у меня! – резонно возразил гвардеец. – Не зря я отдал свою серебрушку!

– Твоя серебрушка к тебе вернется и подружек с собой приведет, я об этом позабочусь. Книга и впрямь оказалась занятной.

– А что там? – поторопил кузена сгорающий от любопытства Венчигир.

– Я только пролистал, но уже нашел интереснейшие… – азартно начал Ульфест. Но вдруг взгляд его разочарованно погас, а сквозь зубы вырвалось змеиное шипение.

По коридору навстречу троим мужчинам плыло невесомое бело-розово-золотистое облако, печально мерцали светлые глаза, трогательно кривились в обиженной гримаске пухлые губки, способные вдохновить поэта на балладу…

– Ах, чтоб тебе на балу юбку потерять!.. – тихо бормотнул Ульфест – и галантно склонился перед красавицей Айлой, неунывающей юной вдовой советника.

– Ах, мой принц, – нежно-укоризненным голоском проворковало дивное видение, – мы не виделись три дня – и душа моя изнывает в тоске разлуки.

Этот изящный щебет не обманул Ульфеста, который в свои юные годы уже неплохо разбирался в женщинах (особенно в придворных дамах). Он быстро сделал в уме перевод сказанного: «Ты почему, сволочь, не пришел на свидание в беседку? Я-то, дура, ждала…»

Ульфест понимал, что сейчас из него начнут с улыбочкой вытягивать нервы и сматывать их в клубок. Терпеть эту пытку ему не хотелось, да и времени не было. Но просто поприветствовать Айлу и проскочить мимо… нет, с Айлой такие фокусы не пройдут. Не та женщина. Мимо нее против ее воли не пройдет даже наррабанский боевой слон!

Принц, знавший, что при защите лучшая тактика – нападение, хищно и недобро сощурился в манере своего деда Эшузара.

– Наша досадная разлука могла быть короче, – отчеканил он, – если бы мне не пришлось напрасно дожидаться мою госпожу вчера вечером! Я понимаю, что жестокосердым красавицам нравится мучить доверчивых поклонников…

От изумления Айла забыла даже, что они с принцем в коридоре не одни. Придворная дама всплеснула руками – вульгарный жест, сразу развеявший ее утонченное очарование.

– Кто дожидался? Это я дожидалась! Это я целый вечер… это меня комары до костей изгрызли… это я…

– Не знаю, с какими комарами развлекалась моя госпожа, – поднажал принц на гневные нотки в голосе. (Он боялся упустить удобный момент для беседы с отцом – и торопил ход ссоры.) – Но знаю, что я до луны проторчал в этой уродливой беседке.

– Ты и прошлый раз… когда обещал взять меня на Фазаньи Луга и познакомить с приехавшими властителями…

– Не уводи разговор в сторону, счастье моей жизни, – жестко перебил ее Ульфест. – Не помню, что там было прошлый раз, а вчера от холодного ветра с пруда я едва не охрип!

– Не пристало принцу столь недостойно лгать… – начала Айла возмущенно – и поперхнулась: – С пруда? С какого пруда?

– С того, что возле Беседки Грез. Не увиливай от разговора, моя красавица!

– При чем тут Беседка Грез, если я тебя ждала в Павильоне Светлых Чар?

– При чем тут Павильон Светлых Чар, если я… тьфу! У какого же идиота из моей семейки была такая тупая фантазия по части названий?

– У нашей прабабки Юнтагилены, – подсказал негромко Венчигир.

Только сейчас Айла сообразила, что закатывает сцену на глазах у постороннего.

– Ой, Венчигир, прости, я тебя не заметила… – И бессознательно кокетливым движением вскинула руки – поправить прическу.

– Ты меня никогда не замечаешь… – обиделся кузен принца.

На гвардейца, стоявшего за плечом принца, Айла не бросила даже взгляда. Его-то присутствие не смущало вдову королевского советника. «Щеголи» считались во дворце чем-то вроде мебели. Прешкат это понимал: стоял тихо, стараясь даже неосторожным взглядом не вмешаться в разговор высокородных особ.

– Ладно! – с невыносимым великодушием произнесла Айла. (Это короткое словечко переводилось как «хоть ты и гад, но я тебя прощаю».) – Куда мой принц торопится?

– В тронный зал. Мне нужно срочно поговорить с отцом.

– Так я и поверила! – сорвалось с язычка юной дамы, которая прекрасно знала, что Ульфест норовит пореже попадаться на глаза старшим соправителям. – Что же должно произойти такого… чтобы мой принц сам… без зова…

– Вот освобожусь, приду в Павильон Светлых Чар и с удовольствием все-все тебе…

– Ну уж нет, – надула губки Айла. – Мне так интересно! Неужели мой принц не позволит сопровождать его?

– Бесконечно счастлив, моя красавица, – обреченно сказал принц, подумав про себя, что Айла в последнее время стала раздражающе любопытной. Впрочем, ни отец, ни тем более дед не позволят придворной красотке совать свой хорошенький носик в такие серьезные дела, как то, с которым он сейчас идет в тронный зал.

– Что я говорил?! – злобно торжествовал старый Эшузар. – Без Круга Семи Островов у нас не обходится ни одна гадость!

В тронном зале не было никого, кроме троих правителей. Даже Венчигиру велено было дожидаться за дверями, вместе со встревоженными советниками и обиженными придворными дамами. Правящая семья сразу поняла важность попавшей в руки улики.

Все трое были без масок. Зарфест сидел на троне. Его бледное круглое лицо казалось осунувшимся; большие, немного навыкате глаза бегали по строчками книги, лежащей у него на коленях.

Принц небрежно пристроился на золотом подлокотнике отцовского трона. В другое время Ульфест схлопотал бы от деда или отца затрещину за непочтение к главному престолу Гурлиана. Но сейчас старшим правителям было не до скверных манер наследника.

Король-отец стоял по другую руку своего царственного сына. Склонившись над плечом Зарфеста, он читал разборчивые, аккуратно выведенные строки.

Разные они были на вид, эти трое, словно и не родня: сухой, похожий на хищную птицу Эшузар; полный, обрюзгший, обманчиво добродушный Зарфест; щеголеватый, изящный красавчик принц… Пожалуй, только цвет глаз у них был общий, фамильный.

Эшузар, увлекшись, начал произносить вслух слова, по которым скользил взгляд:

«Ничто не продлило тине жизнь – ни дерево, ни почва, ни живое существо (котенок). Полагаю, что для существования тины необходимо присутствие в субстрате одного или нескольких компонентов воды из болота. Попытки воссоздать точный состав данной субстанции закончились неудачей. Полагаю, свои свойства вода приобрела из-за соседства с Железной Башней. Так считает и…»

Тут король с хрустом перевернул страницу. От этого звука Эшузар опомнился и уже про себя прочел имя сообщника, выведенное алхимиком на следующей странице.

Король Зарфест поднял удивленный взгляд на отца, склонившегося над его плечом:

– Он что, был так неосторожен… даже имя сообщника?..

– Да, неосмотрительно! – каркнул Эшузар. – Но мы еще глупее. До сих пор не приказали арестовать мерзавцев. Они, должно быть, уже на пути к грайанской границе!

– И верно! – охнул король. – Как же мы так… Конечно! Схватить обоих! А посланника Хастана немедленно вызвать во дворец!

– Ой, хватит суетиться! – лениво пропел Ульфест, про которого старшие успели забыть. – Я уже распорядился. Как только книгу проглядел…

Эшузар и Зарфест молча уставились на своего наследника. Это было одно из редких мгновений торжества юного принца.

Увы, как и положено мгновению, оно оказалось недолгим.

– Надо же! – восхитился Зарфест. – В кои-то веки наш оболтус сделал что-то действительно полезное. Причем сам, без тычка.

– А я не верю, что он сам сообразил, – сварливо откликнулся Эшузар. – Небось Прешкат подсказал!

Увы, распоряжение принца опоздало.

Хастан, посланник Круга, встревожился, когда ему сообщили о ночных событиях, и как следует встряхнул самого ненадежного человека в своем окружении – алхимика Эйбунша.

Алхимик успел обнаружить исчезновение книги, куда вносились записи о проделанных опытах. Возможно, этот мелкий, близорукий, рано облысевший человечишка с пергаментно-желтой физиономией и не рискнул бы рассказать хозяину о пропаже, ибо Хастана боялся до дрожи и заикания. Но на прямой вопрос Эйбунш не решился солгать.

Когда Хастан бросил своим подручным: «Убрать эту медузу!» – колени несчастного алхимика подкосились. Он уже представил себе, как его труп находят в сточной канаве в Бродяжьих Чертогах или другом месте, совершенно не подходящем для тихого ученого.

Но оказалось, что под словом «убрать» хозяин не имел в виду ничего кровавого. Он всего-навсего приказал спрятать алхимика подальше от чужих глаз…

И теперь Эйбунш стоял перед ширмой. Перед широкой лаковой ширмой, расписанной яркими цветами. Цветы эти плясали и кружились перед глазами алхимика, потому что он знал: за ширмой этой – самый опасный человек в Аргосмире.

Хозяин всех грабителей и воров. Жабье Рыло собственной персоной.

Эйбунш пытался справиться с ужасом, но удавалось ему это скверно. Зубы лязгали, мысли путались, слова с трудом связывались вместе. Бедняга с трудом сумел разборчиво изложить просьбу Хастана к королю воров: спрятать его, Эйбунша, понадежнее.

– Сделаем, – сухо прошелестело из-за ширмы. – Что еще?

Эйбунш задрожал, сообразив, что забыл передать самую важную часть сообщения.

– Почтеннейший Хастан просил также передать: «Пора бы грянуть урагану, а если надо, так и с моря шторм придет!»

– Вот как? – прошуршало в ответ. – Пожалуй, обойдемся своими силами. Впрочем, это уже не твое дело… как там тебя… Эйбунш, да?

Алхимик старательно закивал, забыв, что между ним и собеседником ширма.

– Учти, алхимик, – донеслось из-за лаковых цветов, – спрятать мы тебя спрячем, но бездельничать не позволим. Будешь работать, словно каторжник на болотах. По своей части, по ученой. Сможешь состряпать такой состав, чтоб, коли в огонь попадет, пламя до потолка столбом встало? Или чтоб искры во все стороны летели?

– Могу, – ответил алхимик и наивно добавил: – А если это для потешных огней, то могу сделать искры разноцветными.

– Нет, не для потешных огней, – спокойно лишил его Жабье Рыло последней надежды. – Хотя… впрочем… Демоны с тобой, делай искры цветными! Пусть весь Гурлиан говорит об аргосмир– ском чуде!