За два часа до описываемых событий

Гонвалон в ярости отодвинул от себя глиняные дощечки. К нему тут же подошел молодой священнослужитель.

— Принести вам еще дощечек, господин?

Эльф увидел страх в глазах обритого налысо паренька, и это не настроило его на более миролюбивый лад.

— На сегодня с меня достаточно, — ледяным гоном произнес он. Больше всего ему хотелось вызвать священнослужителя на поединок, но мальчик-то не виноват. Судя по всему, его еще даже не было в Нангоге, когда его церковь опозорила мертвую Талинвин. Ту эльфийку, которая пришла сюда, чтобы убить бессмертного Аарона. Его ученицу.

— Хотите поговорить со старшим? — подобострастно поинтересовался жрец.

— Нет! Ты должен был сражаться на равнине Куш. Ты и все твои братья по ордену, у которых нежные руки и крохотные сердца. Из-за вашего предательства на пыльной равнине погибли тысячи невинных людей. Я там был, видел. А ты где был? Тебе хорошо было в храме? Твой желудок наполняли вкусными блюдами? Тебе пришлось тяжко трудиться грифелем, создавая новые дощечки, когда лучшие мужи Арама истекали кровью в пыли Гарагума? Скоро бессмертный вернется в Нангог. И с ним придут кушиты. Мои братья. И они ничего не забыли, жрец.

Гонвалон смерил молодого парня презрительным взглядом. Священнослужитель был ниже его почти на голову. У него было глуповатое круглое лицо, и от него пахло гораздо приятнее, чем обычно пахнет от детей человеческих. Он регулярно мылся и душил подмышки розовой водой.

— Вы, священнослужители, воспротивились приказам бессмертного и наполнили свинцом бамбуковые трубки полетного каркаса Демоницы. Одни боги должны были решать, будет ли демоница парить среди других героев Нангога. Вы же поставили свою волю выше воли богов и еще осмеливаетесь называть себя их слугами? — Эльф резко встал, ножны его меча громко ударились о стул, и тот отлетел в сторону. — В моих глазах ты лишь червь. И ты предлагаешь мне позвать верховного червя? Какое мне от этого удовольствие?

— Я хотел услужить вам, почтенный Аса. Я…

— Молчи, червяк! — набросился Гонвалон на паренька, выглядевшего так, словно ему больше всего на свете хочется спрятаться ото всех. — Ты не притронешься ни к единой дощечке о своем позорном предательстве, которое посеяло вражду между бессмертным Аароном и бессмертным Муваттой. Пусть останутся на этом столе. Завтра я собираюсь снова изучить историю вашего предательства. Ты и представить себе не можешь, какое зло причинили вы двум империям! Кроме того, ты отыщешь для меня другие дощечки. Завтра я хочу прочесть о первых героях, которым была оказана честь парить над Устьем мира, — Гонвалон на миг остановился, а затем угрожающе подошел вплотную к жрецу.

— Ищи как следует то, что я потребовал. Позаботься о том, чтобы я не был разочарован, когда вернусь завтра, ибо я один из тех, кто будет решать, будешь ли ты и твои старшие преданы долгому сну.

Не дожидаясь ответа, он быстрыми шагами вышел из зала, который жрецы крылатого солнца предоставили в его распоряжение с самого первого дня его появления. Его слова донесут до верховного.

Эльф шел по краю. На протяжении первых дней он ходил по Золотому городу в разных масках. Слушал детей человеческих на рынках и в дешевых трактирах в гавани, анализировал их разговоры и пытался составить представление об этой невероятной метрополии. При этом он наткнулся на историю дуэли между двумя бессмертными и о Талинвин, называемой здесь не иначе как демоницей.

Бунт священнослужителей стал причиной множества арестов. Джуба, арамский военачальник, сурово обошелся с заговорщиками, после чего были казнены дюжины священнослужителей. Сотни людей утратили свои посты и регалии, были отправлены в изгнание. И с тех дней Арам, похоже, никак не мог успокоиться. Аарон, правитель, собрал большое войско и победил Муватту на высокогорной равнине Куш. Его реформы несли тревоги, и всего одну луну назад он собрал новую лейб-гвардию, кушитов. Будто бы она состоит исключительно из фанатиков, которые проявили себя на поле боя.

После этого Гонвалон принял решение взять на себя роль такого воина. Аарона не было в Нангоге, его лейб-гвардия находилась далеко, но никто в храме Крылатого солнца не усомнился в том, что он послал одного из своих людей посмотреть архив.

Верховные опасались, что могут начаться новые убийства. Они не хотели давать бессмертному ни малейшего повода разозлиться. Они прекрасно осознавали, сколь велика их вина в войне между Арамом и Лувией. Поскольку, кроме всего прочего, было известно, что Аарон принимает в свои ряды наемников со всех концов света, никто не удивился тому, что Гонвалон говорит со странным акцентом. Пока бессмертный Аарон действительно не придет в Золотой город, это будет идеальная легенда. Ранг капитана лейб-гвардии открывал все ворота.

Его подбитые гвоздями сандалии звонко стучали о ступени, когда он спускался во двор рядом с главным храмом Крылатого солнца. Из широко распахнутых бронзовых дверей дома солнца тянулись нити дыма от фимиама. Священнослужители с обритыми налысо головами, в броских желтых одеждах недоверчиво наблюдали за ним. Оба привратника, стоявшие, облокотившись на высокие, оббитые коровьими шкурами щиты, кивнули ему так старательно, что задрожали красные плюмажи на их шлемах. О нем слышали уже все в храме Крылатого солнца. По меркам детей человеческих он был заметной фигурой. Эльф купил нагрудник из бронзы, на передней стороне которого красовалась львиная голова — довольно жалкая работа человека, наверное, никогда в жизни не видевшего льва. Кроме того, он был одет в тунику лазурного цвета и кричаще яркую бесшовную юбку с желтой шерстяной бахромой. Одежда царапала кожу, постоянно хотелось чесаться, а нагрудник был слишком широк для его узких плеч и ужасающе стеснял.

Как и многие наемники этого мира, он носил меч за спиной. Он сделал для ножен красный кожаный чехол, чтобы сделать оружие менее броским. Широкая перевязь была украшена серебряными монетами, пересекала его грудь и заявляла всякому, что он — человек не бедный. От шлема он решил отказаться. Длинные белые волосы, спадающие на плечи, он носил распущенными. Гонвалон сознавал, что без бороды он довольно сильно бросается в глаза. Здесь брились лишь немногие люди. Однако переодевания оказалось достаточно для того, чтобы никто не задавал вопросов, а большинство детей человеческих пристыженно опускали взгляд, когда он проходил мимо.

Эльф поспешно пересек просторную площадь перед храмом, на которой образовался рынок благовоний. Его окружила симфония запахов. Он то и дело поражался тому, сколь многообразны запахи этого мира. Под выцветшими тентами здесь продавали сокровища лесов и дальних островов: миски с холмиками из длинных слез древесной смолы цвета светлого янтаря, мешки, полные сушеных лепестков, почек, кусочков коры и перемолотых в мелкую муку зерен сочных землистых тонов.

Несмотря на приближение вечера и то, что уже зажглись первые масляные лампы, народу на рынке было еще полно. Гонвалон прошел мимо прилавка, где из медных пиал поднимались желтоватые струйки дыма. Невысокий торговец пряностями со вкусом рассказывал о том, что этот запах отгоняет Зеленых духов.

Гонвалон оглянулся через плечо и в толпе за своей спиной увидел лысого, который всегда следовал за ним. Как бы там ни было, сегодня жрецы приказали своему лазутчику одеться незаметнее. Гонвалон невольно улыбнулся его неуклюжим попыткам выследить его. До сих пор ему всегда удавалось стряхнуть преследователя со следа. А сегодня он воспользуется им для собственных целей.

Выйдя с рынка, он прошел немного по улице Справедливости, по одному из бульваров, шедших вдоль стены кратера, почти не наклонной. Этот путь Гонвалону не нравился, поскольку подобно тому, как жемчужины нанизывают на нитку, вдоль этой улицы тянулись небольшие площади, где находились места казни: умирающие, привязанные к колесам, трупы, запертые в Золотые клетки, мужчины, которые висели на веревках со связанными за спиной руками до вывиха плеч. Это была улица криков и зевак, радовавшихся той скабрезности, которую дети человеческие именовали справедливостью.

Он был рад, когда дошел до широкой лестницы, ведущей к расположенным ниже кварталам. Там, в улочках поуже, уже поселились первые тени приближающейся ночи. Эльф мимоходом обернулся через плечо. Как и ожидалось, преследователь все еще шел за ним по пятам. Пусть священнослужитель посмотрит, с кем он встречается. Это должно напугать его.

Квартал был оживленным, и, несмотря на это, Гонвалону казалось, что весь город погружен в траур. Он почувствовал то же самое еще в первый день, когда они поднимались от реки к дому Шелковой. Но прошло некоторое время, прежде чем он осознал, в чем причина этого ощущения. На улицах почти не было женщин. И до сих пор он не видел ни одного ребенка.

Из отчетов храмового архива он узнал, что женщины детей человеческих почти никогда не беременеют в Нангоге. В голове не укладывалось, что, несмотря на это, смертные селятся здесь, строят города. Разве может быть более четкий признак того, что этот мир не для них? По этой причине женщины избегали Нангога.

Впрочем, его они не избегали! Здесь, где женщины могли выбирать из сотен, с ним вчера заговорила темнокожая красавица на площади торговцев птицами. Она была одета лишь в накидку из ярких перьев и короткую юбку. Нежная кожа ее была разрисована извивающимися телами белых змей. Странная красавица бродила по рынку совсем без провожатых. Должно быть, она жрица или что-то вроде того, поскольку никто не трогал ее. Ее сияющая улыбка заставила Гонвалона остановиться, когда он возвращался обратно в дом Шелковой. И едва он остановился, как она подошла к нему. Загадочная дама обратилась к нему на разных языках и хотела пригласить его пройти с ней через какие-то Белые врата. Конечно же, он вежливо отказался. И, несмотря на это, встреча польстила ему.

Он дошел до улицы Облаков. Путь обрамляли высокие дома с позолоченными крышами. Здесь жили крупные торговцы и некоторые лоцманы, водившие по небесам огромные поднебесные корабли. От размышлений его оторвал предупреждающий оклик. По улице несли широкий голубой паланкин, и ему пришлось отойти к подъезду дома, чтобы пропустить потных носильщиков. За прозрачными занавесками Гонвалон увидел силуэт женщины. Два огромных телохранителя с обнаженными намасленными торсами, шедшие рядом с паланкином, бросили на него недоверчивый взгляд. Затем странная процессия прошла мимо.

Немного позже он дошел до дома, рядом с которым он договаривался о встрече. Ко входу вела узкая каменная лестница. Он невольно улыбнулся — если жрец пойдет за ним сюда, он очень сильно удивится.

У двери его ждал приземистый вышибала с надутым лицом. Он поглядел на Гонвалона с пренебрежением человека, предпочитающего сражаться языком, а не на кулаках. Эльф провел рукой по вышитой монетами перевязи.

— Я слыхал, что здесь можно приятным образом расстаться с серебром.

— Не останавливайся, — вышибала надавил на дверь, и едва Гонвалон переступил порог и оказался в полутемном холле, как ему улыбнулась девушка с потрясающими миндалевидными глазами.

— Ты не видела, сюда входил парень красный, как закатное солнце? — без экивоков поинтересовался он.

Улыбка красавицы померкла.

— Там, — коротко ответила она и указала куда-то за плечо, на внутренний дворик. Здесь тоже было темно, поэтому Гонвалону пришлось некоторое время поискать, прежде чем он обнаружил Нодона у колодца. Тень в тени.

Доверенное лицо Дыхания Ночи был одет в броскую накидку из красных перьев попугая, под ним — широкие штаны и туника. Тоже красные. В городе было полным-полно экзотично одетых наемников и рыцарей удачи, но такого, кто был бы похож на Нодона, Гонвалон еще не встречал. Несмотря на то что его маскировка привела ко множеству споров, он не поддался на общие уговоры переодеться. Хорошо хоть сегодня он надел тюрбан и спрятал бледное лицо за вуалью, чтобы не были видны абсолютно черные глаза.

— Ты знаешь, чей это дом? — прошипел Нодон.

— Он принадлежит шрамолицему, — легко ответил Гонвалон. — Но я не думаю, что в таком костюме Коля узнает в тебе одного из оборванцев, которых приняла в свой дом Шелковая.

— Зачем ты идешь на лишний риск? Это глупо.

— Потому что надеюсь, что твое нежелание оставаться в этом месте сможет убедить тебя пойти на еще большую глупость.

— Думаешь? — Гневным жестом Нодон отбросил вуаль. Губы сжаты в узкую полоску. Судя по всему, ему не до шуток. Он схватил бокал, который поставил на край колодца. В этом месте страсти он пил воду. — И куда ты собираешься, Гонвалон?

— В место, куда мы, в общем-то, собирались все. Этой ночью я собираюсь спуститься в Устье мира.

Глаза Нодона превратились в узкие щелочки. Он поставил бокал на место и снова спрятал лицо за вуалью.

— Мне кажется, тебе не на пользу проводить дни напролет в прокуренном храме.

— Спуститься туда — вопрос чести.

— Думаю, что у нас разные представления о чести, — Нодон повернулся, собираясь уходить. Гонвалон схватил его за руку.

— Мы оба называем себя мастерами меча. Сегодня ночью мы можем выяснить, кто из нас лучше, — по его глазам Гонвалон читал, что сейчас он полностью завладел его вниманием. — Просто выслушай меня. Я расскажу тебе одну историю. Она не длинная. А потом ты примешь решение.

Когда Гонвалон закончил рассказ, Нодон долго смотрел на него. Наконец кивнул.

— Это действительно вопрос чести. Я пойду с тобой. Но сначала скажи мне, почему ты вызвал меня именно сюда. Существует тысяча мест получше, где можно встретиться незаметно.

— Шрамолицый мешает Шелковой. Возможно, вскоре нам придется устранить его. Я счел разумным посмотреть на место, где его можно застать чаще всего.

Нодон промолчал. Однако Гонвалон знал, что от него тоже не укрылось, что однорукий плохо обходится с их хозяйкой и, возможно, заставляет оказывать любовные услуги, несмотря на то что до сих пор об этом не говорилось в открытую. Ливианна была менее скромна в высказываниях. Она утверждала, что Зара продает свое тело за деньги и власть, и утверждала, что хозяйке дома лучше не доверять.

— Встречаемся через полчаса у выхода? — наконец нарушил молчание Нодон.

Гонвалон удивился, что товарищ согласился на это без возражений. Впрочем, Нодон никогда не был особо разговорчивым, поэтому они расстались, чтобы осмотреть дом Коли.

Гонвалон поболтал с некоторыми дамами. То, что он в открытую демонстрировал свое серебро на перевязи, облегчало ему задачу вступить с ними в разговор. Он осмотрел комнаты, в которые можно было удалиться. Если они не были заняты, двери были открыты. Эльф пытался понять, как устроен дом. Судя по всему, Коля жил в какой-то из комнат на втором этаже, расположенной вплотную к одной из комнат для посетителей. Один раз Гонвалон почувствовал жгучие взгляды Нодона. Он понимал, что подставляется мастеру меча Дыхания Ночи. Нандалее не одобрит ничего из того, что он собирается сделать этой ночью. Он не смог поговорить с ней об этом, когда вчера наткнулся на первый след и договорился после этого с Нодоном.

В условленное время они встретились у выхода. Гонвалон потратил серебро на вино, чтобы его не запомнили слишком плохо. Возможно, вскоре придется вернуться, и было бы легче, если бы их не прогнали с порога.

Когда они спускались по лестнице на улицу, Гонвалон заметил соглядатая. Лысый отошел ко входу в дом одного купца, в безумной надежде на то, что его не заметят.

— Тебя преследуют? — с презрением в голосе поинтересовался Нодон.

— Я хотел, чтобы он увидел тебя — иди за мной, но говорить предоставь мне.

Кроме них троих на улице никого не было. Обе луны Нангога стояли над самым горизонтом. Невдалеке за якорную башню цеплялся собиратель облаков. Палубы небесного корабля были ярко освещены. Даже внизу была слышна музыка. Лазутчик слишком поздно понял, что уходить некуда. Он полагался на то, что в тени подъезда его не заметят.

— Прекрасный вечер, жрец, — Гонвалон стоял на расстоянии вытянутой руки от лазутчика.

— Почтенный Аса, как вы могли так быстро… э... Что вам от меня нужно? — пролепетал священнослужитель, неловко прижимаясь к двери.

— Ты когда-нибудь слышал об Ионе Красном?

— Нет, почтенный Аса, — шедший за ним покачал головой. На щеке невольно дернулась мышца.

Гонвалон кивнул Нодону, стоявшему рядом с ним, которого от жреца отделял лишь один шаг.

— Это палач кушитов. Говорят, в день битвы он казнил двадцать три лувийца. Правда ли это, я не знаю. Но я сам видел, как однажды вечером он обезглавил сорок четыре предателя, — Гонвалон зловеще улыбнулся. — Возвращайся к своим старшим и передай им, что я буду считать необходимостью привести в храм Иону, если за мной еще хоть раз увяжется кто-то вроде тебя. Вы же знаете, как трепетно бессмертный Аарон относится к козням своих жрецов, а у меня есть все полномочия придать его гневу плоть в лице Ионы. А теперь уходи!

Гонвалон отошел в сторону, и священнослужитель опрометью бросился бежать прочь, протиснувшись между двумя эльфами, да так, словно за ним гнались Зеленые духи.

— Разве так необходимо было впутывать меня в свои дела? Теперь он меня знает, — ледяным тоном поинтересовался Нодон.

— Вот только не говори мне, что человек, который бродит по городу, одетый в красные одежды, ценит возможность остаться незамеченным.

На дурное настроение Нодона Гонвалон решил не обращать внимания. Первый шаг был сделан, они избавились от его тени. Они вместе шли по узким улочкам, поднимались по крутым лестницам, которые вели все выше и выше по склону, к дороге, ведущей по краю кратера. Днем Гонвалон бывал здесь не раз, но ночь словно набросила на кратер чары. Сейчас все казалось ему другим: более загадочным, одиноким, угрожающим.

На дороге вокруг кратера не было никого. Лишь одинокие стражи, патрулировавшие ее на большой дистанции друг от друга. Около пятисот шагов было между сторожевыми башнями, опоясывающими кратер, за зубчатыми стенами горели костры. На их фоне отчетливо выделялись силуэты воинов, несших там одинокую стражу.

Гонвалону показалось, что все их взгляды направлены внутрь Устья мира. Он знал, что в храмах существуют точные записи о летающих умерших. Тех героях, тела которых парили на ветрах огромного кратера, привязанные к летательным каркасам. Тщательно велись записи насчет того, сколько времени парит какой герой. Число дней, которые он кружил над кратером, становилось частью его легенды. Но сейчас ему казалось, что не только это является причиной пристального внимания к тому, что происходит внутри Устья мира.

Казалось, дети человеческие охраняли саму пропасть, испытывая страх перед тем, что там живет. Перед чем-то, что не упоминалось ни в одной из сотен глиняных дощечек, которые он уже успел прочесть. Не нужно столько сторожевых башен для того, чтобы вести учет полетов умерших.

По мере приближения к Устью мира становилось холоднее. Над краем кратера дул прохладный ветер, трепал их плащи. Гонвалона достаточно часто посылали в качестве наемного убийцы, чтобы знать, когда угрожает опасность. Редко когда ему доводилось испытывать это чувство настолько интенсивно, как в этот миг. Он переглянулся с Нодоном, тут же осознав, что товарищ тоже разделяет его предчувствие.

— Спускаемся вниз? — прошептал Нодон. В его голосе не слышалось ни капли тревоги.

— Я должен искупить вину, — подавленно ответил Гонвалон. — Это вопрос чести.