Бетонная коробка. Большая, просторная… Бетонный пол, бетонный потолок, три бетонные стены. Вместо четвертой — стальные ворота. Именно вместо — то бишь во всю стену. Этакие огромные, ангарные. Запертые и тоже окрашенные в грязно–серый, бетонный цвет. За воротами вроде бы плескалась вода. Да и вообще сыровато было тут…

В стене напротив ворот — маленькая, почти не выделяющаяся на общем фоне дверца. Бронированная, похоже, с мутным окошком в ладонь величиной. И здесь заперто!

Под потолком, разгоняя остатки багровой магической мути, тускло светится одинокая голая лампочка. Хм, что–что, а электрогенератор, значит, поблизости имеется. По углам вверху виднелись щели, с массивными жалюзи в два–три слоя. Вентиляция, что ли? Если так, то работала она из вон рук плохо: в помещении душно и затхло. Бурцев снял шлем. Ох–хо–хо… На привычные арийские башни перехода все это походило мало. Кто ж так облагородил древние руины? И бетоном залил, и ворота нацепил, и лампочку под потолком подвесил.

Его спутники, позвякивая железом, недоуменно топтались вокруг, ощупывали шершавые стены. Да уж такую диковинную кладку им, наверное, видеть еще не доводилось. Богатырь Гаврила подошел к двери, навалился плечом. Дверь не поддалась.

— Где мы, Василь? — Дмитрий озирался по сторонам. Обнаженный меч новгородца невесело поблескивал в слабом электрическом свете.

Бурцев ответил честно:

— Не знаю. Только все это здорово смахивает на ловушку.

Остальные догадки он пока держал при себе. Неужели эсэсовские застенки? Неужели цайтпрыжок, а не телепортация? Но как? Как такое возможно? Да нет же, нет, во времени перенестись они не могли. Но куда тогда их забросила нелегкая?!

— Ловушка? Думаешь, Бенедикт специально заманил нас сюда? — негромко спросил Бурангул.

Лицо у юзбаши было встревоженным, рука тянулась к колчану. Кочевник, выросший на степных просторах, хоть и старался подавить накатывающий приступ клаустрофобии, все же сильно нервничал в тесноте замкнутого пространства.

— Бенедикт? Заманил? — Бурцев задумался. — Может быть, и так. Очень может быть…

Он проверил свой «МП–40». Пусто… Ни одного патрона в «шмайсере»! Сыма Цзян тоже растерянно развел руками — нету, мол. Зато длинная татарская стрела уже легла на тугую тетиву. Только вот стрелять Бурангулу пока не в кого.

Бурцев попытался хоть что–то различить в смотровом окошке стальной дверцы. Увы, по ту сторону царила непроглядная тьма. Значит, по эту — эффект зеркала: он мог сейчас любоваться лишь собственным отражением в толстом стекле. Глаз, правда, вроде бы уловил движение незримого наблюдателя. Но с таким же успехом могло и просто почудиться.

— По крайней мере, отсюда всегда можно вернуться обратно, — напомнил дядька Адам. Пожилому бородачу тоже крайне не нравилось все, что он видел вокруг, и прусс, следуя примеру татарина, вытащил стрелу. — Тем же колдовским путем вернуться, которым мы и прибыли сюда. Так ведь?

Дядька Адам исподлобья смотрел на китайского мудреца — знатока сокровенных знаний ариев.

— Да, в самом деле! — подхватил Бурангул. — Глупо было бы умирать от голода и жажды без смысла и чести в этом каменном сундуке. Уж лучше пасть в бою от невидимой стрелы немецких колдунов…

Возвращаться Бурцев пока не собирался. Если Аделаида здесь, он пойдет до конца. Но ребята правы — проверить пути отхода все же стоило. Княжну ведь, скорее всего, придется уводить той же дорогой, какой они явились сюда.

— Сыма Цзян, мы действительно сможем уйти отсюда, когда потребуется? — спросил Бурцев.

— Во Взгужевежа наша смогла, в Кульма смогла, почему здеся не можна? Я сказывайся заклинания древняя ария, и моя, твоя и вся наша сразу отправляйся в колдовская башня возле Псковская города. Твоя хочет провериться, как здеся работай магия?

Бурцев не ответил. Китаец, восприняв молчание воеводы как знак согласия, быстро и уверенно проговорил магическую формулу арийских колдунов. Раз проговорил, другой. И — уже озадаченно, непонимающе — третий… Пробубнил встревоженно еще раз. Затем в полном недоумении повернулся к Бурцеву.

Узкие глаза азиата сделались широкими.

— Никака!

Вот именно — никака! Бурцев и сам видел это. Ни единого, даже самого слабенького отблеска багрового колдовского света. Портал закрыт. Силы древней арийской магии не желали больше подчиняться мудрецу Поднебесной.

— Что, Сема? Что все это значит?

Маленький сухонький китаец сник, сгорбился, стал еще меньше.

— Магическая врата была открытая, когда наша проходилась через нее. Потома, когда наша прошла, какая–то гада закрыла врата.

Блок! Бурцев выругался. Все–таки магический блок! Да, Бенедикт позволил им воспользоваться порталом, да, позволил перебраться из развалин балвохвальской башни сюда. Но это — билет в один конец. Пока Бурцев и его дружинники, ослепленные вспышкой перехода, протирали зенки, святой отец захлопнул дверь мышеловки. Как заметил в окошко наблюдателя их появление — так сразу и захлопнул! Несколько слов древнего заклинания под дверью бетонной коробки — и готово…

— Сема, думай! — потребовал Бурцев. — Вспоминай, Сема, тексты древних манускриптов! Как нам разбудить эту долбаную арийскую магию? Как взломать магический блок?

— Ломать магическая блока?! — Китаец сделал большие глаза.

— Да–да! Колдовство какое–нибудь, мать его за ногу! Или еще что…

— Там, где стоится блока, наколдовывать сумеет только тот, кто блока ставился.

— Неужели вообще нет способа?!

— Ну…

— Ну?

Бурцеву показалось, будто он уловил сомнение в голосе старика. Или нет? Или это просто писк отчаяния и подмена действительного желаемым? Но ведь Сема Цзян не сказал «нет»! Мудрец из Поднебесной сказал «ну»!

— Ну же, не тяни, отец!

Китаец ответил с печалью в голосе и диким акцентом, выдававшем крайнюю степень волнения:

— Будь здеся ваша полный тройня — твоя сама, Васлав, рыжий Ядвига и твой красавиц жена Агадалайда, сразу сталось бы хорошо. На ваша троя положил печать просветлений колдовской Взгужевежа–башня. Такой печать — большой сила. Если из вся ваша трое наделать одна инь–янь–связя, тогда, можется, и получивается совладать с магическая блока. Можется… Моя точно не знавать.

Что за «инь–янь–связя» имел в виду китаец, Бурцев уточнять не стал. Все равно… Аделаидки с ними нет, а значит…

— Это отпадает, — скрипнул зубами Бурцев. — Другие варианты? Говори все, что знаешь!