Глава тринадцатая
«Надо уходить. — Хода нарушила молчание первой, и первой же озвучила мысль, которая висела в воздухе. — Сейчас малец доберется до дома, подымет тревогу, растрезвонит про монстра на мельнице, который выпрыгивает из окон и убивает всех направо и налево — народ его послушает, посмеется, а потом, почесав в бородах и затылках, пойдет проверять…»
– Угу, — кивнула Осси. — Причем, прихватив с собой топоры, вилы, а то и чего покруче.
«Всенепременно, — согласилась Хода. — Как же без этого. Без этого они никуда. А вот с этим, да всем кагалом — завсегда и запросто… В общем, шансов у нас нет».
– Никаких, — единодушие на этот раз было полным, и это пугало даже больше, чем перспектива встать скудными силами против целой деревни.
Короче, надо было уходить. И уходить быстро, пока гости не нагрянули. И хорошо, что солнца больше опасаться не надо было, а то ушли бы… До середины двора — не дальше.
– Ты видела, что с солнцем случилось?
«А что с ним случилось?» — Встрепенулась Хода.
– Ну… я рукой под него попала, и ничего… — пояснила Осси.
«Тьфу ты, а я уж невесть что подумала… Это не с солнцем, душа моя. Это с тобой».
– Со мной? А что со мной опять не так?
«Да, наоборот, все так. Поела, попила и снова человеком стала, — Хода помолчала, но от колкости таки не удержалась. — На время… Зато сейчас — ни клыков, тебе, ни солнцебоязни, или как она там называется…»
– Фенгофобия.
«О! какие мы слова знаем! И как легко с ними в разговоре расстаемся, — восхитилась Хода. — Так вот, ни клыков, ни фенги этой самой у тебя пока нет. Если повезет, может, даже в зеркале отразишься, а то, поди, соскучилась уже…»
– А что, сильно страшная? — Робко поинтересовалась Осси.
«Да нет, с чего ты взяла? Я не к тому, — и видя, что ответ ее леди Кай не очень удовлетворил, Хода вздохнула. — Да, не страшная. Не страшная. Изможденная — да, усталая — да… Ну, изменилась немного, осунулась… Не переживай, — пройдет все. Все вернется…»
– Ну, ладно. Будем надеяться… А с ними нам что делать. — Осси кивнула в сторону мешков, на которых только что не в обнимочку посапывала сладкая парочка — один в отключке и забытье, другой — натрескавшийся собственных слюней вперемешку с мукой. — С собой тащить?
«С собой? Не знаю… Не думаю… Слушай, — Хода встрепенулась и ощетинилась колючками ярко зеленых лучей. — Нам же, вроде, ванг-ламар нужен был?
– Ну?
«Так вот он… На крыльце валяется».
– На крыльце? Точно! Если только Мей ему еще голову не оттяпал. — Осси выглянула в окно. Мей восседал на крыльце неподвижно как изваяние и охранял дорогую добычу. Даже мух не подпускал. Так что добыча была целой, нетронутой и голова была на месте. Пока.
– Вроде цел еще.
«Ну, вот и ладненько. Давай побыстрому. Это ведь не долго?»
– Да вроде, нет. Не очень. — Осси пожала плечами. — Если все нормально пойдет.
«А если не нормально?»
– Если не нормально, то толпа с вилами нам уже не страшна будет.
«Вот оно значит как, — протянула Хода. — Не думала, что все так серьезно. Может тогда — ну его? Оставим как есть?»
– Нет, — возразила Осси. — Как есть — мне не нравится.
«Ну, мне тоже не очень нравится, но…»
– Все, — прекратила дискуссию леди Кай. — Это не обсуждается. Делаем и уходим. А чем больше говорим — тем меньше у нас времени.
Тело ванг-ламара со сломанной шеей перетащили быстро. Мей против этого не особо возражал, и хотя затеянная с его добычей игра была ему не до конца понятна, он с интересом и воодушевлением крутился рядом.
Некоторое время пришлось потратить на то, чтобы куда-то переложить малыша. Не очень как-то хотелось, чтобы он присутствовал при ритуале, ибо переселение душ — действо хоть и простое, но достаточно тонкое и не ровен день… В общем, не место ему тут было.
Пометавшись по чердаку с кульком на руках, леди Кай ничего подходящего так и не нашла, но ребенок от этих метаний проснулся и естественно, сразу же, прямо сходу включился в подготовку к ритуалу, о чем тут же возвестил надрывным ревом. Этот новый монотонный звук запредельной громкости сильно нервировал Мея, который, похоже, здорово его боялся, а потому старался держаться от подозрительного свертка подальше.
В конце концов, малыша пришлось отнести вниз, перепеленать — при этом выяснилось, что это все-таки мальчик, — уложить в обновленную по такому случаю родительскую постель и сунуть ему новую блямбу с мукой. Только после этого Осси смогла вернуться наверх к Иффе и безымянному трупу, который так неудачно для него самого, и к великому счастью для торговца подвернулся под руку. А точнее — под Мейевы клыки.
Перво-наперво надо было подготовить место, что в условиях основательно захламленной тесноты сделать было не так уж легко. Тем не менее, с задачей этой леди Кай справилась довольно быстро, может быть, правда, потому, что с барахлом чужим особо не церемонилась, а просто расшвыряла, не глядя, по сторонам, освободив центр комнаты.
Поместив тела в образовавшуюся зону, иначе говоря — просто уложив их на пол, Осси ковырнула кончиком меча один из мешков и подставила под струю муки глиняную миску с отбитым краем, которая будто специально для этого валялась рядом. Рисовать мукой подобие круга, просто пересыпая ее через край, было намного быстрее, а главное, легче, чем давеча вычерчивать заумные кривые углем, ползая на карачках.
Никакой точности и красоты тут не требовалось, и единственное за чем надо было следить — так это за тем, чтобы в линии не было разрывов. С этим Осси справилась без проблем, швыряя на пол муку полными горстями, благо хватало ее тут с избытком.
Критически осмотрев тот воплощенный кошмар мельника, который получился в результате ее стараний, Осси осталась, тем не менее, довольна — линия была густой, жирной, а большего от нее и не требовалось. Можно было двигаться дальше.
Строго настрого наказав Мею черту-границу не трогать, и ни под каким видом к ней не приближаться, Осси метнулась вниз, на кухню, где задержалась ровно настолько, чтобы выгрести все из стоящего в углу шкафа и, подхватив из образовавшейся кучи коробку с самодельными сальными свечами, вернуться назад.
Расставить найденные свечи вдоль нарисованной мукой линией и подложить под каждую из них пару волос с головы покойника тоже много времени не заняло. Свечи, правда, были кривыми, стояли плохо и все время норовили упасть, но, в конце концов, Осси справилась и с этим. Теперь все несложные декорации были готовы.
По-хорошему, конечно, можно было притащить снизу еще и пару зеркал, но это было хлопотно, тяжело и, в общем-то, не обязательно, а потому Осси решила обойтись без них.
Можно было начинать.
Сам ритуал, действительно, был не сложным и, по сути своей, сводился, лишь к приготовлениям и тщательном соблюдении начальных условий, а дальше, запущенный разрешающим заклинанием процесс развивался сам собой, следуя, как и все в этой жизни, по пути наименьшего сопротивления и совершенно неуправляемо. Со стороны это выглядело примерно как перемещение воды в двух сосудах, соединенных между собой шлангом или трубкой.
Шлангом таким, по которому по аналогии с водой должна была переместиться душа, служила, как не трудно догадаться, кровь. Причем, не просто кровь, а смешанная в равных долях кровь двух особей — источника и ванг-ламара. Она-то и должна была служить и приманкой для блудной души и мостиком, соединяющим два тела. И надо было теперь этот мостик организовать и выстроить.
Леди Кай перегнулась, через очерченную мукой границу и сложила руки Иффы и покойника крест-накрест, так, что запястье мертвеца оказалось на запястье торговца, этими самыми мертвецами в былые и лучшие для него времена торговавшего. А потом потянула из-за пояса меч.
«Свечи!»
– Что? — Осси остановилась и непонимающе посмотрела на Ходу.
«Свечи зажги».
Действительно, — впопыхах, спешке и подгоняемая желанием поскорее все это закончить и убраться отсюда подальше, Осси забыла зажечь огонь, который должен был обозначить для блудной души границу. Глупая ошибка. Не фатальная, конечно, но для опытного мага непростительная.
Выругавшись сквозь зубы, леди Кай запалила двенадцать пляшущих над сальными столбиками огоньков, а потом, прикрыв глаза, глубоко вздохнула и качнула в разгорающееся пламя силы. Немного. Совсем чуть-чуть. Но даже этого оказалось достаточно, чтобы пламя вспыхнуло будто факельное, а двенадцать весело потрескивающих костерков соединились в воздухе тончайшей огненной нитью, очертившей для блудной души грань дозволенного ей пространства.
Не очень большого, надо сказать.
Снова блеснул красным клинок Гасителя, только теперь к его собственному розоватому свечению примешивались еще и оранжевые блики отраженного огня. Закусив губу, Осси провела кончиком меча по скрещенным в извращенном объятии рукам, вспарывая кожу и перерезая вены. Мертвые и живые.
И потекла кровь.
Висящее в воздухе заклинание выкачивало кровь мертвеца эдаким невидимым насосом, смешивая ее с вырывающейся толчками из рассеченной вены алой кровью Иффы. Темная, уже густеющая, смешивалась с живой, только что прошедшей через ритмично сокращающееся сердце, и эта жуткая противоестественная смесь бурлила, пузырилась и дымилась все больше и больше и, наконец, вспыхнула.
Она полыхнула тем самым пронзительным голубым светом, так хорошо знакомым всем присутствующим еще по уложению отступника. Полыхнула и растеклась по лежащим на полу телам, окутывая и обволакивая, удерживая их в липком непроницаемом ни для чего внешнего коконе.
Некоторое время не происходило ничего. Кровь продолжала истекать из пораненных рук, свечение горело ровно и ярко, а Мей, Хода и леди Кай замерли в ожидании.
Снова заорал оставленный внизу ребенок — то ли блямбу свою мучную выронил, то ли еще чего. Осси дернулась, было, но, справившись и подавив в себе разбуженный обстоятельствами материнский инстинкт, осталась на месте. Не до этого сейчас было.
«Смотри», — замечание Ходы было излишне, потому что леди Кай и сама уже заметила, что сияние, укрывшее лежащие на полу тела, перестало быть равномерным, а собралось вокруг Иффы. Его фигура теперь пылала так, что смотреть на нее было нестерпимо больно и почти невозможно.
Фигура мертвеца же, напротив, стала блеклой, невзрачной, будто остаточный свет выпил ее полностью, оставив лишь неясные, колышущиеся в воздухе контуры, подобные бестелесному призраку.
Оба эти процесса продолжались, и останавливаться, похоже, не собирались. Иффа сиял все ярче, хотя ярче уже казалось некуда, и становилось совершенно непонятно, как он еще не прожег доски и не провалился вниз. Мертвец же растворялся в воздухе все больше, и лишь глаза его оставались не тронуты этим разрушительным процессом, и теперь они как-то очень нехорошо и неприятно таращились на леди Кай из-под наполовину растаявших век. Жуткий это был взгляд, надо сказать. Взгляд смерти, отравленной жизнью.
«Слушай, — не выдержала Хода. — А так оно должно быть?»
– Не знаю, — прошептала Осси. — Я первый раз это делаю…
«Здорово. Тогда, я думаю — впредь повторять этого не надо. Что по мне — так одного раза вполне достаточно».
Размышления о грядущем были прерваны беззвучной и ослепительной вспышкой, после которых в глазах у Осси еще долгое время прыгали радужные зайчики. А когда они устали скакать и, наконец, исчезли, то мир уже изменился.
Сияние, которое почти полностью скрывало Иффу пропало, а лежащий рядом с ним мертвец со сломанной шеей мертвецом быть перестал, хотя голова его оставалась вывернута самым неестественным образом. Глядя на нее, леди Кай испытала какое-то тянущее и очень неприятное ощущение, отчего жутко захотелось покрутить головой во все стороны, разгоняя кровь и разминая позвонки. Еле сдержалась.
Глаза мертвеца стали вполне нормальными, в том смысле, что веки его перестали быть прозрачными, немного приоткрылись, а из-под них на леди Кай смотрел взгляд вполне осмысленный, но не очень, чтобы дружелюбный. Губы бывшего покойника пытались растянуться, но пока это получалось у них не очень, а из горла раздавались невнятные хрипы, перемежающиеся невнятными же свистами. По всему, управление переломанным телом выходило у души отступника не очень. Если, конечно, это была она, а не…
– Иффа, — испуганная непонятно откуда взявшимся вдруг сомнением имя торговца Осси почти выкрикнула. И тут же, словно устыдившись своей несдержанности, тихо повторила. — Иффа, ты меня слышишь?
Тело в оранжевых портах слегка пошевелилось, потом застонало и пошевелилось еще раз. И открыло глаза.
– Привет, клыкастая, — слова давались ему с трудом, голос был хриплым, но таким родным и близким что Осси не сдержалась и кинулась к нему, сшибая ненужные больше свечи.
– Иффа… Вернулся… Торгаш ты несчастный, вернулся…
Поцелуи вперемешку со слезами были прерваны хрипом лежащего рядом тела, и тут же раздалось многозначительное покашливание Ходы.
«Время!»
– Да, да, время, — Осси поднялась с колен, утерла рукавом слезы и повернулась к отступнику. — Время, — повторила она и вытянула из-за пояса меч.
Свернутая голова смотрела не отрываясь, не моргая и ничего не говоря. Будто знала и чувствовала. А может, действительно, знала. Во всяком случае, в глазах ее не было не мольбы, ни сожаления. Вообще ничего, кроме ненависти. Чистой и незамутненной.
И, конечно же, Хода была права — с этим надо было кончать и медлить не стоило. И так уже…
– Жизнь — для живых, — произнеся эту ритуальную фразу, леди Кай с разворота рубанула мечом, отделив голову несчастного одним-единственным ударом. Клыки у нее хоть и исчезли, но сила вампирская взаймы одолженная никуда не делась. И было это хорошо, ибо иногда — как, вот, сейчас, например, — сильно способствовало скорому взаимопониманию.
А потом поднялась кутерьма.
Дом приводили в порядок, заметали следы, и наоборот — оставляли новые, должные запутать всех и сбить с толку остальных.
Коль скоро юнец на серой кобылке Мейла-куна уже видел, причем, видел его, если так можно выразиться, — в деле, то все бесчинства, кои тут в доме произошли, и беспорядки, которые тут же учинились, было решено свалить на него.
Мей против такой несправедливости ни коим образом не возражал, хотя особой уверенности, что он понимает, роль какого премерзкого пугала ему была отведена, ни у кого не было.
Такая подстава, по авторитетному мнению Ходы, должна была полностью исключить леди Кай из списка возможных подозреваемых и, вообще, — причастных, а, кроме того, обеспечить ей беспрепятственный с мельницы отход, и избавить от таких мелких и досадных дорожных неприятностей, как погони и засады.
Единственным тонким моментом этой легенды, порочащей честное имя Мея, оставался эпизод с трупами в повале. Доставать их оттуда и раскладывать обратно по местам не хотелось, да и времени на такое баловство уже не было, а ответить на вопрос: каким это образом, разупокоенный кошак умудрился все трупы туда стащить, да еще и замок сверху навесить — было сложно. Впрочем, Осси надеялась, что найдется среди селян какой-нибудь умник во всем, в том числе и в повадках разупокоенных «хорошо разбирающийся». Всегда и везде такой есть, и вот он-то все дуракам и растолкует как надо — в лучшем, что называется виде. Да и, в конце концов, могут же быть у разупокоенного пугала свои причуды… Какой с него спрос…
Иффа, который по причине серьезного своего ранения поход продолжать никак не мог и вынужден был остаться в доме, должен был в грядущем спектакле сыграть роль самую, что ни на есть главенствующую. Выдав себя за давнего знакомца разнесчастного мельника, — благо ни подтвердить, ни опровергнуть, тот уже ничего не мог, — Иффа должен был предстать перед насмерть напуганными селянами эдаким героем-избавителем, которому в тяжелом и неравном бою удалось бесовскую тварь победить и прочь с мельницы изгнать.
В пользу такой трактовки событий были и рана в груди, которая даже сейчас — после всех Осиных ухищрений выглядела пугающе, и говорила сама, что называется, за себя, и беззаботные оранжевые порты, свидетельствующие о душевной доброте, искренности и чистоте помыслов. И даже спасенный чудесным образом ребенок должен был добавить в рассказ Иффы толику драматизма и убедительности, окончательно развеяв последние сомнения, буде они все-таки у кого-то возникнут.
Вот так это, в самых общих чертах, выглядело.
Не очень затейливо, немного неуклюже, но без особых нестыковок, и для сельской местности должно было сойти вполне.
Повторив эту историю трижды, и даже протащив бедолагу Иффу по дому, — по местам его боевой славы, так сказать, леди Кай уложила его на хозяйскую кровать, пристроив рядом сладко посапывающий кулек, имя которого так и осталось неизвестным.
– Ну вот, и все, вроде … Давай прощаться, Иффа, — прощаться Осси не любила и не умела. Вот и сейчас, чувствовала она корявость и неловкость, но поделать с собой ничего не могла. — Я думаю, все хорошо будет.
– Конечно, хорошо, — улыбнулся Иффа. — А как иначе. И эта… спасибо тебе, что вытащила… и вообще…
Осси только отмахнулась, порылась в рюкзаке, вытащила баклажку с тоником и протянула торговцу. Потом подумала и, сняла с пояса целитель.
– Держи. В нем еще немного силы осталось… Тебе он нужнее сейчас.
Иффа ломаться не стал. Понимал, видно, что не тот перед ним человек, чтобы из себя тут что-то корежить, и дар этот щедрый из рук своей спасительницы принял охотно.
– Спасибо. Я тоже тебе хотел, эта… на прощанье значит… Сперва думал себе оставить… — Иффа пошарил в своих бездонных карманах и вытащил на свет малюсенькую — ну просто совершенно игрушечную запечатанную колбочку. Внутри перекатывалась капля какой-то темно-бордовой и, судя по всему, достаточно вязкой жидкости. — Вот. Тока ты эта… поаккуратней… Мало ли что…
После этих исчерпывающих объяснений Иффа протянул пузырек леди Кай.
– Что это? — Осси посмотрела склянку на свет, взболтала, понюхала на всякий случай, но понятней от этого ей не стало.
– Кровь Аи.
«Что?»
– Что???
– Кровь Аи, — совершенно будничным тоном повторил Иффа. Спокойно так он это сказал, будто не держал только что в руках то, чего никогда не было и быть не могло. И будто не сам он только что, находясь, практически, в здравом уме и в памяти, добровольно это отдал. Подарил.
– Кровь Аи? Откуда?
– А, — отмахнулся Иффа. — Долгая история. Мертвяк один рассказал давно, да все как-то оказии не было выбраться. Да и не верил я, если честно. А тут, как по другим делам там оказался, так думаю — надо глянуть… А вдруг… В общем, вот так… Да ты иди уже, — Иффа улыбнулся, но через силу — видно было, что больно ему. — Иди. А то уж скоро тут, боюсь, тесновато станет.
Осси кивнула.
– Да. Пора… Спасибо тебе.
Торговец опять улыбнулся.
– Да чего уж… Если б не ты — лежать бы мне мертвяком, а мертвякам это, — он кивнул на пузырек, который леди Кай все еще продолжала сжимать в руке, — без особой как-то надобности. Так что — владей и пользуйся. Тем более что мне он, — Иффа вздохнул, — тока продать. В магии-то я, сама знаешь… не очень. А тебе, мож, и сгодится… Короче, иди уже. Свидимся еще. Сведет нас Странник. Нутром чую — сведет. А там, глядишь, и замутим чего…
– Замутим, — улыбнулась Осси. — Непременно замутим… Ну прощай, Иффа, торговец мертвецами.
– Прощай, Осси Кай, вампир и некромансер, — усмехнулся Иффа. — Береги себя!
«Ага, и не балуйся, — добавила Хода, которой все это не в меру затянувшееся расшаркивание порядком уже надоело. — Пошли уже».
И они пошли…
За полдня пройти удалось довольно много. До самого перевала.
Шли быстро. А развилку, где дорога раздваивалась и узкой пыльной лентой спускалась вниз к деревне, миновали так и вовсе бегом — не хотелось, что-то, встречаться с местными обитателями и обмениваться с ними любезностями. Да и что это за любезности — вилами перед носом махать?
Но то ли селяне были нерасторопны и ленивы, то ли невероятному рассказу мальца не очень-то верили, но, как бы то ни было, а встречи удалось избежать. И в этом, надо сказать, что им, что Осси — повезло, в общем-то, одинаково. Во всяком случае, если бы не разминулись, — до ночи ряды покойников на местном погосте пополнились бы изрядно. Да и работы местному гробовщику прибавилось бы. А так — обошлось, можно сказать.
До конечной цели — до замка — оставалось по прикидкам Ходы полдня пути. Это если не спешить.
А Осси спешила. И, прежде всего потому, что луна, которая скоро должна была уже появиться на небе, была ее последней луной. Луной инициации. Так что времени оставалось в обрез. Только-только его оставалось, а прикидки они, знаете ли, на то и прикидки, что много чего не учитывают. А жизнь, она почему-то всегда совсем другая, — вносит коррективы и на места расставляет. Причем, что характерно, — на свои, а вовсе не на те, которые вы заранее уже определили и задумали. Нравится ей так, ну что тут поделать.
А потому, темп, уже изначально довольно высокий, леди Кай не сбрасывала, и гнала, гнала свой отряд дальше…
Дорога была пустынна. Вилась себе по склону узкого ущелья, за много веков прогрызенного упрямой речушкой в красных, поросших редким лесом скалах, и потихонечку забирала в гору, пока, наконец, уставшей и пыльной змеей не доползла до перевала.
На нем Осси сейчас и стояла, оглянувшись назад — на долину и мельницу, которая отсюда была не больше макового зернышка. Да и, вообще говоря, особой уверенности в том, что маленькое, почти неразличимое пятнышко на горизонте это — мельница, не было никакой. Но, по крайней мере, так хотелось думать. А еще хотелось думать, что у Иффы там все хорошо, ладно и без проблем.
Впрочем, скорее всего, так оно и было. Во всяком случае, был он не солдатом и не писарем, а торговцем, а посему можно было надеяться, что продать сможет не только захудалого и подержанного мертвеца, но и складно сложенную басню. Так что сейчас все способное слушать население деревни, почти наверняка, сидело и, разинув рот, внимало рассказу о его героическом подвиге, охая и ахая в нужных местах, почесывая в затылках и робко переспрашивая. Не исключено даже, что какой-нибудь особо рьяный и сообразительный по ходу еще и записывал — для потомков и в назидание, так сказать.
А что? Большинство легенд так и рождается…
Причудливы и извилисты порой тропы Странника нашего, проложенные в высоких предвечных небесах. Неведомы и неразличимы они смертным, взирающим на них с самого дна, невидящим очевидного и неразличающим простого от сложного. А посему нет ничего необычного и странного в том, что стоящая на дальнем перевале леди Кай в мыслях своих увидела картину весьма от нее далекую, и сокрытую не только многими шагами пути, но и непроницаемыми для глаз преградами. А картина эта жила своей жизнью, во всем — и в красках, и в мелких деталях, ничем почти не отличимая от мыслей интессы. Ничем, кроме главного, — того, что Осси Кай так и не смогла увидеть, и того, что осталось на этот раз скрытым от проницательных желтых глаз ее…
С Иффой, действительно, все было в полном порядке, и он, действительно, не закрывал рта уже очень долгое время.
Почти полдня, прервавшись лишь пару раз чтобы сделать глоток чуть подогретого вина, он рассказывал, рассказывал и рассказывал о тех невероятных событиях, которые с ним произошли и имели, так сказать, место. При этом чувствовал он себя просто замечательно и совершенно великолепно, причем, не только и не столько стараниями леди Кай.
Как бы то ни было, но от раны его ужасной уже не осталось ни следа, ни воспоминаний, а сам он полностью из мертвых воскрес и в строй вернулся. Хотя ни в каком строю он сейчас, понятное дело, не стоял, поскольку выражение это — есть совершенно образное и абсолютно фигуральное, а продолжал он, как и прежде возлежать на широкой кровати, где леди Кай его и оставила.
Рассказ же его, тем временем, подошел к своему логическому завершению, а, иначе говоря — к концу, и, откинувшись спиной на взбитые заботливой рукой подушки, Иффа обвел присутствующих глазами.
– …ну вот, собственно, и все. Потом она ушла…
В комнате воцарилась абсолютная тишина, лишь чуть-чуть нарушаемая легким поскрипыванием пера — пока высокие господа молча переваривали только что услышанное, писарь спешно дописывал, стараясь не упустить ничего — даже самой последней мелочи. Догонял, так сказать.
Человек, вальяжно развалившийся на крепком хозяйском стуле, нарушил молчание первым:
– Я разочарован, Иффа. Ты не смог справиться с девчонкой, — Кройссо Велла смотрел куда-то в угол и печально покачивал головой. — Очень разочарован. А ведь тебя рекомендовали как лучшего… В своем роде. — Ярко голубые глаза Магистра перепрыгнули с небольшой колышущейся в углу паутинки на утонувшего в подушках собеседника и теперь буравили Иффу насквозь, пытаясь проникнуть в самую, что ни на есть, его нутрь и прочитать недосказанное.
– Девчонка! — Взвился Иффа. Аж с кровати вскочил. — Да вы, похоже, ее давно не видели, эту девчонку! Да от нее за десять шагов смертью несет! Она ей дышит, если знать хотите! У нее перстень на пальце — не то сдвоенный, но то, вообще… — Иффа махнул рукой. — Да это ладно бы все… Меч, там, перстень… Справились бы… У нее клыки — что ваш палец! Куда я против вампира с арбалетом да с этим? — Он помахал перед Магистром руками. — А магию вы мне запретили использовать, не помните? «Ни в коем случае» — это ваши слова, минсир Мастер? Или это я сам, пока в бреду да беспамятстве валялся, все выдумал?
– Мои, — Кройссо кивнул. — Запретил. У нее в рюкзачке такое, что при неудачном раскладе не то, что вас — треть мира на изнанку вывернет.
– Ну вот, — Иффа успокоился также внезапно, как и сорвался. — И что я, по-вашему, должен был с вампиршей делать? Сказать ей: «подожди тут, дорогуша, я за колом сбегаю, а то мне тебя сжигать не велели?» — так что ли? Да она бы меня раскатала в два счета и до самого донышка выпила бы. А потом коту своему шкурку мою сухую да шуршащую на подстилку бы пустила. Так что, извиняйте, минсир, при всем, как говорится уважении… в такой ее ипостаси, я ей не враг и не соперник… Так — забава на один зубок, — не больше.
– Ладно, — скривился Магистр. — Что теперь собачиться. Может ты и прав… Шайя, — он повернулся к человеку в походном одеянии Ордена, который стоял рядом, опершись на дверной косяк, скрестив на груди руки, и участия в разговоре покуда не принимал. — А как так получилась, что наша милая леди заделалась вампиром, а мы про это ни сном — ни духом?
– Ну, почему же, — вздохнул тот, которого назвали Шайей. — Мы это знали.
– Вот как? — Брови Магистра медленно поползли вверх, что явно было знаком недобрым и никакой светлой радости окружающим не сулило. — Знали, говоришь?
Он помолчал.
– То есть, знали, но никому не говорили, — так что ли? Мы что, его, — Кройссо кивнул в сторону Иффы, который перестал уже бегать по комнате и снова угомонился на краешке кровати, — проверить, что ли, хотели? А ну, как, мы тебе мага, некромансера да вампира в одном лице подсунем — справишься ли, Мастер-убийца, или все-таки облажаешься? Так?
Шайя Фер усмехнулся.
– Не сгущайте, Кройссо. Не сгущайте. Никого мы проверять, естественно, не хотели, и не собирались. Мастеру Тасу мы рассказали все, что нам на тот момент известно было. Другое дело, что знали мы тогда не все…
– Не все… — Кройссо Велла задрал голову в потолок, но ничего примечательного там, по всей видимости, не обнаружил, а потому прикрыв глаза, откинулся на спинку стула так, что тот жалобно скрипнул. — Давайте еще раз, Шайя, — все, что знали, все, что знаем и, вообще, все…
Шайя Фер пожал плечами, но спорить не стал.
– Извольте. Засекли мы ее, в тот момент, когда она вышла из подземелья наружу в предгорьях Главира. Как ее туда занесло, мы пока не знаем, но предположительно…
– Предположения опусти, — милостиво разрешил Магистр. — К сути… И как, кстати, засекли?
– Хорошо, — кивнул Шайя. — Засекли ее просто — по крови. Старый, испытанный способ. И незаслуженно забытый. А всего-то делов — недавнюю кровь найти… В нашем случае с этим проблем не было, благо, пролила ее леди Кай когда гробницу вскрывала изрядно, — Магистр усмехнулся. — Теперь к сути. От места выхода она направилась вдоль хребта, затем неожиданно повернула на восток и вышла к брошенной лет десять назад деревушке. Там она задержалась, и тогда же мы засекли в том районе мощнейший выброс силы. Просто катастрофически мощный. Что это было, мы пока не знаем и с этим сейчас разбираются…
– Кто?
– Ринда Карр и Блез.
Кройссо поморщился:
– Нет, не годится. Знаешь, что… отправь туда еще… — Магистр задумался. — Нет. Никого не отправляй. Закончим тут и сами… Прямо, хоть разорвись.
Шайя пожал плечами. Типа, — если надо, то и на край света можно, а если очень надо, то — разорвемся. Делов-то…
– А пока пусть проверят там — кладбище может есть какое или захоронение… Что-то должно быть. Что-то такое, на что Слеза среагировала.
– Слеза? Вы думаете…
– Думаю? — Взорвался Кройссо. — Конечно, я думаю! И вы попробуйте. Для разнообразия. Это, конечно, очень сложно — думать, и не у всех с первого раза получается, но вы все-таки попробуйте… Ладно… — он махнул рукой. — Конечно это Слеза. А что ж еще! Брошенная деревня, где-нибудь рядом — неухоженная могила, а может даже и целое кладбище… А потом появляется Слеза… Все один к одному ложится. Это все равно, что пылающую головешку в заготовленный хворост сунуть. Полыхнет так, что мало не покажется…
В задумчивости Кройссо принялся тереть лоб. Потом рука сползла вниз — на переносицу, затем еще ниже — к подбородку, где и замерла.
– Да, наверное, так и было…
– Минсир, — подал голос Иффа. — А Слеза эта, про которую вы говорите… Она, что ж, для леди Кай, получается, опасна?
– Что? — Оторвался от своих мыслей Магистр. — Для леди Кай?.. А ты, Мастер, только за нее одну беспокоишься? Так очень зря! Она для всех опасна. Безумно опасна… Ей мир наш прожевать и выплюнуть, — как делать нечего. Так, что подруга твоя тут не исключение. Хотя… Если учесть ее новые наклонности некромансерские, то для нее, пожалуй, — в меньшей степени, чем для кого-либо.
– А что это за штука такая? Слеза?
– Слеза Лехорта, — взгляд, который бросил Магистр Велла на Иффу был хмур и тяжел, но впечатления особого на Мастера-убийцу не произвел и в лепешку не раздавил. — Это портал. Энергетический портал на ту сторону.
– В смысле, — что за Вуаль? — Удивился Иффа.
– За нее, — подтвердил Кройссо. — За Вуаль…
– А такое возможно?
– А чего ж нет. Некромансеры, по-твоему, силы свои откуда черпали? Оттуда. Из-за Вуали. Только они помалу брали, а эта штука канал открывает — захлебнешься… Так, что все, милый друг, возможно! Стоит только захотеть и озаботиться… Вот кто-то и озаботился.
– Кто-то — это Лехорт?
– Нет. — Кройссо покачал головой. — Лехорт тут не причем. Слезу в его гробнице припрятали, вот оно и пошло…
– А…
– Слушай, Иффа, — перебил его Кройссо, — Ты что — хочешь, чтобы я тебя в конце разговора убил что ли? Итак уже на пару смертей тут тайн наузнавал… Остановись, пока не поздно.
– Понял. Останавливаюсь, — улыбнулся Иффа. — Убивать не надо. Убивать — это мое ремесло, не отбивайте хлеб, минсир…
– Ладно, Шайя, мы отвлеклись. Давай дальше. Итак, она остановилась в деревушке…
– Да… И на тот момент мы были от нее очень далеко. Подобраться быстро мы не могли, потому как у нас там поблизости ничего нет. Так что фора была в ее пользу…
– Умница девочка, — произнес Кройссо. — Просто молодец. Ничего, не зная, еще меньше чего понимая, она выбирает единственно правильное направление и легко от нас уходит… Что это — случайность?
– Не знаю, — пожал плечами Шайя. — Но думаю, что — да. Случайность плюс везение.
– Везение… — повторил Магистр. — И случайность… А бывают ли они, вообще, эти случайности? Или кто-то ее, все-таки, вел… Ладно, продолжай.
– Рядом с той деревушкой мы нашли дом. Я полагаю, что это — тот самый дом, в котором доживал свой век Зиннес Лерд. Уже после того как отошел от дел и подписал ковенант. Десять лет назад он умер…
– Знаю, дальше.
– …И с тех пор дом пустует. Леди Кай прожила там несколько дней, но в тот самый момент, когда мы были уже совсем рядом, она исчезла. Скорей всего, через портал в подвале. Вход в мастерскую Лерда мы видели, но он запечатан…
– Понятно. Дальше.
– Да, — кивнул Шайя. — Очень скоро леди Кай объявилась снова. И появилась она не где-нибудь, а — в Потерянном Храме, так что на этот раз нам повезло. Добраться туда мы могли легко и быстро.
– Да. Туда быстро… — согласился Кройссо Велла. — Только, раз уж она там уже побывала, то потерянным его можно больше не называть… Теперь он, считай, — храм вновь обретенный и заново найденный… А жаль…
– Вскоре Мастер Тас был уже там, — продолжил Шайя. — И все, что ему оставалось — это найти леди Кай… Тогда нам казалось, что — все, дело сделано. Но мы даже не подозревали, насколько изменилась ситуация. Точнее, — изменилась леди Кай, которая стала обращенным вампиром… Узнали мы об этом, когда Мастер Тас уже ушел. Чуть-чуть не успели… Он ушел, и почти сразу появился преверный Хенор, и рассказал нам…
– Отсюда поподробней, — попросил Кройссо.
– Хенор был частью звена искупителей, которых вел преподобный Беррон, по следам замеченного около Валавы вурлока. Гадина попалась хитрая, осторожная и нагнали они ее только на пятый день, да и то только потому, что тварь издохла. Причем, издохла она прямо на руках у нашей подруги, к которой, по всему судя, и ломилась через все графство. Очень ей зачем-то к леди Кай надо было.
– Может, нес что? — Предположил Иффа. — Гонец?
Магистр открыл глаза и посмотрел на Мастера-убийцу с каким-то новым интересом:
– Может… Давай дальше.
– В общем, тварь издохла, а искупители собрались уже, было, обратно, но девица сильно подходила под описание, которое мы разослали, и преподобный решил ее задержать…
– Кретин!
Шайя кивнул.
– Она кончила их, шутя и играючи. Уцелел только Хенор, да и то потому, что в бой практически не вступал, памятуя наше предостережение. Оттуда он сразу же поспешил к нам, минуя даже курию, но пока добрался…
– Понятно.
– Он и рассказал, что тогда перед атакой они учуяли характерный запах новика…
– И все-таки полезли… Где они только таких идиотов берут. Специально выращивают что ли…
Иффа хмыкнул, Шайя промолчал.
– Ладно, что, как говорится, сделано… А что с Хенором?
Шайя пожал плечами:
– Вернулся в курию, дальше — не знаю.
– Заберите его. Похоже, толковый мальчик, может сгодится на что. В любом случае, там ему делать нечего. Обойдутся пресвятые отцы без него…
Кройссо встал, прошелся по комнате, выглянул зачем-то в окно, а потом также неспешно вернулся на место.
– А как она обращенной стала известно?
Шайя кивнул:
– Около дома мы нашли трупы улов. Скорее всего, один из них ее и укусил.
– До или после того как появился вурлок?
– До. Трупы улов на несколько дней старше.
Кройссо Велла покачал головой, отчего татуировка, покрывающая всю правую половину его гладко выбритого черепа, будто ожила и хищно зашевелила щупальцами.
– Интересно получается… — протянул Иффа.
– И не говори, — согласился Магистр. — Сначала ул ее обращает, потом почти сразу появляется вурлок, как мы тут давеча предположили — гонец…
– А потом она срывается с места и несется куда-то сломя голову через пол страны, сметая все на своем пути, — закончил Шайя.
– А это значит… — Кройссо задумался. — Когда у нас полнолуние?
Иффа и Шайя переглянулись.
– Сегодня, вроде, — голос Шайи звучал не особо уверенно. — Или завтра… Сейчас уточню, — с этими словами он быстро вышел — почти выбежал — из комнаты.
– Минсир.
– Да? — Кройссо повернулся к Иффе.
– А что мне теперь?
– Тебе? — Магистр вздохнул.
– Да. Я здоров сейчас и, в принципе, готов, но…
– Но тебе не хочется, — усмехнулся Велла. — Что ж, я понимаю…
– Она же мне жизнь все-таки…
– Я же сказал — понимаю, — оборвал убийцу Кройссо. — Я что — идиот, по-твоему? Все понимаю. И заставлять не буду!
– Спасибо, минсир, — Иффа склонил голову. — Задаток я верну.
– Не трудись, — поморщился Кройссо. — Ты сделал все, что мог — не от тебя зависело… Так что плату получишь сполна. Если не за работу, так за молчание.
Иффа Тас склонил голову еще раз.
– Благодарю, минсир.
– Не за что. Все бы так просто решалось… Ну где он там? — Кройссо выглянул в открытую дверь.
– Иду, — послышались гулкие шаги, и вскоре в двери показался Шайя. — Так и есть, Кройссо. Полнолуние сегодня.
– Сегодня… Значит и инициация сегодня, — Магистр Велла поднялся. — Собирайтесь. Она уже у цели, и остановить ее надо раньше, чем она попадет к кровососам…
– Вы думаете…
– А чего тут думать. Жизнь в обмен на Слезу! Что еще коронным может быть от нее надо! Не для любовных же забав ее к себе тащут… Собирайтесь! Живо! — И выходя из комнаты, обернулся. — Иффа!
– Да, минсир?
– Я не хочу ее убивать, и если смогу… — не договорив, Генерал Ордена Лэшш преподобный Кройссо Велла поддернул зацепившуюся за стул мантию и вышел из комнаты.
