Глава двенадцатая. Наваждение
Темная ночь и темные сны
Пронзали меня, как мечи…
В эту ночь молодому князю руссов не спалось. Тревожные мысли, словно назойливые мухи, лезли в голову, не давая покоя.
«Как ни крути, а все ниточки сходятся в Новгороде, – размышлял князь, лежа на постели с закрытыми глазами. – Вернее к самому Гостомыслу. Он теперь князь в Новгороде. Гостомысл… так–так… Сам захотел царствовать и всем владеть, ага…»
Наконец тревога понемногу заглохла, спряталась, и Вадим уснул…
* * *
Снег…
Сначала он видел только снег. Ярко–белый… Он кружил и тихо падал, устилая землю ковром, отчего становилось теплее на душе. День властвовал на земле и…
Снег…
Потом промелькнул лес… Темно–зеленый… хотя верхушки и должны были покрыться пуховой шапкой. Лес…
Затем поле… огромное поле, словно степь. Светло–белая… как новая перина. Она тянулась и тянулась… бесконечно долго. Белая степь…
Вот пронеслась деревенька… Серо–черная… словно в дымке. Крыши, заборы… и нет людей. Тишина. Деревенька…
Потом была еще одна, покрупней. И люди… много людей… Жизнь. Серо–черная жизнь, как в рваном тумане. Жизнь…
И, наконец, город… Бело–черный… белый от снега и черный от множества крыш домов. Город с высокими валами и проходами в них… Рвы… И улицы… узкие и широкие улицы с пестрыми людьми. Река… по–осеннему иссиня–черная… Мимо… все пролетело мимо.
Озеро… Темно–синее… Лед еще не затянул воду, лишь вдоль берега образовалась кромка. Лодки на берегу. Много лодок… избы рыбаков… Да, рыбаков, он видел сети… Ветер вздымал волны… небольшой ветер, небольшие волны… Озеро? Ильмень? Ильмень…
Стоп! Не то, и не туда. Хотя близко… Стоп! Назад!
Город с высокими валами и проходами… Ах да, вот и детинец. Крепость внутри города – княжеский детинец с крепкими стенами и высокими башнями. Не очень большой по размерам… Воины в кольчугах, при оружии… Дружина… Близко.
Терем. Высокий терем из массивных бревен. Прежде он видел его только изнутри. И только один зал. Высокий терем… Что я здесь делаю? Ну конечно – князь. А где же князь?
Голос… нет, голоса… они зовут. Куда? В терем? Второй этаж, чуть правее… Вот тот же зал. Зал, где боярин Жирослав делал доклад князю о его, Вадима, поимке… м–да…
В помещении светло. Горят толстые свечи и пахнет топленым салом…
Гостомысла он узнал сразу. Новгородский князь в длинной синей рубахе восседал на престоле, на высоком резном стуле. Его белесые усы и редкая бородка были не в пример растрепанным кудрям заботливо обровнены и причесаны.
Напротив князя… Странно… зал хорошо освещен, а человек, кажется, в тени, да так, что и лица не видно. Лишь фигура… высокий, прямой, в чем–то длинном до пят и темном. В правой руке точно посох с завитушкой на конце. Вадим попытался зайти с другой стороны. Нет, то же… лица не видно, все в тени. Человек–тень, да и только.
– Княже, ты велел мне прибыть. Я здесь по твоему позыву, – подал голос человек–тень, крепкий такой голос.
– Вижу, что прибыл, – вяло ответил князь, – знаешь, зачем позвал?
– Нет, – убедительно солгал незнакомец.
– Ой ли? Ты мне, Звияга, не юри! Я что тебе велел?
– Присмотр иметь…
– Вот–вот, – перебил его Гостомысл, – присмотр иметь за этим молокососом. А он что? Утек от твоего пригляда! Где мне теперь его сыскать?
– Князь руссов…
– Звияга, – прошипел князь, – ты мне это брось! Князь?! Какой он князь! Вша безродная!
«Опа! Так это про меня разговор, – отрешенно подумал Вадим. – Это я–то молокосос? Ну, Гостомысл, я те дам молокосос!»
– Чтобы я впредь не слышал этого, – кипел новгородский князь, – смотри у меня, осерчаю и не посмотрю на твои давние заслуги.
– Не гневи богов, княже, – миролюбиво молвил Звияга.
Звияга… Звияга? Память и во сне стала перебирать листы прожитой книги. Где? Где он слышал это имя? От кого? На какой это было странице жизни? Звияга… Звияга? Нет – не вспомнить. Ладно, потом разберемся…
– А ты не гневи меня, – урезонил князь, – сказывай, как твой погляд за этим Вадимом?
– Погляд есть… давно уж есть, – твердо заверил человек–тень, – но вестей покуда нет.
Ах давно уже погляд есть! Мысли не успокаивались – как давно? Кто?
– Плохо, очень плохо. Какой ты после этого кудесник, а? – строго проговорил Гостомысл.
Кудесник! Вот оно что! Кудесник – чародей, волхв, одним словом…
– Вести будут, княже, – невозмутимо продолжил волхв, – чую, что скоро.
– Мне не надо скоро, мне надо теперь же, – прихлопнул князь по резной ручке стула. – Тилей, зараза, упустил его, а теперь ты еще…
– Он близко, – резко, словно выстрел, прозвучали слова Звияги, князь чуть с места не подскочил.
– Как близко?
– Рядом с твоим градом, княже…
– Да как он посмел?!
– Близко, княже. И скоро мы будем знать точно – где. Я со дня на день жду вестей от своего человека.
– Скорее бы уже… человек–то верный?
– Верный, княже.
– Скорей бы уже прихлопнуть этого гаденыша.
– Будут вести, – фигура Звияги едва заметно колыхнулась, – уже сейчас наш человек поспешает в Новгород.
– Да?
– Да, княже, поспешает, я слышу…
Волхв покрутил головой по сторонам, словно гость должен был появиться из какого–то угла зала.
– Поспешает, я слышу, – повторил Звияга, а в следующую секунду Вадим услышал легкий щелчок. Даже не услышал, а почувствовал…
Картинка мгновенно исчезла, растворилась, что–то вернуло его назад – снег…
Снег… Ярко–белый… Он падал все реже и реже. И вот перестал совсем – прекратился. Тучи умчались прочь, освобождая место солнечному свету.
А потом все то же… Темно–зеленый лес, огромное поле… Темно–синее озеро… Река – Волхов, и город – Новгород… резкое снижение, прямо сквозь крышу дома – и темнота…
Темнота отступила от вспыхнувшей лучины. За деревянным столом, друг против друга сидели двое. Одного он узнал. В черном балахоне с капюшоном, глубоко надвинутом на лицо, и рядом посох с завитушками на конце. Да, это Звияга… и по голосу он.
– Хорошо, что ты вовремя, а то князь уже извелся весь.
Во сне можно многое, но не все. Вадим это понял, когда хотел проплыть стороной и заглянуть в лицо собеседнику волхва. Но не смог. Юноша силился… Ведь это его сон… но не смог, как ни старался. Ни сбоку, ни сзади, ни спереди – не удалось.
– Я спешил, – ответил человек, и голос твердый, и даже знакомый…
– Я спешил как мог, но они стали подозрительны, – продолжил голос.
– Руссы?
– Их князь. Он что–то подозревает. Вокруг рыщут его люди.
– А он не глуп, этот Вадим.
– Молод…
– Это проходит… правда, не у всех…
Вадим не видел, но почувствовал, что оба улыбнулись.
– Где он? – спросил волхв.
– У купца Бряги обосновался.
– Бряг?
– Да не купец он вовсе, а воевода руссов. Схоронился тут под Новгородом… Двор поставил, на торгу бывает…
– Где, говоришь, двор себе поставил?
– Землю у смердов березовских выкупил.
– За Березово?
– Ну да, аккурат от Березово, вверх по речке.
– Эх, – вздохнул Звияга, – говорил князю, пора кончать с вольностями смердов.
Гость промолчал.
– Сколько с ним воинов? – продолжал расспросы волхв.
– Четыре десятка.
– А люди?
– Человек двадцать.
– Бабы?
– Есть и бабы.
– Что разузнал?
– Вадим собирается уходить в Белоозеро…
– Ага, – протянул Звияга, – решил стол возвращать.
– Да. К нему намедни Худота–купец пожаловал…
– Худота? – не поверил волхв.
– Да.
– Вот ведь паскудец, – не удержался Звияга, – каков? А ведь лично князю товар поставлял.
– Русс он, – подтвердил незнакомец.
– М–да… глубоко корни пустила зараза…
* * *
Вадим снова попытался заглянуть в лицо незнакомцу – нет. Что–то мешает, держит! Голос чертов–ски знакомый, хотя и немного странный… сон ведь…
– Когда будет уходить? – спросил волхв.
– Назавтра уже…
– Так–так… завтра, хм…
– Самое бы время его перехватить, – предложил таинственный гость, – князь спешит повидаться с Вадимом, да и мне не очень хочется тащиться в Белоозеро.
Звияга не ответил, молчал, обдумывал…
– Нет, – наконец изрек он, – рано покуда. Пусть этот русс побегает малость, потопчет землю, последит, а мы посмотрим–поглядим. В Новгороде у него остался кто из доброхотов?
– Более не знаю, может быть…
– Вот то–то, может быть… А надоть, надоть разузнать!
– Попробую…
– Вот и попробуй. – Волхв откинулся назад, из–под тени капюшона показалась седая бородка. – Обязательно попробуй – сие важно!
Незнакомец кивнул, а затем полез за пазуху.
– Тут вот что еще…
– Что это? – нагнулся к столу Звияга.
Он протянул руку, взял вещицу в ладонь, незнакомец услужливо пододвинул лучину. Нет, опять не видно лица…
– Что это? – повторил волхв, разглядывая амулет.
– Золотой оберег чудинов, – ответил незнакомец, – из медвежьего рода…
– Из Каргийоки?
– Да. Баарова штучка, друга Вадимова…
– Знаю про Баара, – отмахнулся Звияга, – откуда он у тебя?
– Боярин Жирослав отдал, велел тебе передать…
– О–о–о, – простонал волхв и, молитвенно сложив руки, склонил голову к самому столу.
Кудесник что–то нашептывал себе под нос, Вадим напрягал слух, но не разобрал ни слова. Бормотание продолжалось довольно долго. Наконец волхв разо–гнулся, быстро спрятал амулет в складки балахона.
– Хорошо… – с трепетом изрек старец.
– Что? – вопросил незнакомец.
– Хорошо! – меняя тон, повторил Звияга. – Теперь ступай. Возвращайся к руссам и следи там в оба.
Человек, который так и остался для Вадима полной тайной, молча встал, поклонился и исчез. Растворился… или Вадим не заметил, как он юркнул в боковую дверь…
Оставшись в одиночестве, волхв обвел взглядом тесное пространство избы и взмахом руки потушил лучину.
– Ну вот и Баар попался…
Тихий, едва различимый шепот долетел до слуха юноши и он, вздрогнув, моментально проснулся.
* * *
Вадим сел на постели, руками обтер лицо, прогоняя наваждение. За маленьким оконцем, затянутым пузырем, было темно. Истошно проверещал петух, именно проверещал…
Некоторое время молодой князь руссов сидел в полной темноте – думал. Думал о своем сне. «Как ни крути, а предатель есть! Лица не видно было… странно. Волхв… хм, Звияга чертов! Кто же предатель?!»
Как опасно, как нелепо подозревать всех и каждого. Но ведь кто–то из них и есть гад! Бесовщина…
И тут, как удар молнии, всплыли слова Звияги – Баар попался! Как? Куда? Кому попался? Ясное дело, ему, Звияге, и попался! Черт! Бесовщина…
Решение пришло тут же. А чего тянуть? Если Магомет не идет к горе, гора сама…
– Эй! – громко позвал князь. – кто там есть?
Вадим знал, что за дверью должен ночевать отрок, как верный пес, прямо на полу, стороживший покой господина. Да, прямо на полу у дверей, подстелив рогожу. И если ворог попытается проникнуть в покои князя, то обязательно наткнется на сторожа…
– Эй! – повторил Вадим громче.
Тут же дверь приоткрылась, и в комнату вплыла ярко горящая свеча, а за ней показался и отрок.
– Чего изволишь, княже? – с поклоном вопросил он, на ходу протирая сонные глаза.
– Беги, зови воеводу, десятника Палея и Худоту тоже.
– Куда звать–то, княже?
– Вниз, в залу!
– А одеваться?
– Сам оденусь, чай не маленький… Давай бегом! Свечу оставь!
Парень метнулся, поставил свечу на стол и стрелой вылетел из комнаты.
– И что у них за порядки, одеваться обязательно толпой надо… – размышлял Вадим, облачаясь в рубаху, – хотя вот только если сапоги натянуть… узкие, заразы…
Не успел князь руссов закончить одевание, как отрок постучал в дверь.
– Ну?
– Ждут, – коротко рапортовал парень, едва приоткрыв дверь.
– Скажи, сейчас иду!
– Ага…
* * *
Вадим решительно вошел в зал и прошествовал к столу. Его уже ждали. Князь опустился на стул.
– Так, други мои, мне срочно надо попасть в Новгород! У кого какие соображения, как это сделать?
Все трое приглашенных на совещание недоуменно переглянулись.
– Рискованно сие, княже, – подал голос Палей.
– Знаю, что рискованно. Но кто не рискует, тот не пьет… Короче – мне надо!
Больше никто спорить не стал, видя решительность князя.
– Можно собрать возы на торг… – предложил Бряг, памятуя о своей купеческой легенде.
– Нет, – оборвал его Вадим, – не годится. И про тебя, Бряг, и про тебя, Худота, уже ведомо в Новгороде, что вы руссы.
– Как? – изумился Бряг.
– А вот так! Звиягу – волхва новгородского знаете ли?
– Как не знать… – устало протянул Худота.
– Знаем, – подтвердил воевода.
– Ну вот! Ему уже и доложили про вас!
– Но как? – не унимался Бряг.
Вадим видел, что руссы и впрямь не разумеют, откуда у него такие сведения.
– У меня тоже в Новгороде свои глаза и уши имеются, – не моргнув соврал князь. Ну, действительно, не объяснять же им про свои сны…
– А–а–а…
– Ну…
– Ясно, – кивнул Худота.
Но Вадим приметил, что именно Худота и не особо поверил в его слова. Во взгляде купца явно читалось, мол, и когда же ты, княже, успел?!
– Есть у меня человек верный! – Вадим продолжил начатую игру. – так что вопрос решенный – мне надо попасть в Новгород, и чем скорее, тем лучше. Еще есть советы?
– Тайно надо делать, – подал голос Худота, – под чужой личиной.
– Дело говоришь, – согласился князь, – надо обрядиться мне. Скажем, в травника или даже в волх–ва. Что скажете?
– Можно и в волхва, – покачал головой купец, – только, прости, княже, молод ты для волхва.
– Что так?
– Пособник, ученик волхва – самое то!
– Ну? – подивился Вадим.
– Дозволь, княже, – продолжил Худота, – я с тобой пойду.
– Волхвом?
– Да.
– Добро, Худота! – согласился князь.
– И я пойду! – вдруг решительно изрек Палей.
– Так это… – протянул Бряг, вставая, – а я чем хуже?
– Воевода, ты мне тут нужен. Кто в пригляд останется? Дружина да без воеводы – непорядок! Разве нет?! Так. Все. Без споров. Палей, – пойдешь с нами. Бряг, – сыщется ли одежа подходящая?
– Поищем, – почти обиженно молвил Бряг, опускаясь на место.
– Вот и дело! А теперь завтракать, переодеваться и в путь! Да, Бряг… если мы через два дня не возвернемся, уходите на Русь!
Глава тринадцатая. Новгород
Бояться верить – не могу!
Но и не верить…
Тоже не под силу!
Было еще какое–то непонятное чувство, засевшее глубоко внутри. Это точило, подталкивало и гнало вперед. Вадим не мог себе объяснить… то ли тревога, то ли…
Это чувство, как пружина, раскручивалось по мере продвижения к цели. Новгород… Новгород словно магнитом тянул к себе – звал. Он шел на зов, совершенно не осознавая опасности, которая могла таиться за каждым углом этого города.
Чтобы сократить время в пути, решено было проделать часть пути верхом. Его, Худоту и Палея, переодетых в старые, местами залатанные одежды, сопровождали трое дружинников. Всю ночь шел снег, утопив землю в пуховом ковре. Ехали с оглядкой, оставляя чуть в стороне попутные села и деревеньки. А их попадалось немало, наверное, десятка два они уже миновали. Обжитой край…
Вскоре появилась и дорога. Несмотря на прошедший снег, уже укатанная санями, утоптанная копытами коней и ногами путников.
Тут переодетый волхв и два его, с позволения сказать, ученика спешились.
– Далее пойдем пешком, – констатировал Вадим, отдавая поводья дружиннику.
– Твоя правда, князь, – поддержал Худота, – многолюдство нам помеха.
Вои, для конспирации без шлемов и доспехов, с мечами, спрятанными под длинные плащи, приняли коней и, не оглядываясь, повернули вспять.
Дорога оказалась и впрямь весьма оживленной, сказывалась близость города. В Новгород спешили крестьяне, везущие на санях… да чего только не везли. Вадим видел, как старательно прикрытые попонами сани тяжело тащили туши коров, овец… Живность поменьше – кур, гусей и уток, тех везли живьем, в плетеных клетках. Целый караван… длинная цепочка из людей, саней и возков. Кто на колесах, кто на полозьях, а кто и пешком поспешал в город, на торг. Люди торопились. Некоторые, самые бойкие, пытались обогнать конкурентов, чтобы первыми занять доходные места на торгу.
– Посторонись! – кричали возничие, идя на обгон.
– Куда прешь, лешак?!
– Куда надо!
– Поберегись!
– У–у–у, лешак!
– Изыди!
– Сам изыди, бздых!
– Ты кого бзыхом назвал, коротышка…
Впрочем, мелкие словесные перебранки до кулаков не доходили, пока… Наверное, берегутся. Вот после торга, удачно продав товар да выпив медку…
Они пристроились сбоку от саней, на которых везли три большие бочки – не иначе мед. А пахло как – чудо!
– Далеко? – тихо спросил князь.
– Уже вот… – уклончиво ответил Худота, вскидывая в такт ходьбе резной посох.
Дорога свернула резко на юг и через версту вышла почти на самый берег Волхова. С высокого берега князь руссов смог лицезреть Новгород. Пристань на реке и чуть вдали, в мглистой дымке очертания стен детинца. Еще с версту идти…
* * *
Массивный вал и ров перед ним начинался почти от самой реки. Воротами в город служил широкий, в две телеги, проем в валу, укрепленный бревнами. При этих воротах стража, человек десять. Товар не осматривали, а вот на лица въезжающих пялились внимательно. Все трое руссов тут же натянули шапки поглубже. Они прошли вслед за телегой, чуть в стороне, намереваясь прикрыться бочками и не попадаться на глаза воинам.
Они уже почти прошли…
– А ну стой!
А может, не им?
– Стой, говорю! Эй, старцы!
Черт, кажется, им. Остановились.
– Кто такие? – деловито осведомился холеный воин с наборным поясом, видать, старший, десятник…
– Путники, – за всех ответил Худота, – травники мы.
– Вот я и вижу, что травники. – Десятник воротных сторожей подошел вплотную.
– В град идем… – попытался продолжить Худота, но новгородец махнул рукой, прерывая его объяснения.
– Вижу, что в град… Слышь, травник, у меня дело есть… – Десятник взял Худоту под локоток и стал увлекать в сторону от проезжей части. – Давай отойдем… да не бойся, дело у меня сурьезное до тебя есть…
Отошли. Встали. Вадим с Палеем чуть в сторонке, но так, чтобы все слышать и в случае чего прийти на помощь псевдотравнику.
– Ну, говори, – подал голос Худота, – чего надоть?
– Дело такое, – новгородец косо поглядел на учеников старца. – Зелье мне надобно… для этого, ну…
– Для чего зелье, толком–то говори.
– Ну, понимаешь, старик, для силы…
– Чего?
– Для силы, значит, чтобы это… ну с девками, чтобы… понимаешь?
– А–а, понимаю, – Худота улыбнулся в усы. – Понимаю…
– Ну вот. Есть такое зелье?
– А что у вас в Новгороде перевелись травники, что ли?
– А был тут у нас один…
– Ну?
– Брехун он, а не травник…
У Вадима родилась мысль, и он решительно шагнул вперед.
– А я слышал, будто волхв сведущий живет в Новгороде, Звиягой зовут, не слышал?
– Тихо, тсс, – новгородец приставил палец к губам. – Что ты… разве можно княжеского волхва по–пустому беспокоить. Он у нас, знаешь, какой лютый… что как не так – у–у–у!
– Но сильный волхв, говорят… – подначил Вадим.
– Говорят–говорят… Бабки, знаешь, что говорят?
– Вот бы увидеть его?
– Зелье верное дадите? Я заплачу! – с этими словами десятник протянул на ладони потертый серебряный дирхем.
Руссы переглянулись.
– Две монеты, – по купеческой привычке начал торг Худота, так, кто больше…
– Хорошо, – выдохнул новгородец, – только зелье верное?
– Верное, – подтвердил травник, пряча за пазуху монетки.
Вадим уловил кивок Худоты и полез в сумку. Поковырявшись немного, он протянул страждущему пучок трав.
– Слушай внимательно и запоминай, – заговорщицким голосом начал Вадим, – через три дня трава возьмет полную силу… Зальешь ее кипяченым молоком лосихи…
– Кого?
– Сохатого!
– А где ж я возьму?
– Ну, тебе же надо! Найди! Спроси у охотников. Да ты дальше слушай.
– Ага…
– Зальешь кипяченым молоком, обязательно сохатого, потом добавишь печной сажи – все хорошенько перемешаешь и дашь настояться три дня.
– И все?
– И все. Потом половину сразу выпьешь, а другой половиной будешь мазать…
– Где?
– Да там и будешь мазать!
– О–о!
– Понял ли?
– Да.
– Не смотри так. Поможет – средство верное.
– Ну, благодарствую. – Новгородец чуть не в пояс поклонился им.
– А может, скажешь, где можно увидеть волхва Звиягу, – почти на ухо прошептал Вадим.
Воин покрутил головой, огляделся.
– Народ сказывает, он часто к Илунье хаживает.
– К кому?
– К вдовице купца Бяла, может, знаете? А, да вы ж не местные…
– Не–е, – покрутил головой Вадим, – не местные. – А сам тайком глянул на Худоту, тот едва заметно кивнул, мол, знаем такого Бяла.
– Ну, мы пошли.
– Ступайте, конечно… благодарю, – еще раз поклонился новгородец, крепко прижимая пучок травы к сердцу.
Он развернулся и зашагал к земляным воротам. Легко так зашагал, с надеждой…
* * *
Облегченно вздохнув и весело улыбнувшись, Вадим увлек свой маленький отряд за собой. Где–то впереди, на берегу Волхова, прямо у большой пристани шумел многолюдный новгородский торг.
На подходе к торжищу их внимание привлек сгорб–ленный, с седыми растрепанными волосами, старик. В рваных лохмотьях, да и весь какой–то грязный, помятый… Его правую ногу обхватывал железный обруч, от которого тянулась короткая, но массивная цепь. Вадим проследил взглядом… цепь несколько раз обвивала огромное бревно в два обхвата и длиной в два человеческих роста… м–да…
Старик, сутулясь, восседал на этом бревне и что–то рассказывал столпившейся вокруг него детворе.
– Пошли, посмотрим, – приказал князь своим путникам.
Возражений не последовало, и они подошли…
– Великое Древо – ясень Иггдрасиль, – вещал старик слушателям на удивление певучим голосом, и на хорошем словенском, – конь Одина, ветви которого простираются над всеми мирами…
«Так–так, – подумал Вадим. – Скандинавский эпос, можно сказать, запрещенная литература, почитай, в центре Новгорода – интересно…»
– На вершине Древа сидит орел, – меж тем продолжил старик, – в середине Древа четыре оленя щиплют его листву… Могучий дракон Нидхегг и змеи грызут его корни, а по стволу носится белка Рататоск… – рассказчик закашлялся, огляделся. Слушателей у него прибавилось. Вот подошел какой–то мужик, явно из деревни, и, разинув рот, внимал речам скальда. А чем не скальд, ишь, как излагает…
– Иггдрасиль – Древо всего сущего, – вновь повел свой рассказ старик. – Оно соединяет небо, землю и подземный мир… На небе… – он опять закашлялся, видимо, он жил здесь, на снегу, под открытым небом.
«Интересно, за какие провинности его обрекли на муки, – гадал князь руссов. – Хотя он явно скальд и точно из северных, скандинавских земель – а это в нынешнее время уже большой проступок с его стороны».
Скальд наконец откашлялся, плотнее поджал под себя голые ноги и продолжил:
– Небо по углам поддерживают четыре цверга с именами сторон света…
Тут одна из девчушек лет восьми–девяти, слушавшая его историю мироздания, прекратила жевать и протянула старику недоеденный кусок пирога.
Скальд протянул руку и взял угощение, вежливо поклонившись. Народ не расходился – ждали продолжения. Старик, не роняя достоинства, откусил пирог. Кусок явно оказался не таким большим, как ему хотелось, и, управившись с ним, он невозмутимо повел свою речь далее:
– Четыре стороны света именуются Аустри… Вестри… Нордри и Судри. На Древе находятся борг, пристанище богов–асов – Асгард и чертоги Вальхаллы. Воины, павшие в битве с мечом в руках, непременно попадают к Одину, в его Вальхаллу… их уносят прекраснейшие из дев – Валькирии…
– Я тоже хочу быть Валкереей, – пискнула девчушка, подавшая скальду пирог.
– Цыц тебе, – дружно рявкнули на нее парни, – не мешай!
– Древо держит в своих корнях и подземный мир… царство мертвых – Хель… Путь туда лежит через ужасную реку – Гьелль, а мост через эту реку охраняем девой Модгуд. А сами врата Хеля сторожит чудовищный пес Гарм…
– А как же оно… дерево, и без воды? – спросил один из парней.
– Почему без воды? – искренне удивился скальд. – На Древе много водных источников.
– Прямо на дереве? – не поверил другой пацан.
– Прямо на Древе, – подтвердил старик.
– Что дальше, старик?
– Мы – люди, все живем с вами в Мидгарде. А далеко–далеко, на самой окраине земли живут великаны етуны. И страна их зовется – Етунхейм, или по–другому – Утгард.
– А туда можно попасть?
Скальд улыбнулся, но совсем невесело. Грустно улыбнулся.
– Можно.
– Ух ты… – в один голос воскликнули восхищенные мальчишки, – вот бы сразиться с великанами…
– Землю нашу омывает Океан, в глубинах которого пребывает чудовищный змей – Ермунганд, – прибавил старик пищи для юных умов и горячих фантазий.
– Ух!
– Ух ты… змей!
– А ну, чего столпились! – со стороны торга приближались четверо воинов. Один из них властно выкрикивал: – Нечего тут рты разевать! Расходитесь! У, мелкота, вожжей захотели?
Как испуганные воробьи, детвора вмиг разлетелась в разные стороны со звонким смехом.
– Ан, дяденька, не поймаешь, не поймаешь…
– У–у–у, бежим скорее…
– Вот и не поймаешь… Ха–ха–ха…
Воины подошли ближе.
– Ну что, старик, сидишь? – спросил горластый, впрочем, без особой злобы.
– А куда он денется, – хохотнул другой.
– Ну сиди, сиди… А вы чего встали? Идите себе подобру, поздорову.
– А что, и постоять нельзя? – нагло спросил Вадим.
– Травники мы, – быстро вступился Худота, – устали с дороги… Постоим, отдохнем и пойдем.
– Отдыхать вон в харчевню идите!
– Уходим.
Палей незаметно дернул князя за рукав, мол, чего глаза страже мозолить – уходим.
Вадим развернулся…
Они отошли на несколько метров. Князь обернулся. Воины тоже отошли от прикованного старика.
– Ждите, – распорядился Вадим и решительно направился к скальду, вынимая на ходу из походной калиты большие куски хлеба и мяса.
– За что тебя, старик? – спросил юноша, протягивая гостинец.
– Я – варяг, – просто ответил старик, принимая угощение.
– Как твое имя?
– Вемунд.
– Прощай, старик, большего не могу для тебя сделать…
С этими словами Вадим направился к своим.
Скальд посмотрел на хлеб, на мясо…
– И тебе до свидания… князь.
Но князь с товарищами уже шагал по торжищу, мимо навесов, лавок и саней с разными товарами. И чего тут только не было…
А вокруг старика вновь стала собираться толпа любопытной и жаждущей знаний детворы.
Скальд закрыл глаза и тихо запел:
Наступит час – придут они,
Одного Дня и единого Солнца —
Дети…
Старик на секунду остановился, казалось, что он здесь, прямо на месте сочиняет эти строки…
И числом их будет – трое,
И силой один величие —
Прочих!
Но храбрость ему многие прочат.
Град возымеет крепкую длань,
Ибо в нем вся душа могучего воя.
Кто знает его? Это скрыто!
Только знайте, зовется он – Меч,
И над нами он всеми – князь!
Пусть разносит молва…
Да услышьте слова…
Вы из уст САМОГО!
* * *
Вадим бесповоротно решил брать быка за рога. Кто, как ни Звияга, мог знать всю правду. К нему, злодею, сходились все явные и тайные ниточки. Брать надо супостата, брать…
– Где дом вдовицы? – спросил князь.
– Я укажу, – ответил Худота. – Только, княже, чую, он повечеру к ней хаживает.
– Пойдем сейчас – осмотримся.
До Господина Великого Новгорода сему граду было еще далеко, но это к лучшему. Идти пришлось недолго. Оставив в стороне шумный торг и обогнув стены детинца, руссы вышли на купеческую улицу. Улица тоже была невелика. Дворов десять с одной стороны, да десять с другой. Одним концом улица упиралась в западные ворота, а другим в холм.
– А что за холмом? – полюбопытствовал Вадим.
– Ковали, пруд да выпасы с огородами, – коротко ответил Худота.
– Что–то негусто в Новгороде с купцами.
– Так кто крепко торг держит, все за стеной живут, а здесь так себе… купчишки… – почти презрительно махнул рукой Худота.
– А твои хоромы, не иначе, за стеной?
– Там, – кивнул русс.
– Печалишься, небось? Большое хозяйство оставил?
– Казну я тебе привез, княже, а здесь что? Двор да мелочь… я и сторожа только одного оставил…
– Ладно, глазами–то не стреляй. Все равно заходить не станем. Может быть засада.
– Я и не помышлял, княже…
– Веди, показывай, который тут дом вдовы?
– Вон тот, княже, с петухом на крыше… видишь, третий с того конца.
– Ага. Пошли.
Они прошли вдоль всей улицы. Вадим внимательно, но соблюдая полную конспирацию, то есть раскрыв рот с любопытством и удивлением в глазах, как и подобает приезжему, оглядел интересующий их дом. Крепкий дом вдовы новгородского купца Бялы был обнесен высоким забором.
– Ага, – ухмыльнулся князь, – спрячь за высоким забором девчонку…
– Что?
– Что, княже? – поворотясь, спросили его спутники почти в один голос.
– Нет–нет, ничего… И вы, это… поаккуратнее с «княже»… Ладно, уходим. Надо вечера дожидаться.
– Эх, – мечтательно протянул Палей, – перекусить бы…
– Вот это дело, друже, – поддержал Вадим и повернулся к Худоте: – Где тут местечко поспокойнее?
– В конце улицы, кня… хм… мастерские ковалей там и пруд…
– Добро. Веди к пруду.
Они миновали купеческую улицу, поднялись на небольшой холм. Еще на подъеме стали слышны удары. Когда они взошли наверх, то в нос ударил запах горелого масла, угля… и еще пахло сырцом.
Мастерских было с дюжину и почти во всех было движение, позвякивали молоточки – это коваль указывал подмастерью место очередного удара, заодно и немного подправлял металл – бряк–бряк. А уж следом за тем бухал молот – бух–ух! Десятки инструментов на разные лады выдавали металлические звуки, которые поднимались вверх и сливались в замысловатый ансамбль. Непривычная это была музыка, но приятная…
– Странно, – заметил Вадим, – а там внизу, у купцов и не слышно… почти.
– Так многим купцам эта музыка всласть, – ответил Худота, – не один из них живет с трудов ковалей. Вот хоть бы тот же Бяла… жил с ковалей. Сырец им свейский продавал, из которого отменные мечи получаются, княже.
– Я же просил!
– Прости, кня… Вадим.
– То–то.
Улица ковалей, если эти хаотичные застройки можно было назвать улицей, упиралась в довольно большой пруд.
Техника безопасности превыше всего. У воды стояли огнедышащие производства, и сие правильно – мало ли чего… Из искры, как говаривал поэт, и пламя возгорится вмиг. А кругом сухое бревно – пшик, и нет улицы, да что там улицы, так и город погореть может. А что, это идея! Пшик – и нет Новгорода, ну или части его. Покуда отстроятся, в порядок приведут, а труды–то немалые. Гостомыслу придется покрутиться, ох придется. Может, и не до козней супротив руссов будет?! А?
Вадим отогнал дурные мысли даже в задумьях, махнул рукой, словно отгоняя писклявого комара. Нет! Так не пойдет. Могут погибнуть в пожаре люди, и немало. Нет. Не годится. С Новгородом князь хотел дружить, а не враждовать, хотя пока выходило все наоборот. Но это только пока…
Предаваясь мыслям, Вадим не заметил, как спустился вниз. Гарью запахло сильнее. Худота даже прикрыл нос рукавом. Снег вокруг кузниц был вытоптан почти до земли, а там, где он оставался нетронутым, был сплошь серый… и местами черен, как сажа…
– Надо подалее отойти, – предложил Худота, которому, видно, было невмоготу вдыхать эти аро–маты.
– Веди, – коротко ответил князь, и они зашагали прочь от новгородского пролетариата.
Обойдя пруд, они нашли удобное место и расположились на отдых. Палей быстро сообразил костерок, а Худота деловито извлек из походной калиты съестные припасы.
– Как стемнеет – пойдем в гости, – пережевывая вяленое мясо, изрек Вадим. – Лишь бы этот волхв явился сегодня…
Глава четырнадцатая. Звияга
Слова твои меня не тронут,
И заклинанья нипочем.
Я тот, кого уже не могут
Ни разбудить, ни подпереть плечом!
Темнело быстро. К вечеру пошел снег, но это и к лучшему…
Все трое руссов тайно прокрались к дому вдовы купца Бяла и затаились за выступом забора, у соседнего дома. А снег все шел и шел, ухудшая видимость.
– Ну, не пешком же он придет… – вслух произнес Вадим.
– Не должен, – тихо отозвался Худота, – скорее, на санях будет.
– Услышим, княже, – еще тише вставил Палей. – Сани завсегда услышим.
Ждали долго, едва переминаясь с ноги на ногу. Снег усилился, но ни один из руссов не отряхивал с себя снег. Они так и стояли, как три снеговика, плотно прижавшись к забору.
– Чу, – насторожился Палей.
Залаяла собака на том конце улицы и тут же притихла, словно испугавшись чего–то.
– Чу, – повторил Щербатый, – кажись, едет кто–то…
Скрип, неясный, нечеткий, вдалеке… скрип и фырканье лошади.
– Едет… – Князь напрягся, всматриваясь в белую пелену.
Сани неспешно подкатили к дому вдовы, остановились. За санями Вадим разглядел две возвыша–ющиеся фигуры конников.
«Ишь ты, с охраной ездит, опасается, вражина», – подумал князь руссов, продолжая всматриваться в едва различимые силуэты.
Кто–то ловко спрыгнул и, подскочив к воротам, отрывисто стукнул четыре раза. Прошло несколько секунд, прежде чем до руссов донесся легкий шелест открывающихся створок. Ворота отворились тихо – видно, хорошо были смазаны петли, на миг блеснуло пламя факела. Сани въехали во двор, и ворота тут же замкнулись.
– Он? – спросил Вадим не оборачиваясь.
– Больше некому, – расплывчато ответил Худота. – Должен быть он…
– Пошли.
Крадучись вдоль забора, они подошли к нужным воротам.
– Вот что, Худота, – остановился князь, – побудь здесь… если какая оказия – дай знать… прокричишь совой, что ли…
Худота нахмурился и молча кивнул, видно было, что старик обиделся, мол, не берет князь в дело.
– Мало ли там что, – уловив его взгляд, продолжил Вадим. – Если придется уносить ноги…
– Ладно уж…
– Мы пошли… Палей, подсади…
Забравшись на плечи Щербатого, Вадим перемахнул через высокий бревенчатый забор. Мягко приземлившись, пригнулся, затаился. Оглядев насколько можно пространство и убедившись, что все тихо, легонько стукнул по бревну. Послышалось тихое сопение, и Палей, держась за край забора, опустился рядом.
– Давай в терем, – изрек князь и первым рванул вперед.
Едва они успели добежать до угла дома, как на высоком крыльце вспыхнул факел, затем второй, послышались голоса.
– Слышь, Ушак, волхв велел у ворот сторожить.
– И че? Скока уже тут ночей пропадаем… Вишь, снег так и валит.
– Так не шибко и холодно еще…
– И че?
– Че–че?! Пойдем к воротам.
– Ага… охота до утра торчать – иди!
– А ты?
– А я в дворовую пойду, ушицы похлебаю…
– Ага… ушицы, к своей голубе навострился?
– Да хоть бы и так. Тебе–то что?
Голоса приблизились – видать, парни спустились с крыльца вниз.
– Вот узнает старик… он тебя в жабу превратит, – легкий смешок донесся совсем рядом.
– Не узнает. Если ты, бродяга, ему не скажешь. Пойдем со мной. У них знатная ушица сегодня, из карасей.
– Ну… пойдем, уговорил.
Двое стражников вынырнули из–за угла, продолжая разговор. Свет факелов резко ударил по глазам руссов, и Щербатый от неожиданности переступил с ноги на ногу. Хрустнул снег…
Парни уловили движение сбоку и…
Вадим и Палей метнулись вперед. Не сговариваясь, руссы ухватились за факелы и от души приложили любителей ушицы. Оба сторожа обмякли и мягко увалились в снег, оставив свои факелы в руках руссов. Вадим первым бросил чадящий факел в сторону, и он, противно зашипев, угас в снегу. Палей то же самое проделал со своим.
– Надо убрать… – тихо изрек князь, хватая одного из оглушенных за ворот.
Они оттащили новгородцев в сторонку.
– Хорошо бы связать их и рты им…
Князь не договорил, а Палей уже делал. Он стащил с их голов шапки и засунул им в рот. Быстро расстегнул до половины их подбитые мехом кафтаны, скинул с плеч, спустил рукава. Руки оглушенных сторожей он завел им за спину и завязал приспущенные рукава в узел.
– Только так пока… – сказал Щербатый, закончив возиться, – но это ненадолго, княже, надо поспешать.
– Тогда поспешаем…
Пригнувшись, они добрались до крыльца и осторожно, чтобы не скрипнули доски, поднялись наверх. Массивная дверь, окованная железом, на их счастье не издала ни единого звука. Вошли. Темно.
«Куда дальше?» – лихорадочно размышлял Вадим, хотя внешне оставался вполне спокойным, ну почти… Князь руссов решил действовать наудачу.
– Сюда, – прошептал он и толкнул дверь, что была справа.
Темный коридор… ан нет. Дрожащее пламя свечи вынырнуло сбоку. Вадим разглядел девицу. Она шла неспешно, одной рукой прикрывая пламя. Два осторожных шага вперед, вслед за девицей.
Робкий стук в дверь. Еще шаг…
– Госпожа!
– Заходи, Збыша, – донесся женский голос из–за двери.
Дверь открылась, девица исчезла. Вновь стало темно. Еще два шага…
– Это тут, – шепотом произнес Вадим и приложил ухо к двери.
Впрочем, слышно было и так.
– Збыша, принеси нам квасу, – повелевал все тот же женский голос, явно принадлежащий хозяйке дома.
– Брусничного?
– Черничного неси и пирогов…
– Не надо пирогов, – перебил ее мужской голос, – лучше колобков.
– Колобков принеси, – подтвердила хозяйка, – да живо!
– Я мигом…
Дверь резко отлетела в сторону, так, что руссы едва успели вжаться в стенку. Прислужница их не заметила.
– Обождем, – едва шевеля губами, изрек князь.
Збыша управилась на удивление споро. Вот вновь мелькнул огонек. На сей раз она оставила свечу в коридоре на лавке и подошла к двери. Сие было только на руку.
– Госпожа, – она постучала в дверь.
– Збыша?
– Я, госпожа!
– Можно.
И вот тут–то руссы начали действовать. Конечно, жаль было девку…
Аккуратный, почти ювелирный удар – и Збыша, опустошив выдохом легкие, осела прямо на руки Палею. Вадим успел подхватить поднос с квасом и колобками и, не теряя времени, толкнул дверь.
Его заметили не сразу. В комнате стоял полумрак, всего две свечи горели в дальнем углу, хорошо освещая только широкое ложе. На нем, сложив руки на коленях, восседала еще вполне молодая вдова купца Бяла, а напротив нее, совсем близко, на резном табурете сидел мужчина в темном балахоне. Вадим успел сделать несколько шагов по комнате, прежде чем хозяйка подняла на него глаза… И широко открыв от удивления свой хорошенький ротик, уставилась на ночного гостя, так и не сумев от изумления выдавить ни слова. Еще два шага вперед… Волхв, а это должен был быть именно он, поскольку Вадим узрел рядом с ним длинный посох, заметил изменившееся выражение лица своей пассии и медленно, словно не ожидая никакого подвоха, повернул голову. Еще шаг…
– Ваш квас и ваши колобки, – нахально заявил Вадим, протягивая поднос.
– Что? – дернул головой волхв.
– Я говорю, еду заказывали?
Вдова продолжала хлопать черными ресницами, а ее раскрытый рот так и застыл, не в силах выдавить ни слова.
– Кто таков? – резко выстрелил вопросом волхв, а сам уже косился на дверь.
Но в двери появились не его стражники, а Палей. Он притворил дверь, нажал, догоняя ее плотнее, а затем, приметив засов, задвинул и его. Дверь была заперта. Щербатый на ходу извлек из–под одежды нож и стал быстро обходить комнату, заглядывая в каждый угол, в каждый закуток.
– Чисто, – заявил он, присоединяясь к общей беседе.
Князь, не поворачиваясь, кивнул своему десятнику и продолжил:
– Если не ошибаюсь, ты и есть многоуважаемый новгородский волхв Звияга, слава о котором разлетелась далеко за пределы самого Новгорода?
Зрачки волхва заметно дернулись, а губы искривились в подобии улыбки, ишь, как лестно начал незваный гость. Понравилось, что ли? Понравилось…
Нет, скорее показалось. Речи Вадима не ввели волхва в заблуждение.
Понимал это и Вадим, а посему перешел в решительную атаку. Он подскочил к Звияге и схватил того за грудки.
– Ну–у–у, волхв, отвечай! Или ты дар речи потерял?
– Я волхв Звияга! – капюшон упал с головы старика, и он вцепился в нападавшего колючим взглядом.
– То–то! Признал меня? – князь встряхнул волхва. – Признал?!
– Нет.
– Вот те радость! – воскликнул Вадим. – а ну отвечай, где Баар? И кто у меня в дружине твой соглядатай? Ну?!
И тут в дело вступила вдова. Вернее прервала начатое дело–допрос. Она перестала моргать, выпучила свои ярко–синие в отблесках свечи глазки и огласила терем диким криком.
– А–а–а–а–а–а–а… убивають!!!
Она так неожиданно заголосила, что Палей, находившийся рядом с ней, аж подпрыгнул, настолько этот крик прошелся по ушам и нервам.
– А–а–а–а–а–а–а!!! Убивають!!!
Вадим прикусил губы, вот черт, недоглядели.
– Палей! – перекрикивая купчиху, коротко приказал князь, кивнув головой.
Щербатый вмиг пришел в себя и влепил голосящей бабе пощечину. Звонко так влепил.
– У–у, голосящий кивин! – выругался князь. – Палей, а ты куда глядел?
– Так я…
– Заткни ей хайло, и немедленно, а то она…
А она на удивление быстро пришла в себя после удара и уже вновь открыла рот.
– Убива…
По другой щеке Щербатый врезал ей не менее горячо.
– Сейчас половина Новгорода на ее ор сбежится!
Палей быстро скомкал какую–то тряпицу и поспешно засунул вдове в ее орало.
«Кто к нам с оралом придет, тот по оралу и получит», – к чему эта мысль посетила молодого князя, он не знал и сам. Быстро тряхнув головой, словно сбрасывая морок, он вновь приступил к старику.
– Не признал меня, говоришь? Ну да пес с тобой! Отвечай, да живо – где Баар? И кто в моей дружине твой соглядатай?!
– Не знаю, – твердо ответил старик, и Вадим заметил в его глазах страх.
– Кто?! Убью, скотина! Где Баар?! – Вадим начал выходить из себя, ладонь правой руки нестерпимо зачесалась.
– Княже, – Палей дотронулся до локтя Вадима, – надо уходить.
– Кто он, этот пес шелудивый – отвечай? Убью! – князь не реагировал на подергивания Щербатого и его слов он тоже не слышал.
– Княже, уходить надо!
Ни один из руссов не услышал, как отворилась дверь, хотя Щербатый и закрыл ее изнутри на засов.
– Отпусти его, Вадим! – раздался твердый голос от дверей, и князь мог поклясться, что уже слышал этот голос… слышал в своем сне.
Вадим мгновенно обернулся, но волхва из рук не выпустил.
– Отпусти его! – повторил голос. – Тебе не он нужен, а я!
Темный силуэт стоял подле распахнутых дверей.
– Это не Звияга! Отпусти старика!
Незнакомец сделал полшага вперед.
– Я – новгородский волхв Звияга, приветствую тебя на своей земле, князь руссов!
Ох, как сказал, как сказал – приветствую… на своей земле… на своей!
– Во–он оно что… – медленно протянул Вадим, освобождая хватку. Старик, почувствовав свобо– ду, на подкосившихся ногах рухнул на ложе подле вдовы.
– Так значит, ты Звияга? – Вадим попытался унять неуверенность в голосе.
– Я, – ответил человек–тень.
– Боюсь и спросить, – продолжил князь, делая шаг навстречу нежданному гостю, – уж не скажешь ли ты мне – где Баар и кто вокруг меня твои уши и глаза?
– Ты уже спросил, Вадим…
– Так не скажешь? – еще шаг вперед.
– Ни к чему тебе знать…
Больше вопросов Вадим не задавал. Он распахнул полы одежды и, стремительно выхватив из петли короткий меч, кинулся в атаку. Палей последовал за ним. Вадим намеревался в один прыжок достигнуть цели – поразить врага, убить! Но этот отчаянный прыжок показался ему вечностью. Будто время остановилось, замерло… он слышал свое сердце, что колотилось в груди, он чувствовал страшный зуд в ладонях, что сжимали рукоять меча, но до волхва было еще далеко…
Наконец морок спал, все быстро пришло в движение и яркий, все заполняющий свет ожег глаза, ослепил. Князь инстинктивно прикрыл глаза левой рукой, а правой рубанул наугад. Меч рассек воздух и чью–то плоть… Вадима обдало кровью, но уже в следующий миг оружие было выбито из его руки, а на плечи с обеих сторон давили чьи–то тела.
– Вяжите его! – услышал он властный голос того, что назвался Звиягой. – Крепче вяжите!
– У–у–у, – прорычал кто–то над самым ухом. – Ух, гнида, нашего Чаяна убил…
– А с этим что? – спросил другой голос.
– Этот мне не нужен…
Вадим дернулся, но его руки уже выкручивали за спину. Резкая боль, что обожгла глаза, отступила, и он открыл веки. В комнате было светло от множества горящих факелов. Светло и людно. Блестели кольчуги, шлемы, мечи…
Князь поднял взгляд и прямо перед собой увидел его… с открытым лицом.
– Худота?!
– Звияга, – поправил его волхв, – а Худота твой в Березово, в канаве гниет.
– Сука, – зло выплюнул Вадим. Такая боль сдавила его сердце, такая боль…
– Не ерепенься, Вадим, – моя взяла, – волхв склонился к пленнику. – Моя взяла.
Только теперь морок окончательно потерял силу, и Вадим увидел, что лицо Худоты расплылось и явилось истинное лицо Звияги. Морщинистые черты, слегка крючковатый нос, длинные, но заботливо расчесанные, сплошь седые волосы и черные, прожигающие насквозь глаза. Заглянув в эти глаза, Вадим все понял, все уразумел.
– Так это ты с нами в Новгород шел… ты, а не Худота…
– Я с вами шел, – ухмыльнулся волхв, – ну хватит болтать. А ну–ка, вои, суньте ему чего–нибудь в пасть!
«Заманил, сука, в ловушку! Ох, я глупец – поверил. Сон вещий видел, тьфу!» – обреченно подумал князь и тут же услышал сбоку сдавленный стон.
– Палей!!!
Резкий удар по затылку заставил молодого князя руссов угомониться. В глазах расплылось, пошли круги шире, шире…
Второй, контрольный удар заглушил все звуки и потушил картинку.
* * *
Холодный и бодрящий душ приятно остудил лицо. Вода потоком скатилась по одежде, мгновенно намочив ее. Вадим открыл глаза. Легкий туман… но нет, вот он уже расплывается в разные стороны…
Голова немного побаливала после оглушительного удара, но сейчас это было совершенным пустяком по сравнению с тем, что он увидел.
– Ну? Очухался? – голос принадлежал Звияге, ну кто бы сомневался.
Волхв сидел напротив, за коротким столом. Его левая рука, чуть отведенная в сторону, крепко сжимала резной посох, а правой, согнутой в локте, он опирался о столешницу.
– Пить дай, – сглотнул Вадим, чувствуя, как пересохло горло.
– Дадим. Отчего же такому гостю, как ты, не дать напиться, – волхв кивнул куда–то в сторону.
Тут же возник бритый наголо, здоровенный детина в серой рубахе с бурыми пятнами.
– На, – протянул детина ковш.
Ох и разило от него…
На удивление, руки князя руссов были свободны. Он взял ковш, отпил, вернул детине. Бегло оглядел тесное помещение. Справа жаровня с тлеющими углями и меха, которые в случае надобности вмиг раздуют угольки докрасна. Ага, вот и инструменты пыточные. Чуть в стороне дыба с крюками и веревками… Значит, все же не поруб… Сразу в пыточную доставили, так… А этот бугай наверняка кат.
– Напился? Ну вот и хорошо. Давай поговорим, – предложил Звияга мягким вкрадчивым голосом.
– О чем?
– Да вот хотя бы о том, кто ты есть на самом деле, мил–человече?
– Я – Вадим, князь руссов! Или ты не знал?
– Знал. Отчего же не знал? – Волхв поморщился. – Но эти сказки ты для других прибереги. Уж я–то ведаю, что ты никакой не князь.
– С чего бы это? Я – князь рус…
– Хватит! – резко оборвал его старик.
Он прихлопнул по столу.
– Хватит, Вадим! Или твое настоящее имя не Вадим? А как?
– Жопой об косяк, – пробурчал Вадим.
Звияга стрельнул взглядом своих черных глаз. Вадим глаза не отвел. И вдруг волхв весело засмеялся. «О, дошло!» – подумал князь. Смеялся Звияга так искренне, что стоявшему рядом кату тоже передалось его веселье, и детина громко забасил – ха–ха, га–га…
– Молодец, – похвалил волхв сквозь слезы смеха, – уморил… молодец… забавное имечко… ну, уморил… жж… оо… жопой об… об косяк! Уморил!
Еще секунду продолжался хохот, потом волхв резко замер и ударил посохом.
– Га–га–ха… – не унимался кат.
– Цыц! – повторно стукнув посохом, рыкнул Звияга.
– Га…
– Самое веселое порекло я слышал от одного деревенского дурня, – волхв утер выскользнувшую слезу. – Знаешь, как его звали–величали? Умойся грязью! А тебя, стало быть – жопой об косяк. Это где же… в какой стороне такие забавные имена раздают?
– Далеко отсюда.
– Вот и поведай мне, – вмиг сделавшись серьезным, продолжил волхв, – где та сторона, откуда ты прибыл?
– Больно долгая история получится.
– А мы и не торопимся. А если ты чего забыл, то Веш враз тебе подсобит припомнить, – при этих словах Звияга многозначительно кивнул на ката.
Детина расплылся в довольной улыбке, обнажив свои широкие зубы.
– Он у нас дюже охоч до молчунов.
– Так я не боюсь, – гордо вскинув голову, ответил Вадим, – есть охота, так пытайте.
– Ох ты какой! – зло прищурился волхв. – Воин, сразу вижу, но у Веша и не такие начинали говорить, правда?
Кат растянул улыбку еще шире, того и гляди щеки порвутся.
– А впрочем, – загадочно протянул Звияга, – может быть, позвать твоего дружка? – И, не дожидаясь ответа, громко позвал: – Эй, там! Ведите этого… как там его… Баара!
– Баара?! – глаза Вадима округлились от удивления.
– Да, Баара, – подтвердил Звияга, – твой дружок ведь? Он все уши прожужжал, что ты его лучший друг и что служишь десятником в княжеской дру–жине.
На позыв волхва отворилась маленькая боковая дверь и…
– Вадим, – радостно, несмотря на обстановку, воскликнул Павел. – Вадя!
Он хотел было рвануть навстречу другу, но вошедший следом стражник резко одернул его.
– Пашка… – вырвалось в ответ у Вадима.
– Так вы и впрямь знакомцы, – деловито покачал головой волхв, – и стало быть, тебя и верно зовут Вадимом, хм…
– Ладно, – продолжил Звияга, – чего встал, мил–человече? – обратился он к Павлу. – Проходи, садись к дружку своему. Побеседуем.
Охранник, приведший Павла, так и застыл в дверях, а кат подставил табурет рядом с Вадимом. Павел уселся. Вадим видел, что друг выглядел не очень. Растрепан, в рваной рубахе, с синяком под глазом…
– Ну, – протянул волхв, – поговорим, Вадим, или мне сразу отдать Баара кату, или как ты там его назвал… Пашка! Так отдать его Вешу?
– Не надо. Будем говорить, – ответил Вадим, с грустью посмотрев на друга, – спрашивай.
– А вопросик у меня один – откуда вы такие взялись? Особенно ты, Вадим. И как это тебя угораздило в князья руссов податься?
– Это уже два вопроса.
– И что?
– А говорил, что один вопросик.
– Ну и что?
– Так мне на который из них отвечать?
– На первый!
– Ага…
Вадим тянул время, оттого и начал эту дурацкую игру. Он нарочно отвечал глупостью, чтобы позлить волхва, а сам лихорадочно соображал – что делать? Да, этот извечно русский… хм… действительно русский вопрос – что делать? – не давал покоя. Ведь должен же быть выход. Руки у него свободны, у Пашки тоже. В дверях один охранник, ну еще кат – здоровенный детина, но справиться можно. Вон и клещи рядом на жаровне, только протяни руку. Длинные, удобные клещи…
Но сколько там, за дверью, может оказаться стражников? Вряд ли таких опасных преступников волхв доверил бы охранять всего паре человек. Нет, там за дверью должны быть еще люди… Да и потом, а где их пыточная стоит? Может, посреди княжеского детинца. А там дружинников пруд пруди – не прорваться будет.
– Так откуда вы взялись? – повторил вопрос волхв.
– Из далекой страны мы, старик, – начал Вадим, нарочно называя Звиягу стариком.
Но тот явно не обиделся.
– Из какой?
– Московия, слышал?
– Нет. Это где такое княжество?
– Далеко на севере.
– Ага, – волхв дернул посохом, – варяги?
– Нет, не варяги. С чего ты взял?
– А кто?
– Славяне мы. Прозываемся москальскими славянами.
– Москальскими?
– Да.
– Земли ваши, верно, рядом с варяжскими да свейскими…
– Нет. Эти земли далеко от нашего княжества.
– Так где тогда?
Вадим решил вконец запутать волхва географией.
– Сначала идут земли балтов, затем пруссов, фризов… Вот мы аккурат промеж них и живем.
– Балты? Пруссы? Фризы?
– Да. Там мы и есть, москальские славяне…
– Ты ври–ври, да не завирайся, – погрозил ему пальцем Звияга.
Вадим решил – пора. Он резко вскочил, руками придерживая табурет, а затем развернулся и швырнул его в направлении дверей. Он и не намеревался попасть в охранника, так, отвлечь хотя бы на пару секунд. Табурет с грохотом ударился в стену – мимо, но охранник отступил в сторону и на миг потерял узника из виду. Пашка тоже молодец, сообразил моментально. Его табурет тоже с размаху полетел к дверям. Бах – есть, попал! Но Вадим уже не видел этого, только по приглушенному стону он понял, что табурет Пашки достиг цели. Вадим схватил клещи и в один прыжок оказался подле детины. Кат что–то промычал, замахал руками, а клещи уже продырявили его большой живот. Князь руссов ударом в челюсть отправил ката на пол.
– Он что у тебя, немой? – мимоходом спросил Вадим, подлетая к волхву.
Звияга схватился за посох, видимо собираясь защищаться. Вадим запрыгнул на стол и со всего размаху приложил новгородского кудесника ногой в грудь. Старик отлетел на метр и упал прямо на корчившегося в предсмертных муках ката.
– Пашка! – громко позвал Вадим и друг понял.
Павел молнией метнулся к Звияге, а сам князь руссов был уже подле охранника. Брошенная табуретка удачно угодила ему в лоб, и пока воин поднимался, пока мотал головой…
Вадим выдернул из его ножен меч и, не раздумывая, рубанул вдоль груди. Руки убитого безвольно опустились, и он мешком свалился к ногам Вадима.
– У меня чисто! Как у тебя?
– Нормально, Вадя, вяжу! – отозвался Павел, копошась подле волхва.
Вадим прислушался. За дверью все было тихо.
– Кажись, пронесло.
Он поплотней прижал дверь, жаль, ни засова, ни крючка не было.
– Ну, что тут у тебя, – Вадим подошел к другу.
– Вот, связал, – доложил Павел, поднимаясь.
– Вам не выбраться отсюда, – выдавил волхв, наконец, придя в себя после удара.
– А это мы еще посмотрим…
Глава пятнадцатая. На свободу с чистой совестью
Преграды – ложь!
Они не стоят
Того, что говорится вслух.
Преграды – ложь!
Пусть их и строят
Лишь, те, кто к клятвам глух!
– Не робей, прорвемся, – подмигнул Вадим другу и вновь обратился к волхву: – видишь, как изменчива судьба… может, теперь ты ответишь на мои вопросы?
– Вам не выйти отсюда, в детинце князь и дружинники. Они убьют вас! – изрек Звияга.
– Значит, все же в детинце… так–так. Сам князь с дружиною. Ой, напугал. Прежде чем они про нас прознают – ты умрешь!
Старик демонстративно закрыл глаза.
– Второй вопрос. Кто у меня предатель?
Волхв упорствовал, глаз не открывал.
– Ладно… Давай–ка оттащим его, – предложил Вадим, оборачиваясь к другу.
Действительно не очень удобно было допрашивать волхва, когда тот распластался на трупе ката, из распоротого живота которого вытекала кровь. Много крови. Старик и так перепачкался в крови, но все же…
– Давай, – согласился Павел, и они вдвоем ухватили Звиягу за полы одежды и оттащили.
– Ну, – подтолкнул Вадим волхва, – нам все равно смерть, как ты говоришь… Пусть так… Так, может, я имею право перед смертью знать имя?!
Волхв молчал.
– А сколько тебе лет… или зим, старик? – неожиданно спросил князь руссов. – как ты ведешь свой счет? Или не помнишь?
– Не помню, – огрызнулся Звияга, не открывая глаз, – много…
– То–то и оно, что много… Пожил, покуролесил ты, старик… Боривой – твой сын?
Волхв резко открыл глаза и уставился на Вадима.
– Глазенками–то не стреляй! Вижу, что твой сын. А знаешь, мы с Пав… мы с Бааром знали мать Боривоя.
– Она жива? – встрепенулся волхв.
– Интересно тебе? А когда ты ее окрутил под носом князя, не интересно было?!
Звияга тяжело выдохнул и вновь прикрыл глаза.
– Давно это было… молод я был.
«Ага, – подумал Вадим, – цепануло старика за живое. Значит, серьезное дело было. Может статься, даже любовь…»
– Ты любил ее?
– Елену? – старик прищурился. – любил!
– Умерла она…
– Давно?
– В конце эээ… – Вадим припоминал, как на словенском будет август, – в конце серпня.
– Жаль… – прошептал волхв.
– Она было хорошей женщиной, – вставил Паша, – а ты…
– Так скажешь, кто твой соглядатай? – на волне воспоминаний вставил интересующий вопрос Вадим.
Волхв не успел ответить. За дверью отчетливо послышались шаги. Вадим тут же прыгнул к трупу ката и выдернул из плоти клещи.
– Вот, – Вадим протянул импровизированное оружие другу, – если пикнет, коли его, гада.
– Ага, – неуверенно кивнул Паша и все же упер инструмент в живот старику.
Вадим стрелой метнулся к двери, на ходу подобрав табурет. Он занял позицию сбоку от дверного проема, готовый обрушить табурет на любого, кто войдет в помещение.
Шаги замерли у самой двери, и она от мощного толчка распахнулась, противно скрипнув на петлях.
– Звияга! – раздался из коридора властный голос.
– Княже! – в ответ воскликнул волхв и тут же глухо крякнул. – кня…
– Ой! – голос Паши показался Вадиму испуганным.
Князь руссов держал табурет над головой, но в двери никто не входил.
– Звияга! – позвал все тот же голос. – ты тут?
– Кня…
Первым показалась голова в кожаном шлеме – это совсем не защита против массивной табуретки – хрясь! Табурет выдержал, не развалился, а вот голова стражника нет. Сначала тело упало на колени, качнулось, и стражник лицом уткнулся в пол.
– Что такое?! – проревел властный голос.
– Княже, посторонись, – раздался другой грубый голос… и в дверь влетел второй стражник с мечом в руке.
У этого был ратный, стальной шлем. Вадим приложил его намного сильнее. Шлем от удара наполз воину на глаза, а от второго удара охранник начал свое падение. Табурет разломился – жаль. В руке Вадима осталась только половина деревянного оружия. Не раздумывая ни секунды, князь руссов метнул в дверной проем эти остатки и, молниеносно нагнувшись, выдернул меч из рук еще не успевшего упасть оглушенного воина. В коридоре послышался сдавленный возглас – видимо, деревяшка угодила по назначению. Завладев мечом, Вадим сам перешел в наступление. Выставив клинок вперед, он прыгнул в проем. И наткнулся на воина в кольчуге, который левой рукой ухватился за щеку – похоже, именно туда угодила брошенная часть табурета – а в правой руке боец сжимал факел. Воин не успел среагировать и получил мечом в лицо. Вадим свободной рукой выхватил у него факел и оттолкнул тело. Подняв факел выше, князь руссов увидел, как падающее тело воина с рассеченным лицом упало и придавило к стене…
– Гостомысл?! – не поверил Вадим своим глазам.
Он быстро огляделся, в коридоре больше не было противников. Новгородский князь пытался оттолкнуть тело умирающего дружинника, но то ли он так был напуган стремительной атакой неизвестного, то ли хлеставшая кровь мешала ему…
– Гостомысл! – Вадим полностью утвердился в своей догадке. Именно этого человека он видел в своих снах. Сомнений не осталось. – На ловца и зверь бежит…
– Я… я – князь. Ты… ты кто такой? – все еще борясь с мертвым телом, выдавил Гостомысл.
Вадим оттолкнул тело в сторону и плечом прижал новгородского князя к стене.
– Я тот, которого ты так долго искал.
При этом Вадим так страшно оскалился, что Гостомысл округлил глаза.
– Ты… ты…
– Князь руссов! – подсказал ему Вадим.
– Кн… князь… руссов…
– Да! И я давно хотел с тобой поговорить. Думаю, и ты не против?
– Не–е–ет… Не против…
– Вот и добро! Давай, пшел! – Вадим оторвал новгородца от стены и подтолкнул к двери.
Гостомысл вошел в пыточную, а следом и Вадим.
– Что там у тебя, Паша? – спросил он друга, прикрывая за собой дверь.
– Я, кажется… убил его, – рассеянно ответил Павел.
– Что? – не расслышал князь руссов, который как раз подпирал дверь столом. Пусть не большая, но все же преграда на случай появления на сцене новых героев.
– Что? Кого ты там убил? Садись вот тут, – указал Вадим новгородцу место у жаровни, где еще совсем недавно сидел Павел.
Гостомысл покорился.
– Постой–ка…
Вадим подошел к новгородцу и снял пояс с мечом. Странно, но тот даже не помышлял воспользоваться оружием, хотя шанс был, пока Вадим возился с дверью.
– Кого ты там уби…
– Убил, – подтвердил Павел.
Вадим присел на корточки. Из груди волхва торчали клещи, а сам он уже не дышал. Но на всякий случай Вадим проверил пульс.
– Готов, – констатировал он, не нащупав биения сердца, – поторопился ты, друже.
– Так ты же сказал, если он пискнет, то…
– Ну правильно, – похлопав друга по плечу, ответил Вадим, – ты все правильно сделал. Он же пискнул?
– Пискнул!
– Ну вот… В общем забудь. Конечно, жаль… теперь он точно не скажет, кто соглядатай у меня под носом. Ну да ладно, пошли, вон, с князем новгородским поговорим. Любопытнейший субъект, между прочим…
Они говорили по–русски, то есть по–москальски, так что Гостомысл почти ничего не понял.
– Это, между прочим, наш пропуск отсюда, – подмигнул Вадим другу. – Ну что же, князь, жаль волхва?
– Звиягу? – новгородец вытянул шею, вглядываясь в трупы на полу.
– Звиягу–Звиягу, – утвердил Вадим, – нет больше твоего преданного волхва, или, быть может, дедули…
– Деду…
– Он же дед тебе – родня. Или не знал?
Борода Гостомысла задрожала.
– Брехня это… люди врут!
– А вот и не брехня! Старик… прости, дедуля твой, перед смертью нам признался, что это он отец твоего отца!
«Лихо завернул!» – похвалил сам себя Вадим.
– Не верю…
– А тут хочь верь, хочь не верь, но факты говорят сами за себя. Опять же чистосердечное признание и показания свидетелей…
– Вадя… – подал голос Павел, видя, что друга понесло.
– Ах да! – спохватился Вадим, видя, что мозг новгородца готов взорваться.
Гостомысл вспотел и нервно ерзал на табурете.
– Оставим эту специфическую терминологию, – добавил князь руссов по–москальски и затем перешел на более понятную речь: – Мне твои родовые тайны без надобности. Это твое дело… зря только Елену сгубили…
– Елену? – мотнул головой Гостомысл.
– Бабку твою, князь, позором травили… ну да ладно, дело прошлое, – махнул рукой князь руссов, – не до того сейчас… Слушай, что я тебе скажу, князь Гостомысл. Знаю, худое ты замыслил супротив меня и руссов. Так знай – я на тебя зла не держу. И в доказательство сохраню твою тайну, а то ведь тебя новгородцы враз со стола княжеского турнут, и будут правы! Не ты мне враг, а варяги! Их я намерен вышвырнуть с нашей земли… с моей земли и с твоей тоже. Или ты рад, что северяне в Альдегьюборге засели?
Гостомысл мотнул головой.
– Вижу, что не рад! Так почему ты, вражина, руссов травишь? Варягов на Белоозеро напустил?! Поодиночке они нас возьмут – раздавят. Нет сейчас Гутрума, так пришел другой князь с севера. И поверь мне, придут еще и еще… Не ты, ни я поодиночке не совладаем с ними. Что нам делить? Что промеж Новгорода и Белоозера – чудины? Медвежий род? Так вот перед тобой стоит Баар – глава этого медвежьего рода! Ты у него спроси – под кем он хочет быть? Под Новгородом или подо мной? Спроси! И у других родов спроси, князь! Не Новгород ли подставил руссов и заодно чудинов под мечи варяжские? Молчишь! То–то…
Глаза Гостомысла вновь округлились. Столько правды за один прием он явно переварить не мог.
– Чего ты хочешь? – наконец совладав с внутренним волнением, вопросил новгородский князь.
– Мира, – ответил Вадим, – мира промеж нас хочу!
– Но ты…
– Я князь руссов, хочешь ты этого или нет, но сие правда!
– Мне говорил Звияга…
– Забудь про него, – перебил Вадим, – нет его – и точка. А мы с тобой есть, нам и решать.
– Значит, мира хочешь? – переспросил Гостомысл.
– Да, хочу. Заключим мир, князь, хотя бы на время. Давай вместе изгоним варягов, а там уже решим и спор промеж нас, ежели к тому времени все само не образуется.
– Тогда мне придется признать тебя князем, – мотнул головой новгородец.
Ох, как ему не хотелось этого делать.
– Меня признали князем руссы, и этого достаточно. Я – князь. Так что решайся, Гостомысл, иначе нам так и придется друг другу глотки рвать, а кому сие на пользу? Только северянам!
Вадим излил свое красноречие и отошел в сторону. Узрев бочку, примостился сверху.
– Я должен подумать, – после некоторого молчания молвил новгородец.
– Что ж, не тороплю – думай, – Вадим соскочил с бочки, – только вот нам пора. Ты уж не серчай, князь, но дела ждут.
– Вы меня отпускаете? – не поверил Гостомысл своему счастью.
– Отпускаем – даю княжеское слово! Но и ты нас выпустишь из детинца. Уговор?!
Гостомысл нахмурил брови, что там творилось в его голове… Хотя Вадим вполне мог себе предположить.
– Добро! Уговор! – хлопнув себя по коленке, огласил Гостомысл. – я отпущу вас – даю княжеское слово.
Он произнес эту короткую речь твердым решительным голосом. Видимо, князь полностью совладал со своим первоначальным страхом и сейчас, уверенный, что его никто не собирается убивать, выпрямил спину, приняв достойную князя позу.
– Вот и ладно у нас все получилось, – Вадим подошел к новгородцу и протянул руку.
Гостомысл медлил. Возникла пауза, и Павел не замедлил ею воспользоваться.
– Княже, – уважительно начал он, обращаясь к новгородцу, – у меня есть личная просьба…
– Слушаю тебя.
Вадим убрал руку, протянутую для рукопожатия, сообразив, что сейчас последует что–то важное.
– Вместе со мной, – продолжил глава медвежьего рода, – был схвачен мой человек…
– Имя?
– Юски.
Гостомысл понимающе кивнул.
– Я распоряжусь, чтобы его отпустили.
– Вместе с нами?
– Да.
– Благодарю.
– Тогда по рукам, – Вадим вновь подал руку.
– По рукам, – новгородец все же пожал поданную руку, – вы можете уходить. Я сейчас же распоряжусь, чтобы вам дали коней.
– Благодарю тебя, князь, – едва дернул головой Вадим.
– Пойдемте за мной, – Гостомысл в ответ тоже едва заметно кивнул руссу, – я провожу вас.
Новгородский князь первым шагнул к двери. Друзья не замедлили последовать за ним.
– А может, ты знаешь, князь, кого Звияга приставил надзор за мной вести? – уже в дверях спросил Вадим, натянув на лицо миротворную улыбку.
– Нет, – твердо ответил новгородец.
– Ой ли?
– Клянусь, что не знаю, – все также твердо повторил Гостомысл и посмотрел прямо в глаза руссу, – это знал только Звияга.
– Добро, – ответил Вадим, увидев в глазах новгородца чистосердечное признание.
* * *
Павел до последнего сомневался, особенно в том, что князь так скоро отпустит Юски. А вот Вадим не имел сомнений. Князь руссов почему–то поверил новгородцу. Поверил, что свободно выпустит из детинца, что даст коней, отпустит вепса и вообще не станет чинить препятствий.
Новгородский князь первым делом отдал приказ привести Юски, что и было выполнено бегом!
Гостомысл лично проводил их до конюшни и велел оседлать лучших коней. Конюхи мгновенно кинулись исполнять волю господина. Стоя в ожидании, Павел грешным делом надеялся, что новгородец пригласит их к столу – перекусить. Но нет. Гостомысл стоял невозмутимо и молчал. Молчали и друзья. Вадим прекрасно понимал состояние новгородского князя, понимал его молчание. Ему над многим еще надо поразмыслить. Особенно сейчас, после пламенных речей Вадима. А князь руссов старался как мог, ух уж и наговорил… Так что теперь у Гостомысла полна коробочка мыслей.
Вскоре двое дружинников приконвоировали Юски. Вепс был не в лучшем виде, какой–то бледный…
– Юски… – Павел сделал шаг навстречу.
– Все хорошо, – заверил главу рода вепс и почти без удивления глянул на Вадима.
– Ну здравствуй, Юски, – улыбнулся Вадим.
– Здрав будь! Баар верил, что ты жив…
– А что нам сделается, – Вадим покосился на новгородского князя, тот стоял вполоборота, прислушивался к их разговору.
– Вот и ваши кони, – подал голос Гостомысл, завидя, как конюхи выводят из конюшни трех гнедых.
Гнедые жеребицы с посеребренными сбруями были поданы к услугам гостей новгородского князя, а через седла были перекинуты меховые тулупы.
– Холодает нынче… – рассеянно заметил новгородский князь, когда трое бывших пленников приняли повода у конюхов.
Вся троица быстро оделась и без промедления забралась в седла.
– Ты уж не серчай, князь, за Звиягу, – склонившись с седла тихо произнес Вадим, – случайно вышло.
– Я и не сержусь, – отмахнулся Гостомысл, – езжайте поздорову.
– Ты, князь, как что надумаешь насчет варягов – дай знать.
– Куда гонца–то слать?
– Так прямо в Белоозеро и шли. Я там скоро буду!
– Там же варяги?
– Этому недолго бывать, – искренне улыбнувшись, ответил Вадим, – ну, бывай, князь новгород–ский! Дадут боги – еще свидимся!
– Обязательно свидимся, князь руссов.
Вадим уже тронул коня, но на последней фразе обернулся и послал Гостомыслу лучезарную улыбку. Новгородский князь сдержанно улыбнулся в ответ. Но они поняли друг друга. Ведь главное, что Гостомысл сказал это… выдавил из себя – князь руссов. Признал! А может, это очередное плутовство? Нет, не хотелось верить, и Вадим отогнал эту мысль.
Они уехали. Миновали дружинные избы и направились к воротам. А Гостомысл недолго смотрел им вслед. Затем он развернулся резко на пятках и стремительно зашагал к терему.
– Нет. Я не сержусь! Нет… Я просто в ярости!!!
Князь сжал кулаки и, глядя только себе под ноги, взошел на крыльцо терема…
* * *
Они беспрепятственно выехали из города и направились по дороге на восток. Было довольно–таки поздно, и солнце неумолимо стремилось за горизонт. Дорога была практически пуста. Они пустили лошадей в галоп, намереваясь отъехать от Новгорода подальше. Мало ли Гостомысл передумает и учинит погоню. Так что галоп самое то, от греха подальше…
Больше всех, конечно, страдал Юски. В недолгом плену вепсу досталось. Он то и дело ерзал в седле, устраиваясь поудобнее, но было видно, что его мучили боли и ехал он с трудом. Вадим придержал коня, и они перешли на рысь, а затем и вовсе поехали шагом.
– Теперь, думаю, можно поспокойнее, – сказал Вадим, поглядывая на вепса. – Юски, ты как?
– Терпимо, – отозвался тот сквозь зубы.
– Может, привал? – предложил Павел, но Вадим отрицательно покачал головой.
– Еще немного проедем… тут где–то близко должна быть деревенька.
Долго ехали молча, переваривая последние события. Затем Павел поравнялся с другом и спросил:
– Ты Андрея не встречал?
– Паш, я же тебе говорил… Убили его, я сам видел труп, – тихо ответил Вадим, дабы не тревожить вепса непонятным наречием.
– А я вот отправился искать тебя и его… Почему–то мне кажется, что он жив…
– Перестань сыпать соль… Всех, кто был убит при переправе, похоронили.
– Я ходил к нашему шаману, – заговорщицки произнес Павел, – хотел шаманскими штучками узнать чего–нибудь…
– И что сказал Капс?
– Общие фразы… ну ты же знаешь этих шаманов – сплошные тайны…
– Могу себе представить, что он тебе наговорил.
– Да не, Вадя… пусть он говорил туманно, в общих чертах, но думается мне, что Андрей может быть жив.
Друг промолчал.
– Ты что же, не веришь? – Павел склонился в седле.
– Не знаю… – пожал плечами Вадим, – я видел его тело…
– Ты сам говорил, что это еще ничего не значит… ничего не доказывает.
– Паха, мне эти тайны, – он чуть повысил голос и обернулся на Юски; вепс ехал, прикрыв глаза, со стороны вообще казалось, что он дремлет. – Мне эти тайны вот уже где… – он провел рукой по горлу, – и потом, ты думаешь, я не пытался узнать о судьбе Андрея?
– Как?
– Молча. Коди, помнишь, что говорила? Что у меня могут быть видения… во сне…
– Ну?
– Так они есть, Паша, есть. Вот всех вижу – Гостомысла видел, Звиягу этого, чтоб ему пусто было… Жирослава видел…
– Это еще кто?
– Да так, один боярин, – почти пренебрежительно ответил Вадим.
– Что, плохой дядька?
– Есть немного… но про это после. Так вот – видятся мне многие… даже вот покойный новгородский князь Боривой… и того видел, а вот ни тебя, ни Сигурда не получается…
– Хорошо старался?
– Нормально, – кивнул Вадим, – думал–думал про вас, а все без толку. Наверное, я могу видеть сны только про местных обитателей.
– Так мы сами теперь вроде как местные.
– В том–то и дело, что вроде… а вроде и нет…
– Да уж… – задумчиво протянул Павел, – стало быть, закопали нашего реконструктора.
– Других вариантов я не вижу.
Лошадь под вепсом вдруг оступилась, и Юски тряхнуло в седле.
– Эй, потише, – возмутился он, подбирая повод.
– В этой суете я совсем забыл спросить, – Павел подогнал свою отставшую кобылу ближе к другу, – чего это там тебя князем называли?
– О, – улыбнулся Вадим. – Это совсем весело. Была тут у меня одна познавательная встреча…
И Вадим начал повествовать другу о своем приключении.
А Юски поглядывал на них и огорченно причмокивал губами. Друзья говорили на непонятном ему языке, и говорили, по всему видать, о важном. Вепс огорчался, что не может поддержать беседу, а хотелось бы быть в курсе.
– Так ты что теперь? Князь руссов, что ли?
– Ага, князь, – без малейшего горделивого намека ответил Вадим и тут же запел: – самый настоящий, самый наилучший…
– Ничего не скажешь – молодец! – подхватил друг известный с детства мотив. Они оба негромко рассмеялись.
– Руссы… – загадочно протянул Павел, уняв смех, – знаю одного русса – Рюрика!
– Вот в том–то и загвоздка.
– Рюрика еще и в проекте нет, а его появление на исторической сцене дало бы нам окончательное определение нашего временного положения…
– Бла–бла–бла, – передразнил его друг, – прошу, не начинай про это… И так голова кругом. Ну нет этого Рюрика и не надо, своих забот выше крыши.
– Кстати! – вдруг радостно воскликнул Вадим. – Мы ведь тут твой амулет нашли!
– Серьезно?
– Представь себе, и знаешь у кого?
– Догадываюсь… была тут и у меня тоже одна встреча, когда я вместе с Юски возвращался в Каргийоки после нашего поражения.
Вепс, услышав свое имя, и как бы в подтверждение слов главы медвежьего рода угрюмо кивнул.
– Бокул Шибайло! – изрек Вадим.
– Он самый, Вадя! Шибайло – сукин сын…
– Нет больше твоего обидчика. Мы его и его банду с Валуем угомонили.
– Здорово! – обрадовался Павел. – так значит и Валуй жив?! А где амулет?!
– Жив наш бородач, жив! Вот только с твоим амулетом опять заминка вышла…
– Ну?
– Вот тебе и ну…
И Вадим поведал другу о встрече в лесу со снегурочкой, дочерью боярина, про ночной бой с бандой бродников, а затем и про самого Жирослава, и про то, как тот в поруб их с Валуем упек и Гостомыслу выдал. Рассказал и как бежал, и как к руссам попал и как потом в Новгород его угораздило.
– Я надеюсь, ты собираешься навестить боярина Жирослава? – с ехидной улыбкой спросил Павел.
– А то как же – обязательно. И должок верну, и амулет твой заберем. И еще кое–что…
Павел понял, но промолчал – уточнять не стал. Хм, снегурочка…
Ехали допоздна, пока можно было различить дорогу. О приближении к деревне они узнали по истошному лаю собак, да и дымком домашним потянуло…
Меж тем лай приближался. Не прошло и пары минут, как рядом послышались быстрые шаги, резкое обрывистое дыхание и… Черная тень промелькнула мимо, а следом выскочила целая свора собак! Лай стоял такой, что хочь уши затыкай. Собаки пронеслись мимо и умчались вслед за тенью.
– Волков гоняют, что ли? – первым предположил Юски.
– Может быть… – ответил Вадим.
Слева от дороги показались светлячки, и вскоре, продираясь сквозь кусты, на дорогу вышли с десяток мужиков с факелами. Деревенские были вооружены, кто вилами, кто топорами, а кто и вовсе с жердями.
– Кудыть побежали? – ничуть не стесняясь спросил один из мужиков.
– Туда, – небрежно махнул рукой Вадим.
– Ну, волчара, – процедил сквозь зубы незнакомец, – пошли, мужики!
– А что случилось? – не удержался Павел.
– Волчара!
– Ух!
– Повадился курей таскать…
– Ага…
– Волчара матерый!
– Сука…
– Ага…
– И моих таскал!..
– И у меня троих, сука.
– Во!
– Ясно–ясно, мужики! – остановил Вадим этот поток объяснений. – будете стоять стоймя – уйдет ваш обидчик.
– Ничего, у нас псы добрые – догонят.
– Ну–ну. Деревня ваша?
– Да, мил человек, – ответил мужик, – за поворотом. А что надобно?
– Заночевать! Место найдется?
– Отчего ж не найдется – найдется…
* * *
Устроились они без особых трудностей.
Выбрали дом попросторнее с виду да постучались. Дом и вправду оказался просторным…
Быстро перекусили и улеглись на лавках. Павел что–то шептал, задавал какие–то вопросы, но Вадим уже не слышал его.
Он спал на удивление крепко. Лишь однажды шальная мысль… даже скорее воспоминание, пулей пронеслось в голове и затихло в глубине сознания.
Воспоминание было о Сигурде… о фесте и о поединке, в котором ему, Вадиму, посчастливилось одержать победу. Сигурд… да–да, Андрей… Андрей… Юрьев, кажется…
Что–то хмурое или серое, или бурое? МЕДВЕДЬ! Да, да, он отчетливо помнил – это был медведь, и с ним боролся человек. Но почему это должен быть именно Андрей. И верилось, и не верилось…
Что еще… ах да – мохнатое тело лесного зверя рухнуло, полностью накрыв собой человека…
