Глава восемнадцатая
Едва только Осси заглянула в арку, как сразу же стало ясно, что шла она все это время правильной дорогой. И пришла, соответственно, тоже правильно и куда надо.
Арка вела на длинный и широкий балкон, который завис над огромным и, судя по всему, некогда главным залом, теперь превращенным в усыпальницу. Гробница действительно была здесь, а значит, что, скорее всего, здесь была и таинственная Слеза. Та самая, которую многие желали заполучить в безраздельное владение, не удосуживаясь толком объяснить, что она такое есть и зачем, собственно, нужна.
А еще здесь бушевал шторм. Настоящий нешуточный ураган. А если быть совсем уж точным, то четыре урагана. По огромному пространству, на котором без особого труда уместился бы десяток залов, подобных тому, в котором Осси только что изводила вурлоков, гуляли четыре туго закрученных смерча. На хорошей скорости, надо сказать, они тут гуляли, благо разогнаться им было где.
Четыре огромные серые воронки перемещались по разбитым вдребезги плитам зала, раскачиваясь из стороны в сторону, будто пьяные матросы, возвращающиеся на корабль после бурно проведенной ночи. Двигались они быстро и, на первый взгляд, совершенно хаотично, избегая, впрочем, сближаться друг с другом.
В воздухе было густо от поднятой пыли и жуткого рева четырех смерчей. Причем, что примечательно, рев этот слышен был только здесь, а всего в двух-трех шагах — в предыдущем зале — царила мертвая (теперь уже в полном смысле этого слова) тишина. Каким-то невероятным и непонятным образом звук не покидал стен этого зала, зато тут уж ему было где разгуляться… Впрочем, что значит — непонятным? Очень даже понятным!
Магическая природа смерчей была видна, что называется, невооруженным взглядом. Даже абстрагируясь от того, что смерчи в замках от пыли и грязи обычно не заводятся, достаточно было только глянуть на них, чтобы сомнений в природе, их породившей, не возникало уже никаких.
Мутные раскачивающиеся воронки закрученного воздуха переливались внутри черными искрами. Леди Кай и раньше уже слышала про такое. Но все равно как-то не очень верилось ей, что искры могут быть не желтыми, красными или, на худой конец, белыми, а — черными. И вот — извольте, получите. Мало что, оказывается, могут, так еще и существуют в количествах достаточно больших, и выглядят при этом очень даже эффектно.
И пугающе!
Пугающе еще и потому, что Осси прекрасно знала и понимала, что это такое — смерчи с черными искрами внутри. Но знать и понимать — это, знаете ли, одно, а столкнуться сразу с четырьмя разупокоенными некромансерами — это совсем, к сожалению, другое. К тому же, судя по всему, некромансеры эти были когда-то весьма и весьма сильными, а на протяжении своих разупокоенных лет стали еще и очень злыми и голодными. Так что встреча с ними не сулила ровным счетом ничего хорошего.
Нежелательная это была встреча. Со всех сторон, откуда ни посмотри и как ни крути, нежелательная. Некромансер, даже живой, уже стоил многих. Недаром же Орден Лэшш достославный и почитаемый озаботился однажды этой угрозой и, заплатив весьма немалую цену, извел их почти всех. Так то Орден…
Разупокоенный некромансер — это было нечто совсем уже трудно вообразимое. Во всяком случае леди Кай не довелось общаться ни с кем, кто хотя бы раз встречался с подобным. Слыхать — слыхала, а вот свидетелей таких встреч что-то не наблюдалось среди живых… Случайно ли это? Вопрос, знаете ли…
А уж четверка разупокоенных… Это вообще что-то из области легенд.
Впрочем, по одной из таких легенд леди Кай и бродила уже несколько дней…
С жутким ревом, подхватывая с пола огромные куски разбитых плит и вырванных из стен камней, смерчи гуляли по залу, окрашиваясь всполохами черных огней, живших глубоко внутри. Закрученные вихрями каменные глыбы носились в воздухе, сталкиваясь друг с другом и выбивая каменное крошево из порядком уже поврежденных стен. Мощь в этих вихрях чувствовалась немалая. И недобрая. Зрелище было завораживающим, но держаться от него хотелось подальше.
Хотелось, но не было возможности. Ибо надо было все же пробираться вниз, к гробнице и Слезе. А значит, уходить пока было рановато, а надо было в это пекло лезть или хотя бы как-то его обойти.
Пока же леди Кай стояла, сжавшись в углу балкона, не шевелясь и стараясь даже не дышать лишний раз, чтобы не привлечь к себе внимание раньше времени.
Балкон нависал над залом, охватывая пространство большой плавной дугой. Правая его часть широкими уступами поднималась высоко вверх неким подобием амфитеатра. Сейчас он был абсолютно пуст и безжизнен, так что о его прошлом предназначении можно было только гадать. Такой же пустой и такой же темный балкон-амфитеатр угадывался сквозь бурлящий воздух, наполненный поднятым в него мусором, над противоположной стороной зала. Судя по всему, неизвестные строители замка в своей работе неукоснительно следовали строгим канонам симметрии.
Что же касается самого зала, то тут было на что посмотреть. И чему подивиться, тоже было. Даже сейчас. Даже несмотря на все разрушения и царящий здесь ужас.
Когда-то, безо всякого сомнения, парадный и помпезный зал был превращен в усыпальницу, и теперь всю его центральную часть занимала внушительных размеров надгробная плита. Длинная, широкая, черная и абсолютно невредимая, она возвышалась над полом. Просто идеально гладкая черная плита, лежащая в ослепительно белом круге. Давно уже леди Кай не видела такого чистого белого цвета. Должен ли был этот круг олицетворять собой солнце, либо чистоту помыслов мятежного полуангела, либо еще что-то — оставалось только гадать. Но смотрелось это здорово — строго и со вкусом. Впечатляло, так сказать. Не меньше, чем разгул четырех смерчей над этим самым кругом, впечатляло.
Зал, по всей видимости, подвергся серьезной реконструкции. Во всяком случае его убранство и архитектура сильно отличались от зала предыдущего. Не было тут ни колонн, ни фонтанов. Не было и светильников. Тех самых обязательных чаш с саламандрами, к которым леди Кай так уже привыкла, что не то что не удивлялась им больше, а даже и внимания уже не обращала. И тем не менее света в зале хватало.
В невообразимо огромном пространстве зала плавали тысячи светляков. Только, в отличие от тех, которые зажигала время от времени леди Кай, эти были не голубыми, а светились густым рубиновым светом. Такой, разновидности огоньков Осси не видела еще никогда.
Они плавали повсюду — некоторые парили прямо над полом, другие двигались высоко под потолком, влекомые бурными воздушными течениями. При этом четыре мощно заряженных смерча без устали перемешивали их вместе с камнями и пылью. Они срывали рубиновые звезды с орбит и вовлекали их в воздушно-каменную круговерть, а затем, вдоволь натешившись горящими игрушками, безжалостно вышвыривали их вон, чтобы захватить десяток новых. Это безумное мельтешение светляков, мечущихся по залу, будто в поисках спасения, просто сводило с ума, заставляя голову кружиться, а тошнота, густыми волнами подкатывающая прямо к горлу, была всего лишь скромной платой за возможность полюбоваться этим зрелищем.
Если добавить к этому, что светляков было немыслимое количество, просто не поддающееся счету, и что все они кружили по залу в неистовом танце, отбрасывая множественные бордовые тени и рождая многократные блики и отражения, то картина безумия становится почти полной.
Ко всему прочему интенсивность свечения рубиновых огоньков постоянно менялась. Причем менялись совершенно независимо друг от друга — то один загорался маленькой ослепительной звездочкой, то другой, а первый уже превращался в еле тлеющий красный уголек. Иногда они угасали совсем. Это Осси выяснила совершенно случайно, когда прямо на ее глазах один из них просто потух, растворившись в воздухе без следа. Вскоре она обнаружила, что погас еще один, а затем увидела рождение новой звездочки, которая образовалась в воздухе просто из ничего — на пустом месте.
Пляска красных огней проходила по всему огромному залу, щедро разбрасывая вокруг яркие блики. И только черная полированная плита не принимала участия во всеобщей иллюминации. Рубиновые светляки даже не отражались в ней. Будто темное покрывало ночи было наброшено на белый круг на полу.
Белую плиту с черным надгробием посередине окружали девять огромных статуй, изображающих гигантских змей, приподнявших свои туловища в смертельном танце и низко склонивших свои головы над могильной плитой. Они были настолько велики, что занимали собой практически весь зал. Причем, что удивительно, статуи эти нисколько не пострадали ни от разгула стихии, ни от проносящихся по воздуху каменных обломков. И это при том, что сам зал был пожеван бушующей в нем бурей весьма основательно.
Хотя, конечно, повреждения эти затронули только внешний, облицовочный слой стен и пола. Видимо, существовал все же какой-то сдерживающий фактор… В противном случае за столько лет эти четыре бешено вращающиеся тут дуры просто разнесли бы замок по камешкам — на этот счет у Осси не было ни малейших сомнений. Достаточно только было услышать их рев или увидеть, с какой легкостью они жонглируют каменными глыбами, значительно превосходящими размерами саму девушку, чтобы такие сомнения развеялись сразу.
А раз не разнесли еще, значит, это им не надо было… Вот за этой же ненадобностью, видимо, они и проходили сквозь огромные скульптуры надгробия, как сквозь отражения, не нанося им ни малейших повреждений. Облизывая и сдувая пыль, проходили сквозь гигантских змей смерчи. А от этого девять прозрачно-призрачных фигур становились еще более зловещими.
Из чего были сделаны эти изваяния, отсюда, с балкона, было не понятно. Материал был абсолютно прозрачен. Это мог быть лед или хрусталь, если только можно вообразить себе хрустальную скульптуру такой высоты. А может быть, это было что-то еще. Но, судя по тому, как преломляли и отражали они рубиновый свет плавающих в воздухе огоньков, гипотеза о хрустале казалась очень даже вероятной. Огромные туловища и мощные склоненные головы рептилий играли сотнями красных всполохов, будто внутри них бушевали маленькие, но весьма буйные грозы. Причем сделаны эти змеи были просто мастерски. Даже отсюда, издалека, сквозь ветер и пыль можно было различить каждую чешуйку.
Особого внимания заслуживали их глаза. Трудно было сказать наверняка, но отсюда, с балкона, они очень походили на тот самый глаз Лехорта, с которого и началась для леди Кай вся эта история. Только разве что размером чуть поменьше. А так… и форма, и цвет, и даже пляшущие золотые огоньки внутри… Очень все это было знакомо.
Головы хрустальных змей не доставали до черной плиты всего ничего, склонившись над ней очень низко. А между ними в воздухе висело что-то очень похожее на каплю размером с большое яблоко… Точнее сказать было сложно, потому как глаза на ней почему-то не желали фокусироваться, а сразу же соскальзывали в сторону и мутнели от бьющего в них ветра. Тем не менее эта похожесть все же намекала, так сказать, что конец странствий близок, а капля и есть Слеза.
Оставалось только спуститься вниз и забрать ее.
Но прежде предстояло все-таки решить проблему с разупокоенными некромансерами, которые, как почему-то казалось леди Кай, будут сильно против. И, строго говоря, не одну проблему, а четыре, ибо накрыть их сразу всех не удастся никогда и никому.
Впрочем, проблем могло быть и существенно больше, потому как Осси, находясь на пороге балкона-амфитеатра, могла наблюдать только, так сказать, верхушку айсберга. И совсем не исключено, что на дне этого кошмара притаилось еще что-нибудь интересное и заслуживающее внимания.
Мысль эта не доставила леди Кай ни радости, ни удовольствия, но раз уж она появилась, ее надо было проверить. Тихонечко, бочком Осси высунулась из арки, где стояла все это время, и продвинулась к краю, пытаясь заглянуть за парапет, чтобы увидеть, что же там, в зале, еще происходит.
Смерч, находящийся к ней ближе всех, но, хвала Страннику, все же на другом конце балкона, среагировал просто молниеносно. Едва только Осси на полшага выдвинулась из арки, как он, тут же сломав траекторию своего бессмысленного барражирования, ломанулся навстречу. При этом он чудовищных размеров фрезой вгрызся в дальний край балкона, походя вырывая здоровенные куски и взметнув огромное облако пыли и каменного крошева. С жутким ревом он приближался, выгрызая балкон почти на половину его ширины, когда Осси отпрыгнула назад, укрывшись в спасительной арке.
Торнадо почти моментально потеряло к ней всякий интерес и, сочтя свою задачу выполненной, ушло в сторону, по инерции отъев у балкона еще пяток ардов.
Однако Осси уже увидела все, что ей надо было, и все, что ее интересовало.
Причем то, что хотела, то на этот раз и увидела — на дне не было никого. То есть никаких дополнительных опасностей и сложностей на этот раз не предвиделось. Пока, во всяком случае. А это значит, что задача овладения Слезой сводилась, в конечном итоге, к решению частных задачек по упокоению четырех некромансеров и укрощению разбушевавшейся стихии. И все же жить сразу стало веселее, да и оптимизма прибавилось заметно.
Некоторое время Осси стояла, не двигаясь, и очень внимательно наблюдала за поведением смерчей. И чем дольше наблюдала, тем больше вызревал в ее голове и обрастал различными деталями и подробностями лихой и немножко идиотский план грядущей военной кампании. Причем чем дальше, тем менее идиотским он казался. Даже Хода в конце концов согласилась, что вполне может выгореть. Особенно если все подготовить тщательно и выполнить аккуратно. О том, что будет, если не выгорит, думать не хотелось. Во всяком случае отступить было никогда не поздно, а, как Осси уже убедилась, смерчи на такую ерунду, как преследование, не разменивались, предпочитая тупо охранять вверенную им территорию.
План Осси строился на том, что, как она заметила еще в самом начале, а сейчас, пока долго и внимательно наблюдала за чудовищными ревущими воронками, убедилась окончательно смерчи друг с дружкой не сближались категорически. Они обходили своих собратьев по большой-большой дуге, притормаживали или ускорялись в зависимости от обстоятельств, но ни разу — ни разу, заметьте, — не соприкоснулись даже краями. Это при том, что никакой «своей» области у них не было — они свободно разгуливали по огромному залу, где хотели и куда хотели. Траектории их движения были абсолютно случайны и совершенно непредсказуемы.
Была еще одна особенность, которую заметила Осси. Некоторое время девушка даже попыталась поломать над ней голову, но потом бросила и просто приняла ее как данность — один из четырех смерчей был закручен в другую сторону. То есть он вращался не так, как остальные, а, то ли желая выделится, то ли по каким другим соображениям, предпочитал закручивать спираль воздуха и камней в сторону совершенно противоположную.
Про то, что воздушные спирали настоящих смерчей, так же как и водяные воронки в южном и северном полушариях, вращаются в разные стороны, леди Кай помнила еще со школы. На то существовали в мире какие-то вполне определенные причины и специальные законы природы. Что же касается законов, которым подчиняются не природные, а магические смерчи и воронки, то тут все было сильно сложнее… Во всяком случае, сколько Осси за время своего обучения ни пыталась, но все смерчики, которые ей удавалось вызвать, крутились всегда в одну сторону — вправо. А вот ее школьная подружка Ролинна Фер Нолла, например, могла закручивать их только влево. Отчего это зависело, девочки тогда так и не поняли, а спросить по глупости и молодости постеснялись, оставив этот вопрос не выясненным. По всей видимости, обычные законы природы тут не действовали, подавляясь какими-то личными особенностями мага.
Как бы то ни было, но один из четырех разгуливающих по залу ураганов вращался навстречу по отношению к другим, и этим надлежало незамедлительно воспользоваться.
Подготовка к нападению была несложной и недолгой. А вот для осуществления задуманного леди Кай пришлось оставить свой наблюдательный пост в арке амфитеатра и спуститься вниз по лестнице, чтобы добраться до двери в зал. Ибо спланированная акция требовала ее непосредственного, по крайней мере на короткое время, присутствия в самом эпицентре событий. Можно сказать, что для этого требовалось заглянуть в глаза буре.
Осторожно приоткрыв дверь в зал, Осси осмотрелась, чтобы удостовериться, что никаких фатальных изменений за то время, которое понадобилось ей, чтобы спуститься вниз по лестнице, здесь не произошло. Убедившись, что ничего, кроме положения смерчей, все так же кружащих по залу, не изменилось и новых действующих лиц на сцене разворачивающегося здесь действа не появилось, она вошла внутрь.
Дальше все решали скорость и точность. И еще раз скорость. Ибо неточность приводила всего лишь к неудаче этой попытки и возможности начать заново, а вот излишняя медлительность могла лишить девушку головы раз и, кажется, навсегда. Но поскольку поспешать надлежит медленно и причем в строго определенный момент, то прежде надо было выждать, пока этот самый момент наступит.
Ждать пришлось недолго. Выбрав момент, когда два закрученных в разные стороны смерча — уходящий от нее и наступающий — окажутся примерно на одинаковом расстоянии от входа, Осси ворвалась в зал и, молниеносно заняв позицию, рассчитанную Ходой, замерла в ожидании.
Замерли, покачиваясь на своих острых, как иглы, основаниях, и две гигантские воронки, между которыми стояла девушка. Покачались, будто в раздумьях, а затем не спеша заскользили к ней, постепенно, но неуклонно ускоряясь.
Чтобы подстегнуть их решимость и немного раззадорить, Осси с двух рук метнула им навстречу по горсти небольших огненных шаров. Пылающие, как угли на ветру, шарики прочертили в густом пыльном воздухе зала несколько ярких росчерков, а затем сорвались со своих траекторий, увлекаемые мощными воздушными потоками. Крутанувшись разок-другой в этой воздушной карусели, они с грохотом, почти, впрочем, неслышным в этом надвигающемся реве, взорвались. Вреда они никакого, естественно, двум таким махинам причинить не могли, но зато вполне наглядно обозначили явную недружелюбность намерений, а заодно и полное отсутствие добрых помыслов. Сочтя эту демонстрацию недостаточной, леди Кай повторила ее еще дважды, прежде чем наступил тот самый миг, когда надо было явить миру невероятно высокую скорость бега.
Кроме нее самой, никто, увы, не смог оценить ее выдающихся спринтерских способностей, потому как для всего окружающего мира, включая и два надвигающихся на нее смерча, она осталась неподвижной и на том же самом месте.
Леди Кай, почти не запыхавшаяся от стремительного броска вверх по лестнице, опять стояла на полуразрушенном балконе и с удовольствием и даже некоторой гордостью смотрела вниз, туда, где около двери, широко раскинув в стороны руки навстречу наступающим воронкам ураганов, стоял ее двойник.
Сочтя, что дистанция уже достаточно сократилась, чтобы нанести очередной удар, Осси на миг прикрыла глаза и прошептала заклинание. В тот же миг ее доппельгангер резко бросил руки вниз и будто взорвался, выбросив в сторону смерчей две слепящих световых волны. Будто два ярких лепестка протянул им навстречу.
Это было уже посерьезнее, чем те огненные шарики, которыми только что играючи пожонглировали эти два средних размеров урагана. Белые, нестерпимо яркие волны ударили по скрученному воздуху, прожигая его насквозь и плавя пролетающие камни, будто снимая стружку с бешено вращающейся заготовки на станке ремесленника. Вспарывая стенки смерча, белые смертоносные лучи добирались до самой его сердцевины, и уж можно было быть абсолютно уверенным, что их касания причиняли значительные неудобства тому, что там находилось. Дружеским поглаживанием это назвать было трудно. Ласковым — тоже. Не сказать, правда, что это причинило врагам какой-то необратимый вред, но разозлило это их здорово.
Взревев от ярости раза в два громче, хотя и до этого шума они издавали предостаточно, два огромных воздушных волчка устремились навстречу изрядно истаявшей и потускневшей фигуре двойника.
К удивлению Осси, после выброса первой световой волны ее двойник, которому полагалось выплеснуть все свои силы без остатка, не издох, а продолжал еще вяло шевелиться, копируя все движения своего оригинала, взирающего на него с безопасного расстояния. Доппельгангер, конечно, изрядно подтаял, стал полупрозрачным и существенно уменьшился в размерах. Но жизнь в нем еще теплилась, силы, пусть не много, но было, и не воспользоваться этим было бы непростительной глупостью.
Не желая потом на протяжении нескольких дней выслушивать недовольное бурчание Ходы вперемешку с ее занудными нравоучениями о правилах ведения магического боя, а больше — не желая корить саму себя за то, что отмахнулась от такого подарка судьбы, Осси прошептала заклинание еще раз. Снова белой молнией пронесся над залом световой удар, а доппельгангер, отдав последние остатки своих сил, вспыхнул на прощание ослепительно яркой звездой и угас.
В этот самый момент два бешено вращающихся навстречу друг другу урагана столкнулись на полном ходу, в том самом месте, где только что находилась хрупкая и такая беззащитная фигурка девушки.
Незатейливая задумка леди Кай удалась полностью. И теперь в отдельно взятом зале подземного замка, в двух шагах от гробницы Лехорта, началось форменное светопреставление, сильно напоминающее конец света в накрепко закупоренном флаконе.
Все то, что происходило тут до этого, можно было считать небольшим легким сквознячком, гоняющим от нечего делать пыль по углам, а вот теперь стихия разгулялась полностью. Во всей своей ужасающей красе.
Два мощных и красивейших урагана столкнулись на огромной скорости и сцепились, вращаясь навстречу друг другу. Злые голодные ветра, высвобожденные все разом из своих клеток, почувствовали наконец волю и теперь рвали друг друга на части. С диким грохотом сталкивались носящиеся в воздухе обломки стен и куски ободранных плит, а затем осыпались на пол уже безобидным крошевом, разом растратив всю свою накопленную в долгом полете мощь. Перемешалось в воздухе все — черные искры смерчей смешались с багровым светом светляков, которые то все разом взмывали к самому потолку, то лавиной обрушивались вниз, разбиваясь брызгами о плиты пола. Два не принимавших участия в этом столкновении смерча жались по углам зала, недовольно рыча и пытаясь уцелеть в этом безумии.
А стравленные друг с другом ураганы все пережевывали и пережевывали своего врага, будучи не в силах прервать нелепую схватку и выйти из боя, продолжая отвечать на удар еще большим ударом. Двумя огромными жерновами перемалывали они друг друга, разрушая с каждым новым ударом и себя, и своего нечаянного врага.
От столкновения двух стихий воздух в зале превратился в сильный шквалистый ветер, увлекающий в зону конфликта все, до чего только мог дотянуться. Рожденные бурей молодые ветра срывали с пола остатки плит, вырывали из стен камни и бросали в их в топку битвы, как подбрасывают охотники на стоянке сухой хворост в разгорающееся пламя костра. Выброшенные, отработанные уже куски камней и плит, разбросанные на полу, поднимались в воздух новыми вихрями и снова втягивались в ревущие воронки для вторичной переработки. Ураганные ветры гуляли по залу, сталкиваясь и отражаясь от стен и пола. Осси даже пришлось изо всех сил уцепиться за небольшой каменный выступ арки, чтобы удержаться на месте. Ветер зло и разочарованно наотмашь хлестал по лицу, заставляя слезиться глаза и разбрасывая волосы. И все это происходило на фоне жуткого рева раненных в бою смерчей.
Два сцепившихся торнадо уже не могли разойтись и продолжали пожирать себя, истончаясь прямо на глазах. Черные искры, мелькающие в них, лопались со стеклянным звоном и осыпались на пол мелкими осколками, которые тут же подхватывались ветром и уносились прочь. Накал страстей потихоньку затихал, по мере того как все тоньше и бледнее становились танцующие свой последний смертельный танец воронки.
Грохот столкнувшихся в смертельном поединке стихий не умолкал все то время, пока они перемалывали друг друга, вгрызаясь до самой сердцевины, и затих, лишь когда смерчи истаяли, полностью истратив свою энергию. С легким шорохом опали на пол остатки поднятой пыли, и закачались в успокаивающемся воздухе немногие уцелевшие светляки.
Некоторое время кружил еще над самым полом маленький смерчик, гоняя по плитам хоровод подхваченных песчинок, но вскоре, растеряв остатки сил и былого величия, издох и он. Освобожденная из плена пыль каменного крошева зависла в воздухе недвижным облачком, а затем лениво осыпалась вниз серым и колючим дождиком.
В зале наступила тишина. Даже ворчание двух оставшихся смерчей, затаившихся в углах, почти не нарушало ее. А после жуткого, раздирающего уши рева умирающей стихии это ворчание казалось тихой сладостной музыкой и нежданным подарком судьбы.
«Ну что же… — подала голос уже пришедшая в себя Хода. — Это было достойно рождения легенды. Или хотя бы песни… Какой-нибудь долгой, нудной и обязательно прошибающей на слезу. Ее будут петь пьяными вечерами в кабаках и трактирах бродяги-менестрели, развлекая простой, захмелевший от дешевого вина люд. И тогда весь мир узнает о том великом чуде, которое ты тут только что совершила».
— Ну, раз достойно — начинай складывать, — улыбнулась Осси, наблюдая за двумя оставшимися смерчами. — Потом, когда вернемся, сможешь выгодно продать. Можешь даже аукцион устроить.
«Это мысль», — согласилась Хода. И замолчала.
Две уцелевшие воронки, которые на время этого локального катаклизма предусмотрительно держались подальше, чтобы не быть вовлеченными в спровоцированную леди Кай схватку, потихоньку выползали в центр зала. Прыти у них поубавилось заметно, а может, прибавилось осторожности — кто знает… Но как бы то ни было, пробирались по залу они теперь медленно, будто обдумывая и просчитывая каждый свой следующий шаг. Мало это было похоже на тот удалой танец, который они исполняли тут совсем недавно, стремительно проносясь по залу из конца в конец. Намного тише стал и звук, издаваемый смерчами. Сейчас он больше походил на тихое жужжание рассерженного роя пчел, чем на рев разъяренного чудовища.
Слегка покачиваясь, как детские волчки на своих основаниях, они медленно подобрались к тому месту, где только что закончилась смертельная битва их товарищей. А затем, немного покружив вокруг, также неспешно отвалили в противоположные стороны.
Теперь порядок их патрулирования изменился, и они бродили по периметру зала друг за другом, но как-то понуро и не очень убедительно. Похоже, что потеря двух собратьев подействовала на них очень и очень сильно. Впечатлительными, однако, натурами оказались разупокоенные некромансеры. И кто бы подумать мог?
Леди Кай могла быть довольна. Могла даже гордиться собой — красиво, грамотно и своевременно выполненная провокация не только существенно сократила поголовье смерчей в этом отдельно взятом зале, но и, похоже, основательно деморализовала уцелевших. А растерянный враг — это враг, уже наполовину побежденный.
Но только наполовину. А это значит, что вторую-то половину еще побеждать и побеждать… А там еще не известно, чем все обернется. Так что праздновать еще было рановато, хотя, если говорить откровенно, уже очень хотелось.
Одна за другой проплывали мимо стоящей на уже почти полностью разрушенном балконе леди Кай тяжело ворочающиеся огромные воронки. Как лошадки на детской карусели. Только не казались они такими же безобидными и не были такими же яркими и веселыми…
Собранная в тугой воздушный кулак мощная угроза медленно и долго проползала мимо Осси. Совсем рядом с краем балкона проползала. Казалось, только протяни руку, и коснешься тугой, плотной стенки смерча. Но руку тянуть туда не хотелось, памятуя о том, с какой легкостью такая же точно воронка перемалывала только что огромные куски стен, превращая их в каменную муку. Смерч же, в свою очередь, хоть и находился совсем близко, не выказывал никакого интереса и вроде бы даже не замечал присутствия девушки.
Осси настолько увлеклась этим величественным и неповторимым зрелищем, что пропустила появление на сцене нового персонажа.
Персонаж, впрочем, был не новый, а старый и хорошо знакомый. Однако от этого его появление не становилось ни менее неожиданным, ни менее эффектным.
Позабытый всеми в горячке только что протекавшего здесь боя и в суматохе, этому бою предшествовавшей, Тям, уже давно и надолго выпавший из поля зрения леди Кай, неожиданно для всех нарисовался внизу. До этого момента Осси как-то не особо переживала о судьбе своего маленького друга, ибо уже давно привыкла, что он сам о себе вполне замечательно заботится, на рожон не лезет, да и вообще достаточно осторожен. Это чтобы не сказать — трусоват. На время всех предшествующих стычек Тям неизменно куда-то пропадал, причем умудрялся делать это тихо и совершенно незаметно. Так же тихо и незаметно он потом появлялся, чтобы вместе со всеми отпраздновать очередную победу. А зная эту его особенность, леди Кай совершенно о нем не беспокоилась и его отсутствию рядом ничуть не удивилась.
Тем больше пришлось ей удивляться теперь, наблюдая, как маленькая абрикосовая фигурка неуклюже протиснулась сквозь щель не до конца прикрытой двери и преспокойно, причем вполне целеустремленно, вошла в зал, по которому разгуливали два опасных монстра.
Не только леди Кай заметила появление нового героя. Смерчи внезапно прервали свое бесконечное кружение по залу, словно на неодолимую преграду налетели. Замерев в противоположных концах зала, они покачивались и с места не двигались.
Тям тоже остановился, пройдя всего пяток своих маленьких шажков от двери.
Наверху, на балконе, замерла Осси, пытаясь лихорадочно придумать какой-нибудь выход из этой новой, непредвиденной и далеко не самой благоприятной ситуации.
Немая и совершенно недвижная сцена длилась долго. Никто первым не хотел или не решался нарушить столь шаткое равновесие сил и сделать шаг, который неминуемо повлек бы за собой целую лавину смертельных телодвижений с обеих сторон. И если позиция Осси была более-менее понятна, то почему так нерешительно замерли разупокоенные некромансеры, почти остановив вращение своих смерчей, было не ясно совершенно. Казалось бы, что коль скоро их целью является охрана зала и гробницы, то они должны сейчас, позабыв обо всем на свете, ломиться навстречу новому потенциальному врагу, чтобы искоренить, уничтожить и не допустить его присутствия тут ни в каком виде.
Но не тут-то было…
— Ты понимаешь, что происходит? — спросила Осси.
«Не совсем, но фон здорово вырос. Причем со стороны Тяма вырос. Похоже, он с ними общается».
— Общается? Как? — удивилась Осси.
«А я почем знаю, как? — разозлилась Хода. — Не знаю я! Наверное, так же, как и мы с тобой».
— А о чем? Ты что-нибудь чувствуешь?
«Нет, ничего не чувствую. Они на каком-то совсем другом уровне говорят. Но, учитывая, что наш дружочек долгое время жил у одного из них, я думаю, что им есть о чем поболтать».
Общение, или что там это было, затягивалось, и Осси уже успела нащупать в поясе нужный кристалл, готовая в любой момент вмешаться. Что-то, однако, ее сдерживало, хотя что именно, она и сама толком не понимала. Может быть — сильное нежелание случайно подставить под удар Тяма, а может, что-то еще. Рука тем не менее тянула и тянула из кармана зажатую в кулаке пирамидку, правда, делала это очень медленно и нерешительно.
Осси чувствовала, что не стоит пока встревать в этот странный разговор. Что ее необдуманный поступок в столь необычной и совсем непонятной ситуации может не только все испортить, но и стоить жизни Тяму. Да и не только, пожалуй, ему.
Кристалл тем не менее был уже вынут, и теперь оставалось лишь сломать печать и бросить… Осси медлила, во все глаза наблюдая за безмолвным и таким непонятным общением столь чуждых друг другу существ. Медлила и не бросала.
«Не спеши. — У Ходы, похоже, возникли такие же сомнения, и теперь она пыталась удержать девушку от необдуманного, с ее точки зрения, поступка. — Погоди пока».
Но Осси и сама уже решила не торопиться и выждать еще чуть-чуть. Еще немного. В конце концов, и так уже достаточно времени было потеряно, но ничего трагического пока не произошло. Однако кристалл, игриво переливающийся внутри ярко-желтым дымком, леди Кай убирать не спешила, продолжая держать его наготове — мало ли что и как повернется.
Переговоры, если, конечно, это были переговоры, а не игра, скажем, в гляделки, закончились так же неожиданно, как и начались. В какой-то момент Тям молча развернулся и своей неповторимой походкой зал покинул. Смерчи же, напротив, даже не шелохнулись. Как стояли, так и продолжали себе стоять. Как раскачивались из стороны в сторону эдакими подвыпившими гуляками, так и продолжали раскачиваться дальше. Во всяком случае их бесконечный бег по кругу, точнее — по периметру зала, не возобновился. Ну что же… Уже результат!
Более серьезные изменения первой заметила Хода. Что, впрочем, и не удивительно — все-таки глаза, равно как и все другие органы чувств, которых, к слову сказать, у нее было восемь, обладали сильно большей чувствительностью, чем, скажем, у Осси или любого другого человека. И как ты свои чувства и способности ни развивай, но Страж — он все одно Страж, и даст десяток очков форы любому.
«Они останавливаются, — внезапно заявила она. — Смерчи останавливаются».
Прошло еще некоторое время, прежде чем это стало видно и Осси.
Смерчи действительно останавливались. Скорость их вращения падала, причем чем дальше, тем быстрее. А по мере того, как уменьшалась скорость вращения гигантских воронок, все ниже и ниже опускались вовлеченные в это вращение камни. Они будто тонули в воздухе. Достигая пола, они делали еще несколько кругов, царапая по инерции плиты и с грохотом раскалываясь на части, после чего устало откатывались в сторону, прекратив свой долгий полет.
Постепенно стенки смерча становились все более и более прозрачными, и вскоре в самом сердце все еще быстро вращающихся воронок стали различаться фигуры, отсюда, издалека, весьма похожие на человеческие. Скрытые до этого от глаз Осси Кай разупокоенные некромансеры обретали плоть, становясь видимыми.
В этот момент леди Кай, во все глаза, как зачарованная, глядящая на происходящие внизу, в зале, метаморфозы, почувствовала, что ее дергают за левую штанину.
— Тям. — Абрикосовый комочек уцепился за крепкую материю комбинезона и всем своим видом предлагал следовать за ним.
Весьма, кстати, настойчиво.
Поворот, надо сказать, был довольно-таки неожиданный, но Осси после не очень долгих раздумий подчинилась. Раз зовут и приглашают, значит, убивать не собираются. Пока во всяком случае. А раз убивать не будут, то отчего ж не поговорить… Как известно, худой мир лучше доброй ссоры… Поэтому леди Кай, глубоко вздохнув и взяв за руку своего непрошеного парламентера, отправилась вниз заключать мир, надеясь, что очень уж худым и недолгим он не окажется.
Когда леди Кай снова вошла в главный зал через высокую парадную дверь, то смерчи двух бывших некромансеров уже совсем остановились и растаяли безо всякого следа. Будто и не было их вовсе.
Впервые за незнамо сколько лет воздух в зале пришел в идиллическое состояние полного покоя, и теперь развешанные в нем светляки вели себя степенно и чинно, а не метались по залу испуганной мошкарой.
Зал с этой позиции — изнутри, так сказать, — выглядел совершенно иначе. Если сверху это все было очень красиво и впечатляло, то снизу это просто потрясало воображение. Рубиновые огни, медленно плывущие в абсолютной тишине, вызывали тихую грусть и изгоняли из головы все мирские мысли. Покой и тишина правили здесь, и не было в этом безвременье места суете. Да и ничему вообще не было тут места. Хотелось замереть здесь и простоять, не двигаясь, целую вечность, уподобившись девяти стражам гробницы, отражающим яркое рубиновое сияние в своих хрустальных глубинах.
Казалось, что Осси присутствует на волшебном балу рубиновых мотыльков, кружащих в печальном вальсе под тихую и совершенно неземную музыку. Будто кто-то незримый очень тихо играл на клавесине, увлекая рубиновые звездочки в бесконечный и вечный танец.
При мысли о клавесине девушка вздрогнула, и наваждение пропало. На миг ей почудилось, что откуда-то из темноты за ней внимательно наблюдает Мастер Дисс, и сейчас она вновь услышит его тихий вкрадчивый голос.
Впрочем, это вряд ли было возможно…
Хрустальные скульптуры отсюда тоже смотрелись совсем иначе. Только тут, стоя рядом с ними, можно было полностью ощутить их подлинное величие. Они были просто великолепны и полностью подавляли таившейся в них угрозой и своей готовой выплеснуться наружу мощью.
Отставные некромансеры стояли в стороне, шагах в десяти друг от друга, и, не двигаясь с места, наблюдали за девушкой и за Тямом, который все тянул и тянул ее за руку. Теперь уже не оставалось и тени сомнения, что тащит девушку он не куда-то еще, а именно к этим двум мрачным фигурам. А точнее — к одной из них. Для ведения переговоров Тям отчего-то выбрал левого некромансера. Вернее, то, что от него осталось.
Фигура, закутанная в разодранный в нескольких местах плащ, который когда-то очень давно был, наверное, ослепительно-белым, а теперь больше походил на грязно-серый, явно принадлежала человеку. Но было это, по всей видимости, в те же далекие времена, когда плащ этот был еще совсем новым и не поистрепался в борьбе с ураганным ветром.
Перед леди Кай стоял огромного роста — головы на две выше ее самой — скелет, обтянутый желто-серой пересушенной кожей. Деформированный человеческий череп с трудом узнавался из-за сильно разнесенных вразлет скул и вытянутого вниз подбородка. Но все же он был явно человеческим. По крайней мере когда-то.
Безгубый рот под длинным вытянутым провалом носа был оскален кривыми желтыми клыками, местами разбитыми и потрескавшимися. Единственный глаз, утонувший глубоко в глазнице под резко очерченной надбровной дугой, недобро горел багровым огнем. Второй был скрыт под пересекающей череп кожаной повязкой с металлической нашлепкой на глазнице. Сложный узор, покрывающий почти всю поверхность этой нашлепки, сильно смахивал на какую-то сложную руну, и можно было не сомневаться, что таковой и являлся. А это скорее всего означало, что помимо обычного, хотя и ополовиненного, зрения бывший некромансер обладает чем-то еще. И это «что-то еще» было, безо всякого сомнения, весьма полезно для него самого, а стало быть — весьма вредно для окружающих.
На голове у него был старый, мятый, но вызывающий уважение шлем с торчащими во все стороны толстыми шипами. Пара из них была обломана, а один — погнут. Осси содрогнулась при одной только мысли о том, что должен был чувствовать тот несчастный, о которого этот разупокоенный мертвец умудрился погнуть такой шип, больше похожий на небольшой рог. Лихие, видно, времена видал этот шлем и спасал, судя по всему, своего хозяина не раз.
На плечи некромансера поверх плаща, перетянутого потрескавшимся кожаным поясом, была надета стальная, также обильно украшенная толстыми шипами айлетта. Надежно защищая плечи и шею, она двумя острыми клиньями спадала на грудь, закрывая ее до половины. По всему видно было, что служила она своему владельцу давно и хорошо, потому как вся она была покрыта сетью трещин, зазубрин и весьма внушительных вмятин. Часть камней, украшавших ее, — а, похоже, это были настоящие и очень крупные рубины, — была отколота и давно утеряна.
Руки бывшего некромансера защищали внушительного вида латные перчатки, заканчивающиеся длинными когтями с острыми, как бритвы, лезвиями поверх пальцев. Подавать руку владельцу такого очень функционального, но давно уже вышедшего из моды аксессуара совершенно не хотелось.
В одной руке некромансер держал небольшого размера кинжал, загнутый серпом, а в другой — короткую плеть с пятью хвостами. На концах заплетенных в косички кожаных ремешков висели тяжелые зазубренные металлические крюки. На вид достаточно острые и неприятные. Ко всему прочему, по всей длине полуардовых хвостов плети периодически пробегали маленькие фиолетовые молнии, рассыпая во все стороны мелкие шипящие искры. И ничего хорошего такая штуковина в руках этого незнакомца не самой приятной наружности не сулила.
Кинжал-серп ничего магического на первый взгляд не казал, но явно употреблялся его владельцем по разным подходящим случаям не раз и не два. Этот мелко зазубренный серп, словно специально предназначенный для того, чтобы собирать обильный урожай чужих жизней, служил замечательным завершающим штрихом к портрету этой, безо всякого сомнения, выдающейся личности.
Второй некромансер, стоявший чуть поодаль, почти ничем не отличался от первого. Если только в каких-то не самых значительных деталях. Единственное — вместо искрящейся плети он в правой руке держал сложенный посох. Посох этот один в один походил на тот, который сейчас сжимала Осси, разве что череп на нем был не человеческий, а больше походил на лошадиный. Во всем же остальном они были как братья-близнецы.
Второго некромансера Тям игнорировал напрочь и будто не замечал вовсе, изо всех сил таща леди Кай к тому, который с плеткой. А тот, в свою очередь, просто сверлил Осси своим единственным, налитым кровью глазом, переводя взгляд с лица девушки на жезл в ее руке и обратно.
«Кажется, я начала понимать…» — протянула Хода.
— Кажется, я тоже, — прошептала Осси Кай.
По всему, некромансер, к которому, выбиваясь из последних сил, подтаскивал Тям свою подругу, был знаком ему давно, и звали его Ревалл Линн.
Слишком много совпадений было в пользу этой гипотезы. Включая сюда и хмурые взгляды, которые бросал этот красавец на жезл, который Осси уже привыкла считать своим, и совершенно необъяснимую тягу Тяма к этой нежити. Гипотеза эта на первый взгляд казалась совершенно фантастической и невероятной, но при более внимательном рассмотрении и после некоторых раздумий — возможной и вполне даже реальной.
Осси остановилась, не дойдя до некромансера десяток шагов.
Тям, сообразивший, видимо, что сокращать эту дистанцию девушка уже не собирается, отпустил руку, за которую цеплялся все это время, и прошел немного вперед. Прошел и замер эдаким пограничным столбиком абрикосового цвета, заняв позицию ровно посередине между двумя высокими сторонами.
Осси не двигалась. Некромансер — тоже. Только сверлил ее своим тяжелым взглядом, ничего хорошего не сулящим и никаких приятных чудес не обещающим. При этом на бывший свой жезл он больше не глядел вовсе, видимо, потеряв к нему всякий интерес. Зато на Осси смотрел пристально и не моргая.
Леди Кай к этому времени уже рассмотрела разупокоенного внимательно и полностью и теперь начинала потихонечку недоумевать: зачем же ее сюда притащили, коль скоро все равно ничего не происходит. А начинать разговор первой ей не хотелось.
Как-то не с руки ей это было, да и не по этикету, который, раз не нами придуман, то и не нам нарушать. А потому она принялась рассматривать некромансера по третьему разу, начиная уже потихонечку терять терпение и все больше подумывая о том, чтобы повернуться и отправиться восвояси, а затем метнуть оттуда припасенный кристалл…
И вдруг она поняла, что диалог с разупокоенным давно уже ведется.
И ведет его Хода.
Трудно сказать, откуда вдруг снизошло на нее это знание. Просто вдруг поняла, и все. Почувствовала. Хотя почувствовать Стража трудновато и почти невозможно.
Тем не менее переговоры шли, причем полным ходом. Это Осси знала теперь наверняка, и сомнений в этом не было никаких. Трудно сказать, почему мертвый некромансер выбрал для разговора Стража, а не обратился напрямую к Осси. Но, наверное, были на то свои причины, и теперь ей оставалось только ждать, пока Хода не соблаговолит прерваться и сообщить ей, о чем, собственно, речь.
Словно почувствовав ее нетерпение, Хода приостановила свой неслышный разговор и начала быстрый, сжатый доклад:
«Это действительно Ревалл Линн, так что мы с тобой не ошиблись. Появился он тут сравнительно недавно, сменив какого-то другого, который был развоплощен. Что там случилось — не знаю… Он в подробности особо не вдавался. Да и вообще тип довольно мрачный и не особо, знаешь ли, приятный… Теперь что касается тебя… Собственно, договариваться нам не о чем — Тям обо всем уже договорился. Так что нас просто информируют».
— И о чем же нас информируют?
«Ну, похоже, складывается все нормально. В нашу, так сказать, пользу… Слезу он тебе отдаст. Не должен бы, но отдаст — Тям ее тебе выторговал…»
— Тям?
— Тям, Тям. От него тут, похоже, вообще много чего зависит… Не перебивай меня. И так сбиваюсь все время… В общем, Слезу можешь забирать — они мешать не будут. И выпустят потом беспрепятственно. Он так и сказал: “беспрепятственно”…»
Осси посмотрела на Линна, затем перевела взгляд на второго некромансера. Потом — на Тяма.
Ревалл Линн стоял все в той же позе и из-под надвинутого почти на глаза шипастого шлема сверлил леди Кай своим фирменным тяжелым взглядом. Не было в этом взгляде ни любви к ближнему, ни понимания, ни сочувствия. Была одна только ненависть ко всему живому и плохо скрытое сожаление о том, что приходится отпускать законную добычу вот так вот — запросто. По всему видно было, что отпускать некромансер не привык. Или отвык уже, что дела, в сущности, не меняло.
Второй некромансер, не принимавший никакого участия в переговорах, на Осси внимания не обращал, будто ее и не было, а просто стоял себе в стороночке и поигрывал от нечего делать своим жезлом. Многозначительно так поигрывал. И сразу почему-то становилось ясно, что игра эта в любой миг может перейти в другую, значительно более интересную.
Тям был там, где и остановился, — посередине, между девушкой и своим бывшим хозяином, — и оттуда внимательно наблюдал за леди Кай…
Неожиданная щедрость Линна была не очень понятна. И хотя Осси такой расклад устраивал целиком и полностью, что-то тут было…
— А что он хочет взамен?
«Тяма. Тям останется с ним».
— Нет! — Осси даже не задумывалась. Просто всплыла перед глазами та полочка со свечками, и все… — Ни за что!
«Да погоди ты! Тут не так просто все… И Тяму ничего не грозит. Да и вообще — это его решение. Он сам так хочет».
— Почему? Ты уверена?
«Уверена. Им обоим так лучше будет».
— Я не понимаю…
«Я тоже сама еще не все и не до конца понимаю, но так надо… Короче, оба они — это в перспективе — часть одного целого. И им обязательно надо вместе… Кем бы там ни был Ревалл Линн прежде и кем бы ни стал он теперь, сейчас он жаждет только одного — развоплотиться и уйти за Вуаль. И помочь ему в этом может только Тям…»
Осси почувствовала, что глаза ее набухают предательской влагой, и несколько раз моргнула, пытаясь удержать в себе надвигающуюся волну горечи.
— А как же Тям?
«Тям? Ну… он же просто возвращается домой, — Хода замялась. — Наверное…»
Она помолчала, а затем без всякой связи добавила:
«Кстати, жезл он тебе оставляет».
Это была приятная и неожиданная новость. Осси почему-то была уверена, что жезл у нее непременно попросят обратно. Мол, поигралась, и хватит — пора и честь знать, а теперь осторожно отдай эту штучку дяденьке, пока не сломала и не повредила себе что-нибудь…
Леди Кай церемонно поклонилась. В знак признательности и благодарности, так сказать.
Ответного поклона не было — некромансер все так же угрюмо и исподлобья смотрел на Осси. Похоже, что на хорошие манеры графини ему было глубоко плевать. Ну и ладно, нам-то что… От нас не убудет.
«Так что мне ответить? Ты согласна?»
— Согласна. — Осси вздохнула.
Странное какое-то чувство было у нее. Вроде бы все сложилось… Вроде бы и неплохо сложилось… Никаких проблем, никаких тебе рисков и крови… И все же как-то не очень на душе было…
— Согласна, — повторила девушка.
Хода опять слегка напряглась на руке, видимо, передавая ответ леди Кай мертвому некромансеру.
Пауза была недолгой. Тям неожиданно встрепенулся, будто его позвали, и вразвалочку направился к Линну, который, засунув кинжал и свою переливающуюся голубыми молниями плетку за пояс, принялся стягивать левую перчатку. Снималась она плохо. По всему было видно, что с руки, или точнее — с того, что от нее осталось, не стягивали ее уже давно. Наконец, освободившись от нее, некромансер снял с сухого, как веточка, пальца небольшой и достаточно скромный на вид перстень, внимательно посмотрел на него, будто видел впервые, а затем протянул его Тяму.
Тот бережно подхватил его двумя своими ручонками и посеменил к леди Кай.
«Он отдает тебе свой перстень. В нем много силы, и он уверен, что со временем ты сможешь его полностью подчинить себе», — прокомментировала происходящее Хода.
Осси поклонилась еще раз — это действительно был королевский подарок.
На этот раз бывший некромансер снизошел до небольшого едва заметного кивка, при этом криво ухмыльнувшись своим безгубым ртом, а Тям уже стоял рядом и тянул вверх свои ручонки, протягивая леди Кай кольцо.
«Перстень открывает портал, который расположен в его убежище. Это — тот камень, на котором стояла корзинка Тяма», — продолжала Хода.
Осси сразу же вспомнились те странные ощущения, которые навалились на нее около большого, плоского и совершенно безобидного на вид камня.
«Он выведет нас наружу, если ты не захочешь возвращаться обратно той же дорогой. И вообще, он много чего может… В смысле — перстень».
Осси кивнула и, присев на корточки, нагнулась к Тяму так, что его мордочка оказалась прямо перед ней. Забрав перстень и, не глядя, надев его на палец, она обняла Тяма, прижимая его к себе.
Ей много хотелось сказать ему, но почему-то она знала, что говорить ничего не надо. Что Тям сам все знает, понимает и прекрасно чувствует. Она прижимала его к себе в последний раз и не могла найти в себе сил, чтобы расстаться. Так маленькая девочка, которая поняла вдруг, что давно уже выросла, все еще прижимает к себе любимую игрушку, без которой в новом и большом мире ей будет одиноко и неуютно.
В какой-то миг из глаз все-таки выкатились предательские слезинки, и Осси уткнулась носом в короткую бархатную шерстку. Она пахла травой, цветами и чем-то очень далеким. Она щекотала нос и щеки, но совсем не останавливала слезы.
Наконец Осси смогла совладать с собой и предательской слабостью и, отстранившись от своего абрикосового друга, выдавила из себя улыбку:
— Ну, давай, дружок! Удачи тебе! — Сглотнув опять подбирающийся к горлу комок, Осси смогла наконец улыбнуться по-настоящему. — Тям!
— Тям! — отозвалось странное и непонятное существо, так долго делившее с Осси и тяготы, и печенье. — Тям…
Он повернулся и побежал к некромансеру. А когда добежал, уткнулся в его пыльные сапоги и обернулся, Осси была готова поклясться, что видела сверкнувшие в его глазах маленькие, как капли росы, слезки.
В тот же миг из-под ног некромансера беззвучно ударил широкий ослепительный столб белого пламени, который прошил весь зал, ударил в потолок и унесся куда-то выше, наверное, к самым небесам…
От ударной волны Осси пошатнулась, но на ногах все же смогла удержаться. А когда в глазах перестали прыгать разноцветные и непослушные зайчики, то ни бывшего некромансера, ни Тяма в зале уже не было.
В стороне, в десятке шагов от Осси, стоял последний из четверки разупокоенных. Но едва только закончилось красочное представление, устроенное Тямом и его хозяином, он потерял к происходящему остатки интереса, засунул жезл за пояс и, не оборачиваясь, побрел в дальний угол зала. Потихонечку воздух вокруг него начал сгущаться, заворачиваясь небольшими спиралями, и вскоре в зале уже начинал закручиваться новый смерч. На этот раз один-единственный.
Леди Кай осталась одна. Дорога была открыта. Чтобы пройти по ней до конца, оставалось сделать лишь десяток шагов, и Осси, тряхнув головой, словно отгоняя от себя грустные мысли, направилась к белому кругу и лежащей на нем черной могильной плите.
Когда леди Кай поравнялась со статуей, то не удержалась и все-таки потрогала ее рукой. Понятней, из чего же она все-таки сделана, от этого, честно говоря, не стало. Может — лед, а может, и хрусталь… Холодная, твердая и прозрачная… Под рукой не таяла, и это, пожалуй, все, что можно было сказать. Постучав по ней тихонечко рукояткой меча, Осси тоже ничего нового для себя не обнаружила — статуя отозвалась тихим звоном, который ничего, по сути, не прояснил.
Первые шаги по белой, как снег, плите тоже ничего не изменили ни в окружающем мире, ни в мироощущении леди Кай. Были раньше под ногами серые плиты пола, теперь — белая… Какая, в сущности, разница? Никакой!
Внезапно Осси поняла, что все это время подспудно и совершенно бессознательно ждет какого-то подвоха. Не верила она в такую тишь да благодать… В благородство нежити тоже не верила. Вся ее сущность протестовала против такой расслабухи… Но время шло, а ничего не происходило. Молчала и Хода — верный и безошибочный индикатор любой опасности. А вот неспокойно на душе было, и все тут! Хоть тресни, хоть на куски режь!
Потихоньку прошли белую плиту. Теперь перед леди Кай небольшим уступом возвышалась плита черная. А там — всего в каких-то пяти шагах — цель их странствий и долгих муторных хождений… Поблескивающая в воздухе капля, сделанная, похоже, из того же материала, что и скульптуры, судя по всему, и была той самой Слезой, которой жаждали обладать столь мощные силы этого мира.
Насчет размеров Слезы Осси не ошиблась — как яблоко она и была. Может, самую чуточку побольше. А по форме сильно напоминала падающую каплю. Вот только не падала она никуда, а висела в воздухе, ни на что не опираясь и ничем совершенно не поддерживаемая. Если, конечно, не считать немигающих, внимательных и пристальных взглядов девяти змей, устремленных прямо на нее.
Для верности Осси вынула меч и осторожно провела им сначала снизу, а затем сверху. Ну точь-в-точь фокусник на ярмарке, демонстрирующий зевакам отсутствие невидимых канатов и веревок. Как и на ярмарке, здесь их тоже не оказалось. Подумав немного, Осси провела мечом вокруг Слезы.
Ничего.
Не было тут никаких тайн и хитростей. Была одна только магия, удерживающая Слезу в воздухе на протяжении последних пяти тысяч лет, а может, и поболее…
Хода терпеливо ждала, пока Осси закончит свои исследования. С советами и комментариями не лезла, и можно было побиться об заклад, что все это время она сама тщательнейшим образом анализировала все вокруг всеми доступными ей средствами.
Ни раздельные их усилия, ни объединенные результата не дали никакого — анализаторы опасности молчали, сигнализации в голове не срабатывали и сирены пустоту зала своим воем не вспарывали.
«Ну вот и пришли», — подвела итог Хода.
Только грустно это как-то у нее прозвучало. А может, просто настроение такое было у Осси, что самые обычные слова приобретали вдруг минорную окраску…
— Похоже, что так, — согласилась она.
«Тогда чего ждем? Бери, и уходим».
— Не знаю… Странно как-то… Слишком просто получается.
«Сложностей хочется? — усмехнулась Хода. — Давно мечом не махала?»
Осси еще раз внимательно осмотрела зал, но так и не нашла ничего мало-мальски подозрительного. Единственный оставшийся тут противник сохранял вооруженный до зубов нейтралитет в дальнем углу, раскручивая до бешеных скоростей свое торнадо. Причем занимался он этим скорее от скуки, чем для устрашения и демонстрации мощи. По всему выходило, что зал был пуст и чист. А значит, надо было следовать совету Ходы — брать и уходить.
И все равно это было как-то неправильно. Слишком просто это было.
Но поскольку простота, тем более кажущаяся, не являлась поводом для невыполнения контракта, то смущало леди Кай что-то или нет, но пришло время сделать то, ради чего она сюда, собственно, и явилась.
И тогда она подняла руки и взяла из воздуха тяжелую и холодную каплю.
